Период бури и натиска. Контрольная работа: Литература периода "Бури и натиска" XVIII столетия Немецкая литература бури и натиска

- 44.73 Кб

Министерство образования и науки Украины

Севастопольский городской гуманитарный университет

Филологический факультет

Кафедра зарубежной литературы

Индивидуальная работа

по зарубежной литературе VII-VIII вв

«Движение «Бури и натиска» в Германии»

Выполнила студентка группы АН22

Борисенко Элла

Проверила Адонина Л.В.

г. Запорожье

Введение………………………………………………………… …3
Начало движения штюрмеров…………………………………….5
Идея литературы «Бури и натиска»……………………………...10
Народность художественного творчества……………………….11
Вывод………………………………………………………………1 6

Введение

В 70-80-е гг. XVIII столетия в культурной жизни Германии произошло крупное событие. На литературную арену вышла группа молодых поэтов, получившая название «Буря и натиск». Название литературного движения восходит к одноименной драме немецкого писателя Фридриха Максимилиана фон Клингера. Писателей, относивших себя к движению "Бури и натиска" называют штюрмерами (ср.нем. Stürmer- "бунтарь; буян"). Идеологом этого бунта против рационализма выступил немецкий философ Иоганн Георг Гаман, разделяющий взгляды французского писателя и мыслителя Жан-Жака Руссо. Деятели «Бури и натиска» высоко ценили переводные пьесы Шекспира, Оссиановы поэмы и «природную» поэзию англичанина Юнга. Известными представителями «Бури и натиска» являлись: Г. Бюргер, Ф. Мюллер, И. Фосс, Л. Гелти, И.В. Гете, Я. Ленц, Ф. Клингер, Г. Вагнер, И. Гердер, X. Шубарт, Ф. Шиллер. Невиданная до той поры в Германии творческая активность молодых поэтов вылилась в создание произведений, полных еще не оформившегося окончательно политического бунтарства, в котором, однако, явно наметилось недовольство социальной обстановкой тогдашней Германии, гнетом власть имущих, княжеским деспотизмом, бедственным положением крестьянства. В разных городах страны почти одновременно выступили молодые поэты с самыми неожиданными для широкой читающей общественности бунтарскими заявлениями. «Дерзкими ниспровергателями» показались они опасливым немецким бюргерам, которые втайне желали социальных реформ, побоялись даже помышлять о каких-либо практических шагах в этой области. Власти (князья и курфюрсты) подозрительно отнеслись к новому явлению в литературе, а наиболее нетерпимые из них тотчас же прибегли к репрессиям (Карл Евгений, герцог вюртембергский). Н.В. Гербель в книге «Немецкие поэты в биографиях и образцах» (1877) издал в русских переводах лучшие произведения штюрмеров. Во второй половине 50-х гг. В.М. Жирмунский подготовил и выпустил в свет с обстоятельными комментариями избранные сочинения Гердера, а также Шубарта, Форстера и Зейме. Роман М. Клингера «Жизнь Фауста» издавался у нас дважды, в 1913 г. и 1961 г. В 1935 г. был напечатан в русском переводе роман В. Гейнзе «Ардингелло». Актуальность настоящей работы обусловлена большим интересом к теме «Бури и натиска» XVIII столетия в Германии. Об этом свидетельствует частое изучение поднятых вопросов. Целью исследования является: изучение темы «Движение «Бури и натиска».Поставленная цель раскрывается через следующие задачи:

Рассмотреть начало движения штюрмеров.
Исследовать идею литературы «Бури и натиска».
Проанализировать народность художественного творчества.
Сделать выводы по теме.

