Ученическое сочинение. Подготовка к ЕГЭ. Как написать сочинение ЕГЭ по тексту К.М. Симонова «Это было утром. Командир батальона Кошелев…

Медведева Елена Сергеевна

Данная творческая работа (сочинение – эссе) о творчестве известного советского поэта, прошедшего всю войну в качестве военного корреспондента,- К.М.Симонова приурочена к юбилейной дате: 100-летие со дня его рождения. Сочинение подготовила ученица 5 класса. Она выделила основную тему в творчестве К.Симонова, отметила влияние его поэзии на читателя, выразила своё мнение по данному вопросу, познакомила с наиболее понравившимся стихотворением из наследия автора, постаралась раскрыть мысль автора на примере стихотворения «Жди меня, и я вернусь…».

Эта творческая работа интересна, понятна для восприятия. В ней используются достоверные факты из жизни К.М.Симонова. Присутствует авторская позиция ученика по данной теме.

Скачать:

Предварительный просмотр:

«Военная тема в поэзии К. Симонова»

Сочинение – эссе

Война... Какое короткое, но в то же время очень ёмкое слово. В нём горе, беда, смерть, страдания, разруха, слёзы. Сейчас мы узнаём о ней из книг, кинофильмов и документальных источников. А ведь она коснулась практически каждую семью в нашей стране, да и в других странах тоже.

Нет, наверное, на Земле ни одного человека, который бы ничего не знал о том великом горе, свалившемся на мирный народ. Проходят годы. Великая Отечественная война все дальше отодвигается вглубь истории. Но интерес к ней не утихает. Она и сейчас напоминает о себе со страниц книг, с экрана телевизора.

Ты это горе знаешь понаслышке,

А нам оно оборвало сердца, -

так пишет о войне К. Симонов - поэт, с первых дней войны надевший военную форму, чтобы служить военным корреспондентом. Он понимал могучую силу слова, способного не только поддержать человека в трудную минуту, удержать от отчаянного необдуманного шага, но и вдохновить на настоящий подвиг. К. Симонов писал, что "поэзия всегда должна звать людей к мужеству, к решимости не отступать ни перед препятствиями, ни перед угрозами, ни перед необходимостью отдать свою жизнь за правое дело".

Как оказалось, в тяжелые годы Великой Отечественной войны поэзия была необходима не только на фронте, в местах боевых действий, но и для тех, кто остался в тылу, - матерям и любимым, женам и детям.

Советский писатель Константин Михайлович Симонов всегда был верен одной, главной теме своего творчества. Тема эта - мужество и героическое служение Родине. Образ войны постоянно присутствует в произведениях писателя как нечто реальное, чудовищное, что необходимо изучать, с чем нужно бороться, чтобы победить.

Военная лирика сделала имя Симонова широко известным. Стихи Симонова учили воевать, преодолевать военные и тыловые тяготы: страх, смерть, голод, разруху.

Более того, они помогали не только воевать, но и жить. Именно в суровую военную пору, точнее, в самые тяжелые первые месяцы военной страды созданы почти все поэтические шедевры Симонова: “Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...”, “Жди меня, и я вернусь”, “Если бы нас своим могуществом...”, “Майор привез мальчишку на лафете...”.

Мужество и любовь неразделимы в сердце солдата, и наверно, поэтому симоновские стихи военных лет настолько проникают в душу, трогают сердце, что невозможно оставаться равнодушным, читая их.

Стихи, созданные в годы войны, отмечены знаком суровой правды жизни, правды человеческих чувств и переживаний. В них порой, даже резких, даже зовущих к мщению насильникам и обидчикам, властно звучит человеческое простое слово.

Меня больше всего тронуло стихотворение К.Симонова «Жди меня, и я вернусь…».

Жди меня, и я вернусь. Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть желтые дожди,

Жди, когда снега метут, жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут, позабыв вчера…

Оно призывало вопреки всему – надеяться и ждать! А фронтовику верить в то, что дома его очень ждут. Эта вера во многом будет питать его мужество и стойкость. Произведение брало за живое верой в то, что встречи людей, тянущихся друг к другу, непременно произойдут. Это стихотворение давало надежду на скорую встречу. Его пересылали, переписывали, передавали с фронта домой и из тыла – на фронт. Оно как молитва, заговариванье судьбы, хрупкий мост между жизнью и смертью. В нем предсказано, что война будет долгой и жестокой, и угадано, что человек – сильнее войны. Если любит, если верит. «Жди меня» повторяли как заклинание тысячи мужчин и женщин. Верность в любви обретала роковую силу.

…Ожиданием своим ты спасла меня.

Вся его поэзия, как и не менее популярная проза, отражают героическую эпоху жизни страны. От Великой Отечественной войны нас отделяют десятилетия, но произведения К. Симонова не уходят в прошлое, они продолжают звучать активным призывом к добру, братству, миру.

Война всегда несправедлива, особенно к тем, кто погиб. Но подвиг их помнить надо. «Вспомним всех поименно, сердцем вспомним своим. Это нужно не мертвым. Это надо живым…»

Прочитайте фрагмент рецензии, составленной на основе текста. В этом фрагменте рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Заполните пропуски необходимыми по смыслу терминами из списка. Пропуски обозначены буквами, термины — цифрами.

