Достоевского: типология героев-двойников и особенности структуры произведений. Новикова Е.В. Двойничество и его воплощение в произведениях Ф.М. Достоевского: типология героев-двойников и особенности структуры произведений Образ в произведении

Соционические типы героев романа Достоевского "Преступление и наказание"

Вступление

Герои романов Достоевского задают много загадок тем, кто хотел бы применить к ним законы соционики. Чего стоят, например, дуальные отношения между Смердяковым и стариком Карамазовым в романе «Братья Карамазовы» (соционический анализ романа изложен в ), или родственные отношения между Дмитрием и тем же стариком Карамазовым. Еще сложнее обстоят дела с героями романа «Бесы» (соционический анализ представлен в ), которые ставят социальные эксперименты на себе и других. Так, например, Петр Верховенский рассчитывал сделать из своего дуала Ставрогина легенду, то есть до поры до времени скрывать его от народа, а потом предъявить как носителя новой правды. Ставрогин понял, что из него хотят сделать самозванца, вроде Гришки Отрепьева, и решил, что Петр помешался. А другой герой, Кириллов, намеревался осчастливить человечество, поставив на место Иисуса Христа человека, перерожденного физически. По его мнению, стоило человеку преодолеть страх смерти, как он становился богом. Воодушевившись этой идеей, он решил покончить с собой, чтобы подать пример другим. У Раскольникова тоже была теория, которая, как ему казалось, ставила его выше других людей: «Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы вместо этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было? Не покоробился ли бы оттого, что это уж слишком не монументально и… и грешно? Ну, так я тебе говорю, что на этом «вопросе» я промучился ужасно долго, так что ужасно стыдно мне стало, когда я, наконец, догадался (вдруг как-то), что не только его не покоробило бы, но даже и в голову бы ему не пришло, что это не монументально… и даже не понял бы он совсем: чего тут коробиться? И уж если бы только не было ему другой дороги, то задушил бы так, что и пикнуть бы не дал, без всякой задумчивости!… Ну и я… вышел из задумчивости… задушил… по примеру авторитета… » Чтобы оценить эту теорию с точки зрения соционики, на мой взгляд, следует воспользоваться такими понятиями, как сверхценность и инверсия ценностей . В соционике существует понятие сверхценности . Сверхценность строится по аспектам сильных оценочных функций - базовой (1-й) и фоновой (8-й). Причем утверждается приоритет личностных оценок с базовой функции над социальными оценками с фоновой функции. Более того, информация по восьмой функции должна быть преобразована так, чтобы способствовать проявлениям по первой . Но иногда, наоборот, ценностные установки с фоновой функции превалируют над установками с базовой . Тогда у человека наблюдается инверсия ценностей . В этом случае стандартные программы выживания заменяют ему ответственный подход к жизни. Я считаю, что соционический тип Раскольникова - ET (ЭИЭ), и попробую доказать, что именно инверсия ценностей наложила отпечаток на его преступление. Но, несмотря на драматизм ситуации, Раскольникову во многом повезло. Его поддерживали мать и сестра, у него оказался замечательный друг и, наконец, его полюбила прекрасная женщина. Моя задача - разобраться в соционических типах и отношениях героев романа Достоевского.

Родион Раскольников (ET (ЭИЭ))

«Так всех нас в трусов превращает мысль, И вянет, как цветок, решимость наша В бесплодье умственного тупика».

В. Шекспир. «Гамлет».

«Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю».

Ф. Достоевский. «Преступление и наказание».

Его яркая эмоциональность бросается в глаза с первого же появления этого героя. Он презирает обыденную дребедень, в частности, замечания и жалобы своей хозяйки. Болевая (4?я) сенсорика ощущений (S) проявилась в тот момент, когда один прохожий обратил внимание на его шляпу: «"Эй ты, немецкий шляпник!" - и заорал во все горло, указывая на него рукой, - молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его. - Я так и знал! - бормотал он в смущении, - я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа…Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное!.. Вот эти-то мелочи и губят всегда и все… ». А вот проявление фоновой (8?й) интуиции возможностей (I): «"И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!.." - как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он все в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение ». Человек с инверсией ценностей чем-то напоминает своего квазитождика . Для ET (ЭИЭ) таковым является IR (ИЭЭ). По-видимому, к этому типу принадлежал тот студент, которого Раскольников встретил в трактире. Этот студент горячо доказывал какому-то военному, что если убить глупую и злую старушонку, которая сама не знает, зачем живет, то можно помочь тысячам семейств. На вопрос военного, сумеет ли он сам убить эту старуху, студент ответил: «- Разумеется, нет! Я для справедливости… Не во мне тут и дело… - А по-моему, коль ты сам не решаешься, так нет тут никакой и справедливости! Пойдем еще партию! ». То, что для студента и его собеседника было трактирной болтовней, для Раскольникова стало программой выживания.

Порфирий Петрович (PS (ЛСЭ))

Порфирий Петрович обратил внимание на статью Раскольникова «О преступлении» за два месяца до того, как последний совершил убийство. Именно от него Раскольников и узнал, где именно напечатана его статья: «- Моя статья? В "Периодической речи"? - с удивлением спросил Раскольников, - я действительно написал, полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги, одну статью, но я снес ее тогда в газету "Еженедельная речь", а не в "Периодическую". - А попала в "Периодическую" ». Статья была подписана только одной буквой, но и это не смутило дотошного следователя. Он познакомился с редактором и узнал имя автора статьи. Можно, конечно, объяснить такой интерес тем, что он увидел в авторе статьи будущего клиента, но это было бы слишком просто, да и по сути неверно: «Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с, и даже с зачатками великодушия-с, хоть и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о чем долгом считаю заявить наперед, прямо и с совершенною искренностью, ибо прежде всего не желаю обманывать. Познав вас, почувствовал к вам привязанность. Вы, может быть, на такие мои слова рассмеетесь? Право имеете-с. Знаю, что вы меня и с первого взгляда не полюбили, потому, в сущности, и не за что полюбить-с. Но считайте, как хотите, а теперь желаю, с моей стороны, всеми средствами загладить произведенное впечатление и доказать, что и я человек с сердцем и совестью. Искренно говорю-с ». В книге Е. Удаловой рассмотрен сюжет суперэго взаимодействия пары ET (ЭИЭ) - PS (ЛСЭ): «Гамлет , способный тонко выразить любые эмоции, ориентирует Штирлица , легко теряющего целостное видение, на эмоциональное восприятие ситуации. А Штирлиц, не допускающий нецелесообразных действий, поддерживает Гамлета, часто уступающего волевому нажиму, в удержании цели деятельности ». Можно подумать, что это написано в качестве комментария к отношениям Раскольникова и Порфирия Петровича. Думаю, что немного найдется преступников, которым бы так повезло со следователями, как нашему герою. «- Вы когда меня думаете арестовать? - Да денька полтора али два могу еще дать вам погулять. Подумайте-ка, голубчик, помолитесь-ка богу. Да и выгоднее, ей-богу, выгоднее. - А ну как я убегу? - как-то странно усмехаясь, спросил Раскольников. - Нет, не убежите. Мужик убежит, модный сектант убежит - лакей чужой мысли, - потому ему только кончик пальчика показать, как мичману Дырке, так он на всю жизнь во что хотите поверит. А вы ведь вашей теории уж больше не верите, - с чем же вы убежите? Да и чего вам в бегах? В бегах гадко и трудно, а вам прежде всего надо жизни и положения определенного, воздуху соответственного; ну, а ваш ли там воздух? Убежите и сами воротитесь. Без нас вам нельзя обойтись. А засади я вас в тюремный-то замок - ну месяц, ну два, ну три посидите, а там вдруг и, помяните мое слово, сами и явитесь, да еще как, пожалуй, себе самому неожиданно. Сами еще за час знать не будете, что придете с повинною. Я даже вот уверен, что вы не верите, а сами на том остановитесь. Потому страданье, Родион Романыч, великая вещь; вы не глядите на то, что я отолстел, нужды нет, зато знаю; не смейтесь над этим, в страдании есть идея. Миколка-то прав. Нет, не убежите, Родион Романыч ».