1.Начало движения штюрмеров

К середине XVIII века модными идеями Просвещения прониклись в Германии даже те, против кого они изначально и были обращены - многочисленные князья и князьки, большие и малые деспоты, в которых «просвещенность» хорошо уживалась с самодурством и первобытной жестокостью. С абсолютной властью они, конечно, не собирались расставаться, однако хотели выглядеть монархами прогрессивными. Уж очень понравилось им рассуждение французских просветителей о «союзе государей и философов», ставшее во многих немецких княжествах чуть ли не официальной идеологией. Во имя торжества идей Просвещения эти правители пускали в дело и армию, и чиновничий аппарат, чем вызвали, например, среди людей искусства, устойчивую аллергию на эстетические взгляды французских вольнодумцев. В немцах заговорило оскорбленное национальное чувство. Лессинг в своей «Гамбургской драматургии» (1767-1769) критиковал вольтеровский театр. Сторонник национального объединения Клопшток отважно выступал против сонма властителей, желавших увековечить раздробленность Германии. В своих драмах он воскрешал героические страницы немецкой истории. Особенно популярна была его пьеса «Битва Германа» (1769) - о вожде древнегерманского племени херусков Арминии (Германе), одержавшем в 9 году н.э. победу над римскими легионами Вара. Клопшток изобразил своего героя объединителем германских земель, чем и снискал горячее одобрение многих своих современников. В Страсбурге в конце 1770 года вокруг Гёте и Гердера (Иоганн Готфрид Гердер) сложился кружок, члены которого сперва в шутку (а, может, и всерьез?) именовали себя «рейнскими гениями». Лишь много позднее, уже на излете, это движение назовут по заглавию драмы Клингера «Буря и натиск» (от нем. «Sturv und Drang», 1776). Главным теоретиком «Бури и натиска» был Иоганн Готфрид Гердер, увлекшийся творчеством Шекспира и Клопштока, а особенно - идеей Руссо о «естественном состоянии», свободном от стесняющих человеческую природу правил. От Руссо в мировоззрении Гердера появились критическое отношение к современной цивилизации, участливое внимание к жизни народа, отказ от абстрактного противопоставления чувства и разума. Оригинальность концепции Гердера придавала идея развития - не только природы, что тогда уже признавалось многими, но и общества. Если представители раннего Просвещения видели в развитии линейный процесс, то Гердер обращал внимание на внутреннюю противоречивость перемен в обществе. Гердерова идея развития и привела в движение «бурных гениев». В программном для кружка сборнике «О немецком характере и искусстве» (в статьях «Отрывок из переписки об Оссиане и песнях древних народов» и «Шекспир»), говорил о том, что поэзия, правдивая и естественная, - это истинно народное достояние, что не образование делает человека поэтом, а подлинное и глубокое чувство. В этом же сборнике Гёте опубликовал статью «О немецком зодчестве», о готическом соборе в Страсбурге. Так Гердер и Гёте вступились за народную поэзию и готическую архитектуру, в которых ревнители Просвещения видели лишь проявления невежества и дурного вкуса. Интеллектуалы из «Бури и натиска» открыто заявляли о своей симпатии к крестьянам и городским беднякам, призывали к общественной активности, говорили о потребности в творческих личностях - выходцах из народа. Они требовали и от других выступать в защиту «немецкости», по выражению Гёте, что воспринималось тогда как протест против феодальной раздробленности и рабского подражания германских князей иностранным придворным нравам. Антифеодальный настрой роднил штюрмеров с ранними просветителями, на которых сами они так яростно нападали. «Буря и натиск» не подводила черту под Просвещением, а скорее поднимала его на новую ступень. Штюрмеры чувствовали, что Германия стоит на пороге перемен, но не вполне ясно понимали, что надо делать. Они хотели придать немецкой поэзии «общественное и национальное содержание», как писал Гёте, преодолеть ее провинциальные черты. Молодые поэты отказывались признавать любые правила, стесняющие «гений» и «чувство». Революционное воодушевление штюрмеров не только делало немецкую литературу более страстной и искренней, но и требовало новых художественных форм, новых тем и героев. Открыть простому люду путь к познанию действительности художник мог, лишь создав произведение о жизни самого народа. Яркой фигурой среди штюрмеров был Фридрих Максимилиан Клингер, бунтарские настроения которого объясняются не в последнюю очередь его личной судьбой. Сын солдата и прачки-поденщицы с ма-лых лет познал нужду и бесправие. И все же он сумел закончить гимназию и даже поступить в Гисенский университет на юридический факультет. Правда, проучился он там недолго и с труппой бродячих актеров отправился по городам Германии. Одновременно он пробует писать в жанрах драмы, комедии и романа. В 1780 году Клингер едет «на ловлю счастья и чинов» в Петербург, где и делает блестящую карьеру, пройдя путь от офицера-воспитателя до директора Кадетского корпуса. Продвигаясь по службе, он во многом сохраняет прежние убеждения, продолжая, особенно в первое десятилетие жизни в России, художественные традиции штюрмеров. Трагический удел ожидал одного из «рейнских гениев» - талантливого Якоба Рейнгольда Ленца. Сын бедного деревенского пастора из Лифляндии, входившей тогда в состав Российской империи, после окончания латинской школы в Дерпте поступает на теологический факультет Кенигсбергского университета. Захваченный новыми поэтическими веяниями, начинающий поэт Ленц бросает университет и едет в 1771 году в Страсбург, который стал тогда центром штюрмерского движения. Безнадежно влюбленный в Фридерику Брион, отдавшую предпочтение его другу-наставнику Гёте, Ленц изливает свои чувства в лирических стихах. Однако наиболее полно его талант проявился в написанных в духе штюрмерской эстетики драмах «Гувернер» и «Солдаты». В 1776 году вслед за Гёте Ленц отправляется в Веймар, а затем, после долгих скитаний, в 1780 году - в Россию. Сначала в Петербурге, а потом в Москве он много занимается переводами русской поэзии, вынашивает замысел драмы о Борисе Годунове. В России Ленц сдружился со многими деятелями русской культуры, в том числе с Н.И. Новиковым и Н.М.Карамзиным. Однако годы нищеты и тяжелый психический недуг безвременно свели его в могилу. 24 мая 1792 года 40-летнего Ленца подобрали мертвым на московской улице. Движению «Бури и натиска» по духу был близок союз друзей-поэтов, созданный в 1772 году геттингенскими студентами. Наиболее одаренными из них были Фосс, Хельти, братья Штольберги, Лейзевиц. В отличие от штюрмеров, они уделяли основное внимание не драме, а лирике. Их кумиром был Клопшток. Само название их объединения - «Союз рощи» - навеяно знаменитой одой поэта «Холм и роща» (1767), в коей воспеваются деяния древних германцев, а эмоционально напряженное искусство ставится выше гармоничного творчества классиков Древней Греции и Рима. С «Бурей и натиском» геттингенцев сближало стремление к свободе, симпатия к простому народу, любовь к Германии. Правда, патриотизм поэтов «рощи» не шел дальше идеализации патриархальных порядков, а стремление к свободе исчерпывалось абстрактной ненавистью к тиранам. Однако многие стихи этих бардов, написанные просто, задушевно, стали со временем народными песнями. В пьесе Клингера (1752-1831) «Буря и натиск» (1776), давшей название всему движению, провозглашается идея бунта скорее ради самого бунта, чем ради какой-либо осознанной практической цели. «Давайте бесноваться и шуметь, чтобы чувства закружились, как кровельные флюгеры в бурю. В диком грохоте находил я не раз наслаждение, и мне как будто становилось легче», - говорит герой пьесы юноша Вильд. «Найти забвение в буре», «Наслаждаться смятением» - вот первоначальный смысл бунта молодых штюрмеров, протестующих пропив одичания и болотного застоя жизни и еще не знающих, как изменить эту жизнь. Герой пьесы Клингера Вильд, однако, находит применение своим силам: он едет в Америку и принимает участие в освободительной войне повстанцев против метрополии. В ряде случаев протест штюрмеров выливается в уродливую форму анархического неистовства. Вильгельм Гейнзе создает образ человека, для которого «свобода» есть право сильного проявлять дикие инстинкты своей натуры («Ардингелло», 1787). В повести Клингера «Жизнь, деяния и гибель Фауста» (1791) социальный протест звучит уже более определенно. С движением «Бури и натиска» связаны первые шаги великих поэтов Шиллера и Гете. Проникнутая освободительными идеями монументальная драматическая эпопея «Гец фон Берлихинген» Гете, «Разбойники» и «Коварство и любовь» Шиллера были лучшими творениями, запечатлевшими чувства и идеи тех молодых благородных талантов, которые под именем «штюрмеров» выступили с протестом против социальных несправедливостей, царивших в феодальной Германии той поры. В творчестве штюрмеров сильно и мятежно зазвучали голоса в защиту угнетенного, подавленного простого человека. В пьесе Вагнера «Детоубийца» показана судьба девушки, обольщенной и грубо обманутой развращенным офицером. Доведенная нищетой, голодом, всеобщим презрением до отчаяния, девушка совершает преступление и погибает на эшафоте. В пьесе Ленца «Гофмейстер» (1774) изображена жизнь бедного домашнего учителя, подвергающегося унижениям и оскорблениям хозяев. Шубарт в «Княжеской гробнице» (1780) с негодующей иронией восклицает у могилы князей-тиранов: «Но вы все, обездоленные ими, не будите их вашими жалобными кликами, гоните ворон, чтобы от их карканья не проснулся какой-нибудь тиран! Пусть здесь не плачет сирота, у которого тиран отнял отца; пусть не раздаются здесь проклятья инвалида, искалеченного на иностранной службе! Над ними скоро и без того грянет гром страшного суда». Обеспокоенное дворянство приняло строгие меры к пресечению литературного движения, грозившего его социальному благополучию. Судьба поэта Христиана Шубарта (1739-1791) служила мрачным предостережением молодым поэтам. Шубарт, издатель журнала «Немецкая хроника» в Ульме, резко выступавший против произвола князей, был предательски заманен на территорию Вюртембергского герцогства и заточен в тюрьму, где протомился 10 лет. Фридрих Шиллер, спасаясь от преследования герцога, бежал из Вюртемберга.

2.Идея литературы «Бури и натиска»

Итак, главный эффект литературы «Бури и натиска» в тот исторический период, когда она создавалась, заключался в ее антифеодальном протесте. То была не осознанная до конца, но тем не менее настоятельная потребность общества изменить экономические, социальные и политические порядки в стране. Штюрмеры, подчас сами того не подозревая, выражали именно эту потребность общества. Движение «Бури и натиска» иногда называют немецким вариантом французской буржуазной революции. Его политическое бунтарство есть одно из проявлений антифеодального просветительства. Однако разница между французским Просвещением и немецким штюрмерством заключается в том, что у первого была реальная программа действий, достаточно здравая, достаточно продуманная, тогда как у второго все сводилось к анархическому бунтарству. Штюрмеры метались, бушевали, грозили потрясти небо, но в конце концов или надломленные преждевременно уходили из жизни, как Якоб Ленц, или смирялись, превращаясь с возрастом из безусых дерзких ниспровергателей в почтенных, добропорядочных и благонравных блюстителей тишины и порядка под властью прусского короля или другого столь же самодержавного владыки.