Фрагмент рецензии:

«Константин Михайлович Симонов показывает читателю истинную цену одного из вроде бы обычных эпизодов войны. Чтобы воссоздать картину боя, автор использует разнообразные средства выразительности. Так, в тексте использованы различные синтаксические средства, в том числе (А) __________ (в предложениях 14, 20), и троп (Б) __________ („кровавых метров“ в предложении 22, „несмотря на оглушительный огонь“ в предложении 29), а также приёмы, среди которых (В) __________ (предложения 12-13). Ещё один приём — (Г) __________ (предложения 38-40; предложение 50) — помогает понять мысль автора».

Список терминов:

1) цитирование

2) эпитет

3) синонимы

4) фразеологизм

5) ряд однородных членов предложения

6) парцелляция

7) вопросно-ответная форма изложения

8) литота

9) метафора

Текст:

Показать текст

(1) Сделав несколько сильных огневых налётов рано утром, немцы теперь вели систематический миномётный и орудийный огонь. (2) То здесь, то там среди стволов взмётывались высокие снежные столбы.

(3) Впереди, в роще, как выяснила разведка, были две линии глубоких продольных снежных траншей с тремя-четырьмя десятками укреплённых землянок. (4) Подходы к ним были минированы.

(5) Было ровно двенадцать. (6) Сквозь стволы просвечивало полуденное солнце, и, если бы не глухие разрывы перелетавших через голову мин, лес выглядел бы как в мирный зимний день.

(7) Первыми скользнули вперёд штурмовые группы. (8) Они шли по снегу во главе с сапёрами, очищая путь для танков.

(9) Пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят шагов — немцы ещё молчали. (10) Но вот кто-то не выдержал. (11) Из-за высокого снежного завала раздалась пулемётная очередь.

(12) Штурмовая группа залегла, она сделала своё дело. (13) Вызвала огонь на себя. (14) Танк, шедший за ней, на ходу повернул орудие, сделал короткую остановку и ударил по замеченной пулемётной амбразуре раз, другой, третий. (15) В воздух полетели снег и обломки брёвен.

(16) Немцы замолкли. (17) Штурмовая группа поднялась и рванулась вперёд ещё на тридцать шагов.

(18) Снова то же самое. (19) Пулемётные очереди из следующей землянки, короткий рывок танка, несколько снарядов — и летящие вверх снег и брёвна.

(20) В роще, казалось, свистел сам воздух, пули врезались в стволы, рикошетили и бессильно падали в снег. (21) Под этим огнём трудно было поднять голову.

(22) К семи вечера части полка, пройдя с боем восемьсот снежных и кровавых метров, дошли до противоположной опушки. (23) Роща Дубовая была взята.

(24) День выдался тяжёлый, раненых было много. (25) Теперь роща целиком наша, и немцы открыли по ней ураганный миномётный огонь.

(26) Уже темнело. (27) Между стволами были видны не только снежные столбы, но и вспышки разрывов. (28) Усталые люди, тяжело дыша, лежали в отбитых траншеях. (29) У многих от усталости, несмотря на оглушительный огонь, смыкались глаза.

(30) А по лощине к опушке рощи, пригибаясь и перебегая в промежутках между разрывами, шли термосоносцы с обедом. (31) Был восьмой час, кончались сутки боя. (32) В штабе дивизии писали оперативную сводку, в которой среди других событий дня отмечалось взятие Дубовой рощи.

(33) Стало теплее, на дорогах снова видны оттаявшие воронки; из-под снега снова начинают показываться серые башни разбитых немецких танков. (34) По календарю весна. (35) Но стоит на пять шагов отойти с дороги — и снег снова по грудь, и двигаться можно, только прорывая траншеи, и пушки надо тащить на себе.

(36) На косогоре, с которого широко видны белые холмы и синие перелески, стоит памятник. (37) Жестяная звезда; заботливой, но торопливой рукой человека, снова идущего в бой, выведены скупые торжественные слова.

«(38) Самоотверженные командиры — старший лейтенант Бондаренко и младший лейтенант Гавриш — пали смертью храбрых 27 марта в боях под рощей Квадратной. (39) Прощайте, наши боевые друзья. (40) Вперёд, на запад!»

(41) Памятник стоит высоко. (42) Отсюда хорошо видна зимняя русская природа. (43) Может быть, товарищи погибших хотели, чтобы они и после смерти далеко провожали взглядом свой полк, теперь уже без них идущий на запад по широкой снежной русской земле.

(44) Впереди расстилаются рощи: и Квадратная, в бою под которой погибли Гавриш и Бондаренко, и другие — Берёзовая, Дубовая, Кривая, Черепаха, Нога.

(45) Они не назывались так раньше и не будут называться потом. (46) Это маленькие безымянные перелески и рощицы. (47) Их крёстными отцами были командиры полков, дерущихся здесь за каждую опушку, за каждую лесную прогалину.