Дуня Раскольникова (LI (ЛИИ))

Накануне преступления Раскольников получил письмо от матери, которая признавалась, что его сестра Дуня ради него пошла на жертву, устроившись гувернанткой в дом помещика Свидригайлова. Со слов Пульхерии Александровны выходило, что хозяин был очень груб и приставал к Дуне. Однажды его супруга «подслушала своего мужа, умолявшего Дунечку в саду », и опозорила ее на весь уезд так, что от них отвернулись все знакомые, а какие-то приказчики уже хотели вымазать их ворота дегтем. Но господин Свидригайлов (по моим предположениям, FR (СЭЭ)) показал своей супруге письмо, в котором Дуня отклоняла притязания своего ухажера и «Марфа Петровна всем показывала и читала вслух собственноручное письмо Дунечкино к господину Свидригайлову и даже давала снимать с него копии». Более того, сердобольная дама позаботилась о Дуниной судьбе, найдя ей жениха, весьма почтенного господина по имени Петр Петрович Лужин (по моему мнению, LF (ЛСИ)) Пульхерия Александровна, будучи, по-моему, RF (ЭСИ) по соционическому типу, хорошо разбиралась в людях. Она предвидела, что когда ее сын увидит жениха, то может спустить его с лестницы. Поэтому она предупредила Родиона, чтобы он не судил сгоряча, так как, по мнению Дуни, Лужин «хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый ». Разумеется, это письмо произвело обратный эффект. Нельзя и представить большего унижения для молодого одаренного гордого человека, чем известие о том, что его любимая сестра сначала терпит из-за бедности страшные унижения, а потом соглашается на брак с каким-то пошляком, который «разделяет "убеждения новейших поколений наших" и враг всех предрассудков ». Он уже не видел никакого выхода, как добыть денег любым путем и выбиться в люди. В это время господин Свидригайлов был уже в городе. Впоследствии Раскольникову представился случай узнать, что там произошло на самом деле. Все оказалось не совсем так, а вернее, совсем не так. Когда Дуня жила в доме Свидригайлова, к ней, судя по всему, прекрасно относились, но она сама все испортила. Ее подвела свойственная ее соционическому типу страсть к справедливости. Другими словами, она вздумала учить своего хозяина нравственности: «Раз, после обеда, Авдотья Романовна нарочно отыскала меня одного в аллее в саду и с сверкающими глазами потребовала от меня, чтоб я оставил бедную Парашу в покое. Это был чуть ли не первый разговор наш вдвоем. Я, разумеется, почел за честь удовлетворить ее желанию, постарался прикинуться пораженным, смущенным, ну, одним словом, сыграл роль недурно ». Супруга Свидригайлова, которая смотрела сквозь пальцы на все романы своего благоверного, на этот раз почувствовала опасность и стала действовать решительно. «Верите ли, я до того тогда врезался, что скажи она мне: зарежь или отрави Марфу Петровну и женись на мне, - это тотчас же было бы сделано! Но кончилось все катастрофой, вам уже известною, и сами можете судить, до какого бешенства мог я дойти, узнав, что Марфа Петровна достала тогда этого подлейшего приказного, Лужина, и чуть не смастерила свадьбу, - что, в сущности, было б то же самое, что и я предлагал ». Дуня понимала, что Лужин ей не пара, но продолжала надеяться на свои воспитательные таланты. Но тут в дело вмешался Раскольников, который, будучи дуалом Лужина, дал ему экспертную оценку: «- И тебе не стыдно теперь, сестра? - спросил Раскольников. - Стыдно, Родя, - сказала Дуня. - Петр Петрович, подите вон! - обратилась она к нему, побледнев от гнева ». Интересно, а на что рассчитывал этот прогрессивный деятель, когда требовал, чтобы его сестра бросила Лужина? Может быть, у него было на примете какое-нибудь жилье взамен того грязного номера, в который господин Лужин поселил его мать и сестру? Или он нашел ей нового жениха? В том-то и дело, что это все риторические вопросы. Прогрессивные деятели устроены так, что их интересует только прогресс, а людей они считают приложением к нему. Но Дуне опять повезло. Она встретила настоящего богатыря, который сразу же влюбился в нее без памяти. Думаю, что соционический тип Разумихина - ES (ЭСЭ). «Он стоял с обеими дамами, схватив их обеих за руки, уговаривая их и представляя им резоны с изумительною откровенностью, и, вероятно для большего убеждения, почти при каждом слове своем, крепко-накрепко, как в тисках, сжимал им обеим руки до боли и, казалось, пожирал глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь. От боли они иногда вырывали свои руки из его огромной и костлявой ручищи, но он не только не замечал, в чем дело, но еще крепче притягивал их к себе. Если б они велели ему сейчас, для своей услуги, броситься с лестницы вниз головой, то он тотчас же бы это исполнил, не рассуждая и не сомневаясь ». В книге Е. Удаловой есть место, которое, на мой взгляд, имеет прямое отношение к отношениям Дуни с Разумихиным и Свидригайловым: «Если конфликтеры в силу обстоятельств объединены общей задачей, они должны действовать не вместе, а пропуская друг друга по очереди, по мере возникновения соответствующих сюжетов. С дуалом наоборот - у него обратный принцип действия, и он бессознательно поддерживает ролевую функцию своего партнера. Если же приходится сознательно разрешать ситуацию, заходя с ментального кольца, то тут требуется творческая функция конфликтера ». Разумихин встретил Дуню как раз в тот момент, когда ей и ее матери нужен был защитник и покровитель. Женщины впервые попали в Петербург, они жили в грязном номере с подозрительными соседями, им было неуютно и одиноко. Жених Дуни думал больше о себе, чем о своей невесте. Сам Родион вел себя так, что его маменька крестилась от страха, когда шла в гости к обожаемому сыну. Разумихин пожалел бедную девушку: «Он видел потом, как дрогнула у ней в негодовании нижняя губка в ответ на дерзкие и неблагодарно-жестокие приказания брата, - и не мог устоять ». Свидригайлов действовал совсем иначе. Он узнал тайну Раскольникова, подслушав его разговор с Соней, и заманил Дуню к себе. Разговаривал с ней корректно, но жестко: «Вы сказали сейчас "насилие", Авдотья Романовна. Если насилие, то сами можете рассудить, что я принял меры. Софьи Семеновны дома нет; до Капернаумовых очень далеко, пять запертых комнат. Наконец, я по крайней мере вдвое сильнее вас, и, кроме того, мне бояться нечего, потому что вам и потом нельзя жаловаться: ведь не захотите же вы предать, в самом деле, вашего брата? Да и не поверит вам никто: ну с какой стати девушка пошла одна к одинокому человеку на квартиру? Так что, если даже и братом пожертвуете, то и тут ничего не докажете: насилие очень трудно доказать, Авдотья Романовна ». Но вдруг он увидел в руках у Дуни револьвер, притом свой собственный. Оказывается, он в своем имении учил ее стрельбе. (Бедная, беззащитная Дунечка!) Заставив ее дважды выстрелить в себя, он окончательно убедился, что она его не любит. В данной ситуации он действовал, как положено конфликтеру , т. е. просто отошел в сторону. Когда Раскольников окончательно принял решение явиться с повинной, между ним и Дуней состоялся разговор полудуалов : «- Разве ты, идучи на страдание, не смываешь уже вполовину свое преступление? - вскричала она, сжимая его в объятиях и целуя его. - Преступление? Какое преступление? - вскричал он вдруг, в каком-то внезапном бешенстве, - то, что я убил гадкую, зловредную вошь, старушонку процентщицу, никому не нужную, которую убить сорок грехов простят, которая из бедных сок высасывала, и это-то преступление? Не думаю я о нем и смывать его не думаю. И что мне все тычут со всех сторон: "преступление, преступление!" Только теперь вижу ясно всю нелепость моего малодушия, теперь, как уж решился идти на этот ненужный стыд! Просто от низости и бездарности моей решаюсь, да разве еще из выгоды, как предлагал этот… Порфирий!.. - Брат, брат, что ты это говоришь! Но ведь ты кровь пролил! - в отчаянии вскричала Дуня ». Но в тот момент им было не до теоретических споров. «Оба наконец вышли. Трудно было Дуне, но она любила его! Она пошла, но, отойдя шагов пятьдесят, обернулась еще раз взглянуть на него. Его еще было видно. Но, дойдя до угла, обернулся и он; в последний раз они встретились взглядами; но, заметив, что она на него смотрит, он нетерпеливо и даже с досадой махнул рукой, чтоб она шла, а сам круто повернул за угол ».