Штюрмеры при всей их глубочайшей симпатии к простому народу, к труженикам, к страждущим беднякам не верили в революционные силы народа. Народ, как думали они, не способен отвоевать свое счастье, за него это сделают сильные и благородные герои. (Подобные мысли мы увидим в «штюрмерских» драмах Гете «Гец фон Берлихинген» и Шиллера «Разбойники».) Исходя из этого, штюрмеры стали прославлять отдельные героические личности и себя именовать «бурными гениями», а всю эпоху - «временем гениев». Культ героической личности, исповедуемый ими, наложил печать и на их эстетическую программу и даже на их этические воззрения. Они полагали, что, подобно тому как героическая личность способна преобразовать общество, гениальный поэт преобразует искусство. Литература долгое время носила на себе тяжеловесные вериги правил, эстетических канонов, догм. Пора положить этому предел! Долой правила и холодный рационализм в искусстве! Свобода гению! Да здравствует чувство и поэтическое вдохновение! Презирая упорядоченность и рассудочность как удел обывателей, погрязших в мелочном практицизме, удел умов самодовольных и пошлых, они рвались к крайностям, одержимости, к чрезмерному. Даже политическую свободу понимали как простор для «гениев и крайностей» (Карл Моор в драме Шиллера «Разбойники»). Они восторженно славили Шекспира, но видели в нем лишь смельчака, который не убоялся ввести в искусство «грубое и низкое», «безобразное и отвратительное». Именно в этих чертах они стремились подражать ему (злые языки окрестили Клингера «сумасшедшим Шекспиром»).

3.Народность художественного творчества

Большое влияние на штюрмеров оказал и Жан-Жак Руссо. Шиллер в одном из своих ранних стихов слагает ему восторженную хвалу. Его первая драма «Разбойники» насыщена демократическими идеями Руссо. «Приди, руководи мной, Руссо!» - восклицает Гердер. Имя Руссо было у всех на устах. В то время в Германии его бюст часто украшал какой-нибудь искусственный островок парка или поэтическую заросль леса. Так немецкие аристократы откликались на моды века. Что же восприняли штюрмеры от Руссо? Кант признавался, что «женевский философ» научил его «любить народ». Те же чувства порождал Руссо и у штюрмеров. Штюрмеры восприняли от своего французского учителя и другое, а именно недоверие к идее буржуазного прогресса. Они как бы заглянули вместе с «женевским философом» на столетие вперед и отшатнулись от того «рая», который грезился другим, уверовавшим в преобразующую силу разума. Тот исторический оптимизм, который окрылял Вольтера, Дидро и соотечественника штюрмеров Лессинга, для них, штюрмеров, утрачивал свое обаяние. Они вслед за Руссо начали предавать проклятию «цивилизацию» и воспевать естественное состояние человека, порицать разум, рассудок, рационализм, восхвалять сердце, чувство. Эти руссоистские идеи не вдруг покинули литературное небо Германии. Во второй части «Фауста» Гете нарисовал идиллическую картинку жизни Филемона и Бавкиды. Ветхий домик, тихое пристанище патриархальных старичков разрушен стальным орудием цивилизации. Поэт (он уже давно покончил со штюрмерством своей юности) понимает необходимость прогресса, но сколько сожалений о милой сердцу патриархальной старине! Теоретиком штюрмеров был Гердер (1744-1803), автор известных сочинений: «Фрагменты о новейшей немецкой литературе» (1766-1768); «Критические рощи» (1769); «О Шекспире» (1773); «Об Оссиане и песнях древних народов» (1773); «Мысли по философии истории человечества» (1784-1791). Крупный ученый, критик, глубокий и проницательный мыслитель, он оказал, бесспорно, благотворное влияние на развитие национальной культуры Германии. Влияние Гердера на молодых поэтов его времени было чрезвычайно велико. Гете в «Поэзии и правде» писал о нем: «Он научил нас понимать поэзию, как общий дар всего человечества, а не как частную собственность немногих утонченных и развитых натур… Он первый вполне ясно и систематически стал смотреть на всю литературу как на проявление живых национальных сил, как на отражение национальной цивилизации во всем ее целом» . Одну важную плодотворную идею оставили штюрмеры векам, завещали потомкам, всему человечеству. Они создали понятие народности художественного творчества. Ныне это понятие прочно вошло в литературный обиход, тогда оно казалось кощунственным новшеством, разрушающим стародавние эстетические представления. Глашатаем этой идеи был Гердер, теоретический вождь штюрмеров. Идея народности после штюрмеров, после критических работ Гердера, красноречивых, взволнованных, насыщенных фактами истории и художественной жизни народов, овладела умами лучших сынов человечества. С полным правом можно сказать, что сказки братьев Гримм, сказки Андерсена, деятельность Даля, увлечения Мериме поэзией славян, глубокий интерес русских, английских, немецких поэтов-романтиков к народному творчеству, вся наука фольклористики идет от Гердера, который поднял идею народности на высоту большой принципиальной важности. В этом его величайшая заслуга перед человеческой культурой. Гердер заговорил об изучении народного творчества как о всеобщей задаче, придал идее народности философское звучание, создал, так сказать, «философию народности», облек ее в научную и поэтическую форму. Он опирается на слова Лессинга: «поэты рождаются во всех странах света», «живые чувства не являются привилегией цивилизованных народов». Из «Двенадцатой ночи» Шекспира он приводит в одной из своих статей следующую похвалу народной песне, сложенную великим гуманистом XVI столетия: Старинная, бесхитростная песня: Она мою тоску смягчила больше, Чем легкий звон и деланные речи Проворных и вертлявых наших дней… старая простая. Вязальщицы, работая на солнце, И девушки, плетя костями нити, Поют ее; она во всем правдива И тешится невинностью любви, Как старина.(Перевод М. Лозинского.)

Мы видим, что в этом интересе к народному творчеству сквозят демократические симпатии Гердера, который ищет подобные же демократические симпатии и у других авторитетных для него авторов. Мы видим, кроме того, и другое, а именно руссоистские идеи о преимуществах естественного состояния перед цивилизацией. Он одобряет «безыскусственность, благородную простоту в языке, которая была душою древних времен», и порицает книжную поэзию. «Мы стали работать, следуя правилам, которые гений лишь в редких случаях признал бы правилами природы: сочинять стихи о предметах, по поводу которых ничего нельзя ни подумать, ни почувствовать, ни вообразить; выдумывать страсти, которые нам неведомы, подражать душевным свойствам, которыми мы не обладаем, - и, наконец, все стало фальшивым, ничтожным, искусственным». Гердер доходит даже до резкости в своих суждениях, чего обычно, боясь полемики, избегал. «Лапландский юноша, не знающий ни грамоты, ни школы, поет лучше майора Клейста». Здесь очевиден протест молодых литературных сил Германии против «ученых», «книжных», «компетентных писателей», о которых говорит К. Маркс в своей статье «Дебаты о свободе печати». Не антикварный интерес движет изысканиями Гердера, а желание понять душу народа, услышать его живые голоса. Составленный им сборник песен так и назван «Голоса народов». Творчество древнегерманских бардов, скандинавские эдды, творчество народного поэта Гомера, славянские песни, испанские романсы о Сиде - все одинаково важно для исследователя. Интерес к народной поэзии пробудился во всех странах, ученые-филологи, поэты один за другим жадно вслушиваются в голоса народов, и несомненно, заслуга первого открытия богатейшего источника народной мудрости принадлежит Гердеру. Поэты. «Бури и натиска» заняли в истории немецкой культуры значительное место. При всех своих заблуждениях они, бесспорно, сыграли прогрессивную роль в жизни своего народа.

