Основные особенности русской поэзии периода великой отечественной войны. Поэты великой отечественной войны

Говорят, что, когда грохочут пушки, музы молчат. Ho от первого до последнего дня войны не умолкал голос поэтов. И пушечная канонада не могла заглушить его. Никогда к голосу поэтов так чутко не прислушивались читатели. Известный английский журналист Александр Верт, который почти всю войну провел в Советском Союзе, в книге «Россия в войне 1941-1945 гг.» свидетельствовал: «Россия также, пожалуй, единственная страна, где стихи читают миллионы людей, и таких поэтов, как Симонов и Сурков, читал во время войны буквально каждый».

Говорят, что первой жертвой на войне становится правда. Когда к одному из юбилеев Победы надумали выпустить солидным томом сводки Совинформбюро, то, перечитав их, от этой заманчивой идеи отказались - очень уж многое требовало существенных уточнений, исправлений, опровержений. Ho все не так просто. Действительно, власти правды боялись, старались неприглядную правду припудрить, подрумянить, замолчать (о сдаче врагу некоторых крупных городов, например Киева, Совинформбюро вообще не сообщало), но правды жаждал воюющий народ, она была ему нужна как воздух, как нравственная опора, как духовный источник сопротивления. Для того чтобы выстоять, необходимо было прежде всего осознать подлинный масштаб нависшей над страной опасности. Такими нежданными тяжелыми поражениями началась война, на таком краю, в двух шагах от пропасти, страна оказалась, что выбраться можно было, только прямо глядя жестокой правде в глаза, до конца осознав всю меру ответственности каждого за исход войны.

Лирическая поэзия, самый чуткий «сейсмограф» душевного состояния общества, сразу же обнаружила эту жгучую потребность в правде, без которой невозможно, немыслимо чувство ответственности. Вдумаемся в смысл не стертых даже от многократного цитирования строк «Василия Теркина» Твардовского: они направлены против утешающе-успокаивающей лжи, обезоруживающей людей, внушая им ложные надежды. Тогда эта внутренняя полемика воспринималась особенно остро, была вызывающе злободневной:

А всего иного пуще
He прожить наверняка -
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.

Поэзия (разумеется, лучшие вещи) немало сделала для того, чтобы в грозных, катастрофических обстоятельствах пробудить у людей чувство ответственности, понимание того, что от них, от каждого - ни от кого другого, ни на кого нельзя переложить ответственность - зависит судьба народа и страны.

Отечественная война не была единоборством кровавых диктаторов - Гитлера и Сталина, как это получается у некоторых литераторов и историков. Какие бы цели ни преследовал Сталин, советские люди защищали свою землю, свою свободу, свою жизнь. И люди тогда жаждали правды, потому что она укрепляла их веру в абсолютную справедливость войны, которую им пришлось вести. В условиях превосходства фашистской армии без такой веры невозможно было выстоять. Вера эта питала, пронизывала поэзию.

Вы помните еще ту сухость в горле,
Когда, бряцая голой силой зла,
Навстречу нам горланили и перли
И осень шагом испытаний шла?

Ho правота была такой оградой,
Которой уступал любой доспех, -

писал в ту пору Борис Пастернак в стихотворении «Победитель».

И Михаил Светлов в стихотворении о «молодом уроженце Неаполя», участнике завоевательного похода фашистов в Россию, тоже утверждает безусловную правоту нашего вооруженного сопротивления захватчикам:

Я стреляю - и нет справедливости,
Справедливее пули моей!
(«Итальянец»)

И даже те, кто не испытывал ни малейших симпатий к большевикам и советской власти - большинство их, - заняли после гитлеровского вторжения безоговорочно патриотическую, «оборонческую» позицию.

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
(«Мужество»)

Это стихи Анны Ахматовой, у которой был очень большой и обоснованный счет к советской власти, принесшей ей много горя и обид.

Жестокая, на пределе физических и духовных сил война была немыслима без духовного раскрепощения и сопровождалась стихийным освобождением от душивших живую жизнь официальных догм, от страха и подозрительности. Об этом тоже свидетельствует лирическая поэзия, облученная животворным светом свободы. В голодном, вымирающем блокадном Ленинграде в жуткую зиму 1942 г. Ольга Берггольц, ставшая душой героического сопротивления этого многострадального города, писала:

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
где смерть, как тень, тащилась по пятам,
такими мы счастливыми бывали,
такой свободой бурною дышали,
что внуки позавидовали б нам.
(«Февральский дневник»)

Берггольц с такой остротой ощутила это счастье внутреннего освобождения, наверное, еще и потому, что перед войной ей полной мерой довелось изведать не только унизительные «проработки» и «исключения», но и «жандармов любезности», прелести тюрьмы. Ho это чувство обретаемой свободы возникло у очень многих людей. Как и ощущение того, что былые мерки и представления уже не годятся, война породила иной счет.

Что-то очень большое и страшное, -
На штыках принесенное временем,
He дает нам увидеть вчерашнего
Нашим гневным сегодняшним зрением.
(«Словно смотришь в бинокль перевернутый...»)

В этом написанном Симоновым в начале войны стихотворении уже обнаруживает себя это изменившееся мироощущение. И наверное, здесь таится секрет необычайной популярности симоновской лирики: она уловила духовные, нравственные сдвиги массового сознания, она помогала читателям их прочувствовать, осознать. Теперь, «перед лицом большой беды», все видится иначе: и жизненные правила («В ту ночь, готовясь умирать, Навек забыли мы, как лгать, Как изменять, как быть скупым, Как над добром дрожать своим»), и смерть, подстерегающая на каждом шагу («Да, мы живем, не забывая, Что просто не пришел черед, Что смерть, как чаша круговая, Наш стол обходит круглый год»), и дружба («Все тяжелее груз наследства, Все уже круг твоих друзей. Взвали тот груз себе на плечи...»), и любовь («Ho в эти дни не изменить тебе ни телом, ни душой»). Так все это выразилось в стихах Симонова.

И сама поэзия избавляется (или должна избавиться) - таково требование суровой реальности жестокой войны, изменившегося мироощущения - от въевшихся в довоенную пору в стихи искусственного оптимизма и казенного самодовольства. И Алексей Сурков, сам отдавший им дань в середине 30-х гг.: «Мы в грозное завтра спокойно глядим: И время за нас, и победа за нами» («Так будет»), «В наших взводах все джигиты на подбор - ворошиловские меткие стрелки. Встретят вражескую конницу в упор наши пули и каленые клинки» («Терская походная»), пережив на Западном фронте боль и позор поражений сорок первого года, «придирчивей и резче» судит не только «поступки, людей, вещи», но и саму поэзию:

Когда багрились кровью ало,
С души солдатской, - что таить греха, -
Как мертвый лист по осени, опала
Красивых слов сухая шелуха.
(«Ключи к сердцу»)

Глубокие перемены претерпевает в поэзии образ Родины, ставший у самых разных поэтов смысловым и эмоциональным центром их художественного мира той поры. В одной из статей 1943 г. Илья Эренбург писал: «Конечно, любовь к Родине была и до войны, но это чувство тоже изменилось. Прежде его старались передать масштабами, говоря „от Тихого океана до Карпат“. Россия, казалось, не помещалась на огромной карте. Ho Россия стала еще больше, когда она поместилась в сердце каждого». Совершенно ясно, что Эренбург, когда писал эти строки, вспоминал сочиненную в 1935 г. Василием Лебедевым-Кумачом «Песню о Родине» - торжественную, как тогда говорили, величавую. Великое самоуважение и восторг должно вызывать то, что «широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек», что простирается она «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей». Эта Родина одаривает тебя - вместе со всеми - лучами своего величия и славы, ты за ней, огромной и могучей, как за каменной стеной. И она должна вызывать у тебя лишь чувство почтительного восхищения и гордости. «Мы не любили Лебедева-Кумача, ходульных „О“ о великой стране, - мы были и остались правы», - писал в военном дневнике молодой тогда поэт-фронтовик Семен Гудзенко, не без оснований поставив не «я», а «мы».

Принципиально иной, чем у Лебедева-Кумача, образ возникает в стихотворении Симонова «Родина» - полемика бросается в глаза:

Ho в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал.
Ты вспоминаешь родину - такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Здесь не бескрайние нивы, а «клочок земли», «три березы» становятся неиссякаемым источником патриотического чувства. Что значишь ты, человеческая песчинка, для огромной страны, которая лежит, «касаясь трех великих океанов»; а когда дело идет о «клочке земли», с которым ты неразрывно, кровно связан, ты полностью за него в ответе, ты, если на него посягают враги, должен заслонить его, защищать до последней капли крови. Тут все меняется местами: не ты находишься под благосклонным покровительством Родины, восторженно созерцая ее могучее величие, а она нуждается в тебе, в твоей самоотверженной защите.

«Три березы» становятся самым популярным, самым понятным и близким современникам образом Родины. Этот образ (точнее, породившие его мысль и чувство) играет необычайно важную - основополагающую - роль в поэзии Симонова военной поры (и не только поэзии, таков лейтмотив и его пьесы «Русские люди»):

Ты знаешь, наверное, все-таки родина -
He дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

He знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Co вдовьей слезою и песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
(«Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»)

И не у одного Симонова война пробудила столь острое, столь личное восприятие Родины. В этом сходились самые разные - и по возрасту, и по жизненному опыту, и по эстетическим пристрастиям - поэты.

Дмитрий Кедрин:
Весь край этот, милый навеки,
В стволах белокрылых берез,
И эти студеные реки,
У плеса которых ты рос.
(«Родина»)

Павел Шубин:
И увидел он хату,
Дорогу под небом холстинным
И - крылами к закату -
Березу с гнездом аистиным.
(«Береза»)

Михаил Львов:
Березок тоненькая цепь
Вдали растаяла и стерлась.
Подкатывает к горлу степь -
Попробуй убери от горла.

Летит машина в море, в хлеб.
Боец раскрыл в кабине дверцу.
И подступает к сердцу степь -
Попробуй оторви от сердца.
(«Степь»)

В лучших стихах военной поры любовь к Родине - глубокое, выстраданное чувство, чурающееся показной казенной велеречивости. О том, какие серьезные перемены в патриотическом чувстве людей произошли за четыре года войны, свидетельствуют стихи, написанные в самом конце войны. Вот какой виделась тогда Родина и победа Илье Эренбургу:

Она была в линялой гимнастерке,
И ноги были до крови натерты.
Она пришла и постучалась в дом.
Открыла мать. Был стол накрыт к обеду.
«Твой сын служил со мной в полку одном,
И я пришла. Меня зовут Победа».
Был черный хлеб белее белых дней,

И слезы были соли солоней.
Все сто столиц кричали вдалеке,
В ладоши хлопали и танцевали.
И только в тихом русском городке
Две женщины, как мертвые, молчали.
(«9 мая 1945»)

Очень существенно изменялись представления и о содержании таких понятий, как гражданское и интимное в поэзии. Поэзия избавлялась от воспитанного в предшествующие годы предубеждения к частному, «домашнему», по «довоенным нормам» эти качества - общественное и частное, гражданственное и интимное - были далеко разведены друг от друга, а то и противопоставлены. Пережитое на войне подталкивало поэтов к предельной искренности самовыражения, под сомнение была поставлена знаменитая формула Маяковского: «...Я себя смирял, становясь на горло собственной песне». Один из его самых верных и старательных учеников Семен Кирсанов писал в 1942 г.:

Война не вмещается в оду,
и многое в ней не для книг.
Я верю, что нужен народу
души откровенный дневник.

Ho это дается не сразу -
душа ли еще не строга? -
и часто в газетную фразу
уходит живая строка.
(«Долг»)

Все здесь верно. И то, что лучшие поэтические произведения тех лет являли собой «души откровенный дневник». И то, что эта откровенность, душевная распахнутость давались не сразу. He одни лишь запуганные редакторы, но и сами поэты нелегко расставались с догматическими представлениями, с узкими «нормативами», нередко отдавая предпочтение пути, что «протоптаннее и легше», зарифмовывая политдонесения или боевые эпизоды из сводок Совинформбюро, - это считалось в порядке вещей.

В современных литературоведческих обзорах, когда речь заходит о лучших произведениях поэзии военных лет, рядом с «Теркиным», эпического размаха произведением, не задумываясь, без тени сомнений ставят интимнейшие «Землянку» Суркова и «Жди меня» Симонова. Твардовский, очень строгий и даже придирчивый ценитель поэзии, в одном из писем военного времени именно те стихотворения Симонова, которые являли собой «души откровенный дневник», посчитал «лучшим, что есть в нашей поэзии военного времени», это «стихи о самом главном, и в них он (Симонов. - Л. Л.) выступает как поэтическая душа нынешней войны».

Написав «Землянку» и «Жди меня» (оба стихотворения - излияние потрясенной трагическими событиями сорок первого года души), авторы и думать не думали печатать эти затем получившие неслыханную популярность стихи, публикации состоялись по воле случая. Поэты же были уверены, что сочинили нечто камерное, лишенное гражданского содержания, не представляющее никакого интереса для широкой публики. На этот счет есть их собственные признания.