(48) Эти рощи — место ежедневных кровавых боев. (49) Их новые имена каждую ночь появляются в дивизионных сводках, иногда упоминаются в армейских. (50) Но в сводке Информбюро от всего этого остаётся только короткая фраза: «За день ничего существенного не произошло».

(По К.М. Симонову)

Константин (Кирилл) Михайлович Симонов (1915-1979) — русский советский прозаик, поэт, киносценарист, журналист и общественный деятель.

Инструкция

Сначала определим проблему. Чтобы понять, какую проблему рассматривает писатель К.М. Симонов, нужно увидеть в тексте основное событие о том, что автор рассказывает о поступке солдата, который добывает «языка». Из его действий понятно, что он чётко выполняет задание. Он верен солдатскому долгу.
Первое предложение в сочинении может быть таким: «Русский писатель К.М. Симонов рассматривает проблему отношения к воинскому долгу».

Для комментария к проблеме сделайте краткий пересказ поведения человека с формулировкой нравственных понятий, относящихся к выбранной проблеме. Для комментирования выбирайте предложения, которые относятся конкретно к проблеме. Желательно ответить на вопросы: Что происходит с человеком, о котором рассказывается? Как он ведёт себя?
Комментарий может быть таким: «Перед солдатом, о котором рассказывает автор, поставлена задача – добыть «языка». Школенко действовал осторожно, экономил время. Когда увидел немцев, подумав, изменил первоначальное решение стрелять из автомата, спокойно взял противотанковую гранату. Когда он взял немца в плен и тот нёс пулемёт, Школенко это показалось забавным».

Когда раскрываем позицию автора, обращаем внимание на то, как выражены его чувства. Отношение автора к поднятой проблеме можно оформить так: «Автор хочет сказать, что воинский труд разведчика стал для него повседневным. Это уже опытный солдат, который знает свои обязанности. Чувство долга укоренилось в нём, стало для него привычным. Благодаря внутренней убежденности таких воинов и их ответственности за порученное дело, наступила победа».

Своё отношение к позиции автора: согласие или несогласие – надо пояснить. Возможны дополнительные мысли по поводу достойного поведения солдат.
Например, можно написать так: «Я согласна с мнением писателя. Действительно, самое главное для солдата – всегда чувствовать долг перед людьми, которых он защищает».

Для читательского аргумента №1 рекомендуем использовать события из жизни главного героя произведения А.С. Пушкина «Капитанская дочка» Петра Гринева.
Читательский аргумент №1 может выглядеть таким образом: «Остался верным воинскому долгу, клятве, которую он принёс императрице, Пётр Гринёв, главный герой произведения А.С. Пушкина «Капитанская дочка». Молоденький офицер впервые оказался в ситуации, когда его принуждали присягнуть Пугачёву, когда надо было задуматься о солдатском долге: остаться в живых, но стать изменником или умереть, но остаться с чистой солдатской совестью».

Для читательского аргумента №2 советуем взять сведения о главном герое повести Б. Васильева «В списках не значился» Николае Плужникове.
Читательский аргумент №2 может быть написан так: «Чувство долга было на первом месте в жизни молодого лейтенанта Николая Плужникова, главного героя повести Б. Васильева «В списках не значился». Это чувство никогда его не покидало. Ни тогда, когда он мог бы выбраться из Брестской крепости, ведь он даже не числился ещё в списках. Ни тогда, когда два солдата предлагали ему бросить девушку Мирру и пробраться к своим. Ни тогда, когда он остался совсем один. И только тогда, когда немцы направили еврея Свирского в катакомбы с условием, что он останется живым, если выведет советского командира, Николай Плужников вышел из подземелья. Немцы поняли, что солдатский долг этот человеку выполнил сполна. Они поразились его стойкости и отдали ему, врагу, высшие почести».

Чтобы написать заключение, подумайте над тем, в чём солдат должен быть внутренне убеждён и когда он бывает стойким до конца и одерживает победу.
Заключение в сочинения в формате ЕГЭ может быть оформлено так: «Итак, если солдат внутренне убеждён в необходимости защищать других, оставаться верным тому, кому присягал, он будет стойким до конца и всегда будет одерживать победу».

Добрый день! Предлагаю вам ознакомиться с пятью текстами, которые были на ЕГЭ по русскому языку в 2017 году, и с теми проблемами, которые можно было выделить.

1. Отрывок из «Мадонна с пайковым хлебом» Глушко Мария

Проснулась уже утром, поезд опять стоял - где- то недалеко от Пензы, - в окно с поднятой шторой било солнце, за окном тянулись пустые поля, все в белых гребнях изморози, по ним разгуливали большие птицы, в небе застыли белые комочки облаков; женщина в пуховом платке и ватнике шла по тропинке, несла на плече вязанку хвороста, следом бежала девочка в маленьких черных валенках и красных рукавичках - просто не верилось в это утро, что есть война.
Ехали вместе пятые сутки и многое знали друг о друге. Например, эта красивая женщина - ее звали Халима - пробирается с детьми в Челкар. У нее погиб муж на западной границе, она хотела сперва вернуться в Казань, на родину, но потом раздумала: в Казани у нее - никого, а в Челкаре - родные мужа. Сейчас легче тем, кто в куче, добавила она. А сестры - молодые учительницы из Полтавы, их поезд разбомбило, и все вещи погибли, успели выскочить, прихватив документы и узелок с едой.