Литература немецкого Просвещения, как писал Н.Г. Чернышевский, дала народу «сознание о национальном единстве, пробудила в нем чувство законности и честности, вложила в него энергические стремления, благородную уверенность в своих силах». Немецкая культура XVIII столетия вышла за национальные рамки, войдя составной частью в общечеловеческую мировую культуру. Германия выдвинула гигантов литературы мирового значения - Лессинга, Гете, Шиллера, теоретика искусства Винкельмана, талантливых представителей литературного движения «Бури и натиска». В конце XVIII века невиданных высот достигает немецкая музыка в гениальных произведениях Моцарта и Бетховена. Германия дала миру крупнейших мыслителей - Канта, Фихте, Гегеля. Немецкое Просвещение дало миру великолепные образцы художественной прозы («Страдания юного Вертера», «Вильгельм Мейстер» Гете), в которых политическая и философская тенденция мастерски увязана с реалистическим изображением действительности. Высокого развития достигла в немецкой литературе XVIII столетия просветительская и философская лирика («К радости» Шиллера, «Ганимед» Гете). Проблема народности как одна из важнейших политических проблем, поднятых немецким Просвещением, нашла свое выражение не только в драматургии, но и в лирике. Народные легенды, художественные средства народной поэзии, с исключительным мастерством использованные Шиллером и Гете в балладах, дают тому наглядный пример. Немецкое Просвещение обогатило человечество и в области эстетической мысли (теоретическое наследие Лессинга, Гете, Шиллера). Все лучшее, значительное, грандиозное, что было в немецком Просвещении XVIII столетия, воплотилось в бессмертном творении Гете - его эпической трагедии «Фауст». Появление в немецкой литературе Фридриха Шиллера вдохнуло новую жизнь в угасавшее движение «Бури и натиска». Его тираноборческая драма «Разбойники», вышедшая в 1781 году, как нельзя лучше отвечала духу штюрмерства. Однако общественная обстановка в Германии изменилась, и «бурные гении» были уже не те, так что молодой Шиллер не столько продолжил, сколько завершил своим творчеством знаменитое литературное движение, отразившее растущее национальное самосознание немцев и поднявшее их литературу на новую ступень.

Список литературы

1. Неустроев В.П. Немецкая литература эпохи Просвещения. - М., 1978.
2.Тройская М. Немецкая сатира эпохи Просвещения. - Л., 1962.
3. Жирмунский В.М., Сигал А. У истоков европейского романтизма // Уолпол, Казот, Бекфорд. Фантастические повести. - Л., 1967.
4. Ланштейн П. Жизнь Шиллера. - М., 1984.
5. Морозов А. "Симплициссимус" и его автор. - Л., 1984.
6. Тураев С. От Просвещения к романтизму. - М., 1983.
7.Сокомиский М. Западноевропейский роман эпохи Просвещения. - Киев, 1983.

Описание работы

Литература немецкого Просвещения развивалась в условиях, существенно отличных от передовых стран Европы – Англии и Франции. Тридцатилетняя война (1618-1648) стала для Германии национальной катастрофой. Потерявшая четыре пятых своего населения, перенесшая глубокую хозяйственную разруху, страна оказалась отброшенной назад и в области культурного развития. Отсутствие единого политического, экономического и культурного центра болезненно сказывалось и в материальной, и в духовной сфере. Замкнутость и изолированность немецких княжеств (в XVIII в. их насчитывалось 360 с многочисленными вкраплениями еще более мелких феодальных владений) закрепляли различия между местными диалектами и тормозили создание единого литературного языка.

Абсолютизм в Германии принял специфическую мелкодержавную форму: усвоив все отрицательные особенности абсолютной монархии крупного масштаба произвол и деспотизм, фаворитизм и развращенность двора, бесправие и приниженность подданных, он был не в силах взять на себя централизующую функцию. Даже постепенное возвышение наиболее крупных немецких государств (в первую очередь Пруссии) не могло заложить основы национального и государственного объединения.

Эти обстоятельства наложили особый отпечаток на социальную структуру немецкого общества – прежде всего на роль и место буржуазии, которая была экономически слабой, политически приниженной. Этим определялся и медленный рост ее духовного и социального самосознания. Недаром чаще она именуется бюргерством, ибо тем самым подчеркивается ее отличие от буржуазии передовых европейских стран.

Немецкое дворянство либо служило в армии, либо группировалось вокруг княжеских дворов, либо проводило жизнь в своих имениях, предаваясь праздности, охоте, примитивным и грубым развлечениям. Круг его духовных интересов был крайне ограничен.

Специфически немецким явлением были вольные имперские города, формально подчинявшиеся непосредственно имперской власти, которая в начале XVIII в. уже была чисто номинальной. Они не зависели от местных князей, управляла ими патрицианская верхушка бюргерства, и внутри городских стен как бы снимались представления о сословных привилегиях дворянства.

Крестьянство изнемогало под бременем непосильных поборов, повинностей и рекрутчины, которая превратилась для многих немецких князей в постоянный источник дохода: они поставляли наемных солдат для крупных держав, ведущих войны в колониях, и за этот счет содержали свой непомерно пышный двор, сооружали увеселительные замки и т. д. Массовое обнищание крестьян приводило к возникновению стихийного социального протеста; состоявшие из беглых крестьян разбойничьи банды орудовали в лесах и на больших дорогах.

Для политически раздробленной Германии характерна множественность культурных центров, сменявших друг друга или сосуществовавших. Они возникали в княжеских резиденциях, в университетских и вольных имперских городах своеобразных оазисах духовной культуры. Такими центрами были Лейпциг, Гамбург, Геттинген, пока, наконец, в последней четверти века приоритет не утвердился за Веймаром – резиденцией маленького княжества, в котором сосредоточился весь цвет немецкой литературы – Гете, Шиллер, Виланд, Гердер.

Одной из особенностей немецкой культурной атмосферы XVIII в. была совершенно очевидная диспропорция между возраставшим (особенно с середины века) интеллектуальным и творческим потенциалом, с одной стороны, и низким уровнем духовных потребностей общества – с другой. Немецкие писатели, происходившие большей частью из малоимущих слоев общества, лишь с трудом могли пробить себе путь к образованию, а получив его, вынуждены были довольствоваться жалкой участью домашнего учителя или сельского священника. Литературный труд не мог обеспечить даже самого скромного существования; большинство немецких писателей сполна познали горечь нужды и унизительной зависимости от случайных покровителей.