«Возникло стихотворение, из которого родилась песня, - вспоминал Сурков, - случайно. Оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворением. Это были шестнадцать "домашних" строк из письма жене. Письмо было написано в конце ноября 1941 года, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось после тяжелого боя пробиваться из окружения с одним из полков».

«Я считал, что эти стихи - мое личное дело... - рассказывал Симонов. - Ho потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на далеком Севере и когда метели и непогода иногда заставляли просиживать сутками где-нибудь в землянке или в занесенном снегом бревенчатом домике, в эти часы, чтобы скоротать время, мне пришлось самым разным людям читать стихи. И самые разные люди десятки раз при свете керосиновой коптилки или ручного фонарика переписывали на клочке бумаги стихотворение „Жди меня“, которое, как мне раньше казалось, я написал только для одного человека. Именно этот факт, что люди переписывали это стихотворение, что оно доходило до их сердца, заставил меня через полгода напечатать его в газете».

История этих двух самых знаменитых стихотворений тех лет говорит о выявившейся в первые же месяцы войны жгучей общественной потребности в лирике, в задушевном - с глазу на глаз - разговоре поэта с читателем. He с читателями, а именно с читателем - надо это подчеркнуть. «Опять мы отходим, товарищ...»; «He плачь! - Все тот же поздний зной висит над желтыми степями...»; «Когда в последний путь ты отправляешь друга...»; «Когда ты входишь в город свой...» - это Симонов. «...О дорогая, дальняя, ты слышишь?..»; «Ты помнишь ли, что есть еще на свете земной простор, дороги и поля?..»; «...Запомни эти дни. Прислушайся немного и ты - душой - услышишь в тот же час...» - это Ольга Берггольц. «Положи на сердце эту песню...»; «Тебе не расстаться с шинелью...»; «He напрасно сложили песню мы про синий платочек твой...» - это Михаил Светлов.

Знаменательно такое совпадение приема: стихи строятся на доверительном обращении к какому-то человеку, на место которого могут поставить себя многие читатели. Это или послание очень близкому человеку - жене, любимой, другу, или задушевный разговор с хорошо понимающим тебя собеседником, когда патетика и поза неуместны, невозможны, фальшивы. Об этой особенности лирической поэзии военных лет говорил Алексей Сурков в докладе, сделанном на исходе первого года войны: «И эта война нам подсказала: „He ори, говори тише!" Это одна из истин, забвение которой должно привести на войне или к срыву голоса, или к потере лица. На войне кричать не надо. Чем ближе стоит человек к смерти, тем больше раздражает его громогласная болтовня. На войне все на солдата кричат - и пушки, и пулеметы, и бомбы, и командиры, и все имеют на это право. Ho нигде в уставах войн не записано, что поэт тоже имеет право оглушать солдата лозунговым пустозвонством».

Любовная лирика неожиданно заняла тогда в поэзии большое место, пользовалась необычайной популярностью (следует назвать стихотворные циклы «С тобой и без тебя» Константина Симонова и «Долгая история» Александра Гитовича, стихи «Огонек» и «В лесу прифронтовом» Михаила Исаковского, «Темную ночь» Владимира Агатова, «Мою любимую» и «Случайный вальс» Евгения Долматовского, «Ты пишешь письмо мне» Иосифа Уткина, «На солнечной поляночке» Алексея Фатьянова, «В госпитале» Александра Яшина, «Маленькие руки» Павла Шубина и др.). Долгие годы любовная лирика была в загоне, господствующим пропагандистским утилитаризмом она была отодвинута на далекую периферию общественного и литературного бытия как «личная и мелкая». Если принять на веру эти идеологические предписания: до любовной ли лирики, когда идет невиданно жестокая, кровавая война, не уклоняется ли таким образом поэзия от главных задач времени? Ho это были примитивные и ложные представления и о поэзии, и о духовных запросах современника. Поэзия же точно уловила самую суть развернувшейся войны: «Бой идет святой и правый, Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле» (А. Твардовский). И любовь для поэтов - высшее проявление жизни, она является тем, «за что мужчины примут смерть повсюду, - сияньем женским, девочкой, женой, невестой - всем, что уступить не в силах, мы умираем, заслонив собой» (К. Симонов).

Больше всего поэм было написано в 1942 г. («Сын артиллериста» К. Симонова в конце 1941 г.): «Зоя» М. Алигер, «Лиза Чайкина» и «Двадцать восемь» М. Светлова, «Слово о 28 гвардейцах» Н. Тихонова, «Москва за нами» С. Васильева, «Февральский дневник» О. Берггольц. В 1943 г. В. Инбер закончила «Пулковский меридиан», начатый еще в 1941 г., П. Антокольский - поэму «Сын». Ho настоящих удач среди них было немного - может быть, поэтому во вторую половину войны поэм пишется все меньше и меньше. Большая часть перечисленных поэм - это в сущности написанные стихами очерки, повествовательный, а часто и вовсе документальный сюжет неотвратимо толкает авторов к описательности, к иллюстративности, которые являются лишь имитацией эпоса и противопоказаны поэзии. Нельзя не заметить художественного превосходства поэм, которые были исповедью автора (в этом отношении выделяется цельностью, органичностью, неподдельной искренностью «Февральский дневник» О. Берггольц), а не рассказом об увиденном или о каком-то событии, герое. В тех же произведениях, которые соединили в себе повествовательное и лирическое начало, повествовательное по силе эмоционального воздействия явно уступает лирике, именно лирические отступления отличаются высоким эмоциональным напряжением.

«Стараюсь удержать песчинки быта, чтобы в текучей памяти людской они б осели, как песок морской» - так формулирует свою художественную задачу в «Пулковском меридиане» Вера Инбер. И действительно, в поэме множество таких деталей быта: и замерзшие автобусы, и вода из невской проруби, и неестественная тишина - «ни лая, ни мяуканья, ни писка пичужьего». Ho все это не идет ни в какое сравнение по силе воздействия на читателя с откровенным признанием поэтессы о том, что чувство голода доводило ее до галлюцинаций:

Лежу и думаю. О чем? О хлебе.
О корочке, обсыпанной мукой.
Вся комната полна им. Даже мебель
Он вытеснил. Он близкий и такой
Далекий, точно край обетованный.

В своей поэме Павел Антокольский рассказывает о детстве и юности своего сына, погибшего на фронте. Любовь и печаль окрашивают этот рассказ, в котором трагическая судьба сына связана с историческими катаклизмами XX в., с готовившим, а потом предпринявшим завоевательные походы фашизмом; поэт предъявляет счет своему немецкому ровеснику, воспитавшему своего сына жестоким, бездушным исполнителем кровавых планов порабощения стран и народов; «Мой мальчик - человек, а твой - палач». И все-таки самые пронзительные строки поэмы - о неизбывном горе отца, у которого война отобрала любимого сына:

Прощай. Поезда не приходят оттуда.
Прощай. Самолеты туда не летают.
Прощай. Никакого не сбудется чуда.
А сны только снятся нам. Снятся и тают.

Мне снится, что ты еще малый ребенок,
И счастлив, и ножками топчешь босыми
Ту землю, где столько лежит погребенных.
На этом кончается повесть о сыне.

Вершинным достижением нашей поэзии стал «Василий Теркин» (1941-1945) Александра Твардовского. Твардовский не выдумал своего героя, а нашел, отыскал в народе, сражавшемся в Великую Отечественную войну, современный положительно прекрасный тип и правдиво изобразил его. Ho «Теркину» в учебнике посвящена отдельная глава, поэтому мы о нем не будем говорить.

Здесь шла речь о стихах, рожденных войной, но закончить этот обзор следует рассказом о первом поэте, рожденном Великой Отечественной.

В войну к Эренбургу пришел недоучившийся студент-ифлиец, 20-летний солдат, недавно выписавшийся из госпиталя после тяжелого ранения, полученного во время рейда во вражеский тыл, и прочитал написанные в госпитале и в отпуске по ранению стихи. Стихи Семена Гудзенко произвели огромное впечатление на Эренбурга: он организовал творческий вечер молодого поэта, рекомендовал его - вместе с Гроссманом и Антокольским - в Союз писателей, способствовал выходу в 1944 г. его первой тоненькой книжечки стихов. Выступая на вечере, Эренбург дал проницательную, провидческую характеристику стихам Гудзенко: «Это поэзия - изнутри войны. Это поэзия участника войны. Это поэзия не о войне, а с фронта... Его поэзия мне кажется поэзией-провозвестником». Вот одно из стихотворений Гудзенко, так поразивших Эренбурга:

Когда на смерть идут - поют, а перед
этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою -
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв.
И умирает друг
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним
идет охота.
Будь проклят
сорок первый год
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв.
И лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Ho мы уже
не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.
(«Перед атакой»)

Все написанное Гудзенко в ту пору в сущности представляет собой лирический дневник - это исповедь «сына трудного века», молодого солдата Великой Отечественной. Поэт, как и многие тысячи юношей, почти мальчиков, что «начинали в июне на заре», «был пехотой в поле чистом, в грязи окопной и в огне». Гудзенко пишет о том, что видели они все и что пережил он сам: о первом бое и смерти друга, о горьких дорогах отступления и о том, как «подомно и даже поквартирно» штурмуют город, о ледяной стуже и пламени пожаров, об «окопном терпении» и «слепой ярости» атак.

Павел Антокольский назвал Гудзенко «полпредом целого поэтического поколения». Публикация его стихов в 1943-1944 гг. как бы расчищала путь для присоединившейся к нему в первые послевоенные годы целой плеяды молодых поэтов-фронтовиков, готовила читателей к восприятию их «порохом пропахнувших строк» (С. Орлов). Поэзия фронтового поколения стала одним из самых ярких и значительных литературных явлений. Ho это было уже после Победы, и рассматривать ее следует в рамках послевоенного литературного процесса.

Ч. 1
Приложение к уроку.
Конспект.

«Пожалуй, никогда за время существования советской поэзии не было написано столько лирических стихов, как за годы войны»,- заметил Алексей Сурков в одном из своих публичных выступлений во время войны, и был совершенно прав. Стихи публиковались в центральной и фронтовой печати, транслировались по радио наряду с информацией о важнейших военных и политических событиях, звучали с многочисленных импровизированных эстрад на фронте и в тылу.

Душевная близость с народом является самой примечательной и исключительной особенностью лирики 1941 -1945 гг. Гром, грянувший 22 июня, сместил ось лирической поэзии, изменил поэтический угол зрения на войну. «Да, война не такая, какой мы писали её,- это горькая штука»,- признается Константин Симонов. Родина, война, смерть и бессмертие, ненависть к врагу, боевое братство и товарищество, любовь и верность, мечта о победе, раздумья о судьбе народа – вот основные мотивы , вокруг которых бьется теперь поэтическая мысль.
Поэзия 1941 – 1945гг. необыкновенно быстро нашла свое место в строю и широко и полно отразила сложное и многогранное отношение народа к войне. В стихах Николая Тихонова, Алексея Суркова, Михаила Исаковского, Александра Твардовского, Николая Асеева, Александра Прокофьева, Дмитрия Кедрина, Сергея Щипачева, Ильи Сельвинского и других поэтов слышится и тревога за Отечество, и беспощадная ненависть к агрессорам, и горечь невозвратимых утрат, и отчетливое осознание жестокости войны…
Своеобразную и углубленную разработку получает тема Родины, родной земли, нации, народа . В довоенной лирике Родина трактовалась в революционном плане. В дни войны обострилось чувство отчизны. Оторванные от любимых занятий и родных мест миллионы людей как бы по-новому взглянули на привычные родные края, на дом, где родились, на самих себя, на свой народ. Это нашло отражение в поэзии. Количество абстрактных и риторических стихов на патриотические темы пошло на убыль. Появились проникновенные стихи о Москве(А.Сурков, В.Гусев), о Ленинграде (Н.Тихонов, О.Берггольц, А.Прокофьев, В.Инбер), о Смоленщине (М.Исаковский) и т.д.Поэты пристально вгляды-ваются в лицо родной земли, пишут о деревенских проселках, о зябком осиннике, о незатейливых крестах русских могил, о трех березках, что стоят на родном, до боли с детства знакомом клочке земли, где ты родился и рос (стихи А.Суркова, А.Прокофьева, А.Твардовского, К.Симонова и др.).
Видоизменился в лирике военных лет и характер лирического героя . Прежде всего он стал более земным, интимно близким, чем в лирике предшествующего периода. В стихах А.Твардовского («За Вязьмой», «Две строчки»), А.Прокофьева («Товарищ, ты видел», «Мама»), К.Симонова («Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Дом в Вязьме»), С.Щипачева («Опять весна над русскими полями», «Партизанка») и других поэтов конкретные, личные чувства и переживания несли общенародное значение.

В лирике военных лет можно выделить три основные группы стихов : собственно лирическая (ода, элегия, песня), сатирическая (надписи под карикатурой, басня), лиро-эпическая (баллады, поэмы).