Лев Михайлович - тот старик, что спал у нее в ногах, - беженец из Прибалтики, с самого начала войны скитался по городам, разыскивал племянницу, больше у него никого из родных нет. Теперь вот нет и дома. Знакомые в Москве сказали, что племянница выехала в Ташкент. С юмором и без обиды рассказывал он, как перепугало знакомых его «явление в Москве»: сперва приняли за бродягу - так обтрепался он за дорогу, - потом, когда узнали, испугались еще больше, решили, что осядет у них, и хором уговаривали ехать в Ташкент, даже деньгами помогли.
Льва Михайловича сейчас в купе не было, и Нина, уже привыкшая к нему, беспокоилась: не отстал бы!
Лев Михайлович разлил кипяток - Нина заметила на его пальце след обручального кольца, - потом отнес чайник, вернулся, сел рядом с капитаном.

А вы? - Нина кинула в банку с кипятком несколько кусков сахара, сделала бутерброд с сыром, протянула ему. - Завтракайте и пейте чай.

Лев Михайлович покачал головой.

Я уже завтракал, благодарю… На станции. К тому же, я остаюсь в Пензе.

Это известие ошеломило Нину. Она привязалась к этому человеку, которого сперва тоже испугалась, как и его московские знакомые, - не брит, не ухожен, пальто все в грязных пятнах, обвисли поля старой шляпы, - но он оказался человеком интеллигентным, с хорошими манерами, Нина потом узнала, что он, владеет несколькими языками, в свое время преподавал в университете, вышел на пенсию, а теперь вот война сделала его беженцем. Он неназойливо опекал Нину все эти дни, приносил ей со станций все, что удавалось достать: вареную картошку, воблу, кислую капусту в капустном листке, выкладывал перед ней на столик: «Это не вам, это грядущему поколению-с!» А как спокойно и надежно ей было, когда он спал полусидя, привалившись к ее ногам, а днем шутил, называл «деточкой», заговаривал ее тревогу… Как же теперь без него?

И вдруг она все поняла: у него кончились продукты! Он голодный, он не мог завтракать на станции, потому что никакой тут станции нет, поезд стоял на разъезде! Он не может без продуктов ехать дальше!
Я знаю, почему вы выходите в Пензе, знаю, - сказала она. - Но это же не причина, это, простите, мелочно… Вот есть сыр, и у меня много хлеба, потом еще достанем…

Тут и учительницы подключились, стали уговаривать, отрезали ему сала, но он засмеялся, выставил ладони:

Дорогие дамы, благодарю, но я еще так Низко не пал, чтобы пойти на иждивение к женщинам.
Она все стояла и смотрела ему вслед и думала, что, наверно, этот человек жил хорошей интересной жизнью, у него была квартира и в ней много старинных книг, а может, был и рояль - у него длинные артистические пальцы, - и он играл вечерами, а в доме пахло цветами. А теперь вот скитается - бездомный, осиротевший и голодный, ему негде приклонить голову, и все из-за проклятой войны! И сколько еще людей страдает на дорогах войны, каждый день идут плохие новости, и всякий раз перед сводкой Совинформбюро болью сжимается сердце…

Проблемы:

1. Война ломает судьбы людей.
2. Жизнь мирного населения во время войны.
3. Взаимопомощь в сложных ситуациях.

1. Андрей Соболев

Андрей Соболев – член Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре; журналист, поэт-песенник; представитель от исполнительного органа государственной власти города Севастополя.

В наше время чтение художественной литературы, по сути, – привилегия. По крайней мере для людей из деловых кругов или мира политики. Слишком много времени отнимает этот род занятий. Недосуг. Да и чтение – это тоже работа, и в первую очередь – над собой. Пусть незаметная, не столь обременительная, но у человека, потратившего день на решение проблем, требующих интеллектуальной и душевной отдачи, порой просто не остается сил поинтересоваться новинками литературы. Это никого не оправдывает, но причины очевидны, а стойкую привычку к серьезному чтению выработали не все. Увы.

Для большей части взрослых и пожилых людей в наши дни телевидение и кино заменяют чтение, они если и знакомятся с новинками книжного рынка, то за редким исключением в примитивном киноизложении.

Молодежь же все чаще познает мир слова через наушники плееров и интернет-ресурсы, на смартфонах и планшетах, которые всегда под рукой.

Мне возразят, что книжные магазины не пустеют, электронные версии книг во множестве скачивают и читают, Союз писателей, слава богу, не распался. Все верно, мастера слова живы, тяга к чтению – отличительная черта русского мира – еще не истреблена, но, применю известную формулировку, «узок круг этих революционеров». Цены на печатное слово сегодня не сломили только самых стойких, любознательных и одухотворенных. Сокращение сети книжных магазинов и библиотек уж никак не способствовало увеличению числа читателей в самой читающей стране. Качество издаваемой продукции порой отрицает сам термин «литература», а пробиться сквозь буйное многообразие детективов и любовно-криминальных поделок у нормальной книжки шансов немного. К тому же спросите у любого пишущего: во что обходится издание его книг и можно ли жить этим ремеслом?