Специфика социально-исторического развития Германии определила своеобразие немецкого Просвещения. Вплоть до второй половины века оно не ставило серьезных политических проблем, до которых общественное сознание немецкого бюргера еще не доросло. Просветительские идеалы свободы и личного достоинства, обличение деспотизма отразились в литературе в самой общей и довольно отвлеченной форме. Только в «Эмилии Галотти» Лессинга (1772) и в драмах молодого Шиллера, в стихах и очерках его старшею земляка Кристиана Даниеля Шубарта они получили конкретное воплощение.

Религиозная проблематика, игравшая такую важную роль в католической Франции, в Германии была отодвинута на второй план наличием двух официально признанных религий – католичества и лютеранства, а также множества сект и религиозных течений (некоторые из них, например, пиетизм, сыграли заметную роль в развитии литературы сентиментального направления). Но и здесь борьба против церковной ортодоксии и догматизма не снимается с повестки дня. Она ведется с позиций «естественной религии», просветительского идеала терпимости и пантеизма. Это получило отражение в публицистике и драматургии Лессинга и в философской лирике Гете, опосредованно сказалось и на развитии немецкой философии.

В целом немецкое Просвещение тяготело к отвлеченным теоретическим проблемам, оно широко разрабатывало вопросы эстетики, философии истории, философии языка. В этих областях немецкая духовная культура в последней трети века даже опережает другие европейские страны.

Немецкая философия эпохи Просвещения носила в основном идеалистический характер. У ее истоков стоит Готфрид Вильгельм Лейбниц, выдающийся математик и философ рационалистического направления. Его идеи «предустановленной гармонии» мира, порождающей баланс добра и зла, причинно-следственной связи, управляющей миром, наконец, учение о множестве «возможных миров» оказали большое влияние на литературу и длительное время господствовали над умами не только немецких, но и европейских просветителей. Но если в Германии идеи Лейбница и во второй половине века сохраняли свой авторитет, то в других европейских странах они подверглись решительной переоценке (см. гл. 10). К этому же времени относится деятельность и других философов-рационалистов Кристиана Томазиуса, последователя Лейбница Кристиана Вольфа, друзей Лессинга – Мозеса Мендельсона, журналиста и книгоиздателя Фр. Николаи и др. Появляются к концу века и разные течения иррационалистического плана (Ф, Г. Якоби, Гаман и др.).

Сенсуализм поначалу не получил в Германии такого широкого распространения, как в Англии и Франции, однако в эстетическую теорию он проникает уже начиная с 1730-х годов, заметно усиливается в эстетических и литературно-критических трудах Лессинга и окончательно торжествует в мировоззрении и творчестве Гердера, Гете и писателей «Бури и натиска» (1770-е годы). Подлинный взлет немецкой классической философии приходится на последние десятилетия века (И. Кант). При этом именно в недрах немецкого идеализма рождается диалектический подход к решению основных философских вопросов. Диалектическим толкованием исторического процесса отмечены теоретические труды Гердера и философские искания молодого Гете. Диалектичным оказывается и само художественное постижение мира в его зрелом творчестве.

Периодизация немецкого Просвещения в целом соответствует общеевропейской. Однако литературное развитие здесь отличалось своеобразными перепадами и колебаниями ритма – сначала явно замедленного, затем все более убыстренного. По-иному выглядит и соотношение художественных направлений.

Первая треть века – это период становления журналистики, выполняющей просветительскую и объединяющую функцию, период утверждения нормативных тенденций. Разработка теоретических вопросов в этот период явно опережает художественную практику. Раннепросветительский классицизм, представленный Готшедом и его школой, в основном ориентируется на французские, отчасти на английские образцы. К концу 1740-х годов он практически исчерпал себя, выполнив свои нормализаторские задачи, но не породив подлинно значительных литературных произведений. Около середины века наступает перелом, ознаменованный появлением на литературном горизонте яркой поэтической личности – Клопштока (см. гл. 19), а десятилетием позже – резко полемическими выступлениями Лессинга. С этого момента немецкая литература вступает в полосу чрезвычайно интенсивного развития – острого столкновения различных течений. Борьба за национальную самобытность немецкой литературы, ее освобождение от влияния французского классицизма ведется Лессингом, развивающим идеи Дидро; Клопштоком, тяготеющим к сентиментализму, и поколением 1770-х годов – Гердером, Гете, писателями «Бури и натиска», существенно обогатившими и трансформировавшими наследие европейского сентиментализма (в особенности, идеи Руссо). Более скромное место в этом противостоянии разных направлений занимает литература стиля рококо, представленная преимущественно лирикой 1740-1760-х годов и творчеством Виланда (см. гл. 19).

В последние два десятилетия века происходит переоценка теоретических и творческих завоеваний писателей движения «Бури и натиска» с их выраженным индивидуализмом и субъективизмом, намечается постепенное уравновешивание, смягчение крайностей, переход к более объективному, порою – более дистанцированному отражению действительности. Складывается новая художественная система, именуемая «веймарским классицизмом» и не имеющая прямых аналогов в литературе Англии и Франции. Она получает свое воплощение в совместно выработанной эстетической теории Гете и Шиллера и в их творчестве 1780-1790-х годов.

Становление немецкой просветительской литературы связано с деятельностью Иоганна Кристофа Готшеда (Johann Christoph Gottsched, 1700 1766). Сын прусского пастора, он обучался богословию в Кенигсбергском университете, но его влекли литература и философия. С 1730 г. и до конца жизни он состоял профессором Лейпцигского университета, читал лекции по поэтике, логике, метафизике, опираясь в своих курсах на идеи Кристиана Вольфа (1679-1754), популяризатора философии Г. В. Лейбница. Готшед неоднократно избирался ректором университета и возглавлял литературное Немецкое общество, которое стремился уподобить Французской академии. Одновременно он выступил как создатель нравоучительных еженедельников «Разумные порицательницы» и «Честный человек» (1725-1729) по образцу английских сатирико-нравоучительных журналов Стила и Аддисона. Главной целью этих еженедельников было воспитание нравов на «разумной» основе, борьба с неумеренным следованием моде, щегольством, расточительностью и скупостью и т. п. Политические и социальные вопросы в журналах не обсуждались, а критика действительности редко приобретала сатирический характер. Однако именно еженедельники Готшеда дали решающий толчок развитию немецкой журналистики.

Наиболее значительным был вклад Готшеда в поэтическую теорию, в формирование нормы немецкого национального литературного языка и в становление немецкого театра. В 1730 г. он выпустил свой главный труд «Опыт критической поэтики для немцев», в котором выдвинул основные положения нормативной классицистской теории. Готшед опирался главным образом на рационалистическую поэтику Буало («Поэтическое искусство», 1674), но внес в нее прагматический дидактизм, отсутствующий у Буало. Исходным пунктом трагедии Готшед считал «моральный тезис», которому подчиняется весь замысел и его художественное претворение. Он сформулировал конкретные правила построения трагедии: деление на пять актов, пресловутое «сцепление сцен», вытекающих одна из другой, правило трех единств. Говоря о единстве действия, Готшед выступил против старых барочных пьес, в которых переплетались разные темы и фабульные линии. Вообще решительное отрицание принципов барочной литературы проходит сквозь все теоретические сочинения Готшеда. Оно во многом определило пренебрежительное отношение и в конце концов забвение литературы XVII в. в эпоху Просвещения.