• 
  Ода : М.Исаковский «Наказ сыну», П.Антокольский «Мщение», Д.Бедный «1942».
• 
  Элегия : А.Твардовский «Я убит поло Ржевом», К.Симонов «Жди меня».
• 
  Песня: В.Лебедев-Кумач «Священная война», А.Сурков «Песня смелых», А.Фатьянов «Соловьи» А.Сурков «В землянке», М.Исаковский «Огонек».

Наряду с собственно лирическими и сатирическими жанрами в поэзии военного времени получили развитие различные жанры стихотворного эпоса : эпические миниатюры, поэмы, баллады. Особое значение имела поэма – самый универсальный лироэпический жанр. История советской поэзии не знает другого такого периода, когда бы за 4 неполных года было создано столько значительных сюжетных поэм: В.Инбер «Пулковский меридиан», М.Алигер «Зоя», О.Берггольц «Февральский дневник», А.Твардовский «Василий Теркин» и другие.
Таким образом , русская поэзия военных лет носит многожанровый характер. Поэзия, как и вся литература, стремилась передать настроения и переживания современников. Поэзия – самый оперативный, самый популярный жанр военных лет.

Приложение к уроку

Алексей Сурков «Землянка »

Бьется в тесной печурке огонь.

На поленьях смола, как слеза,

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой,

Я хочу, чтобы слышала ты,

Ты сейчас далеко-далеко.

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти - четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло.

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви. 1941г.

Практическая работа по стихотворению А.Суркова «Землянка »

Задание: заполнить таблицу, называя средства языковой выразительности или приводя примеры указанных средств.

Вывод:

Приложение к уроку

Мы знаем, что ныне

лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил

на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно

под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться

без крова –

И мы сохраним тебя,

русская речь,

Великое русское слово.
А.Ахматова.

Поэзия Великой Отечественной войны

• 
  Оперативность

• 
  Эмоциональность

• 
  Доходчивость

• 
  Патриотические чувства

• 
  Лиризм

Отечественной войны».

1 страница. Из истории В О войны.

2 страница. Особенности поэзии военных лет.

3 страница. Военная песня.

4 страница. Языковые особенности военной поэзии.

5 страница. Поэты, не вернувшиеся с фронта.

6 страница. У войны не женское лицо.

Приложение к уроку

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В том, что они – кто старше, кто моложе –

Остались там….

А.Твардовский
Я патриот. Я воздух русский,

Я землю русскую люблю,

Я верю, что нигде на свете

Второй такой не отыскать!

П.Коган
Война ж совсем не фейерверк,

А просто – трудная работа,

Когда –

Черна от пота-

Вверх

Скользит по пахоте пехота.

М.Кульчицкий
Пусть помнят те, которых мы не знаем:

Нам страх и подлость были не к лицу.

Мы пили жизнь до дна

И умирали

За эту жизнь.

Не кланяясь свинцу.

Н.Майоров
Сердце с последним дыханием жизни

Выполнит твердую клятву свою:

Песни всегда посвящал я Отчизне,

Ныне Отчизне я жизнь отдаю.

М.Джалиль

На улице полночь. Свеча догорает.

Высокие звезды видны.

Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,

В пылающий адрес войны.

И.Уткин

Оперативный – способный быстро, вовремя исправить или направить ход дел.

ч. 1

Ахметзянова Айсылу

Информационно-реферативная работа. Материал был подготовлен на Республиканскую научно-практическую конференцию школьников им. Фатиха Карима

Скачать:

Предварительный просмотр:

Республиканская научно-практическая конференция школьников

им. Фатиха Карима

Секция: Тема Великой Отечественной войны в русской литературе.

Информационно-реферативная работа на тему:

«Поэзия военных лет».

Выполнила :

Ахметзянова Айсылу Мансуровна

учащаяся 10 класса

МБОУ «Мусабай-Заводской СОШ»

Научный руководитель :

Нуртдинова Эльвира Робертовна,

учитель русского языка и литературы

МБОУ «Мусабай-Заводской СОШ»

Тукаевского муниципального района РТ

Казань – 2015

Введение………………………………………………………………….………….3

Основная часть………………………………………………………………………5

Заключение…………………………………………………………………….……10

Список использованной литературы……………………………………….……..11

Введение.

Скоро наша страна будет отмечать 70-летие Великой Победы. Но ветераны до сих пор, когда вспоминают те страшные сороковые, вспоминают «со слезами на глазах». Прошло столько лет, но эти годы не смогли уменьшить ту боль, которую им пришлось пережить.

Актуальность моей темы в том, что проявленный патриотизм и интернационализм советского народа в годы войны не должен оставаться без внимания и в дальнейшем. С каждым годом ветеранов становится меньше, и скоро нам о войне рассказывать будет некому. А стихи, написанные в годы войны, пропитаны слезами горя этого периода, и мы просто не имеем право забывать о том времени, когда наши прадеды «дни и ночи битву трудную вели…» и отдали свои жизни за наше светлое будущее.

Цель настоящей работы - на основе лирики военных лет описать проблему изображения всего трагизма Великой Отечественной войны.

Цель работы предполагает решение следующих задач:

Определить проблему исследования, обосновать её значимость и актуальность;

Изучить несколько теоретических источников по теме;

Обобщить опыт работы исследователей и сформулировать свои выводы.

Настоящая работа опирается на положения теоретических источников следующих авторов: Леонов С.А., Леонов И.С., Линьков Л.И., Исаев А.И.

Степень изученности. Настоящая тема работы освещается в работах таких авторов, как Горбунов В.В., Гуревич Э.С., Девин И.М., Есин А.Б., Иванова Л.В., Кирюшкин Б.Е., Малькина М.И., Петров М.Т. и другие. Несмотря на обилие теоретических работ, данная тема нуждается в дальнейших разработках и расширению круга вопросов.

Личный вклад в решение освещенных проблем автор данной работы видит в том, что ее результаты могут быть использованы в дальнейшем при преподавании уроков в школе, при планировании классных часов и внеклассных мероприятий, посвященных Дню Победы в Великой Отечественной войне и написании научных работ по данной теме.

Поэзия военных лет.

Поэзия моя, ты-из окопа,

Еще тогда, солдату жизнь храня,

Блеснула мне: смотри, мол, парень, в оба,

Чем и спасла от снайпера меня…

Анатолий Головков. (5)

В поэзии с первых дней войны прежде всего проявила себя лирика. В военное время она стала явлением уникальным. Её невозможно разделить на гражданскую, философскую и так далее. Все эти мотивы в ней органически сочетались в передаче переживаний человека, вызванных грозными событиями. Можно лишь выделить три основные группы жанров: лирические, сатирические и лироэпические. (1)

Поэты писали и о самой войне во всей ее объемной полноте: о ее тяготах, сражениях, трагедии отступления на начальном этапе, о победных походах, о женщинах и детях на фронте, о партизанах, передавали трагедию семей, оставшихся без кормильцев, без мужей и сыновей, а порою и без крыши над головою. В стихах той поры создавался образ Родины как всей страны, распростершейся от края и до края, либо своего родного города, села, то есть малой родины. (2)

В известном стихотворении Михаила Дудина «Соловьи» картины родной природы в поэзии соседствовали с картинами боев и тем самым усиливали патриотическое и лирическое начало произведения:

О мертвых мы поговорим потом.

Смерть на войне обычна и сурова.

И все-таки мы воздух ловим ртом

При гибели товарищей. Ни слова...(5)

Уже в первые часы войны В. Лебедев-Кумач создал стихотворение «Священная война», положенное на музыку композитором А. Александровым. В песне отразился единый патриотический и героический порыв народа, ненависть к захватчикам. Пламенным призывом, обращенным ко всей стране, начинается это стихотворение: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!..».

Простые, не витиеватые слова легко запомнились каждому. Не случайно эта песня стала наиболее популярной в тяжелые годы Великой Отечественной войны, она торжественно и патетично звучала, когда с Октябрьского парада 1941года на Красной площади бойцов провожали на фронт, действительно, «на смертный бой». (4)

Многогранна и глубока лирика Анной Ахматовой. В ее творчество органически входит тема войны; стихи отражают во всей глубине трагизм происходящего, веру в победу, любовь к стране, к человеку. За годы Великой Отечественной войны поэтесса создает сборник «Ветер войны». Стихотворение «Клятва» завершается торжественным обращением, обращенным как к будущему поколению, так и к памяти предков. Знаменательно в этом стихотворении мгновенное расширение времени и пространства. Так, в первой строке внимание фиксируется на эпизоде прощания воина со своей возлюбленной. И тут же перед читателем предстают тени ушедших в мир иной отцов и дедов, а также нескончаемая череда будущих поколений:

И та, что сегодня прощается с милым,-

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянемся, клянемся могилам,

Что нас покориться никто не заставит! (3)

Как это ни странно, но война пощадила Анну Андреевну. Ее запросто могли «забыть» в осажденном Ленинграде, где она не выдержала бы и первой блокадной зимы: уже в сентябре у нее начались дистрофические отеки. Но ее почему-то не забыли по вызову А. Фадеева, за которым стоял, по всей вероятности, все тот же А. Н. Толстой, вывезли из города на Неве на одном из последних самолетов. Ахматова оказалась не где-нибудь, а в Ташкенте. В Ташкент же было переведено и издательство «Советский писатель», в котором в 1943 году у Ахматовой вышла тоненькая книжка стихов. Анна Андреевна, конечно же, верная правилу: никогда ничего не проси,- не обивала как иные авторы, «ведомственные пороги», издатели сами нашли ее сразу же после того, как военные стихи Анной Ахматовой стали публиковать центральные газеты. Стихотворение «Мужество», напечатанное в «Известиях» (февраль 1942), побило все рекорды популярности:

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужество пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет…(3)

Изображая войну, Тарковский расширяет поле своего поэтического кругозора. Он не останавливается на описании конкретных фактов бесчеловечности, жестокости войны. Поэт стремится к передаче собственных ощущений, тонких душевных переживаний, мысленных ассоциаций, которые вызывает в его душе окружающая действительность. В его поэтическом сознании рождается образ современной ему России, тесно связанный с древней, средневековой Русью. В этом плане характерно стихотворение « Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!..». Образ Родины и ее «крестных» страданий появляется в стихотворении «Земля». Здесь развивается мысль о сопричастности судьбы лирического героя судьбе России. Их объединяют страдания и взаимная любовь.

Слезами солдатскими будешь хранима

И вдовьей смертельною скорбью сильна.(5)

Исключительная историчность этих строк в том,что именно сила

глубочайшей русской духовности способна противостоять злу. Такова идея стихотворения Тарковского «Земля».

В 1943 году Тарковский пишет стихотворение «Проводы», в котором раскрывается трагедия простого человека, вынужденного оставить семью, мирный труд и идти на фронт, чтобы принять мученическую смерть за родную землю.Здесь мы вновь наблюдаем мистическую связь между старой Русью и современной поэту Россией, что сближает его со стихотворением «Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!..». Не случайно в произведении вселенское зло символизирует образ чёрных коней Мамая:

…Словно чёрные кони Мамая

Где-то близко, как в те времена…(5)

Голосом осаждённого Ленинграда стала поэтесса Ольга Берггольц. Её мужественная поэзия, звучавшая по радио, вдохновляла бойцов, защищавших город, находящихся в блокаде жителей. Сама перенесшая ужасы блокадного Ленинграда, она не скрывает их в «Ленинградской поэме», но убеждена, что именно внутренняя сила и стойкость помогли выстоять. Начинается поэма со страшного и немыслимого эпизода: женщина не может похоронить дочь, умершую, по её словам, десять дней назад. За то, чтоб сколотить гроб, с неё потребовали хлеб.

Стихотворения полно мужества и внутренний духовной силы, которую поэтесса собирает в кулак для борьбы с врагом. И надежда побеждает. Гимном всему живому, выстоявшему в бедах, звучат заключительные строки поэмы: «Здравствуй, сын мой, жизнь моя, награда, здравствуй, победившая любовь».

Полна трагизма лирика военных лет Юлии Друниной. Поэтесса не принимает и осуждает парадный взгляд на войну как череду побед и успехов Советской Армии, что было свойственно целому ряду прозаиков и поэтов военного и первого послевоенного времени. Война-это прежде всего тонкая грань между жизнью и смертью, которую каждый воин может легко переступить в любую минуту. Эта идея отразилась в кратком, но глубоком афористичном стихотворении «Я только раз видала рукопашный…»

Стихотворение Друниной «Зинка», посвященное памяти однополчанки Зинаиды Самсоновой, совмещает в своей структуре два пространственно-временных пласта: фронт и тыл. Именно этим обусловлена метафора «Белорусские ветры пели// О рязанских глухих садах». Основной неразрешимы трагический вопрос произведения, которым мучается лирическая героиня,-как сообщить матери о гибели ее единственной дочери, как сказать ей, что теперь она обречена на одинокую старость, так как кроме Зинки у нее никого не было:

…У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна... (6)

Основная идея стихотворения- война приносит горе не только обществу в целом, она наполняет им жизнь каждого человека, несет с собой боль, страдание и смерть.