Возможно, я сгущаю краски и кто-то сумеет нарисовать более оптимистичную картину, но мне кажется необходимым учитывать реалии времени.

Себя отношу к той категории людей, что заняты делом – политикой, общественной деятельностью. Но мой пример не типичен. Умудряюсь читать и даже писать. Последнюю свою книгу, четвертый сборник стихов и песен «Перевернутая страница», выпустил в октябре 2014 года. Не останавливаюсь на этом, папки рукописей и черновиков пополняются, хотя перелеты, поездки и ночные бдения – вот весь писательский ресурс, который у меня остается.

С чтением еще сложнее, паузы выпадают редко. Но урывками (не за один присест) прочел недавно две новинки «Тайны и мифы науки. В поисках истины» Александра Городницкого и «Все потерять и вновь начать с мечты» Вадима Туманова. В таком же режиме читаю сейчас «Берлинскую лазурь» Владимира Конкина и «Совсем другое время» Евгения Водолазкина.

Если попытаться охарактеризовать недавно прочитанное, то первое, что приходит на ум: это написали ЛИЧНОСТИ! И Городницкий, и Туманов в эпитетах и представлениях не нуждаются. Люди, сделавшие себя сами. Им веришь. Сама история их жизни не позволяет усомниться в выводах и формулировках. А ведь это очень важно – верить автору, что бы мы ни читали – научную литературу, роман или мемуары. Знаменитое «Не верю!» Станиславского проникает сейчас во все жанры и виды искусства. И если в кино динамика кадра и лихость сюжета могут отвлечь внимание зрителя от нестыковок и откровенной фальши, то печатное слово сразу выталкивает на поверхность всякое вранье, все, что написано ради красного словца, высосано из пальца. Воистину – писаное пером не вырубишь топором. Всякий раз, сочиняя строчку, стих, песню, статью, я думаю: а не пустышка ли это, которая бесследно канет в море ей подобных, став лишь оскорбительной попыткой встроиться в ряд литературных имен, «просиявших» на нашей земле. Поверят ли? Ведь глобальное недоверие, пришедшее к нам из политики, все прочнее укореняется в литературе, искусстве и, конечно, повседневной жизни. Может, оттого, что на историческом пути нас слишком долго обманывали и водили за нос?

Проверяя читательский багаж прошлых лет, прихожу к выводу, что я всегда неосознанно тянулся к авторам, не только отмеченным писательским талантом, но и обладавшим выдающейся личной историей. Биографией, как тогда говорили. В советское время информация о личной жизни популярных авторов была дозированной, а порой и недоступной, о пиаре тогда никто и не догадывался. Но крупицы их дел и поступков были у всех на слуху, оживляли образ и увеличивали наши симпатии и степень доверия. Так было с Маяковским, так было с Высоцким и Визбором. С Солженицыным и Шаламовым, Гашеком и Лемом. И многими другими, чьи тексты мы разбирали на цитаты, чьи книги становились самыми убедительными аргументами в спорах.

Многие из тех, кто ныне пробавляется писательским трудом, в жизни поступками не отмечены, хотя информационная среда и технологии позволяют из любого мало-мальски значимого события сделать мощный пиар. Личные встречи с читателями, столь популярные в прошлом, перестают быть элементом взаимопознания автора и читателя. Но бывает и по-другому. Вот вспомнилась последняя встреча с Олесем Бузиной. В севастопольском книжном магазине он презентовал книгу. Яблоку негде было упасть. Мы и не поговорили толком: затолкали почитатели, но для него такая форма знакомства и общения с читателями была не менее важной, чем написание книг. Он был настоящим и знал цену слову. Цену его слова тоже знали. Финал известен.

Не знаю, что является критерием настоящей литературы, для меня главным мерилом был и остается результат – чтобы тебе поверили.

Проблемы:

1. Угасание интереса к чтению (у молодёжи).
2. Книги уступают место другим источникам информации.

1. Санин «72 градуса ниже нуля»