Соня Мармеладова (RI (ЭИИ))

«Соня была малого роста, лет восемнадцати, худенькая, но довольно хорошенькая блондинка, с замечательными голубыми глазами. Она пристально смотрела на постель, на священника; она тоже задыхалась от скорой ходьбы. Наконец шушуканье, некоторые слова в толпе, вероятно, до нее долетели. Она потупилась, переступила шаг через порог и стала в комнате, но опять-таки в самых дверях ». У нее была своя инверсия ценностей, которая проявлялась в страхе перед будущим. Ради семьи она решилась на крайность, то есть пошла на панель. Казалось бы, занимаясь таким ремеслом, ей надо было приобрести хоть какую-то развязность или, как теперь говорят, сексуальность, хотя бы для того, чтобы привлекать клиентов. Но она так ни в чем и не изменила своей натуре и оставалась скромной, робкой, покорной, словно надеялась, что таким способом можно избежать беды. И ей это удавалось до тех пор, пока на ее пути не появился Лужин. По отношению к ней у него не было «ничего личного». Находясь с ней в отношениях суперэго , он видел только то, что она стоит в самом низу социальной лестницы и ее можно совершенно безнаказанно обвинить в воровстве. Он вовсе не собирался сажать ее в тюрьму, думал, что прочитает ей мораль и на этом все кончится. Но неожиданно у нее оказались два энергичных защитника: Лебезятников и Раскольников. По-моему, соционический тип Лебезятникова - ES (ЭСЭ). Достоевский характеризует его так: «Это был один из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких недоносков и всему недоучившихся самодуров, которые мигом пристают непременно к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, чтобы мигом окарикатурить все, чему они же иногда самым искренним образом служат ». Что и говорить, умом этот персонаж явно не блещет. Но служение социалистической идее его явно облагородило. Разумеется, он несет всякую ахинею, что таким, как Соня, самое место в коммуне. Но будь он простым чиновником или купцом, ему бы и голову не пришло вступиться за проститутку. Именно то, что он искренне служит идее, и подсказало ему правильную линию поведения. Сначала он по своей глупости решил, что Лужин проявляет деликатность, тайком подсовывая Соне денежную купюру. Но когда он понял свою ошибку, его негодованию не было границ: «Я видел, видел! - кричал и подтверждал Лебезятников, - и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять в суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел! ». Лужин пригрозил, что позовет полицию, но только подлил масла в огонь: «А, ты вот куда заехал! - крикнул Лебезятников. - Врешь! Зови полицию, а я присягу приму! Одного только понять не могу: для чего он рискнул на такой низкий поступок! О жалкий, подлый человек! ». Тут наступила очередь Раскольникова. Дуал, как известно, хорошо понимает своего дуала, правда, это не всегда ведет к хорошим отношениям. Иногда дуалы становятся самыми лютыми врагами, чему есть примеры и в других произведениях Достоевского, (например, Ставрогин и Верховенский в «Бесах», Смердяков и старик Карамазов в «Братьях Карамазовых»). Раскольников со знанием дела объяснил, зачем Лужину понадобилась эта провокация. Он рассказал, как Лужин поссорился с его сестрой, своей невестой, и она указала ему на дверь, а также о том, как Соня приходила к ним домой, он, Раскольников, усадил ее рядом с матерью и сестрой. Заключил он так: «Теперь прошу особенного внимания: представьте себе, что если б ему удалось теперь доказать, что Софья Семеновна - воровка, то, во-первых, он доказал бы моей сестре и матери, что был почти прав в своих подозрениях; что он справедливо рассердился за то, что я поставил на одну доску мою сестру и Софью Семеновну; что, нападая на меня, он защищал, стало быть, и предохранял честь моей сестры, а своей невесты. Одним словом, через все это он даже мог вновь поссорить меня с родными и, уж конечно, надеялся опять войти у них в милость ». Лужин бежал с поля боя, прикрываясь угрозами возбудить уголовное дело, чтобы не поздоровилось «этим безбожникам и вольнодумцам, обвиняющим его из личной мести ». Соня и Раскольников нашли друг друга. В книге Е. Удаловой рассмотрен именно этот сюжет взаимодействия пары ET (ЭИЭ) - RI (ЭИИ): «Гамлет, знающий, что страсть найдет возможность реализации, помогает Достоевскому , склонному замыкаться на своих обидах, раскрепостить эмоции. А Достоевский, чувствующий незыблемость нравственной опоры, показывает Гамлету, сосредоточенному на жестокости мира, пути к сердцу окружающих ». Неожиданно для Раскольникова суд оказался гораздо милостивее к нему, чем можно было ожидать. Сказались многие обстоятельства, в том числе и неожиданные: «Бывший студент Разумихин откопал откуда-то сведения и представил доказательства, что преступник Раскольников, в бытность свою в университете, из последних средств помогал одному своему бедному и чахоточному университетскому товарищу и почти содержал его в продолжение полугода. Когда же тот умер, ходил за оставшимся в живых старым и расслабленным отцом умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими трудами чуть не с тринадцатилетнего возраста), поместил наконец этого старика в больницу и, когда тот тоже умер, похоронил его. Все эти сведения имели некоторое благоприятное влияние на решение судьбы Раскольникова. Сама бывшая хозяйка его, мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще жили в другом доме, у Пяти углов, Раскольников во время пожара, ночью, вытащил из одной квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей, и был при этом обожжен. Этот факт был тщательно расследован и довольно хорошо засвидетельствован многими свидетелями. Одним словом, кончилось тем, что преступник присужден был к каторжной работе второго разряда, на срок всего только восьми лет, во уважение явки с повинною и некоторых облегчающих вину обстоятельств ».