Трактат Готшеда написан тяжеловесной прозой. Каждое положение, педантично изложенное, иллюстрируется классическими примерами. Дидактизм, который пропагандирует Готшед, характерен и для его труда. Тем не менее «Опыт критической поэтики» сыграл важную роль в формировании раннепросветительской литературы, в частности просветительского классицизма. Он положил конец хаотическому произволу и неряшливости, поставил перед немецкой литературой морально-общественную задачу, выдвинул требование профессионального мастерства, приобщил ее к достижениям европейской литературы.

В таком же нормативном духе написаны и «Подробная риторика» (1728), и «Основы искусства немецкого языка» (1748). В последнем труде Готшед также выступает с позиций чистой рассудочности, к которой его учитель К. Вольф свел рационализм Лейбница: язык для него – выражение логической мысли, отсюда и главные достоинства языка – рассудочная ясность, логичность и грамматическая правильность. При этом Готшед не делает принципиальной разницы между языком науки и поэзии. Для поэзии он, правда, допускает «украшения», но лишь в той мере, в какой они не противоречат «разуму». Так, ограничивая употребление метафор, он требует, чтобы они были ясны и понятны, а потому – привычны и традиционны. В дальнейшем проблема литературного и в особенности поэтического языка станет одной из центральных в дискуссиях 1760-1770-х годов. Стилистические принципы Готшеда окажутся мишенью яростных нападок и насмешек со стороны поэтов и теоретиков следующих поколений – сначала Клопштока, позднее – Гете и Гердера. Благодаря Готшеду единым немецким литературным языком становится верхнесаксонский (или мейссенский).

Особенно большое значение Готшед придавал театру – в этом он был истинным просветителем. Прекрасно понимая значение театра в духовном развитии нации, он предпринял театральную реформу, которую последовательно проводил не только в своей «Критической поэтике», но и на практике. Она была направлена, с одной стороны, против пережитков барочного театра, с другой – против народного театра с его шутовскими элементами, грубоватыми комическими эффектами и неизменным любимцем «непросвещенной» публики потешным персонажем Гансвурстом (он же – Пикельхеринг или Кашперле). Этим двум традициям он противопоставлял «высокий» литературный репертуар, почерпнутый у французских классиков минувшего века (Корнель, Расин, Мольер), а также у современных драматургов Франции. Готшед выступил как переводчик трагедий, его жена переводила комедии. В содружестве с выдающейся актрисой Каролиной Нейбер, долгие годы возглавлявшей странствующую театральную труппу, Готшед пытался заложить в Лейпциге основы немецкого национального театра. В 1737 г. на сцене театра «Нейберши» (как ее фамильярно называли современники) состоялось демонстративное изгнание Гансвурста палочными ударами. По мысли Готшеда, эта акция должна была символизировать окончательный разрыв с традициями грубого и «непристойного» театрального зрелища.

Театральное предприятие Готшеда и Каролины Нейбер натолкнулось на серьезные финансовые трудности, и это привело к разрыву между ними. Театр Каролины Нейбер так и не стал (да и не мог в ту пору стать) национальным театром. Не стали им и другие труппы, возникавшие позднее то в Гамбурге (при участии Лессинга, см. гл. 18), то в Мангейме (где ставились первые драмы Шиллера). Приблизиться к осуществлению этой заветной мечты немецких просветителей суждено было только Гете, возглавившему в конце 1780-х годов Веймарский театр.

Поэтическое творчество самого Готшеда не отличалось ни яркостью, ни оригинальностью. Он писал стихи в традиционных классических жанрах (оды, послания и т. п.), но самым значительным его произведением явилась трагедия «Умирающий Катон» (1731), написанная александрийским стихом. Этот стих (шестистопный ямб с парными рифмами, ориентированный на французский образец) господствовал на немецкой сцене, пока его не вытеснила проза – сначала в мещанской драме, потом в драматургии «Бури и натиска». Возрождение стихотворной трагедии происходит уже в преддверии веймарского классицизма в философской драме Лессинга «Натан Мудрый» (1779, см. гл. 18). С этого времени драматурги пользуются шекспировским пятистопным нерифмованным ямбом.

Образцом для Готшеда послужила одноименная трагедия Дж. Аддисона. Однако в немецком варианте высокая гражданская тема из истории республиканского Рима приобрела заметно суженный моралистически-назидательный характер. Тем не менее «Умирающий Катон» Готшеда был первым опытом немецкой трагедии в духе просветительского классицизма.

Высокий авторитет Готшеда, его разнообразная и активная деятельность и не в последнюю очередь ее ярко выраженный нормализаторскии характер рано сделали его своего рода диктатором немецкой литературной жизни. У Готшеда появилось много последователей, как правило, обладавших весьма незначительными литературными дарованиями. Но вместе с тем уже в середине 1730-х годов возникает оппозиция его системе. Она зародилась в Швейцарии, в Цюрихе, где социальная и духовная атмосфера заметно отличалась от Саксонского курфюршества, культурным центром которого был Лейпциг. Республиканское устройство сочеталось здесь с несколько архаичной патриархальностью и демократизмом нравов, глубокой религиозностью (в отличие от сдержанно-рассудочного отношения к религии рационалиста Готшеда). С этим было связано и традиционное недоверие к театру.

В качестве главных оппонентов Готшеда и его направления выступили швейцарские критики Иоганн Якоб Бодмер (Johann Jakob Bodmer, 1698-1783) и Иоганн Якоб Брейтингер (Johann Jakob Breitinger, 1701-1776) – оба выходцы из пасторских семей Цюриха. Связанные тесной дружбой и единством литературных позиций, они основали в 1720 г. литературное общество и начали издавать еженедельник «Беседы живописцев» (1721-1723). В отличие от Готшеда «швейцарцы» (как их обычно именуют в истории литературы) в своей теории опирались на английскую литературу, отчасти на английский сенсуализм, элементы которого различимы в их сочинениях по эстетике. Эстетические вопросы у них явно преобладали над нравственными. Вершиной поэзии был для них «Потерянный рай» Мильтона, который Бодмер перевел на немецкий язык, сначала прозой (1732), потом, много лет спустя – стихами (1780). Результатом этой работы явились труды «Критическое рассуждение о чудесном в поэзии и о связи чудесного с правдоподобным на основе защиты „Потерянного рая“ Мильтона» и «Критические размышления о поэтических картинах у стихотворцев» (1741). В этих сочинениях Бодмер выступает в защиту поэтической фантазии, которой он предоставляет гораздо большую свободу, чем это допускала классицистская доктрина. Права поэтической фантазии, «чудесного», он распространяет на сказку, которую решительно отвергал Готшед как порождение «непросвещенного» сознания. «Чудесное» – полноправный элемент художественного творчества, даже если оно отступает от наших привычных, повседневных представлений о правдоподобном.

Космическая фантастика в библейском эпосе Мильтона получает у Бодмера свое оправдание в учении Лейбница о «множестве возможных миров», конструируемых нашим сознанием умозрительно. Ее сила и значение – в непосредственном воздействии образного воплощения на наши чувства. Тем самым, не покидая почвы рационалистической эстетики, Бодмер вводит в свою концепцию явственный сенсуалистический элемент. Вопрос о «зримых образах», «картинах» в поэзии в ту пору широко дебатировался в европейской эстетике, в частности в книге француза Жака Дюбо «Критические размышления о поэзии и живописи» (1719). В дальнейшем эту проблему подверг всестороннему рассмотрению Лессинг в «Лаокооне». В рационалистической эстетике Готшеда для нее не нашлось места.