Гаврилов - вот кто не давал Синицыну покоя.
Память, не подвластная воле человека, сделала с Синицыным то, чего он боялся больше всего, - перебросила его в 1942 год.
Он стоял на часах у штаба, когда комбат, сибиряк с громовым басом, отдавал приказ командирам рот. И Синицын услышал, что батальон уходит, оставляя на высоте один взвод. Этот взвод должен сражаться до последнего патрона, но задержать фашистов хотя бы на три часа. Его, Синицына, взвод, второй взвод первой роты! И тогда с ним, безусым мальчишкой, случился солнечный удар. Жара стояла страшная, такие случаи бывали, и пострадавшего, облив водой, увезли на повозке. Потом по дивизии объявляли приказ генерала и салютовали павшим героям, больше суток отбивавшим атаки фашистов. И тут командир роты увидел рядового Синицына.
- Ты жив?!
Синицын сбивчиво объяснил, что у него был солнечный удар и поэтому…
- Поня-ятно, - протянул комроты и посмотрел на Синицына.
Никогда не забыть ему этого взгляда! С боями дошел до Берлина, честно заслужил два ордена, смыл никем не доказанную и никому не известную вину кровью, но этот взгляд долго преследовал его по ночам.
А теперь еще и Гаврилов.
Перед самым уходом «Визе» к нему подошел Гаврилов и, явно пересиливая себя, неприязненно буркнул: «Топливо подготовлено?»
Синицын, измученный бессонницей, падающий с ног от усталости, утвердительно кивнул. И Гаврилов ушел, не попрощавшись, словно жалея, что задал лишний и ненужный вопрос. Ибо само собой разумелось, что ни один начальник транспортного отряда не покинет Мирный, не подготовив своему сменщику зимнего топлива и техники. Ну, не было в истории экспедиций такого случая и не могло быть! Поэтому в заданном Гавриловым вопросе любой на месте Синицына услышал бы хорошо рассчитанную бестактность, желание обидеть и даже оскорбить недоверием.
Синицын точно помнил, что кивнул он утвердительно.
Но ведь зимнее топливо, как следует, он подготовить не успел! То есть подготовил, конечно, но для своего похода, который должен был состояться полярным летом. А Гаврилов пойдет не летом, а в мартовские морозы, и поэтому для его похода топливо следовало готовить особо. И работа чепуховая: добавить в цистерны с соляром нужную дозу керосина, побольше обычного, тогда никакой мороз не возьмет. Как он мог запамятовать!
Синицын чертыхнулся. Нужно немедленно бежать в радиорубку, узнать, вышел ли Гаврилов в поход. Если не вышел, сказать правду: извини, оплошал, забыл про топливо, добавь в соляр керосина. Если же Гаврилов в походе, поднять тревогу, вернуть поезд в Мирный, даже ценой потери нескольких дней, чтобы разбавить солярку.
Синицын начал одеваться, сочиняя в уме текст радиограммы, и остановился. Стоит ли поднимать панику, на скандал, проработку напрашиваться? Ну какие будут на трассе морозы? Градусов под шестьдесят, не больше, для таких температур и его солярка вполне сгодится.
Успокоив себя этой мыслью, Синицын снял с кронштейна графин с водой, протянул руку за стаканом и нащупал на столе коробочку. В полутьме прочитал: «люминал». И у Женьки нервишки на взводе… Сунул в рот две таблетки, запил водой, лег и забылся тяжелым сном.

Через три часа санно-гусеничный поезд Гаврилова ушел из Мирного на Восток.

Проблемы:

1. Нравственный выбор.
2. Проявление мужества человеком.
3. Как воспоминания влияют на жизнь человека?
4. Почему важно уметь признавать свои ошибки?

1. По Куваеву.

Отрывок из романа «Территория».

В палатке по ночам стало холодно. Салахов мотался по окрестностям, набирал пробы в рюкзак. Пробы он приносил Богу Огня, который, закутавшись в плащ, сидел у воды и хлюпал носом. Когда Салахов приносил пробу, он лишь моргал слезящимися от простуды глазами, сбрасывал плащ и шел в воду. Салахов очень его жалел.

Потерпи, - сказал он.

А я чего? Я терплю! - быстро ответил Бог Огня.

Когда собрали лагерь, Салахов взял рюкзак Бога Огня, положил его сверху на свой.

Я сам, я сам, - наконец сказал Бог Огня. Лицо у него было серым, и зубы постукивали в ознобе. Так как Салахов ему не ответил, то Бог Огня пробормотал, оправдываясь:

Простудился я маленько. Только пустому мне срамотно идти.

Придем на Ватап, там кусты, - сказал Салахов. - Устрою тебе парную, и будешь здоровый.

Где? - Я понесу. Она легонькая, - засуетился Бог Огня. Бог Огня сбросил бочку и сразу разжег костер. Салахов выбрал косу с ровной галькой, расчистил от снега, натаскал сухих веток. Снег перестал, но облака так и висели: выстрели дробью - прольются осадками. Они быстро наносили кучу сушняка величиной с большую копну. Бог Огня запалил ее, и скоро на гальке полыхал огромный и жаркий костер. Когда костер прогорел, в центр его поставили наполненную водой полубочку и, приплясывая от жары, натянули мокрую палатку прямо над раскаленными камнями. Салахов притащил охапку зеленых веток, бросил ее в палатку, велел Богу Огня раздеваться и залез следом сам. Банка воды, опрокинутая на гальку, взорвалась паром. Бог Огня блаженно взвыл, и так полчаса из палатки доносились взрывы пара, хлестание веток и стон. От сохранивших тепло камней палатка просохла, и они провели ночь в сухом и нежарком тепле. Утром Салахов проснулся в палатке один. Тепло все еще держалось, и Салахов полежал в дремоте. Выйдя из палатки, он увидел ясное небо и Бога Огня у воды. Тот неторопливо мыл пробу, взятую прямо у берега.