Заключение

Теперь можно подвести итог. Благодаря Порфирию Петровичу, Раскольников понял, что никакого пути, кроме раскаяния, у него нет. История Дуни показала ему, что среди людей, которых он квалифицировал как «тварей дрожащих», есть и такие, которые умеют за себя постоять, благодаря силе духа, безо всякого насилия. Соня смогла его убедить, что публичное раскаяние не только не унизит его, а наоборот, вызовет общее сочувствие. Закончу свою статью цитатой из романа Достоевского: «Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих пор он ее и не раскрывал. Он не раскрыл ее и теперь, но одна мысль промелькнула в нем: "Разве могут ее убеждения не быть теперь и моими убеждениями? Ее чувства, ее стремления, по крайней мере…" Она тоже весь этот день была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, только семь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом… Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, - но теперешний рассказ наш окончен ».

Литература:

Блашко И. И. «Братья Карамазовы»: соционические типы героев // Психология и соционика межличностных отношений. - 2004. - № 9. - С. 49?52.
Блашко И. И. Роман Ф. М. Достоевского «Бесы»: соционические типы героев // Психология и соционика межличностных отношений. - 2007. - № 10. - С. 10?19.
Стратиевская В. И. Как сделать, чтобы мы не расставались. Руководство по поиску спутника жизни (соционика) - М.: Издательский дом МСП, 1997. - 146 с.
Удалова Е. А. Уроки соционики-2, или Секреты наших отношений. - М., 2007. - 266 с.
Филатова Е. С. Личность в зеркале соционике: Разгадка тайн двойников. - СПб.: Б&К, 2001. - 286 с.

Почему героическое в классическом понимании начинает исчезать в эпоху романтизма? Возможны ли “настоящие герои” в постиндустриальную эпоху? Как и через какие социальные и политические механизмы проблематизируется герой в настоящее время?

Что выражает собой фигура трикстера в разные исторические эпохи? Почему она становится актуальной в ранние советские годы и затем во времена Перестройки? Как маска трикстера используется политиками и деятелями культуры? Трикстер и циник: две оппозиции.

Идея судьбы и коллективные аффекты: что стоит за маргинализацией героев и их странностями? Герои, инструкторы и звезды ютьюба: работа на публику и малая толика личной жизни. “Гениальный ученый” в кино и книгах как образ героя нового типа. Как возникло в России движение против кинофильма “Матильда” и как оно связано с новым медийным культом царя-мученика?

Филолог (МГУ), автор доклада “Технология героического в век демократии”., социолог, независимый исследователь, автор доклада “Нынче любят бессловесных: к карьере публичного интеллектуала в русскоязычном ютьюбе”. , антрополог, доцент "Liberal Arts college" ИОН РАНХиГС (Институт общественных наук Российской академии народного хозяйства и государственной службы) и (Лаборатория теоретической фольклористики ИОН РАНХиГС), доклад “Герой всеобщего романа”. (НИУ ВШЭ), доклад “Ютьюб уже не тот: героическое прошлое и ностальгия”. (Ростов, Южный федеральный университет), доклад “Гениальный ученый в художественном дискурсе 1980-2010гг”. В записи , литературовед, профессор Университета Колорадо (США).

Ведет программу Елена Фанайлова

Диктор: "Свобода" в клубе "Перелетный кабак". "Герой нашего времени" – так называлась конференция издательства НЛО. Поговорим о маргиналах, трикстерах, а также блогерах и интернет-сообществах.

Елена Фанайлова: Я четко вижу, что есть тема героических героев – это великие полководцы, фигуры, про которых в античном мире мы сказали бы: вот они, бескомпромиссные герои. А есть не совсем героические персонажи, и я хочу сегодня о них поговорить, о том, каким образом происходит проблематизация героя. Появляется герой, у которого не вполне отчетливо классико-героические качества, он не победитель, он не пастырь народов, он другой, но, тем не менее, для культуры он оказывается интересным персонажем и все равно героем, он оказывается героем культуры. Будь то герой литературы, будь то герой истории культуры, будь то герой медиа.

Предлагаю для начала посмотреть фрагмент выступления Марка Липовецкого , известного филолога и литературоведа, одна из его любимых тем – трикстерство, трикстер как культурный герой. Что такой трикстер в европейской литературе, как он появляется?

В истории европейской культуры трикстер, или плут, появляется довольно рано: в ренессанскую эпоху в испанском пикарескном романе, далее развивается и проходит через весь период модерна. Считается, что именно трикстер оформляет представление о модерном субъекте, человеке без корней, который полностью полагается на собственные интеллектуальные и творческие силы, подрывает иерархические структуры. Достаточно вспомнить Фигаро – очень важная в этом плане фигура, и конечно, передающая многие темы, связанные с трикстером, в европейской культуре. В русской культурной традиции можно обнаружить интерес к трикстеру в XVIII веке. Скажем, был писатель Матвей Комаров (о котором Шкловский написал целую книгу), он описал жизнь реально существующего бандита – Ваньки Каина, и описал его как трикстера, даже не без некого восхищения, хотя, конечно, это был тот еще персонаж. В классическом русском романе фигура плута вызывает, скорее, негодование и отвращение. Явно на роль такого плута претендует Чичиков , но Гоголь относится к Чичикову как к подлецу. Может быть, наиболее симпатичный из гоголевских трикстеров – это Хлестаков , но и он явно не герой. А если еще посмотреть на персонажей Достоевского , то оттенок трикстерства всегда связан с довольно глубоким злодейством, тут и Смердяков , тут и старший Карамазов , и Петруша Верховенский , и так далее. Ситуация радикально меняется именно в советскую эпоху, и трикстер неожиданно становится очень важным, звездой.

Елена Фанайлова: Татьяна, вы согласны с интерпретацией, что романтический герой уступает? Или они соперничают между собой – романтической герой и трикстер, плут?