Таким образом, тема Великой Отечественной войны была единственной темой поэзии тех суровых дней. Каждый поэт её раскрывал по-своему, но суть была одна: героизм советского народа.

Заключение.

В данной работе была предпринята попытка на примере творчества нескольких поэтов военных лет осветить тему Великой Отечественной войны.

В поэзии с первых дней войны прежде всего проявила себя лирика. В военное время она стала явлением уникальным.

Поэты писали и о самой войне во всей ее объемной полноте: о ее тяготах, сражениях, трагедии отступления на начальном этапе, о победных походах, о женщинах и детях на фронте, о партизанах, передавали трагедию семей, оставшихся без кормильцев, без мужей и сыновей, а порою и без крыши над головою.

Уже в первые часы войны В. Лебедев-Кумач создал стихотворение «Священная война», положенное на музыку композитором А. Александровым.

Многогранна и глубока лирика Анной Ахматовой. В ее творчество органически входит тема войны. За годы Великой Отечественной войны поэтесса создает сборник «Ветер войны».

Изображая войну, Тарковский расширяет поле своего поэтического кругозора. Он не останавливается на описании конкретных фактов бесчеловечности, жестокости войны. Поэт стремится к передаче собственных ощущений, тонких душевных переживаний.

Полна трагизма лирика военных лет Юлии Друниной. Поэтесса не принимает и осуждает парадный взгляд на войну как череду побед и успехов Советской Армии, что было свойственно целому ряду прозаиков и поэтов военного и первого послевоенного времени.

Таким образом, могу сказать, что все затронутые в поэзии философские, нравственные, эстетические проблемы не остаются в прошлом. Они современны, заставляют нас размышлять над ними и особенно бережно сохранять память о том, что было на земле. Хранить память и передавать ее будущим поколениям.

Список использованной литературы:

1. Агеносова В.В. Русская литература. XX век.- Москва: Дрофа, 2000.
2. Афанасьева Ю.Н. Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет.-Москва: Советская Россия, 1985.
3. Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы.- Москва: Дрофа, 2002.
4. Исаев А.И. Мифы Великой Отечественной. Военно-исторический сборник. - Москва: Эксмо, 2009 .
5. Леонов С.А., Леонов И.С. Великая Отечественная война в лирике и прозе. Том 1. - Москва: Дрофа, 2002.
6. Линьков Л.И. Литература. - Санкт-Петербург: Тригон, 2003 г.

ТЕМА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА

Ведь из нашего срока

Было лишь четыре года,

Где желанная свобода

Нам, как смерть, была сладка...

Давид Самойлов

Убейте войну,

прокляните войну,

люди земли!

Р. Рождественский. Реквием

Родина - одна из вечных моральных ценностей всего чело­вечества. Слова о ней в мажорной тональности еще громче зву­чат в 30-е годы, прославляя единственную в мире Советскую страну.

Вспомните песню «Широка страна моя родная» В. И. Лебедева-Кумача.
О чем эта песня?

Она о людях, которые умеют «смеяться и любить», в ней - «весенний ветер», человек «дышит вольно», и «с каждым днем все радостнее жить». Страна предстает «От Москвы до са­мых до окраин, / С южных гор до северных морей», «необъят­ной».

Уже давно исследователи обратили внимание на то, что именно так - панорамно, декоративно, монументально - изо­бражалась Родина в советской поэзии довоенных лет.

Иначе она звучит в произведениях, написанных в «сороко­вые, роковые». Вот какими словами заканчивается написанная в 1939 году «Мещорская сторона» Константина Паустовского: «И если мне придется защищать свою страну, то где-то в глуби­не сердца я буду знать, что я защищаю и тот клочок земли, на­учивший меня видеть и понимать прекрасное...». Паустовский почувствовал, что такой взгляд обострится тогда, когда придет­ся защищать свою родину. Так оно и получилось.

В знаменитом жестоком приказе наркома обороны Сталина № 227 от 28 июля 1942 года будет тоже сказано именно о клочке земли: «Надо упорно, до последней капли крови защищать каж­дую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».

В 1942 году выходит сборник статей Алексея Толстого «Ро­дина». Он открывается статьей того же названия, напечатанной 7 ноября 1941 года. Здесь родина - это земля «оттич и дедич», как говорили наши предки»: «И вот смертельный враг загора­живает нашей родине путь в будущее. Как будто тени минувших поколений, тех, кто погиб в бесчисленных боях за честь и славу родины, и тех, кто положил свои труды на устроение её, обсту­пили Москву и велят нам: «Свершайте!»

Кстати, именно в этот день 7 ноября 1941 года на параде Сталин обратился к образам героического прошлого: «Пусть вдохновляют вас в этой войне мужественные образы великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» Сразу за этими словами идет: «Пусть осенит вас по­бедоносное знамя великого Ленина!» Сегодня трудно предста­вить, что еще недавно такое сочетание имен Ленина и князя Александра Невского было невозможно. Но именно в дни войны по существу классовый подход дал ощутимую трещину в еще не осознавшем это в полной мере общественном сознании. Харак­терно, что именно во время войны происходит официальное возвращение в советскую культуру до того полуопального Сер­гея Есенина как русского поэта.

В дни войны дом стал в один ряд с такими понятиями, как родина, отчизна, страна. «Я часто вспоминаю, папа, - пишет с фронта лейтенант Николай Потапов, герой рассказа Паустовского «Снег», - и наш дом, и наш городок... Я знал, что я защищаю не только свою страну, но и этот маленький и самый милый для меня уголок».

Передавала сокровенные чувства и песня:

Не спит солдат, припомнив дом

И сад зеленый над прудом,

Где соловьи всю ночь поют,

А в доме том солдата ждут.

Гибель дома оборачивается трагедией. Да и сам этот дом не антитеза миру, открытому «настежь бешенству ветров», а часть этого мира, одна из основ и опор его.

Казалось бы, что значит и что может один человек на войне, где на полях сражений миллионы солдат, а в небе - десятки тысяч самолетов? Но именно эта война, война миллионов, как никогда, проявила значение каждого человека, отдельной личности.

В годы военного лихолетья литература укрепляла стойкость и мужество воинов-освободителей, утверждала веру в победу над врагом. Подобно солдатскому штыку, мобилизующее слово писа­теля верно служило отечеству - в этом и заключалось назначение и гражданский подвиг литературы военного времени.

Более тысячи литераторов находились в действующей армии, они защищали родину в солдатском строю или работали военны­ми корреспондентами во фронтовой печати. Десять из них были удостоены звания Героя Советского Союза. Свыше трехсот погиб­ли на полях сражений.

При всей внезапности гитлеровского вторжения в СССР вой­на не захватила литературу врасплох. Произведения 30-х - нача­ла 40-х годов были проникнуты предчувствием надвигающейся беды, содержали страстный призыв защитить отечество. Преду­преждения о приближающейся жестокой схватке с фашизмом звучали в произведениях Н.С. Тихонова, М.А. Светлова, В.И. Ле­бедева-Кумача, М.В. Исаковского, А.Н. Толстого, М.Е. Кольцова, К.М. Симонова, И.Г. Эренбурга, В.В. Вишневского.

М.А. Светлов, обращаясь к теме Гражданской войны, заканчи­вает свое стихотворение «Песня о Каховке» предупреждением о том, что. родина готова дать отпор новой вооруженной агрессии извне:

Каховка, Каховка - родная винтовка,

Горячая пуля, лети!

Иркутск и Варшава, Орел и Каховка -

Этапы большого пути.

Под солнцем горячим, под ночью слепою

Немало пришлось нам пройти.

Мы мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запасном пути!

Наказ солдату-пограничнику беречь границы родины звучит в песне М.В. Исаковского «Катюша», пользовавшейся огромной популярностью в годы Великой Отечественной войны:

Ой, ты, песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет.

Пусть он вспомнит девушку простую, Пусть услышит, как она поет, Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет.

В предвоенной лирике конца 30-х годов тема надвигающейся войны звучит все более тревожно и настойчиво. В стихотворении В.А. Луговского «Курсантская венгерка» ночной эшелон уносит поднятых по тревоге юных курсантов на фронт прямо из зала, в котором они танцевали с девушками венгерку.

В стихотворении В.А. Луговского «Лозовая» на смену стоящему «на запасном пути» бронепоезду из стихотворения М.А. Светлова вдоль перронов станции Лозовая проносится бронепоезд командую­щего армией, и стихотворение завершается уже не предупреждени­ем, а призывом дать отпор вооруженной иностранной интервенции:

Армия идет,

чиня мосты,

Яростью и смертью налитая. В полуночный час

из темноты Поезд командарма

вылетает.

Поднимайтесь, спящие стрелки В желтых бутсах,

в разношерстных формах! Поднимайте старые штыки, Стройтесь на заплеванных платформах!

Начало войны в республиканской Испании и Второй миро­вой войны вызвало широкий резонанс и взволнованный отклик у советских литераторов. Глубокое сочувствие народам, под­вергшимся фашистской агрессии, нашло отражение в «Испан­ском дневнике» М.Е. Кольцова, в стихотворениях и в романе И.Г. Эренбурга «Падение Парижа». Писатели А.Н. Толстой, А.А. Фадеев, В.В. Вишневский, И.Г. Эренбург, М.Е. Кольцов встали во главе международного движения в защиту мира и культуры от фашизма. На состоявшейся в 1938 году в Париже чрезвычайной конференции Международной ассоциации писа­телей А.Н. Толстой констатировал: «Мы увидели начало миро­вой войны». Идея необходимости противостояния фашистской агрессии выражена в оказавшихся очень своевременными пьесах К.М. Симонова «История одной любви» и «Парень из наше­го города».

В боях на Дальнем Востоке и в финляндской кампании армей­скими корреспондентами работали К.М. Симонов, В.В. Вишнев­ский, Н.С. Тихонов, А.Т. Твардовский, А.А. Сурков, Б.А. Лавре­нев, В.И. Лебедев-Кумач и др.

Позднее, в годы Великой Отечественной войны, из воспоми­наний о финляндской кампании, о «той войне незнаменитой», родился один из первых лирических шедевров А.Т. Твардовско­го - стихотворение «Две строчки», проникнутое чувствами глу­бочайшей боли и сострадания к участи погибшего «бойца - пар­нишки»:

Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду.

Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело, Шинель ко льду мороз прижал, Далеко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал, А все еще бегом бежал, Да лед за полу придержал...

Среди большой войны жестокой, С чего - ума не приложу, - Мне жалко той судьбы далекой, Как будто это я лежу, Примерзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой, Забытый, маленький, лежу.

В финляндскую войну возник полулубочный персонаж Васи­лий Теркин, первоначально явившийся плодом коллективного ав­торства. В годы Великой Отечественной войны он был превращен А.Т. Твардовским в подлинно народного героя, который приобрел огромную популярность. Поэма А.Т. Твардовского знаменовала собой тот сдвиг в изображении национального характера, который произошел во время войны в нашей литературе. Действительно, «русская» тема, которая в 20 - 30-е годы звучала приглушенно, лишь в творчестве писателей и поэтов, тесно связанных с традиция­ми фольклора, в годы Отечественной войны возродилась на новой основе.

Ярким представителем литературы того периода является Дмитрий Борисович Кедрин (1907-1945). В 1943 году он смог до­биться направления в армейскую газету «Сокол Родины», хотя по состоянию здоровья к службе был непригоден. Его стихотворения военной поры - «Глухота», «Аленушка», «Колокол», «Дума о Рос­сии», «Станция Зима», «Завет», «Мать», «Узел» и другие - соста­вили военно-патриотический цикл.

Героические страницы истории древнего Новгорода вспоми­наются лирическому герою стихотворения «Колокол»:

В тот колокол, что звал народ на вече, Вися на башне у кривых перил, Попал снаряд, летевший издалече, И колокол, сердясь, заговорил.

Он знал, что в дни, когда стада тучнели И закрома ломились от добра, - У колокола в голосе звенели Малиновые ноты серебра.

Когда ж врывались в Новгород соседи И был весь город пламенем объят, Тогда глубокий звон червонной меди Звучал, как ныне... Это был набат!

Леса, речушки, избы и покосцы Виднелись с башни каменной вдали. По большакам сновали крестоносцы, Скот угоняли и амбары жгли...

И рухнули перил столбы косые, И колокол гудел над головой Так, словно то сама душа России Своих детей звала на смертный бой!

Великая Отечественная война порождала новые формы лите­ратурной жизни. Главные позиции в ней заняли не «толстые» ли­тературные журналы, как это было раньше, а газеты, радиоре­портажи, листовки, плакаты. Мобилизующая речь писателей, проникнутая глубоким патриотическим пафосом, с первых дней войны звучала в эфире, тиражировалась фронтовыми многоти­ражками. Художественная литература решала в те суровые годы прежде всего злободневные практические агитационные задачи: звала на борьбу с фашистским врагом, укрепляла веру в победу.