Проснулся я прямо здоровый, - сказал рабочий и радостно передернул в подтверждение плечами.

Решил посмотреть на удачу в лоток. Над верховьями реки висело солнце, небо было безоблачным, и тундра, и пожелтевший кустарник сверкали радостным желтым цветом, снег исчез. Бог Огня положил лоток, снял росомашью шапку и вытащил из-за отворота ее кусок лески.

Красную тряпочку жрет, собака. Гляди! - он преданно глянул на Салахова, метнул леску в воду и тотчас выбросил на песок крупного темноспинного хариуса. Бог Огня укрепил ноги в не по росту больших сапогах, поддернул телогрейку, сдвинул лохматую шапку и стал челноком таскать хариусов одного за другим. Вскоре весь песок вокруг него был завален упругими отливающими перламутром рыбами.

Хватит! - сказал Салахов.

Остановись.

На эту бы реку… да с сетями, да с бочками. И горб гнуть не надо. На материке-то лазишь, лазишь с бреднем, еле на уху наберешь. А если бы эту реку туда. А нашу воронежскую сюда. Все равно тут населения нету, здесь и пустая река сгодится. - Ты бы там ее за неделю опустошил, - сказал Салахов.

За неделю? Не-ет! - вздохнул Бог Огня.

Закрывай санаторий, - распорядился Салахов.

Может, навялим да с собой унесем? - предложил нерешительно Бог Огня.

Против жадности слова силы не имеют, - усмехнулся Салахов.

Против нее автоматы нужны. Салахов, забыв, что ему надо брать пробу, все шагал и шагал по сухому берегу реки Ватап. Мысль о том, что добро к людям ведет к их же освинению, была ему очень неприятна. Какая-то безысходная мысль. По опыту армии, по опыту тюремной жизни Салахов знал, что излишняя строгость так же озлобляет людей. «Значит, ни добром, ни страхом нас не возьмешь, - думал он.

Но должен быть какой-то подход. Должна же быть открытая дверь…» И вдруг Салахов остановился. Ответ, найденный им, был прост, очевиден. Среди множества человеческих коллективов есть, наверное, только один, который твой. Как в армии своя рота. Если ты нашел его - держись за него зубами. Пусть все видят, что ты свой, ты до конца с ними. И что у тебя все на виду. Одна крыша, одна судьба.
Проблемы:

1. Отношение к природе/ потребительское отношение к природе.
2. Человеческая жадность.
3. Роль дружбы в жизни человека.

1. По К.Г. Паустовскому

Мы прожили несколько дней на кордоне, ловили рыбу на Шуе, охотились на озере Орса, где было всего несколько сантиметров чистой воды, а под ней лежал бездонный вязкий ил. Убитых уток, если они падали в воду, нельзя было достать никаким способом.
Но больше всего времени мы проводили на Пре. Я много видел живописных и глухих мест в России, но вряд ли когда-нибудь увижу реку более девственную и таинственную, чем Пра.
Сосновые сухие леса на ее берегах перемешивались с вековыми дубовыми рощами, с зарослями ивы, ольхи и осины. Корабельные сосны, поваленные ветром, лежали, как медные литые мосты, над ее коричневой, но совершенно прозрачной водой. С этих сосен мы удили упористых язей.
Перемытые речной водой и перевеянные ветром песчаные косы поросли мать-и-мачехой и цветами. За все время мы не видали на этих белых песках ни одного человеческого следа – только следы волков, лосей и птиц.
Река шла причудливыми изгибами. Ее глухие затоны терялись в сумраке прогретых лесов. Над бегучей водой беспрерывно перелетали с берега на берег сверкающие сизоворонки и стрекозы, а в вышине парили огромные ястребы.
Все доцветало вокруг. Миллионы листьев, стеблей, веток и венчиков преграждали дорогу на каждом шагу, и мы терялись перед этим натиском растительности, останавливались и дышали до боли в легких терпким воздухом столетней сосны. Под деревьями лежали слои сухих шишек. В них нога тонула по косточку.
Но удивительнее всего в этих местах был воздух. В нем была полная и совершенная чистота. Эта чистота придавала особую резкость, даже блеск всему, что было окружено этим воздухом. Каждая сухая ветка сосны была видна среди темной хвои очень далеко. Она была как бы выкована из заржавленного железа. Далеко было видно каждую нитку паутины, зеленую шишку в вышине, стебель травы.
А среди дня и река и леса играли множеством солнечных пятен – золотых, синих, зеленых и радужных. Потоки света то меркли, то разгорались и превращали заросли в живой, шевелящийся мир листвы. Глаз отдыхал от созерцания могучего и разнообразного зеленого цвета.
Лесные запахи набегали волнами. Подчас трудно было определить эти запахи. В них смешивалось все: дыхание можжевельника, вереска, воды, брусники, гнилых пней, грибов, кувшинок, а может быть, и самого неба… Оно было таким глубоким и чистым, что невольно верилось, будто эти воздушные океаны тоже приносят свой запах – озона и ветра, добежавшего сюда от берегов теплых морей.
Очень трудно подчас передать свои ощущения. Но, пожалуй, вернее всего можно назвать то состояние, которое испытывали все мы, чувством преклонения перед не поддающейся никаким описаниям прелестью родной стороны.
Тургенев говорил о волшебном русском языке. Но он не сказал о том, что волшебство языка родилось из этой волшебной природы и удивительных свойств человека.
А человек был удивителен и в малом и в большом: прост, ясен и доброжелателен. Прост в труде, ясен в своих размышлениях, доброжелателен в отношении к людям. Да не только к людям, а и к каждому доброму зверю, к каждому дереву.