Герой в модерной современной культуре – это человек края

Мне показалась интересной мысль о связи героического, во-первых, с современной субъектностью, и во-вторых, с идеей свободы, что и воплощается в трикстере. Мой доклад посвящался отчаянным попыткам западноевропейского XIX века разобраться с идеей героического. Потому что их всех, лучшие умы от Карлайла до Ницше , занимала проблема: что-то происходит с героем, он становится невидим. Исчезает идея судьбы. Классический герой всегда человек судьбы, он уже по рождению от смертного и богини или от смертной женщины и бога осуществляет судьбу. Представление о судьбе в культуре всегда крепится властными механизмами, с одной стороны, а с другой стороны, вызывает очень сильные коллективные аффекты, потому что это зона, где соединяется повседневное и абсолютное. И спрашивается: что происходит с героем и героическим, когда исчезает идея судьбы? Один из вариантов – выход на первый план трикстера. Если герой не осуществляет судьбу, то он может осуществлять какую-то новую возможность, он дарит людям новую меру свободы, которой у них не было, и за это он терпит, не от богов, как Прометей от Зевса , а от самих же людей. Они хотят нового, но не готовы его принять, они хотят свободы, но опасаются ее рисков. Герой в модерной современной культуре – это человек края, он на краю или за краем той территории, которая уже освоена общим смыслом, здравым смыслом, и у него очень неустойчивое, очень рискованное положение. Отсюда – трикстерство.

Если нет судьбы, то все можно?

Елена Фанайлова: Я сказала бы, что это открывает поле возможностей. Но не все можно.

Или вместо судьбы появляется какая-то другая иерархия. Возможно, возникает общество, мы соотносим себя с обществом. И герои ютьюба – это люди, которые ориентируются в своем трикстерстве, в своем плутовстве, иногда в своей неадекватности на аудиторию. И аудитория становится той иерархией, которая контролирует их поступки.

Да, возникают отношения уже не между абсолютным и человеческим, а между героем и аудиторией, героем и почитателями героев. И все уже начинает зависеть, по-разному и очень тонко, от этого отношения. Герой может обслуживать своих почитателей, тут очень разнообразный спектр.

Получается разговор о мере свободы в том, что ты делаешь.

Да, свободы самого героя, потому что он уже начинает быть связан не с судьбой, а со своими партнерами по коммуникации.

Елена Фанайлова: Это, мне кажется, напрямую пересекается с темой Елены про народную реакцию на фильм "Матильда" . Режиссеру Учителю тоже досталось, но в отношениях – царь-герой, и люди с коллективными аффектами послали всем такую мощную возвратку.

Действительно, противники "Матильды", которых мы интервьюировали на протяжении, по-моему, двух лет, пока шли молебны, акции против фильма, требовали от своего героя, то есть от Николая II , чтобы он не обладал никакими человеческими качествами. Я хотела бы поставить акцент на том, что трикстер – это медиатор, он всегда связывает разные миры, изначально – мир богов и мир людей, но он может также связывать разные времена, если мы говорим об интернете, разные поколения, разные группы людей.

Елена Фанайлова: Посмотрим скайп с Анной Кирзюк , которая рассказывает о вашей работе.

Противники "Матильды" действовали не только в интернете, они активно действовали и в оффлайн, причем они так, как будто чувствовали вполне реальную угрозу, устраивали молебны, крестные ходы, стояли в пикетах, пытались как-то символически себя защитить. Вопрос, в чем же именно эти люди видели себе угрозу. История о внебрачном романе Николая ставит под сомнение ту модель связи правителя и народа, которая есть у этих людей в голове. Она у них очень глубоко укоренена, и они ее не рефлексируют в обычной жизни. Но когда выходит фильм "Матильда", можем реконструировать эти представления. Это разрушение их картины мира, в которой отношения государства и царя описываются метафорой брака. Есть Народно-освободительное движение, и это движение тоже выступало против фильма "Матильда", и представители этого движения так же рьяно осуждают слухи о связи президента Путина с Алиной Кабаевой . И даже развод президента со своей женой воспринимается ими как акт жертвенного отречения от своей реальной семьи в пользу страны. Одна представительница этого движения сказала мне в интервью: "Я воспринимаю этот развод как подвиг". То есть представления о Николае II могут легко переноситься на любого другого правителя, который кажется нам идеальным и прекрасным.

Елена Фанайлова: Еще один пример, когда толпа берет на себя божественные функции, оказывается последним моральным институтом, который осуждает съемочную группу, внутренне осуждает и своего кумира.

Трикстер здесь не Николай, а люди из НОД, которые обнажают ткань социальных представлений о власти, государе, народе.

Елена Фанайлова: И они же герои. Да, лидеры этого протеста и есть трикстеры. И Поклонская выступала в роли женщины-трикстера, ее комментарии по поводу всей этой истории трагикомические, конечно же, весьма странные.

Поклонская и многие девушки, женщины, стоявшие на этих молебнах, видящие Николая во сне, он смотрит на них с нежностью и любовью, испытывают от этого невероятный духовный подъем, они перепевают эмоциональную матрицу, которая была в дореволюционной России. В дневниках девочки писали о том, что на них посмотрел император, Башкирцева пишет о практиках обожания царя, которые существовали в пансионате, и потом это же переходит в воспоминания эмигрантов. Но тогда это имело под собой что-то, они действительно видели царя, были с ним в родстве…

Елена Фанайлова: Да, тогда это была героизация, а сейчас это имеет пародийный характер.

Пародийный – это очень точное слово.

А откуда современные девушки взяли эти модели отношений с царем?

Как любой фольклор, это некая модель, которая распространялась через тексты, они рассказывают об этом друг другу, пишут друг другу, делятся рассказами, что "одной моей знакомой Николай снился пять раз, а мне снился всего один, но зато как".

Елена Фанайлова: Мне кажется, это еще связано с новым культом дореволюционной России. Ведь не Сталин же, и не дедушка Ленин , и не Брежнев им снился. Еще же культ канонизации, конечно, Николай II и его семья канонизированы, мученики.

Тут даже, точнее, не канонизация, а модель семейных отношений. Правитель – жених страны и жених каждой из подданных, поэтому в русскоязычном интернете была очень негативная реакция на брак принца Гарри , потому что он женился на существе другой природы.

Елена Фанайлова: Посмотрим еще один фрагмент из выступления Липовецкого, про советский период, как меняется образ подобного героя в советские времена, после Остапа Бендера .

Трикстер является ответом на советский цинизм и частью советского цинизма, он не отделен от него полностью

Вся эта история продолжается, конечно же, и после Остапа Бендера, и мы видим довольно много попыток такого модернистского жизнетворчества по трикстерскому образцу. Конечно же, Это Абрам Терц, сам образ Абрама Терца, взятый из воровской песни, это образ трикстера, который обманывает всех и не соглашается ни с одной твердо обозначенной позицией. Это интуитивно выстроенный перформанс Синявского . Другой пример – очень рационально выстроенная программа интеллектуального трикстерства Дмитрия Александровича Пригова . Это очень важная традиция. Трикстер является ответом на советский цинизм и частью советского цинизма, он не отделен от него полностью. Ведь советская цивилизация была глубоко циничной, и постоянно возникал разрыв между тем, что провозглашается, и тем, как строится практическая жизнь, и практическая жизнь включала в себя массу вынужденной криминальности, полуподпольного существования, обмана, самообмана и прочее. Достаточно вспомнить такой феномен, как блат, о котором говорят еще с 20-х годах. Советский трикстер, конечно же, тоже циник, но он веселый циник, он циник, который превращает постыдное и унизительное выживание в спектакль. Главная разница между циником и трикстером в том, что трикстер делает это бескорыстно, даром. Более того, во многих этих романах мы видим, как встречаются и становятся оппонентами трикстер и циник. Александр Иванович Корейко , например, это классический образец циника.