Исследователи русской литературы советского периода отмеча­ют, что специфической особенностью поэзии и прозы военной поры было переплетение в ней разнородных, на первый взгляд, казалось бы, несовместимых художественных стилевых форм - ведь сама во­енная реальность сблизила великое и незначительное, возвышенное и будничное, всенародное и личное. В литературе 1941 - 1945 годов сосуществуют призывы и обращения, лозунговые и песенные инто­нации, эпическая масштабность и лирическая задушевность.

В военные годы на всю страну прозвучало стихотворение Ан­ны Андреевны Ахматовой (1889 - 1966) «Мужество»:

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова, -

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово...

Великая Отечественная война застала поэтессу в Ленинграде. Она мужественно встретила всенародное горе и, как в 1914 году, испытала чувство глубокого патриотизма. Эпически-обобщенный взгляд на события сочетается в ее поэзии тех лет с глубоко лич­ным ощущением боли:

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена. Над вашей памятью не стыть плакучей ивой, А крикнуть на весь мир все ваши имена!

(«А вы, мои друзья последнего призыва!..»)

Стихи военной тематики, над которыми поэтесса работала с 1941 по 1945 год, были впоследствии объединены ею в поэтиче­ский цикл «Ветер войны». В него вошли такие выдающиеся образ­цы гражданской лирики, как «Мужество», «Птицы смерти в зени­те стоят...», «Памяти Вали», «Победителям» и др. Лирическая героиня этих стихотворений ощущает свою кровную связь с наро­дом, с судьбой страны.

Во время войны поэтесса, как и другие поэты, часто выступа­ла в госпиталях, читала стихи раненым бойцам.

Лирическая героиня исполненного торжественности стихо­творения А.А. Ахматовой «Клятва» вместе со всем народом раз­делила судьбу отечества. Она клянется прошлым и будущим по­колениям, что никакой враг не сможет поработить Россию:

И та, что сегодня прощается с милым, - Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться никто не заставит!

На возникшую уже в первые годы войны потребность в лири­ческом начале, субъективном пафосе, откликнулись многие по­эты, даже те, кто в своем довоенном творчестве не был склонен к задушевному общению с читателем. Во фронтовой лирике зву­чат мотивы материнской и сыновней любви, тоски по родным и близким. Авторы лирических произведений прибегают к жанру исповеди, письма, обращения к близкому человеку.

Этот эстетический принцип последовательно выдерживал Константин Михайлович Симонов (1915-1979). Во время Вели­кой Отечественной войны стихотворение К.М. Симонова «Жди меня», написанное живым и ясным языком, с естественными и теплыми интонациями, пользовалось необыкновенной популяр­ностью: его переписывали от руки, посылали домой вместо пись­ма. «Я считал, что эти стихи - мое личное дело, - говорил поэт. - Но потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на диком севере и когда метели и непогода иногда заставляли проси­живать сутками где-нибудь в землянке или в занесенном снегом бревенчатом домике, в эти часы, чтобы скоротать время, мне при­шлось самым разным людям читать стихи. И самые разные люди десятки раз при свете керосиновой коптилки или ручного фона­рика переписывали на клочке бумаги стихотворение «Жди меня», которое, как мне казалось раньше, я написал только для одного че­ловека». К.М. Симонов уехал на войну, а женщина, которую он любил, актриса В.В. Серова, оставалась в тылу, на Урале. Письмо в стихах предназначалось ей, оно было написано в июле 1942 года, потом его опубликовала газета «Правда». В 1943 году был постав­лен кинофильм «Жди меня», главную роль в котором сыграла В.В. Серова, ставшая женой писателя.

В стихотворении поэт пишет о любви и верности как о непре­менных условиях мужества и стойкости солдата, а значит, непремен­ного залога победы. Через все стихотворение проходит обращение «жди меня», но этот повтор не выглядит монотонным. Чередовани­ем неравносложных строк - длинных и коротких - К.М. Симоно­ву удалось передать прерывистую речь задыхающегося от волнения человека. Анализируя лирику К.М. Симонова, исследователь Т.А. Бек отмечает, что поэт переплетает в этом стихотворении инто­нации молитвы и присяги: «Мерцающая» на протяжении всего сти­хотворения анафора - жди... жди... жди - придает авторскому голо­су исступленную убедительность: чувство не блуждает и не мечется, а с несгибаемым постоянством ведет высокую ноту».

Во многих стихотворениях К.М. Симонова военных лет зву­чит доверительная интонация; обращение к конкретному челове­ку, на место которого мог поставить себя каждый читатель. Сам поэт вспоминал позднее: «Из стихов наибольшую пользу, по-мое­му, принесли «Жди меня». Они, наверное, не могли быть не напи­саны. Если б не написал я, написал бы кто-то другой».

Художественные приемы обращения и анафоры К.М. Симонов использует и в стихотворении, посвященном фронтовому другу, по­эту А.А. Суркову - «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...».

Алексей Александрович Сурков (1899 - 1983) причислял себя к «окопным» поэтам. Эпитет этот принадлежит ему самому и пере­дает военную героику без романтического ореола, во всей ее буд­ничности, лишенной каких-либо украшательств. Впоследствии определения «окопная поэзия» и «окопная проза» стали обозначать целое направление в литературе о войне, полемизирующее с «дре­безжаньем фальши... красивых слов сухой шелухой» (А.А. Сурков). Наряду с поэтической публицистикой именно в годы войны у А. Суркова впервые появляется любовная лирика, к которой раньше, как один из руководителей РАППа, он относился с недове­рием. В первые же месяцы Великой Отечественной войны он на­писал стихотворение «Бьется в тесной печурке огонь...»-, выразив­шее надежду солдата на верную «негасимую» любовь. Под названием «Землянка » оно стало популярнейшей песней.

За свою долгую литературную жизнь поэт написал немало песен и стихотворений. Но «Землянка» и сейчас волнует душу и исполнителя, и слушателя. Секрет её необыкновенного песен­ного успеха, может быть, как раз в том, что она не писалась для пения. Да и вообще не предназначалась для публикации. Это письмо, частное, личное, интимное письмо к любимой женщине.

Сам поэт вспоминал об этом так: «Оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворе­нием. Это были шестнадцать «домашних» строчек из письма жене. Письмо было написано в конце ноября 1941 года, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью, после тяжелого боя, пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков».

Как видим, это не просто письмо. Оно было написано сразу после того, как смерть была наверняка ближе, чем за четыре ша­га. Может быть, потому, что смерть отступила, поэт так благо­дарен жизни. За то, что она есть, за этот потрескивающий огонь в землянке, за смоляную слезу, за друзей, играющих на гармони, и за самое светлое чувство, переполняющее сердце нежностью и грустью, тревогой и теплом. И он спешит сказать любимой

«о своей негасимой любви» и тем поблагодарить её и саму жизнь, саму судьбу.

Оказавшись в ситуации, в которой бывали сотни тысяч сол­дат чуть ли не ежедневно, Сурков сказал то, что хотел бы ска­зать и тот, и другой, и третий. А потому «Землянку» сразу при­знали фронтовики.

Еще до того, как была написана известная теперь всем музы­ка композитором Константином Листовым, солдаты сами начи­нали подбирать мелодию к полюбившимся словам. Текст «Зем­лянки» переписывался в записные книжки. А вскоре солдаты стали посылать домой стихотворные письма, в которых легко узнавались интонация, отдельные слова, я иногда и целые стро­фы «Землянки». А затем эти песни, сочиненные солдатами на мотив «Землянки», начали петь.

В годы войны фольклористы записали множество таких пе­сен. Часто менялись географические координаты пишущего письмо:

Про тебя мне шептали кусты

В белорусских полях под Имгой...

Но в остальном письма фронтовиков очень напоминали текст стихотворения Алексея Суркова.

Не остались равнодушными к стихотворным посланиям из землянок и окопов и те, для кого они сочинялись, - жены и не­весты воинов. В послевоенных фольклорных сборниках опубли­кованы сотни ответов на «Землянку». В этих ответах, которые женщины отправляли на фронт, слова поддержки, нежной люб­ви, стремление ободрить любимого, укрепить его силы:

Слышу песню двухрядки твоей.

Не грусти, мой желанный, родной,

Что-нибудь поиграй веселей.

И вновь вспоминается вечный образ Ярославны, которая го­това была стать горькой кукушкой и лететь через долгие версты к своему любимому мужу. Много веков спустя, неизвестная русская женщина тоже хотела бы превратиться в птицу, проле­теть любые расстояния, чтобы оказаться рядом с любимым:

Ветер, вьюга, снега и метель, Ночь морозная смотрит в окно. Я б хотела к тебе прилететь, Не видала тебя я давно.

Часто в таких письмах женщина пытается представить в мыс­лях образ своего любимого, обстановку, которая его окружает:

Вижу, как ты усталый сидишь Над раскрытою картой своей, И огонь все в печурке горит, Но холодная ночь все темней.

Но заканчиваются такие письма-песни обычно убежденно­стью в том, что любовь поможет преодолеть, победить и зим­нюю стужу, и разлуку, победить врага, приблизить победу:

Не грусти, не печалься, родной, Пусть огонь не погаснет в груди - Я в холодной землянке с тобой, И победа нас ждет впереди

С поразительной точностью, с беспощадной правдивостью «окопная» правда о войне высказана в стихотворениях Семена Петровича Гудзенко (1922-1953), поэтическое творчество кото­рого приобрело известность еще до войны. Среди общего потока поэзии военных лет его стихи выделялись откровенностью при­знаний и жестким натурализмом. Примером тому служит напи­санное в 1942 году стихотворение «Перед атакой»:

Когда на смерть идут - поют, а перед этим

можно плакать, - Ведь самый страшный час в бою - час ожидания атаки. Снег минами изрыт вокруг и почернел от пыли минной. Разрыв - и умирает друг! И, значит, смерть проходит мимо. Сейчас настанет мой черед. За мной одним идет охота. Будь проклят сорок первый год, И вмерзшая в снега пехота! Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины. Разрыв - и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо. Но мы уже не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи. Бой был короткий.

глушили водку ледяную, и выковыривал ножом из-под ногтей

я кровь чужую.

Стихотворение получило восторженный отзыв И.Г. Эренбурга, определившего особенности и значение фронтовых стихов С.П. Гудзенко: «Это поэзия - изнутри войны. Это поэзия участ­ника войны. Это поэзия не о войне, а с войны, с фронта...»

Вместе с тем выделявшееся на общем фоне поэзии военных лет жестким натурализмом стихотворение «Перед атакой» вызвало резкое недовольство официальной советской критики. Цензура потребовала заменить: «Будь проклят сорок первый год // и вмерзшая в снега пехота» на «Ракету просит небосвод // и вмерз­шая в снега пехота»; восстановить текст удалось лишь в 1961 году. В своих воспоминаниях о СП. Гудзенко П.Г. Антокольский писал: «Разного рода снобы и ханжи сколько угодно могли пожимать пле­чами и кривить губы по поводу того, что советский солдат «выко­выривает ножом из-под ногтей чужую кровь». Действительно, та­кой солдат впервые забрел в поэтическую строку, но он очень твердо и без обиняков свидетельствовал о тяжести пережитого».

Частью истории страны, «поэтической легендой» осажденного Ленинграда стали жизнь и творчество Ольги Федоровны Берггольц (1910-1975). В годы Великой Отечественной войны ее дарование раскрылось с особой силой. Уже в июне 1941 года она писала:

Мы предчувствовали полыханье Этого трагического дня Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье. Родина, возьми их у меня!

(«Мы предчувствовали полыханье...»)

В сентябре 1941 года Ленинград оказался в блокаде, в октябре у поэтессы появилась возможность покинуть осажденный город, но она решительно от нее отказалась. «Я должна была встретить испытание лицом к лицу. Я понимала: настало мое время, когда я смогу отдать Родине все - свой труд, свою поэзию. Ведь жили же мы для чего-то все предшествующие годы», - писала О.Ф. Берггольц в автобиографии. Негромким, певучим голосом О.Ф. Берггольц заговорил осажденный, но не сдавшийся Ленин­град: все 900 дней блокады поэтесса проработала на Ленинград­ском радио. Она читала корреспонденцию, очерки, стихи, соста­вившие впоследствии книгу «Говорит Ленинград» (1946), она вела со своими слушателями разговор о самом главном, что волновало ее соотечественников: о страшном блокадном быте, о мужестве, о мире, который обязательно наступит, о любви к родине. Поэтес­са выступала на фабриках и заводах, в воинских частях и на кораб­лях Балтийского флота.

В дальнейшем работа на радио оказала влияние на художест­венное своеобразие поэзии О.Ф. Берггольц. Стихотворения «Пись­ма на Каму», «Разговор с соседкой», «Февральский дневник», напи­санные в годы войны, лишены метафоричности; в них соседствуют различные интонации: успокаивающие, клятвенные, пафосные, убеждающие.