Те же проблемы обсуждаются в главном теоретическом труде Брейтингера «Критическая поэтика» (1741, с предисловием Бодмера), который направлен непосредственно против почти одноименного сочинения Готшеда. Принципиальная новизна теории «швейцарцев» – в исключительной роли художественного воображения, воспроизводящего чувственные впечатления. Поэзия изображает аффекты, сильные чувства, не контролируемые рассудком. В этом проявляется ее близость природе. И воздействует она не только на сознание, на разум, но и на чувства (отсюда – особо оговоренное значение «трогательного» изображения). Сенсуалистически окрашены и суждения Брейтингера о поэтическом языке, его особой экспрессивности, получившие дальнейшее развитие в поэзии и теоретических статьях Клопштока.

Итак, к началу 1740-х годов наступление на доктрину Готшеда велось по широкому фронту проблем, как в чисто эстетическом, так и в социальном плане: если Готшед, следуя Буало, призывал ориентироваться на «двор и город», на просвещенную верхушку общества, то «швейцарцы» в полном соответствии с демократическими устоями и традициями своей родины имели в виду гораздо более широкую аудиторию. В этом смысле вполне объяснимо их тяготение именно к английской, а не к французской литературной традиции. Вместе с тем восторженное преклонение перед Мильтоном совсем не означало понимания ими политической и гражданственной значимости его поэмы. «Швейцарцы» восхищались «Потерянным раем» прежде всего как религиозным эпосом и искренне мечтали о появлении подобного произведения на немецкой почве. Именно поэтому они с энтузиазмом восприняли появление первых песен «Мессиады» Клопштока. Поэтическое творчество Бодмера шло в этом же направлении: он писал поэмы на библейские темы – «патриархады» (самая значительная из них «Ной», 1750), в которых пытался реализовать поэтические открытия Клопштока. Но художественное дарование Бодмера заметно уступало проницательности и остроте его теоретической мысли. «Патриархады» были восприняты современниками скорее иронически.

Гораздо большее значение имела работа Бодмера и Брейтингера по возрождению памятников средневековой немецкой поэзии. В 1748 г. вышли «Образцы швабской поэзии XIII в.» – первая публикация песен Вальтера фон дер Фогельвейде и некоторых других миннезингеров (за несколько лет до этого Бодмер посвятил этой поэзии специальную статью). В 1758-1759 гг. появилось обширное собрание стихотворений 140 средневековых поэтов. За год до этого Бодмер издал рукопись двух поэм из цикла «Песни о Нибелунгах» – «Месть Кримхильды» и «Плач». Эта последовательная пропаганда средневековой поэзии величайшая заслуга Бодмера, который явился здесь первооткрывателем, и также проявление новой тенденции, прямо противоположной установкам Готшеда. В совокупности своей все начинания «швейцарцев» свидетельствуют о поисках национально-самобытных путей для немецкой литературы и во многом предвосхищают литературный подъем 1770-х годов. Однако попытка совместить сенсуалистические позиции с традиционным рационализмом, некоторая провинциальная замкнутость и архаичность тормозили развитие эстетики, разрабатываемой «швейцарцами». Этот компромиссный характер особенно отчетливо дает себя знать в 1760-1770-е годы, когда споры с Готшедом уже давно стали пройденным этапом, а молодое поколение, пришедшее на смену «швейцарцам», гораздо более последовательно и решительно развило те начатки нового, которые содержались в их трудах.

Нарушил правила – вон со стадиона!" Претенденты на пост президента РФС высказывают свое мнение о ситуации с фанатскими движениями

Литература «бури и натиска»

Новым этапом в развитии немецкого Просвещения явилось движение «бури и натиска». Сторонники его, получившие прозвище «штюрмеров», или «бурных гениев», охвачены мятежными настроениями. Отражая мысли и чаяния передовых слоев народа, они выступают с резкой критикой феодальной действительности, поднимают на новую ступень реалистическое искусство.

Литература «бури и натиска» падает на 70—80-е годы. Она представлена именами Гёте, Шиллера, Гердера, Фосса, Бюргера, Шуберта, в определенной мере — Клингера, Ленца и других и носит революционный и ярко выраженный социальный характер. «Бурные гении» ратуют также за свободу личности и художника («гения»), отрицают рационалистическую догматику классицистов, борются за раскрепощение чувств. Их бунт иногда, например в творчестве Клингера, принимает индивидуалистические формы, но в целом они служили своим словом интересам народных масс, разжигая их гнев к поработителям.

Общественные и эстетические позиции штюрмеров

Радикально настроенные штюрмеры подчеркнули большую роль субъективного фактора в истории. Их не удовлетворяло созерцательное отношение к жизни, которое не мог полностью преодолеть даже Лессинг. Протестуя против пассивности немецкого бюргерства, они призывают к активному воздействию на действительность.

«Бурные гении» вводят в литературу социально активного героя, охваченного жаждой деятельности. Своими мятежными действиями он бросает вызов не только феодальному деспотизму, но и трусливому бюргерству, уклоняющемуся от борьбы за свободу. Примером могут служить Карл Моор Шиллера, Гец фон Берлихинген Гёте.

Важно отметить, что штюрмеры выводят своего героя за пределы семьи, превращают его в участника исторических событий. Он становится у них человеком, реально делающим историю. Таковы не только Гец, Фиеско, личности исторические, но и вымышленный Карл Моор.

Выведение героя на историческую арену позволило штюрмерам наполнить новым смыслом понятие героического. В трагедиях Лессинга героика носила моральный характер, была связана с подавлением естественных наклонностей человека. Эмилия Галотти, становясь героиней, гибнет от руки своего отца. Ее гонитель остается ненаказанным. В литературе «бури и натиска» положительный герой выступает мстителем за попранное человеческое достоинство. Он иногда, подобно Карлу Моору, берется за оружие, чтобы отомстить угнетателям народа. Правда, лишь немногие произведения штюрмеров пронизаны таким активным протестом, но сама тенденция весьма примечательна. Она свидетельствует об определенных сдвигах просветительской мысли.

В творчестве лучших писателей «бури и натиска» «гражданин» не подавляет «человека». Напротив, героика здесь выступает как проявление лучших черт человеческой личности, ее стремлений к свободе, к полноте духовного развития. Совмещение личного и общественного создавало благоприятные возможности для преодоления дидактизма, для создания полнокровных реалистических образов.

Герой «бури и натиска» не признает никаких стеснительных оков. Это, как правило, сильный, мятежный человек, наделенный пылким темпераментом. Он находится во власти пожирающей его «страсти» (жажды мщения, любви и пр.), которая, однако, не делает его односторонним. Действующие лица в драматургии штюрмеров не персонификации гражданских добродетелей, это живые человеческие индивидуальности, раскрытые в единстве своих общественных и личных устремлений.