Классическая русская культура была бедновата на трикстерство, и вот в советской культуре начинает подниматься, вопреки давлению сверху, образ Остапа как свободного, играющего человека. И то, что происходит сейчас, очень интересно.

Елена Фанайлова: Вы имеете в виду то, что люди очень серьезно на все реагируют?

Я не назвала бы это серьезностью, я назвала бы это неверно направленной эмоцией, слепой эмоцией. С ней надо что-то делать, ее надо воспитывать.

Есть две противоположные модели правителя. Один правитель – посредник с сакральными инстанциями, они его назначили, и он отвечает только перед ними. Он может быть безумен, бездетен, но перед людьми он никакой ответственности не несет, он существо другой природы. А другая модель, когда идеальный правитель – это лучший из нас. Он такой же, как мы, мы его видели, и здесь отношения потенциального правителя и людей, перед которыми он отвечает. Но по эмоциональной окрашенности и то и другое, в принципе, похоже.

Елена Фанайлова : Предлагаю посмотреть выступление Полины Колозариди , что такое русский ютьюб. Ироничный подзаголовок ее доклада: "Русский ютьюб уже не тот. Героическое прошлое и ностальгия".

Ютьюб начинался как диайвай-культура , как международное пространство, то, что люди делают сами, хобби, музыка, стэндапы. Потом к ним добавляются блогеры, которые делают что-то и показывают в видеоинструкциях, как за ними можно последовать, как можно делать классные обложки для тетрадок, вязать, что-нибудь валять из войлока и так далее. Сегодня ютьюб – гигантское сборище видеоинструкций. Соответственно, первая идея про ютьюб: это место, где люди рассказывают о том, что они умеют, делятся своими навыками. Но будучи местом коммуникации и взаимодействия, ютьюб одновременно является и площадкой для представления, репрезентации этих своих умений, люди начинают себя там представлять как тех, кто что-то умеет, и становятся звездами. Ютьюб находится между своей медийной ролью и ролью пространства для коммуникаций, это его двойственная функция в современном мире. Меня интересовало, как те пользователи, кто создает контент, и те, кто просто комментирует его, переживают историю ютьюба. Кто-то жалуется на то, что ютьюб стал слишком подобен медиа, что звезды стали слишком сильно отдаляться от простых смертных. Для кого-то большой бич современного ютьюба – это коммерциализация. Наконец, есть такая странная штука, как ностальгия по технологиям, которая всегда присутствует даже в самых современных платформах, социальных медиа. Когда технологии только появлялись, они обещали больше, чем смогли дать.

Полина затронула очень важную тему, которая перекидывает мостик на тему трикстерства и героев. Мы говорили о том, что вместо судьбы возникли аудитория, общество, социальные потребности, и тема коммерциализации – это то, что формирует облик современных героев ютьюба. Все самые популярные блогеры сколь угодно свободны, пока их внутренние ощущения позволяют им развиваться, наращивать аудиторию, быть популярными.

А ваших коллег не смутило бы использование не слова "герой", а, скажем, "селебрити", "знаменитость"?

Естественно, не смутило бы. Есть ряд терминов – "селебрити", "инфлюенсеры", то есть "влиятели". Это герои. Но слово "герой", особенно "герой нашего времени" обладает какими-то качествами, а в принципе, это люди, которые пытаются заработать, пытаются стать популярными.

Елена Фанайлова: Стать популярными – это начало, а потом уже заработать, если повезет.

Само это уточнение – герой нашего времени – родилось недавно, в XIX веке, и оно воспринималось очень странно. Не герой судьбы, не полубог, а герой времени, в котором обитают совместно с ним другие люди, и то ли он зависим от времени, то ли время от него зависимо.

Я был учеником политехнического класса, а не гуманитарного, и насколько я помню, Лермонтов заложил иронический подтекст в своем названии произведения , "герой" в кавычках.

Елена Фанайлова: Да, и мне про время-то страшно нравится. Если говорить о культурологических клише, я очень люблю мандельштамовский "шум времени" , его известная книга – "Шум времени". Он говорит о контексте времени, о том, как оно влияет на человека, а это и технологии, и психология, и антропология, и социология, и все на свете.

Когда мы смотрим на "Матильду", смотрим на ютьюб и видим каких-то героев, трикстеров, просто персонажей, мы смотрим на себя. Это настолько массовое явление, что то, что они делают, это то, что мы хотим, может быть, не мы лично, но какое-то значимое число людей.

Елена Фанайлова: Константин, а почему иронический подзаголовок вашего доклада – "Нынче любят бессловесных"?

Это реверанс в сторону тех людей, которые думают, что на ютьюбе нет ничего умного, ничего нельзя узнать, почерпнуть. В своем докладе я попытался показать, что практики интеллектуализма присутствуют у разных блогеров, и это вполне эксплуатируемый образ интеллектуала в том же ютьюбе.

Елена Фанайлова: Тот же Дудь в течение последнего года стал настоящей звездой даже среди людей, которые к ютьюбу крайне равнодушны.

Я не сказал бы, что он интеллектуал, он и сам часто признается в своих интервью: "Я не читал книг, ничего не знаю".

Елена Фанайлова: Он эксплуатирует образ трикстера. Я уверена, что он иронически к себе относится, буквально Фигаро, любезный и остроумный парень, который вроде бы скачет по верхам, но, тем не менее, собирает смыслы, он не стесняется сказать своим старшим собеседникам: "Я ничего про это не знаю. Ну-ка, расскажите мне это…" Он ироничный, и в этом смысле он почти идеальный персонаж.

Ирония – это такая фигура речи, которая зависит от того, считывается она аудиторией или нет. По-настоящему получается, что проблема даже не в герое, а, если использовать из XIX века образ Томаса Карлайла, в способе почитания героев. Почитание героев может быть продуктивным, почитание у него связано с самоуважением, с достоинством, с индивидуальным выбором. Оно может быть слепым, как у бедных институток XIX века. И все это возвращает нас к качеству нас самих как аудитории героев, как почитателей, недопочитателей, недостойных почитателей.

Елена Фанайлова: Посмотрим еще фрагмент из Липовецкого с историческим экскурсом в постсоветский период.

В постсоветский период трикстер официально признается не просто новым героем нашего времени, а образцом постсоветского капитализма. Кто помнит такого депутата Марычева , который приходил в Думу с накладными женскими грудями, или же был Дмитрий Якубовский , генерал Дима, который ходил по Кремлю в трусах и занимался какими-то фантастическими аферами. Это был огромный пласт, и происходит, с одной стороны, гламуризация трикстера в общественном сознании, а с другой стороны, конечно, подмена. Все эти люди далеко не бескорыстные трикстеры, они делают свой спектакль не из любви к искусству и свободе, которая всегда очень важна у трикстера, а из любви к выгоде. И они используют фигуру трикстера именно потому, что она очень популярна.

Елена Фанайлова: Трикстер, с одной стороны, вроде бы бескорыстная фигура, а с другой стороны, оказывается, что поведение трикстера, снижающее героическое, так укореняется в культуре постсоветского человека, что его теперь и с выгодой можно использовать.