Проблемы:

1. Влияние природы на человека.
2. Формирование положительных качеств характера благодаря природе.

Реальный текст ЕГЭ по русскому языку 2018. Симонов. О войне. тексты по русскому языку егэ 2018. варианты егэ по русскому языку 2018. Реальный текст ЕГЭ по русскому языку 2018.

— Вот, — сказал Леонидов, постучав пальцем по газете. — Вот! Я в армейской еще позавчера заметил, хотел вам почитать, да у меня кто-то замахорил… Вот… — И стал медленно читать вслух громким, сердитым голосом: — «Немецко-фашистские мерзавцы зверски расправляются с попадающими к ним в плен ранеными красноармейцами. В деревне Никулино фашисты изрубили на куски восемь раненых красноармейцев-артиллеристов; у троих из них отрублены головы…» — Он задержал палец на том месте, до которого дочитал, и, продолжая держать его там, поднял злые глаза и спросил: — Ну, что? — Спросил так, словно кто-то спорил с ним. Потом снова посмотрел на то место, где держал палец, и повторил: — «У троих из них отрублены головы…» А я вчера немца убил, так мне Караулов по уху дал. Да?

— Так тебе и надо! — отозвался Комаров. — А что же, люди старались, «языка» брали, а ты его бьешь! Посмотри, какой стрелок!

— Так я ж его и брал, — возразил Леонидов.

— Не ты один брал.

— Ну ладно, по уху, — сказал Леонидов. — Не будь он комвзвода, он бы у меня покатился! Ладно, пусть, — повторил он. — Но он же еще пригрозил: в другой раз повторить — расстреляю! Это как понимать?

— А так и понимать: не бей «языка», — снова наставительно сказал Комаров.

— «В деревне Макеево командир роты связи тов. Мочалов и политрук роты тов.Губарев обнаружили зверски истерзанные трупы красноармейцев Ф.И.Лапенко, С.Д.Сопова, Ф.С.Фильченко. Фашисты надругались над ранеными, выкололи у них глаза, отрезали носы и перерезали горло…» — Он снова оторвался от газеты. — Для чего нам про это пишут? А, младший сержант?

— Чтоб злей были.

— Я и так чересчур злой!

— А «языка» все равно не трогай, — отозвался Комаров, любивший бить в одну точку. — Раз взял, значит, взял.

— Чересчур вы добрые, погляжу я на вас! — зло сказал Леонидов. Синцов отложил бритву. Последние слова Леонидова рассердили его.

— А ты нам свою злость в глаза не суй! Подожди… — хлопнул он по колену, видя, что Леонидов собирается прервать его. — Ты злой! А сколько фашистов у тебя на счету? Кроме того пленного, два? А Комаров добрый, у него четверо!

Когда он в первый раз выходил из землянки умываться, это не бросилось ему в глаза, а сейчас он внезапно заметил всю красоту природы в этот солнечный зимний день: и на редкость синее небо, и белизну нападавшего за ночь снега, и черные тени стволов, и даже треугольник самолетов, летевших так высоко, что их далекое, тонкое пение не казалось опасным. Только что в блиндаже они спорили между собой о войне и смерти, о том, как убивать людей, и о том, можно ли при этом быть добрым и злым… А сейчас он шел к развалинам барского дома по залитой солнцем и разлинованной тенями стволов сосновой аллее и думал, как, в сущности, плохо приспособлен человек к той жизни, которая называется войной. Он и сам пытается приучить себя к этой жизни, и другие заставляют его приучиться к ней, и все равно из этого ровным счетом ничего не выходит, если иметь в виду не поведение человека, на котором постепенно начинает сказываться время, проведенное на войне, а его чувства и мысли в минуту отдыха и тишины, когда он, закрыв глаза, может, словно из небытия, мысленно возвратиться в нормальную человеческую обстановку… Нет, можно научиться воевать, но привыкнуть к войне невозможно. Можно только сделать вид, что ты привык, и некоторые очень хорошо делают этот вид, а другие не умеют его делать и, наверное, никогда не сумеют. Кажется, он, Синцов, умеет делать этот вид, а что проку в том? Вот пригрело солнышко, небо синее, и самолеты летят куда-то не сюда, и пушки стреляют не сюда, и он идет, и ему так хочется жить, так хочется жить, что прямо хоть упади на землю и заплачь и жадно попроси еще день, два, неделю вот такой безопасной тишины, чтобы знать, что, пока она длится, ты не умрешь…