События и факты военной действительности с документальной точностью и с предельной лаконичностью воспроизводятся в цикле «Стихи о войне» Бориса Леонидовича Пастернака (1890-1960). В начале Отечественной войны поэт участвовал в дежурствах во время ночных налетов на Москву. В 1943 году в составе писатель­ской бригады ездил на фронт в район Орла. Публиковался в газетах «Красная звезда» и «Красный флот», в сборнике «В боях за Орел». В бумагах поэта сохранились отчеты штаба фронта, использован­ные им при написании стихотворений «Застава», «Смелость», «Смерть сапера», «Разведчики», «Преследование», «Спешные стро­ки». В этих стихах с очерковой достоверностью передано увиденное и пережитое на фронте:

Помню в поездах мороку, Толчею подвод, Осень отводил к востоку Сорок первый год.

Чувствовалась близость фронта. Разговор «катюш» Заносило с горизонта В тыловую глушь.

И когда гряда позиций Отошла к Орлу, Всё задвигалось в столице И ее тылу.

Я любил искус бомбежек, Хриплый вой сирен, Ощетинившийся ежик Улиц, крыш и стен...

(«Спешные строки») .

Углубляется и нравственно-философская проблематика. Все чаще в поэзии звучат размышления над общечеловеческими вопро­сами жизни и смерти, любви и ненависти, верности и предательст­ва. Тема смерти была неотъемлемой и естественной в те годы, и прежде всего важно было показать, как человек выдерживал про­верку на прочность перед лицом гибели. Так, в стихотворении «Смерть сапера» с очерковой точностью показана трудная работа саперов, а затем ранение и смерть одного из них:

Вдруг впереди сапера ранило. Он отползал от вражьих линий, Привстал, и дух от боли заняло, И он упал в глухой полыни.

Он приходил в себя урывками, Осматривался на пригорке И щупал место под нашивками На почерневшей гимнастерке.

И думал: глупость, оцарапали, И он отвалит от Казани, К жене и детям вверх к Сарапулю, - И вновь и вновь терял сознанье.

Всё в жизни может быть издержано, Изведаны все положенья, - Следы любви самоотверженной Не подлежат уничтоженью.

Хоть землю грыз от боли раненый, Но стонами не выдал братьев, Врожденной стойкости крестьянина И в обмороке не утратив...

Гибель сапера была искуплена победой: честно до конца выпол­ненный перед родиной долг обессмертил погибшего бойца:

Мы оттого теперь у Гомеля, Что на поляне в полнолунье Своей души не экономили В пластунском деле накануне.

Жить и сгорать у всех в обычае, Но жизнь тогда лишь обессмертишь, Когда ей к свету и величию Своею жертвой путь очертишь.

Буднично показана смерть боевого товарища в стихотворении Михаила АлександровичаДудина (1916-1993) «Соловьи»:

Еще рассвет по листьям не дрожал, И для острастки били пулеметы... Вот это место. Здесь он умирал, Товарищ мой из пулеметной роты.

Тут бесполезно было звать врачей, Не дотянул бы он и до рассвета. Он не нуждался в помощи ничьей. Он умирал. И, понимая это,

Смотрел на нас, и молча ждал конца, И как-то улыбался неумело. Загар сначала отошел с лица, Потом оно, темнея, каменело...

Нелепа смерть. Она глупа. Тем боле Когда он, руки разбросав свои, Сказал: «Ребята, напишите Поле: У нас сегодня пели соловьи»...

Но солдат погиб во имя победы, во имя жизни, и лирический ге­рой прославляет такую смерть. Все стихотворение звучит гимном торжествующей жизни, когда лес и все мирозданье заполняет соло­вьиное пение.

В первом стихотворении Сергея Сергеевича Орлова (1921 - 1977) «Карбуселъ» о похоронах погибших в бою солдат сказано су­рово и просто:

Мы ребят хоронили в вечерний час. В небе мартовском звезды зажглись... Мы подняли лопатами белый наст, Вскрыли черную грудь земли.

Концовка стихотворения звучит как боевое донесение:

Триста метров они не дошли до нее... Завтра мы возьмем Карбусель.

Это означает, что смерть солдата будет искуплена победой.

Идейная и художественная направленность поэтического слова в годы войны выражалась в агитационной, мобилизующей форме. Поэзия обратилась к жанрам напутствия, призыва, ораторского мо­нолога, призванных выразить два главных чувства, владевших людьми, - любовь к родине и ненависть к захватчику.

Лозунговыми интонациями пронизан ораторский монолог ли­рического героя стихотворения Павла Григорьевича Антокольского (1896-1978) «Антифашистский митинг молодежи».

В нем звучит призыв к молодому поколению всего мира объе­диниться в борьбе с фашизмом:

Юность мира! Людских поколений краса!

Каждый здесь говоривший - твой сверстник и друг,

Протяни же нам тысячу рук!

Отзовись, отзовись, если хочешь помочь, Сквозь глухую фашистскую ночь. Сквозь ночной ураганный огонь батарей Отзовись - ради всех матерей,

Ради родины, ради ее торжества,

Ради жизни, что будет жива,

И воспрянет, и взглянет в открытую высь, -

Отзовись, отзовись, отзовись!

Во время войны поэт в качестве военкора был на Орловщине, в Украине, в Польше, выступал со стихами и публицистикой. Оборванная жизнь, невозможность восстановления довоенных связей между людьми, необратимость времени - все это состав­ляет пафос произведений П.Г. Антокольского, написанных в го­ды войны.

В форме обращения написано одно из лучших стихотворе­ний Михаила АркадьевичаСветлова (1903-1964) «Италья­нец». В своем страстном монологе лирический герой обраща­ется к врагу - солдату из армии союзника фашистской Германии:

Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты на поле? Почему ты не мог быть счастливым Над родным знаменитым заливом?

Я, убивший тебя под Моздоком, Так мечтал о вулкане далеком! Как я грезил на волжском приволье Хоть разок прокатиться в гондоле!

Но ведь я не пришел с пистолетом Отнимать итальянское лето, Но ведь пули мои не свистели Над священной землей Рафаэля!

Здесь я выстрелил! Здесь, где родился, Где собой и друзьями гордился, Где былины о наших народах Никогда не звучат в переводах.

Разве среднего Дона излучина Иностранным ученым изучена? Нашу землю - Россию, Рассею - Разве ты распахал и засеял? ...

Лирическому герою пришлось убить человека, но ведь это - враг, пришедший завоевывать чужую землю, ее национальное до­стояние. Так в стихотворении возникает мотив справедливой мести захватчику:

Я не дам свою родину вывезти За простор чужеземных морей! Я стреляю - и нет справедливости Справедливее пули моей!

Никогда ты здесь не жил и не был!.. Но разбросано в снежных полях Итальянское синее небо, Застекленное в мертвых глазах...

Одним из ведущих жанров военных лет стала лирическая песня. Поэтическим символом сопротивления фашизму явилась песня «Священная война» Василия ИвановичаЛебедева-Кумача (1898-1949). Автор расширяет стихотворный текст за счет по­вторяющихся слов и однородных конструкций, превращая его в поэтически осмысленный официальный политический лозунг: мобилизовать все силы на борьбу с фашистским захватчиком, посягнувшим на родину. Торжественные стихи «Священной войны», впервые прозвучавшие в 1941 году, спустя шесть деся­тилетий после победы в Великой Отечественной войне продол­жают вызывать у слушателей чувство глубокой решимости за­щитить отечество:

Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой темною, С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная Вскипает, как волна, - Идет война народная, Священная война!..

Имя Михаила Васильевича Исаковского (1900-1973) широко известно в нашей стране. Огромной популярностью пользовались песни-стихи, которые пели миллионы людей: «Дан при­каз ему на запад...», «До свиданья, города и ха­ты», «Ой, туманы мои...», «Огонек», «Не тревожь ты меня, не тревожъ...», «Лучше нету того цвету...», «Где ж вы, где ж вы, очи ка­рие?». «В лесу прифронтовом...», «Катюша».

Поэт сложил свои песни из удивительно простых слов, которыми сумел пере­дать и радость, и горе своего народа, и слова эти стали поистине народными песнями. Среди них особое место принадлежит «Ка­тюше». Вот уже более 60 лет поет ее страна. Да и не только на­ша. Более того, когда на одном из международных фестивалей в Загребе запели «Катюшу», югославы совершенно серьезно стали утверждать, что это их песня и пелась она якобы в Сербии и Хорватии еще во времена прошедшей войны. Вот какую попу­лярность завоевала девушка, пославшая свой привет «бойцу на дальнем пограничье».

Стихотворение «Катюша» было написано в 1938 году. А песней оно стало в следующем - 39-м. Её появление именно в то время было не случайным. Поэзия тех лет переживала состояние приближающейся военной грозы. Николай Тихонов пишет свои знаменитые строки:

Я хочу, чтоб в это лето, Лето, полное угроз, Синь военного берета Не коснулась ваших кос.

Сгущаются тучи и над нашими западными рубежами. Ста­новится ясно, что, защищая родную землю, вот-вот примет на себя первый удар воин в зеленой фуражке. На него смотрят с любовью и надеждой, ему посвящают стихи и песни.

О защитниках передних рубежей пишет в эти годы несколь­ко стихотворений и М. Б. Исаковский: «Шел со службы погра­ничник», «У самой границы». Но особенно популярной стала переложенная композитором Матвеем Блантером на музыку «Катюша». Почему? Да, наверное, потому что в ней оказались сплавлены лучшие песенные качества: музыкальность стиха и простота сюжета, близкого и понятного многим: обращение де­вушки к возлюбленному, полное заботы о нем. Казалось бы, старая-престарая сюжетная ситуация, гениально воспроизведен­ная еще в «Слове о полку Игореве». Помните, Ярославна на сте­не древнего Путивля обращается к Солнцу и Ветру с просьбой помочь Игорю? Но эта тема и этот сюжет на все времена.

Исаковский повторил его, но сделал так, что стихи стали «своими», сокровенными для миллионов людей. И вот это вос­приятие «Катюши» народом как чего-то своего, личного, заду­шевного стало причиной удивительного явления - рождения множества новых песен-переложений.

На привет-послание девушки бойцу-пограничнику последо­вали песенные же ответы с пограничных застав. В них воины обращались к подругам, реальным или воображаемым, называя их одним ласковым именем:

Не цветут здесь яблони и груши, Здесь леса прекрасные растут. Каждый кустик здесь бойцу послушен, И враги границу не пройдут. Не забыл тебя я, дорогая, Помню, слышу песенку твою. И в дали безоблачного края Я родную землю берегу.

Не забудь и про меня, Катюша, Про того, кто письма часто шлет, Про того, кто лес умеет слушать, Про того, кто счастье бережет.

Но это было только началом военной биографии «Катюши». Настоящим бойцом она стала в годы Великой Отечественной войны. Солдаты-фронтовики сочинили большое количество пе­сен о любимой героине. В одной из них девушка оказывается на захваченной врагом территории, её угоняют в рабскую неволю в Германию:

Здесь звенела песенка Катюши.

А теперь никто уж не поет: Сожжены все яблони и груши, И никто на берег не придет...

«Чтоб ненависть была сильнее, давай говорить о люб­ви», - писал поэт-фронтовик Александр Прокофьев. Вот и воины, сочиняя новые варианты песни, говорили о любви. Ведь в образе невольницы-полонянки им представлялись не­весты и жены, дочери и сестры, оставшиеся на захваченной фашистами земле.

Обычно в любовных письмах избегают высоких, громких слов. Но в особых условиях фронта, когда сами понятия Жизнь, Смерть, Родина, Любовь становятся не отвлеченными, а обост­ренно, трагически конкретными, воин говорит в письмах своей подруге самое сокровенное, интимное, которое звучит возвы­шенно-обобщенно:

Милая Катюша, Буду метко бить я по врагам. Наши нивы, яблони и груши На позор фашистам не отдам.

В ответных «письмах-песнях» девушка заверяет любимого в том, что и она своим трудом поможет фронту: «Обещала мило­му Катюша: «Будем честно фронту помогать, будем больше де­лать мин и пушек, чтоб скорей победу одержать».

Не только на трудовом фронте воевала «милая Катюша». Строки, рожденные в народе, утверждают, что она сражалась и с оружием в руках:

Отцвели вы, яблони и груши, Только дым клубится над рекой. В лес ушла красавица Катюша Партизанской тайною тропой. Завязался рано на рассвете Жаркий бой, где яблони цвели. Билась с ярым недругом Катюша За клочок своей родной земли.

А вот она уже в другой роли:

Катя слово раненому скажет, Так, что в сердце песня запоет, Катя раны крепко перевяжет, На руках из боя унесет. Ой ты, Катя, девушка родная, Сто бойцов спасла ты из огня, Может, завтра, раненых спасая, Из огня ты вынесешь меня.

Если собрать все песни о «Катюше», созданные за время Ве­ликой Отечественной войны, то получится обширная поэтиче­ская энциклопедия, где найдут образное, художественное отра­жение и труд женщин в тылу, их чувства и переживания, думы и надежды, и их участие в партизанском движении и боевых дей­ствиях на фронте, и горькая судьба тех, кто оказался на оккупи­рованной земле или был угнан в фашистскую неволю. Свод этих

песен по широте и глубине показа человека на войне может сравниться разве что с «Василием Теркиным» Александра Твар­довского. Причем важно то, что главное в этой поэтической эн­циклопедии - показ войны «изнутри». Через сокровенные пере­живания, доверяемые чаще письму, адресованному близкому человеку. Отсюда тот пронзительный лиризм, что и сегодня тро­гает человеческое сердце.