Трикстер, как играющий человек, нуждается в аудитории, которая будет играть вместе с ним. Аудитория, которой он продает то или иное посредством игры, не играющая, а всего лишь покупающая, и это все-таки разные способы отношений. Они могут, конечно, соседствовать, накладываться. Тем не менее, какое-то снижение, во всяком случае в нашей культуре, не очень привычной к рынку и часто очень простодушной, происходит, и это сложно соединять.

Елена Фанайлова: Это прекрасно сочетается в образе Остапа Бендера, он же все время покупает, продает, гонится за богатством. И в Советском Союзе с его пролетарским пафосом отказа от всего лишнего возникает фигура человека, который желает обогатиться, и он играет на этих чувствах граждан.

Тут важный вопрос – понимает ли аудитория эту иронию, считывает ее или нет.

Очень важно сказать – герой какого времени. Есть времена структуры, а есть времена смены, хаоса. И хаос – это вещь, из которой много чего может родиться, структура часто бесплодна. Если в структуре трикстер – это маргинальный персонаж, то во времена хаоса он становится главенствующим, он всем заправляет. Поэтому именно в ранее постсоветское время трикстер становится не то что бы официальной, но не маргинальной фигурой.

Елена Фанайлова: Это огромные социальные и политические перемены, которые требуют такого мобильного героя.

Елена Фанайлова: Посмотрим еще один доклад – это из Ростова, Южный федеральный университет. У нее был доклад про великого ученого, она рассматривала образ гениального чудака и в то же время героя нашего времени, персонажа фильмов конца 80-х.

У этого образа длинная история. Она началась на рубеже XVIII-XIX веков, и если мы вспомним романтиков, у них впервые возникает образ немножко безумного гения. Исследовали 122 кинофильма, которые были сняты в течение ХХ века, и в них, как правило, гений потерял эту ауру безумия. В этих фильмах очень часто гений используется как орудие политической и идеологической борьбы с противником. У нас есть гений, наука, и он предстает в образе гражданского героя, уже без тени маргинальности или безумия, борец за свободу, нонконформист и так далее. Меня заинтересовал фильм "Игра в имитацию " об Алане Тьюринге . Он не только борец за прогресс того или иного государства, он воплощает суть научного знания как такового, он является, наряду с политиками и другими ключевыми историческими персонами, вершителем исторического развития.

Елена Фанайлова: Вот еще одна фигура, уже присущая культуре: ученый, который не герой, но какая-то проблемная фигура.

Мне пришла на ум другая параллель – как эта избранность, практически священность превращается в маргинальность. Я училась в Литературном институте и потом брала большое число интервью с теми, кто учился после меня. Я буду говорить о модели, которая сейчас уходит, но, видимо, она была актуальна в советское и раннее постсоветское время. Все рассказы о поэтах строились следующим образом: он выкинул диван из окна; он выпрыгнул с четвертого этажа, а потом пришел и постучался в дверь… И это рассказывалось в таком контексте, что вот настоящий поэт. То есть поэт не как человек, который пишет, читает, работает, а как некоторое не вполне человеческое существо, которое обладает некоторыми странностями, что свидетельствует о его связи с другим миром. Это очень старый шаблон, то же самое можно сказать о колдунах, которые умирали страшной смертью, о причитальщицах, у которых не складывалась личная жизнь. Если воспринимать нечто как дар, а не как работу, то за этот дар ты должен отдариваться высшим силам, и это может быть какой-то физический или психический недостаток, ты не можешь быть как все. Это романтический шаблон, который в рассказах жильцов общежития Литинститута выливается в классическую маргинальность. Чем ты страннее, тем лучше, и хорошо бы ты еще лежал в психушке…

Есть же прекрасная вещь – романтическая ирония, и нет такого романтика, который не имел бы под возвышенным такой подкладки.

Чем больше цинизма вокруг нас, тем сильнее трикстерская реакция

Сакральное и маргинальное – это две стороны одной медали.

И ужасно, когда они расслаиваются. Высший пилотаж и самое продуктивное жизненное состояние – уметь видеть их в единстве. Высокая терпимость и способность к парадоксу – вот чего не хватает.

Мы все время витаем в облаках литературы, а в случае ютьюба, например, нашими коллегами было установлено, что есть траектория, благодаря которой человек, занимающийся обычной деятельностью, рассказывающий о том, как готовить пироги, о путешествиях, становится популярным, только когда он начинает проявлять какие-то необычные черты, например, говорить на табуированные темы, о сексе, об отношениях. Если женщина, пекущая пироги, рассказывает о своих проблемах в семье, она становится более интересной.

Елена Фанайлова: Посмотрим последний фрагмент из выступления Марка Липовецкого, где он говорит уже об абсолютно современном трикстере.

"Пусси Райот " показали, что можно заново изобрести трикстера. Я имею в виду прежде всего панк-молебен 2012 года. Они вернули триктерству прежде всего политическую актуальность, потому что для трикстера очень важно взаимодействие с зоной сакрального, он – это всегда сакральный клоун, он превращает сакральное в объект растраты и тем самым заново оформляет сакральность. И они возвращают политическое значение. Они показали, что трикстерство не исчерпало свой ресурс. Сегодня, я полагаю, мы еще увидим важные открытия в этой области, и в данном случае я следую за немецким философом Петером Слотердайком , который написал книгу о модерном цинизме "Критика цинического разума". В ней он говорит, что цинизм невозможно подорвать идеализмом, серьезным дискурсом, цинизм можно подорвать тем, что называют кинизм. Конечно, цинизм и кинизм – это, кажется, одно и то же, но его описание кинизма чрезвычайно похоже на то, что я вкладываю в трикстера. Именно это игровое, своего рода стихийное трикстерство выплескивалось в демонстрациях 2011-12 годов, когда появились все эти лозунги, это все было в духе трикстерства. Мы видим, как прозвучали монстрации Артема Лоскутова , которые тоже очень важный пример массового трикстерства, обращенного именно против разных, скажем так, твердых правд, и так далее. Я очень надеюсь, что этот процесс будет продолжаться. Но для меня совершенно несомненно то, что трикстер – это не единственный, но действительно один из очень важных героев постсоветской культуры и нашей сегодняшней культуры. Чем больше цинизма вокруг нас, тем сильнее трикстерская реакция.

Елена Фанайлова: Я сказала бы, что трикстер не единственная смысловая фигура, через которую можно проблематизировать героя.

Да. Многие герои ютьюба абсолютно вне иронии, они ведут себя абсолютно искренне, и за искренность и честность их и ценит аудитория, они набирают свою популярность.

Елена Фанайлова: Искренность во времена цинизма…

Интересно, кто та инстанция, которая определяет наши времена.

Елена Фанайлова: Это правда, это самое интересное, и интересна попытка в этом разобраться, из чего все это состоит.

Согласна, что трикстерство – это очень интересная и богатая фигура, но само это противостояние серьезного пафоса и текучих, гибких, подвижных, развивающихся, множественных правд требует усилий, и трикстер – это одна из возможностей, надо думать еще и о других.

Марк имел в виду, что нас ждет много открытий в исследовании культуры или в самой культуре нас ждут новые герои, новые типажи?