Борьба за реалистическое искусство больших идей и чувств неизбежно подводила писателей «бури и натиска» (и прежде всего Гер-дера, Гёте, Шиллера) к необходимости изучения художественного опыта Шекспира, в творчестве которого общественное и личное еще не были разомкнуты, как у классицистов. Они учились у него полноте изображения жизни и человеческих характеров. Многие штюрмеры по своему мироощущению связаны с сентиментализмом и прежде всего с Руссо. Для них характерны культ природы и чувства, признание внесословной ценности человеческой личности, горячее стремление привести жизнь в соответствие с естественными потребностями человека. Подобные настроения можно встретить у Гердера, Гёте, Шиллера, Клингера и др. Тем не менее творчество крупнейших писателей «бури и натиска» является реалистическим но своему художественному методу. Его сентиментально настроенные герои (как Вертер и Луиза Миллер) очерчены вполне реалистически конкретно.

В эстетическом плане штюрмеры боролись за свободу творчества против стеснительных норм рационалистической эстетики. Предвосхищая романтиков, они отметили большую роль в творческом процессе «гения», который творит, руководствуясь не «правилами», а свободным вдохновением. Теоретики «бури и натиска» лишь с оговорками принимали господствующую со времен античности формулу: «искусство есть подражание природе». Они чувствовали таящуюся в ней опасность. При буквальном истолковании она могла привести к натурализму. Поэтому «бурные гении» говорят о необходимости преобразования действительности. Художник, по их мнению, не только подражает жизни, но изменяет ее, выражает к ней свое отношение.

, идейное движение XVIII в., определившее направление философской мысли и ход литературного развития большинства европейских стран. Важнейшими для различных концепций Просвещения являются понятия Разума, Чувства и Природы как критерии оценки человека и социума. Нашло своё выражение в сфере философии, литературы и искусства. Немецкая философия Просвещения носила, в основном, идеалистический характер, у её истоков стоит выдающийся естествоиспытатель Лейбниц. Духу европейского просветительства отвечали философские идеи Канта, который открыл путь немецкой классической философии, её вершиной стали субъективный идеализм Фихте и диалектика Гегеля. Исключительно важным для идеологии немецкого Просвещения стало новое понимание античности, выраженное в эстетических работах Лессинга и Винкельмана. Немецкое Просвещение связано с деятельностью Готшеда, Виланда, Клопштока, М.Мендельсона. В его истории взаимодействуют и борются два течения – интеллектуальное (немецкий вариант общеевропейской просветительской идеологии) и эмоциональное. В период "Бури и натиска" временно побеждает иррационализм, но ваймарский классицизм возвращает литературу в основное русло просветительской идеологии XVIII в. → Leibniz Gottfried Wilhelm , Kant Immanuel , Fichte Johann Gottlieb , Hegel Georg Wilhelm Friedrich , Lessing Gotthold Ephraim , Winckelmann Johann Joachim , Gottsched Johann Christoph , Wieland Christoph Martin , Klopstock Friedrich Gottlieb , Gleim Johann Wilhelm Ludwig , Mendelssohn Moses , Nicolai Friedrich , Lichtenberg Georg Christoph , Klassizismus , Sturm und Drang , Weimarer Klassik , Gluck Christoph Willibald , Kästner Erich

5 Sturm-und-Drang-Zeit

f <-> лит период «Бури и натиска» (период в истории немецкой литературы ХVIII в.)

6 период

7 период

8 глава раздел период времени

9 Sturm und Drang

"Буря и натиск" , литературное движение в период между 1765 и 1790 гг. (Sturm-und-Drang-Zeit), протест молодых писателей и драматургов против рационализма эпохи Просвещения. Исходя из эстетических принципов Гердера (теоретика "Бури и натиска"), они создали новый тип драмы, отказались от постулата "единства времени, места и действия". Отстаивали национальное своеобразие, народность искусства, изображали сильные характеры, страсти, героические деяния, стремились к выразительности языка прозы. К известным писателям "Бури и натиска" принадлежали Гёте ("Гётц фон Берлихинген", "Страдания молодого Вертера"), Ф.Шиллер ("Разбойники"), Г.Бюргер (баллады сделал литературным жанром), Я.Ленц ("Солдаты", "Гофмейстер"), Ф.Клингер, драма которого "Буря и натиск" ("Sturm und Drang") дала название литературному течению. В музыке важнейшими проявлениями духа данного направления являются произведения Кристофа Глюка: балет "Дон Жуан" и опера "Орфей и Эвридика" → Herder Johann Gottfried , Goethe Johann Wolfgang von , Die Leiden des jungen Werthers , Schiller Friedrich , Lenz Jakob Michael Reinhold , Bürger Gottfried August , Klinger Friedrich Maximilian , Göttinger Hainbund , Mannheimer Schule , Gluck Christoph Willibald

10 Geniezeit

11 Stürmer

12 Geniezeit

сущ.

общ. эпоха "бури и натиска" (букв. эпоха гениев) , эпоха "Бури и натиска" (направление в немецкой литературе второй половины ХVIII в.)

13 die Stürmer und Dränger

арт.

общ. поэты и писатели периода "бури и натиска" (в немецкой литературе конца ХVIII в.)

14 Lenorensage

Легенда о Леноре

широко распространенная легенда, мастерски обработанная немецким поэтом, выразителем идей «Бури и натиска» Г. А. Бюргером (1747-1794) в балладе «Ленора»

15 Goethe Johann Wolfgang von

16 Hamann Johann Georg

17 Herz Henriette

18 Klinger Friedrich Maximilian

19 La Roche Marie-Sophie von

20 Merck Johann Heinrich

См. также в других словарях:

Период бури и натиска - С немецкого: Sturm und Drangperiode. Так назывался период немецкой литературы 1770 1780 х гг. по названию пьесы «Буря и натиск» (1776) немецкого писателя Фридриха Максимилиана Клингера (1752 1831). Первоначально автор назвал пьесу «Сумятица», но… … Словарь крылатых слов и выражений

Немецкая литература - Литература эпохи феодализма. VIII X века. XI XII века. XII XIII века. XIII XV века. Библиография. Литература эпохи разложения феодализма. I. От Реформации до 30 летней войны (конец XV XVI вв.). II От 30 летней войны до раннего Просвещения (XVII в … Литературная энциклопедия

Гёте - Иоганн Вольфганг (Johann Wolfgang Goethe, 1749 1832) великий немецкий писатель. Р. в старом торговом городе, Франкфурте на Майне, в семье зажиточного бюргера. Отец его, имперский советник, бывший адвокат, мать дочь городского старшины. Г. получил … Литературная энциклопедия

Гёте, Иоганн Вольфганг

Гёте И. - Иоганн Вольфганг фон Гёте Johann Wolfgang von Goethe Дата рождения: 28 августа 1749 Место рождения: Вольный имперский город Франкфурт, Священная Римская империя Дата смерти: 22 марта 1832 … Википедия

Гёте, Иоганн - Иоганн Вольфганг фон Гёте Johann Wolfgang von Goethe Дата рождения: 28 августа 1749 Место рождения: Вольный имперский город Франкфурт, Священная Римская империя Дата смерти: 22 марта 1832 … Википедия

Гёте, Йоганн Вольфганг - Иоганн Вольфганг фон Гёте Johann Wolfgang von Goethe Дата рождения: 28 августа 1749 Место рождения: Вольный имперский город Франкфурт, Священная Римская империя Дата смерти: 22 марта 1832 … Википедия