Среди шедевров песенной лирики М.В. Исаковского - песня «В прифронтовом лесу», передающая атмосферу короткого затишья, светлые воспоминания солдат о мирной жизни и готов­ность к любому исходу предстоящего боя:

Пусть свет и радость прежних встреч Нам светят в трудный час, А коль придется в землю лечь, Так это ж только раз...

Долгое время бытовало мнение, что в первые дни войны по всей стране звучали лишь призывы и марши. Суровые и строгие, мужественные и героические. Лирике места, казалось бы, не ос­тавалось. На самом же деле все было не совсем так. Ведь одной из первых песен Великой Отечественной войны стала та, пер­вую строфу которой и сегодня знают многие:

Двадцать второго июня, Ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили, Что началася война.

Удивительно, но эта песня не марш, и пелась она под мело­дию... вальса. Да, первая лирическая военная песня сочинена на мелодию ставшего популярным буквально накануне сентимен­тального вальса «Синий платочек» (музыка Г. Петербужского, слова Я. Галицкого ). Да и незатейливый сюжет любовной пе­сенки получает свое продолжение, свое развитие в теперь уже военной, фронтовой песне:

Кончилось мирное время, Нам расставаться пора. Я уезжаю, быть обещаю Верным тебе до конца.

Песня «Двадцать второго июня...» быстро разнеслась по стране. В книге «Русский фольклор Великой Отечественной войны» (М.; Л., 1964) на основе архивных материалов отмечено, что песня «Двадцать второго июня...» была занесена в записную книжку фронтовика Н. И. Немчинова уже 29 июня 1941 года на Украине, а через месяц - 28 июля 1941 года была записана в се­ле Сегожь Ивановской области от бойца А. И. Смирнова.

Нам кажется, что столь быстрое распространение и попу­лярность песни легко объяснить. Война обостряет все чувства человека, в том числе и любовь, и нежность, и тревогу за самых близких людей.

Война продолжалась, и появлялись все новые и новые песни на мелодию известного вальса. Пожалуй, чаще всего героиня таких песен - девушка, сменившая синий платочек на петлицы бойца санитарного батальона:

И вот в бою,

Под разрывами мин и гранат

Мелькаешь ты, как птичка,

В синих петличках - Девушки скромный наряд.

Лирический герой таких песен не столько любуется девуш­кой в синих петличках, сколько словами песни пытается выра­зить свою благодарность юной героине, спасшей ему жизнь:

Кончилась схватка на сопке, Враг отступает вдали. Ты на коленях, в глубокой воронке Раны завяжешь мои...

В различных фольклорных архивах хранится бесчисленное количество фронтовых вариантов «Синего платочка», большин­ство их анонимно. Но есть и авторские тексты. Один из авто­ров - Алексей Михайлович Новиков - в то время воевал на Ле­нинградском фронте. В первую зиму к ним в часть приезжала Клавдия Ивановна Шульженко.

Алексей Новиков с другими однополчанами сооружал им­провизированные подмостки для выступления артистов в не­приспособленном к проведению концертов помещении, времен­но превращенном в казарму.

Когда начался концерт, солдаты уже знали, что будет петь Шульженко, и ждали «Синий платочек». И все же произошла неожиданность - нежная, немного манерная песенка зазвучала по-военному призывно:

За них, родных, Желанных, любимых таких, Строчит пулеметчик за синий платочек, Что был на плечах дорогих!

Этот концерт надолго запомнился солдатам. Сильное впе­чатление он произвел и на Алексея Новикова.

«А через некоторое время, когда на фронт стали приходить посылки с «Большой земли» (дело было на Ленинградском фронте) с носками и варежками, сухарями и табаком, - вспоми­нал Алексей Михайлович, - и мне вручили сверток, точнее - узелок из синей косынки. В узелке был душистый самосад.

В посылку была вложена записка примерного содержания: «Я давно уже не получаю от своего мужа с фронта писем, что с ним - не знаю. Не встречали ли вы его? Может быть, что слышали о нем... (в записке были названы фамилия и имя солдата). Если что знаете о моем муже, то сообщите по адре­су...» Адрес, конечно, сейчас забылся, но хорошо помню, что был Урал.

И посылка, и записка в ней, - продолжал Алексей Михайло­вич, - сильно растрогали меня. Под их впечатлением и под влия­нием выступления Шульженко с её фронтовым «Синим платоч­ком» (самосад-то был завернут в синюю косынку) я тогда напи­сал свой вариант песни:

Синенький скромный платочек, В нем табачок-самосад... С родного Урала Нынче прислали Эту посылочку-клад.

Порой ночной

Я закурю под сосной,

Дым самосада

В душной блокаде

Милый, далекий, родной.

Кончится зимняя стужа, Силой мы даль проясним. Выкурим гада

От Ленинграда, Родины честь отстоим.

И вновь весной

Под знакомой тенистой сосной

Дым самосада

Напомнит блокаду,

А с нею платочек родной.

В этом словесном оформлении мы с товарищами пели «Си­ний платочек» под гармонику или баян», - закончил Алексей Михайлович.

Так стал известен еще один небольшой эпизод из судьбы «Синего платочка», первой лирической песни военных лет.

Популярную в годы войны песенную интонацию используют и поэты, писавшие стихи, не рассчитанные на то, чтобы их пели. Сложная эпоха Великой Отечественной войны во всем ее многооб­разии не могла уложиться в рамки только лирических жанров: по­эзия тех лет сочетала глубокий лиризм с эпическим охватом собы­тий. Связь и взаимопроникновение лирического и эпического начал - специфическая особенность поэзии 1941-1945 годов. В те­чение этих четырех лет были созданы поэмы: «Василий Теркин» А.Т. Твардовского; «Киров с нами» и «Слово о 28 гвардейцах» Н.С. Тихонова; «Зоя» М.И. Алигер; «Сын» П.Г. Антокольского; «Двадцать восемь» и «Лиза Чайкина» М.А. Светлова; «Пулковский меридиан» В.М. Инбер; «Февральский дневник», «Ленинградская поэма», «Твой путь» О.Ф. Берггольц; «Россия» А.А. Прокофьева; «Сын артиллериста» К.М. Симонова; «Пропал без вести» Е.А. Дол­матовского; «Невидимка» Б. Ручьева и др.

В поэмах военных лет главенствующая роль принадлежит эпи­ческому, объективному изображению событий - героических буд­ней войны, но решающая роль была отведена лирическому голосу автора, постоянно сопутствующего героям и событиям. Личным присутствием автора проникнута поэма П.Г. Антокольского «Сын»,

повествующая о глубоко личной трагедии - гибели на фронте единственного сына. Поэме предпослано посвящение: «Памяти младшего лейтенанта Владимира Павловича Антокольского, пав­шего смертью храбрых 6 июня 1942 года». Описывая судьбу сына, поэт создал обобщенный образ целого поколения, геройски выпол­нившего свой долг перед родиной. Личное горе здесь переплавлено в народное, принесенное войной. В произведении ставятся общече­ловеческие проблемы жизни и смерти:

Я не знаю, будет ли свиданье, Знаю только, что не кончен бой. Оба мы - песчинки в мирозданье. Больше мы не встретимся с тобой...

Строфы заключительной части поэмы звучат как реквием:

Прощай, мое солнце. Прощай, моя совесть, Прощай, моя молодость, милый сыночек. Пусть этим прощаньем окончится повесть О самой глухой из глухих одиночек.

Ты в ней остаешься. Один. Отрешенный От света и воздуха. В муке последней, Никем не рассказанный. Не воскрешенный. На веки веков восемнадцатилетний...

Великая Отечественная война обострила в советских людях чувство связи с прошлым своей родины. По-новому, во всей своей масштабности предстали теперь исторические ценности, тради­ции русского народа, богатства национальной культуры. «В эту войну, - писал А.Н. Толстой, - наш взор часто обращается к ис­тории нашего народа, - события, как будто забытые за давностью лет, выплывают из тумана веков, и отсвет героической борьбы на­ших дней падает на них, и многое из того, что казалось неясным или малозначительным, становится и ясным, и значительным, и мы все еще отчетливей начинаем видеть прямой, мужественный путь русского народа к свободе, к всенародному счастью на своей суверенной земле».

Как высокий образец нравственности и призыв к подвигу воз­рождались в народной памяти великие деяния предков. «На войне нам открылась новая история. Герои прошлого перешли из учебни­ков в блиндажи», - говорил И.Г. Эренбург о подъеме историческо­го самосознания в годы Великой Отечественной войны.

Никогда еще историко-патриотическая тема не была столь ак­туальна и не занимала такого почетного места в нашей литерату­ре - от поэзии до публицистики. Перекличка с героикой прошлого сопровождалась использованием поэтических богатств фольклора. Героям Отечественной войны придавались черты народных героев-богатырей. Стремление немедленно вмешаться в духовную жизнь соотечественников побуждало искать опору в выработанных веко­вым опытом народа формах.

Авторы произведений, написанных в годы войны, широко ис­пользуют архаическую лексику; заклинания, плач, клятвы, благо­словения; обращение к предкам, символическое одушевление ма­тери-земли и родной природы. Ритмическими и выразительными средствами народного устнопоэтического творчества проникнуты почти все лирические стихотворения Д.Б. Кедрина о войне, на­пример:

Не дитятко над зыбкою Укачивает мамушка - Струится речкой шибкою Людская кровь по камушкам.

Сердца врагов не тронутся Кручиною великою, Пусть сыч с высокой звонницы Беду на них накликает.

Чтоб сделались им пыльными Пути-дороги узкие, Крестами надмогильными Березы стали русские...

(«Не дитятко над зыбкою...»)

Каждому русскому человеку особенно дорог Праздник Победы. Дорог памятью о тех, кто ценою своей жизни отстаивал свободу. Мы должны всегда помнить о людях, отдавших свои жизни за свободу и светлое будущее нашей страны. Бессмертен подвиг тех, кто боролся и победил фашизм. Память об их подвиге будет вечно жить в наших сердцах и нашей литературе. Мы должны знать, какой ценой было завоевано наше счастье. Знать и помнить о тех почти совсем девчонках из повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», которые смело смотрели смерти в глаза, защищая свою Родину. Разве им, таким хрупким, нежным, носить мужские сапоги или держать в руках автоматы? Конечно, нет. Но они смело пошли навстречу фашистам, чтобы не дать врагам возможности пройти к Беломорско-Балтийскому каналу, юные девушки не испугались и не растерялись. Они выполнили свой долг перед Родиной.

Особенно меня восхищает подвиг Жени Комельковой. Чтобы дать возможность Васкову оказать помощь Рите, она уводит немцев от того места, где лежит ее подруга. Она сражается с фашистами до последнего. Женя была прекрасна и в жизни и в смерти. Фашисты, разглядывая убитую, конечно же, не смогли понять, почему эта красивая девушка пошла сражаться с ними. Смерть не властна над такими людьми, потому что ценой свой жизни они отстаивали свободу, правду.

Бессмертен и подвиг тех солдат, которые защищали Сталинград. Об этих героях рассказывает нам Ю. Бондарев в романе «Горячий снег». Понимая, какое значение имеет Сталинград для нашей страны, генерал Бессонов дает приказ: «Стоять и о смерти забыть. Выбивать танки. Сражаться до последней крови!» И солдаты выполнили приказ. В живых осталось только четыре артиллериста и два пулеметчика. Бессонов, обходя позиции после боя, плакал, не стыдясь; плакал оттого, что советские воины выстояли, не пустили фашистские танки в Сталинград. Сражение было ужасное, но они все-таки победили. Горело все: и танки, и люди, казалось даже что горит снег. Эти люди погибли, прекрасно понимая, что они отдают свои жизни во имя свободы, во имя будущих счастливых поколений.

Тема войны до сих пор не устарела в нашей литературе. Проза и поэзия о Великой Отечественной войне представлены именами А. Твардовского («Василий Теркин»), В. Некрасова («В окопах Сталинграда»), Ю. Бондарева («Горячий снег»), В. Быкова («Сотников») и другими. Основная тема этих произведений - народ и личность на войне, восходящая к эпопее «Война и мир». Влияние Л.Н. Толстого пережили почти все без исключения писатели, коснувшиеся темы Великой Отечественной войны, и это не случайно: война пробудила в народе и в каждом человеке чувства, схожие с переживаниями толстовских героев. На войне шла настоящая проверка личности на подлинность. Именно этим объясняется расцвет русской литературы в военное и послевоенное время. Одна из главных тем военной литературы - тема подвига.