Елена Фанайлова: Я думаю, и то и другое, потому что он противопоставляет циника и трикстера, и поскольку времена довольно циничные, то нас ждут и новые трикстеры.

В трикстере важно то, что он что-то связывает, поэтому он, как переводчик, должен владеть более чем одним языком. И в этом смысле он противоположен цинику, который уверен, что он знает один язык, и этот язык правильный.

Елена Фанайлова: Людям всегда нужны герои, даже если эти герои оказываются негодяями, трикстерами, плутами или обманщиками. Человечество устроено так, что постоянно ищет себя в зеркалах, и каждая эпоха заставляет по-новому проблематизировать героя. Это может быть классический герой-спаситель, а может быть герой, который меняет представление человека о его возможностях. Это герой – трикстер, маргинал, который себя, может быть, героем не осознает, но становится им благодаря вниманию людей.

Настасья Филипповна Барашкова - одна из главных героинь известного романа русского классика Ф.М. Достоевского «Идиот». Это молодая дворянка, без образа которой невозможно раскрытие главного персонажа произведения, князя Мышкина.

Характеристика персонажа

Настасья Филипповна - человек неоднозначный и противоречивый. Достоевский указывает на двойственность ее образа (с одной стороны - гордячка, с другой - жертва). В семилетнем возрасте она потеряла родителей, и ее приютил богач Тоцкий, который не сильно следил за своим моральным обликом. До шестнадцати лет он ее воспитывал и обеспечивал, однако по достижении половозрелого (по тем временам) возраста сделал из юной девочки содержанку. У Настасьи Филипповны не оставалось ничего другого, кроме как смириться с участью. Однако в 25 лет все меняется. Тоцкий решает жениться, а Настасью Филипповну с колоссальным приданым выдать замуж за богача. На этом моменте читатель тесно знакомится с героиней.

(Настасья Филипповна - всегда элегантная и изящная )

Автор постоянно акцентирует внимание на красоте Настасьи Филипповны. Она стройна, статна, имеет выразительное лицо с толикой надменности, темно-русые волосы, глубокий взгляд. Она всегда ухожена и грациозна. Даже в простом платье и с простой прической она всегда выглядела выигрышнее других дам. Не зря князь Мышкин интересуется ей с первого взгляда на один лишь портрет. При этом у нее дьявольски сложный характер. Героиня вспыльчивая, острая на язык, гордая, непокорная. Часто ее называют бессердечной и высокомерной. И только приезжий князь понял, что истинное лицо Барашковой - страдание, которое она тщательно скрывает.

Образ в произведении

Образ Настасьи Филипповны в произведении куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. Эта элегантная и грозная с виду женщина на самом деле - жертва обстоятельств. Все видят в ней высокомерную страстную статую с красивым лицом, но никто, кроме князя Мышкина, так и не смог заглянуть к ней в душу. В детстве ее сломил Тоцкий, взяв не попечение, Тоцкий же сломил ее и второй раз, когда сделал своей содержанкой. Настасья Филипповна понимала, что он приютил ее, чтобы под маской благодетели взрастить себе красивую рабыню, которой можно щегольнуть на балах и пирах, как аксессуаром.

Настасья Филипповна обречена на трагичную судьбу. Автор постепенно подводит читателей к такой развязке. В приступе ревности ее убивает Парфен Рогожин. Почему же должна была оборваться судьба этой женщины? Достоевский намекает, что это было предрешено. Об этом постоянно говорили черные траурные платья героини, ее постоянно печальные глаза.

Образ Настасьи Филипповны - это олицетворение страшного душевного надлома. Это образ страдающей, несчастной женщины, которую никто никогда не любил искренне. Любовь Тоцкого и других мужчин - это похоть и разврат. Любовь Парфена Рогожина - это бездумная страсть. Любовь князя Мышкина - обыкновенная жалость. Автор сам избавляет свою героиню от страданий, поскольку сочувствует ей и жалеет, что такая неординарная женщина так и осталась непонятой и одинокой до самого конца.

Князь Лев Николаевич Мышкин - главный герой произведения Ф.М. Достоевского «Идиот».

Это молодой человек с небольшими странностями, за что многие персонажи называют его «идиотом».

Именно этот герой вносит в роман трагический конфликт, несмотря на присущие ему миролюбивость и гуманизм.

Характеристика персонажа

Князь Мышкин - молодой мужчина около 26-ти лет, который после продолжительного лечения в Швейцарии от эпилепсии возвращается в Санкт-Петербург, для того чтобы узнать «как тоскуют и зачем тоскуют люди». За это откровение его уже на первых страницах романа признают блаженным и странным.

Лев Николаевия - человек кроткий, тихий, скромный и спокойный. Его речь размеренная, плавная, вдумчивая. Во внешности героя Достоевский отмечает его «большие, голубые и пристальные» глаза, тяжелый взгляд, а также приятное, но бесцветное лицо. Характер и мировосприятие Мышкина удивляют всех персонажей романа. С одной стороны, князь ведет себя как большой ребенок, поскольку во время лечения вдалеке от людей герой сохранил детское мировосприятие: он плохо знает мир, открывает душу каждому встречному, не ждет ни от кого подлости, обладает огромным состраданием. С другой стороны, Мышкин - умный, рассудительный, эрудированный и вдумчивый человек, который способен мудро рассуждать на все серьезные темы, включая тему казни.

("Князь Мышкин", иллюстрация Шмаринова Д. А. к роману Ф.М.Достоевского "Идиот" )

Лев Николаевич видит сильные и слабые стороны людей, может предугадать их действия и даже судьбу. Он единственный, кто раскрыл страдающую душу Настасьи Филипповны, и единственный, кто видит в Аглае Епанчиной ребенка, а не избалованную, заносчивую и холодную дворянку.

Мышкин странен тем, что ему одновременно и плохо, и хорошо в обществе. Он лишен светскости, но и наедине с собой ему сложно. Именно по этой причине он способен заводить быстрые знакомства, как, например, с Парфеном Рогожиным в поезде. Это лишний раз доказывает, что Лев Николаевич в этом обществе если не лишний, то посторонний.

Образ в произведении

Кнзяь Мышкин - один из ключевых образов в творчестве автора. Достоевский тщательно прорабатывал этого персонажа. Он писал, что создавал Мышкина для того, чтобы «изобразить положительного прекрасного человека», подобного Иисусу Христу. Не зря князь даже внешне похож на Спасителя. Образ странного, чудаковатого князя Льва Николаевича - это олицетворение всех христианских добродетелей.

Почему же приезд Мышкина приводит к катастрофе? Автор подводит к этому читателя в конце романа: все потому, что он попадает в общество раздора. Люди здесь только мучаются, сопереживать они не умеют. Добродушие, простота, искренность князя и его желание вызывают у общества смех. Они клеймят его «идиотом» за то, что он пытается воссоединить людей, научить их понимать и любить друг друга.

("Улица", иллюстрация Ушина А. А. к роману Ф.М.Достоевского "Идиот" )

Достоевский признавался, что у князя в его произведении одна цель - «восстановить и воскресить человека». И это относится уже не к героиням (к погибшей Настасье Филипповне и Аглае Ивановне, которая сбежала из дома и вышла замуж за нелюбимого), а к читателю, который должен научиться сострадать.