В повести Василья Быкова «Сотников» есть два персонажа - Сотников и Рыбак. Рыбак - один из лучших бойцов в партизанском отряде. Его практическая хватка, умение приспособиться к любым обстоятельствам в условиях нормальной жизни партизанского отряда оказываются бесценными. Его противоположность - Сотников. Он не умеет воевать. Интеллигент по происхождению, он с трудом вписывается в партизанское житье-бытье, совершает массу ошибок, часто ведет себя рискованно и глупо. Но вот оба героя попали в экстремальные обстоятельства, в плен. Рыбак струсил и стал предателем. Сотников принял честную смерть. Плохой боец Сотников оказался мужественнее умелого бойца Рыбака. Источник подвига лежит не на поверхности, а внутри человека. Он зависит не столько от его каждодневного бытового поведения, сколько от его глубокого нравственного скрытого стержня. Но Рыбак после того, как увидел казнь Сотникова не может уже жить спокойно, и он пытается покончить с собой.

Иначе смотрит на подвиг писатель Виктор Курочкин. В повести «На войне как на войне» показан молодой лейтенант Саня Малешкин - командир самоходной установки. Главное в образе Малешкина - его естественность. Он искренен в каждый момент, воюет не умом, а порывом. Он совершает подвиг как бы случайно, сам того не желая: неожиданно оказавшись на своей самоходке в деревне, занятой немцами, помогает одержать победу в крупной военной операции. И погибает Саня так же неожиданно и просто, как бы случайно. Его смерть напоминает гибель Пети Ростова. Курочкин отказывается от логического обоснования подвига, считает его естественным на войне.

Новую страницу в историю литературы о войне вписал Василий Гроссман романом «Жизнь и судьба». Он попытался обосновать философский и исторический смысл Отечественной войны. Рисуя картины Сталинградской битвы, Гроссман в то же время рассуждает о смысле происходящих событий. По мнению Гроссмана, война и победа явились точкой наивысшего морального подъема народного духа, не сломленного тоталитарным государством.

В своем романе «Война и мир» Л.Н. Толстой изображает войну, которая объединила все общество, всех русских людей в общем порыве. Для любимых героев писателя Отечественная война явилась испытанием, проверкой их нравственных качеств. Ярче всего народная война раскрывается в изображении партизанской войны. Толстой показывает сочетание грозной силы, героического терпения, мужества и доброты, великодушия в русском характере; это неповторимое соединение и представляет, по Толстому, сущность истинно русской души. «И благо тому народу, который в минуту испытания… с простотой и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и грозит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменится презрением и жалостью».

Современные писатели иногда смотрят на события той войны с другой точки зрения. Так в повести Александра Бондаря «Железный крест» героями оказываются те русские люди, кто волею обстоятельств оказался на немецкой стороне. Переживая поведение своих героев как трагедию, автор тем не менее далек от того, чтобы судить их. Крестьянская девушка Маша и немецкий офицер Коля поражают читателей своей внутренней красотой и благородством. Их любовь и готовность к самопожертвованию поднимаются высоко над ужасами и жестокостью войны.

В памятное тревожное утро 22 июня 1941 года, когда предутреннюю тишину советского пограничья нарушили первые залпы немецких орудий, рев танков со свастикой на броне, вой падающих бомб, наш народ встал во весь рост на защиту Отечества.

В общем строе сражающегося народа нашла свое место и многонациональная советская литература: ее прозаики, поэты, драматурги, критики. В самые трудные для народа дни войны громко звучали голоса советских поэтов.

Листая страницы книг, написанных в дни военных потрясений, мы словно листаем страницы памяти своего сердца. Из глубины времени перед нами воскресают события, наполненные чудовищным грохотом невиданно жестокой, разрушительной и истребительной войны, насквозь пропитанные человеческой кровью и слезами. И пусть многие поэты пали смертью храбрых на пути к солнечному Дню Победы, они и сегодня остаются с нами, потому что слово, рожденное в огне, написанное кровью сердца, бессмертно.

Глубоко неправ был тот кто сказал: «Когда грохочут пушки музы молчат». И в суровые годы военных испытании всегда находилось место задушевной песне, стихам-воззваниям и лирическим строкам.

Поэзия военных лет… Она рождалась в окопах и на привале, в победных сражениях и за колючей проволокой концлагерей. В памяти наших героев-освободителей осталось множество стихов, написанных ими в годы войны. Сотни городов и сёл прошли фронтовики с боями, освобождая советских людей от ига фашистского порабощения. Все запечатлелось во фронтовой поэзии. Ведь рождению поэтических строк никогда и ничто не может помешать.

Мужество и любовь нераздельны в сердце солдата, и наверно, поэтому стихи военных лет производят впечатление особенной цельности и гармоничности. Перед нами развертывается единый характер, и это характер именно того человека, который выстоял в первых боях с фашизмом, а потом разгромил врага.

Великая Отечественная война - это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события.

Так в первый день войны на митинге советских писателей прозвучали такие слова: «Каждый советский писатель готов все, свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины». Эти слова были оправданны. С самого начала войны писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». Около двух тысяч писателей ушли на фронт, более четырехсот из них не вернулись. Это А. Гайдар, Е. Петров, Ю. Крымов, М. Джалиль; совсем молодыми погибли М. Кульчицкий, В. Багрицкий, П. Коган.

Писатели жили одной жизнью со сражающимся народом: мерзли в окопах, ходили в атаку, совершали подвиги и…писали.

Русская литература периода ВОВ стала литературой одной темы - темы войны, темы Родины. Писатели чувствовали себя «окопными поэтами» (А. Сурков), а вся литература в целом, по меткому выражению А. Толстова, была «голосом героической души народа». Лозунг «Все силы - на разгром врага!» непосредственно относился и к писателям. Писатели военных лет владели всеми родами литературного оружия: лирикой и сатирой, эпосом и драмой. Тем не менее первое слово сказали лирики и публицисты.

Стихи публиковались центральной и фронтовой печатью, транслировались по радио наряду с информацией о важнейших военных и политических событиях, звучали с многочисленных импровизированных сцен на фронте и в тылу. Многие стихи переписывались в фронтовые блокноты, заучивались наизусть. Стихи «Жди меня» Константина Симонова, «Землянка» Александра Суркова, «Огонек».

В поэзии военных лет можно выделить три основные жанровые группы стихов: лирическую (ода, элегия, песня), сатирическую и лирико-эпическую (баллады, поэмы).

Военная песня

Создана впечатляющая летопись Великой Отечественной в прозе, поэзии, фильмах, живописных полотнах, памятниках. А сколько было создано песен о войне! Порой только песня, с ее жизненным текстом и музыкой спасала, поддерживала, придавала боевой дух и просто сплачивала…

Вспомним, как все начиналось:

Всем известна песня В. Лебедева-Кумача «Священная война», которая впервые была исполнена на Белорусском вокзале перед бойцами, уходившими на фронт, на 7 день войны. История создания песни очень интересна. Однажды утром, в здании Дома Красной Армии, во время завтрака к композитору А.В. Александрову подошел политработник с газетой «Известие» в руках:

Александр Васильевич, тут для вас есть замечательное стихотворение Лебедева - Кумача. Может, напишете песню?

Александров взял газету, прочитал стихи и, забыв обо всем, уехал домой сочинять песню. К вечеру она была готова. Ночью вызвали артистов Ансамбля красноармейской песни (первым руководителем был А.В. Александров) и тут же, в репетиционной комнате, написав ноты на доске, выучили ее.

Музыка с ее призывными настроением, с интонациями клича, зова, была настолько созвучна стихам, правде каждой строфы, и несла в себе такую могучую силу и искренность переживания, что певцы и музыканты, порой, от спазм, сжимавших горло, не могли петь и играть….

Утром следующего дня, едва успев родиться, «Священная война» начала выполнять свой солдатский долг.

На Белорусском вокзале, в людской тесноте и продымленной духоте, среди суеты и нескладности последних прощаний, ее голос звучал подобно набату, клятве, присяге. Все, кто в ту минуту находился там, заслышав первые звуки, поднялись как один и, словно в строю, торжественно и сурово прослушали песню до конца, а когда она кончилась, на какое-то мгновение замерли, завороженные звуками, а затем раздались оглушительные аплодисменты, горячая просьба повторить…

С того памятного дня и началась ее большая жизнь.

Наверное, ни одна военная песня не осталась неуслышанной. Наиболее популярные из них сохранились до сих пор, и все также напоминают о том нелегком для русского народа времени. Вспомнить хотя бы песни: «22 июня в четыре часа», «Солдаты идут» (слова М Львовского, музыка К. Молчанова); «Летят перелетные птицы» (слова М. Исаковского, музыка М. Блантера); «Эх, дороги» (сл. А. Ошанина, муз. А. Новикова); «Ой, туманы мои» (сл. М. Исаковского, муз. В. Захарова); «В путь» (муз. В. Соловьева - Седого), «Мы люди большого полета» (сл. А. Фатьянова и В. Сидорова, муз. Б. Мокроусова); «Вернулся я на Родину» (сл. М. Матусовского, муз. М. Фрадкина); «Почему?» (сл. Л. Ошанина, муз. А. Новикова); «Где же вы теперь, друзья - однополчане?» (сл. А. Фатьянова, муз. В. Соловьева - Седого); «Родной Севастополь» (сл. С. Алымова, муз. В. Макарова); «Прощайте, скалистые горы» (сл. Н. Букина, муз. Е. Жарковского); «Давай закурим, товарищ, по одной» (исполняет К.

Шульженко); «Над волною голубою» (сл. А. Жарова, муз. К. Листова), нельзя не вспомнить такие замечательные песни, как: «Казаки», «Письмо в Москву», «Соловьи», «В лесу прифронтовом» (сл. М. Исаковского, муз. М. Блантера), «Песня боевых друзей», «Журавли».

А вот, что рассказывает Н. Лященко, генерал армии, Герой Советского Союза о песне «Два друга»: «Вспоминаю такой эпизод в начале войны. Полк находился в тяжелом окружении северо-западнее Днепропетровска. Мы жадно ловили по радио информацию, поймали какую-то немецкую станцию. Фашисты на русском языке трубили, что находятся уже под самой Москвой, видят ее в бинокли, готовят тяжелые пушки, чтобы вести обстрел столицы, а потом начнут генеральную атаку. Люди, услышав это как-то приуныли. Но потом мы поймали передачу из Москвы. Сообщали о том, что идут тяжелые бои, что город отражает атаки врага. Затем услышали песню Леонида Утесова «Два друга» из какого-то концертного зала. Это сразу оживило людей, все заулыбались. Раз поет Утесов, говорили мы, значит столица стоит, будем скорее отбиваться из окружения к своим. И так решительно действовали мои боевые друзья, что мы вырвались из кольца окружения».

Вот так песня «Два друга» в исполнении Леонида Утесова помогла полку выбраться из окружения.

Многие молодые ребята уходили на фронт, так и не познав радость любви, многие расставались с любимыми в спешке. И там, где гремели оружия, виднелось зарево пожаров, где не было места для нежности и ласки, бойцы помнили о тех, кто ждет их домой. Порой, только вера в победу, надежда на скорое возвращение и встречу с любимыми поддерживали и спасали в трудные минуты.

Естественно, тема любви не могла не быть затронутой в песенном творчестве. Тут же вспоминаются: «В землянке» (сл. А. Суркова, муз. К. Листова); «Огонек» (сл. М. Исаковского, муз. народная); «Моя любимая» (сл. Е. Долматовского, муз. М. Блантера); «Когда песню поешь» (сл. В. Гусева, муз. В. Соловьева - Седого); «Ничего не говорила» (сл. А. Фатьянова, муз. В. Соловьева - Седого); «Темная ночь» и, конечно, «Жди меня» (сл. К. Симонова, муз. М. Блантера).

Одна из самых популярных песен военных лет, «Темная ночь», была написана Никитой Богословским и Владимиром Агатовым для фильма «Два бойца» весной 1942 года. Фильм рассказывал о фронтовой дружбе двух солдат, роли которых исполняли Борис Андреев и Марк Бернес. Идея «оживить» эпизод в землянке лирической песней возникла спонтанно. Мелодия была написана композитором буквально за один вечер. Но не было текста. В это время в Ташкент, где снимался фильм, приехал с фронта поэт Владимир Агатов. Обратились к нему. Прослушав мелодию, он тут же набросал слова. В таком виде, без всяких изменений песня и вошла в фильм. По свидетельству Константина Симонова весной 1943 года «Темная ночь» «была на устах буквально у каждого фронтовика», потому что «вместила в себя мысли и чувства миллионов людей».

Советский поэт, участник войны, находясь на Западном фронте, выходил из окружения и попал на минное поле. Вот где «до смерти четыре шага». После этого он написал жене письмо в стихотворной форме. Текст стал известен бойцам. Многие солдаты переписывали его, и солдатские жены, невесты получали это стихотворное послание. В начале 1942 года композитор К. Листов написал мелодию к тексту. Так была создана песня «Землянка».

Война шла пять лет, и каждый год рождал все новые и новые песни. Они воспитывали ненависть к врагу, воспевали Родину, мужество, отвагу, боевую дружбу - все то, что помогало преодолеть военные трудности, которым не было числа…