Преступление и наказание в романе Ф. Достоевского. Тварь я дрожащая или право имею? Теория Раскольникова. по роману Преступление и наказание (Достоевский Ф. М.)

Я себя убил, а не старушонку...

Ф. М. Достоевский

Ф. М. Достоевский - величайший русский писатель, непревзойденный художник-реалист, анатом человеческой души, страстный поборник идей гуманизма и справедливости. Его романы отличаются пристальным интересом к интеллектуальной жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека.

Основные произведения Достоевского появились в печати в последней трети XIX века, когда обозначился кризис старых морально-этических принципов, когда стал очевидным разрыв между стремительно изменяющейся жизнью и традиционными нормами жизни. Именно в последней трети XIX века в обществе заговорили о "переоценке всех ценностей", об изменении норм традиционной христианской морали и нравственности. А в начале двадцатого века это стало практически основным вопросом в среде творческой интеллигенции. Достоевский одним из первых увидел опасность грядущей переоценки и сопутствующего ей "расчеловечивания человека". Он первым показал ту "бесовщину", которая изначально крылась в подобных попытках. Именно этому посвящены все его основные произведения и, конечно же, один из центральных романов - "Преступление и наказание".

Раскольников - духовный и композиционный центр романа. Внешнее действие лишь обнаруживает его внутреннюю борьбу. Он должен пройти через мучительнее раздвоение, чтобы понять себя и нравственный закон, нерасторжимо связанный с человеческой сущностью. Герой разгадывает загадку собственной личности и вместе с тем загадку человеческой природы.

Родион Романович Раскольников - главный герой романа - в недалеком прошлом студент, оставивший университет по идейным соображениям. Несмотря на привлекательную внешность, "он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу". Раскольников живет в крайней нищете, снимая в одном из петербургских домов каморку, похожую на гроб. Однако он мало уделяет внимания обстоятельствам жизни, так как увлечен собственной теорией и поиском доказательств ее справедливости.

Разочаровавшись в общественных способах изменения окружающей жизни, он решает, что воздействие на жизнь возможно при помощи насилия, а для этого человек, вознамерившийся сделать что-то для общего блага, не должен быть связан никакими нормами и запретами. Пытаясь помогать обездоленным, Родион приходит к осознанию собственного бессилия перед лицом мирового зла. В отчаянии он решается "преступить" нравственный закон - убить из любви к человечеству, совершить зло ради добра.

Раскольников ищет могущества не из тщеславия, а чтобы помочь людям, погибающим в нищете и бесправии. Однако рядом с этой идеей существует другая - "наполеоновская", которая постепенно выходит на первый план, оттесняя первую. Раскольников делит человечество на "...два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово". Второй разряд, меньшинство, рожден властвовать и повелевать, первый - "жить в послушании и быть послушными".

Главным для него становятся свобода и власть, которую он может употреблять, как ему заблагорассудится -на добро или на зло. Он признается Соне, что убил, потому что хотел узнать: "имею ли я право власть иметь?" Он хочет понять: "вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли переступить или не смогу? Тварь ли я дрожащая или право имею?" Это самопроверка сильной личности, пробующей свою силу. Обе идеи владеют душой героя, раскрывают его сознание.

Отъединившись от всех и замкнувшись в своем углу, Раскольников вынашивает мысль об убийстве. Окружающий мир и люди перестают быть для него подлинной реальностью. Однако "безобразная мечта", которую он лелеял в течение месяца, вызывает у него отвращение. Раскольников не верит в то, что может совершить убийство, и презирает себя за отвлеченность и неспособность к практическому действию. Он идет к старухе-процентщице для пробы - место осмотреть и примериться. Он думает о насилии, а душа его корчится под бременем мирового страдания, протестуя против жестокости.

Несостоятельность теории Раскольникова начинает обнаруживаться уже во время совершения преступления. Жизнь не может уместиться в логическую схему, и хорошо рассчитанный сценарий Раскольникова нарушается: в самый неподходящий момент появляется Лизавета, и ему приходится убить ее (а также, вероятно, ее еще не родившегося ребенка).

После убийства старухи и ее сестры Лизаветы Раскольников переживает глубочайшее душевное потрясение. Преступление ставит его "по ту сторону добра и зла", отделяет его от человечества, окружает ледяной пустыней. Мрачное "ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказались в душе его". У Раскольникова горячка, он близок к помешательству и даже хочет покончить с собой. Родион пытается молиться, и сам над собой смеется. Смех сменяется отчаянием. Достоевский акцентирует мотив отчужденности героя от людей: они кажутся ему гадкими и вызывают "...бесконечное, почти физическое отвращение". Даже с самыми близкими он не может говорить, чувствуя непреодолимую границу, "лежащую" между ними.

Путь преступления для Раскольникова (а по Достоевскому, ни для кого из людей) неприемлем (недаром Достоевский сравнивает преступление Раскольникова со смертью, а дальнейшее его воскресение происходит именем Христа). То человеческое, что было в Раскольникове (содержал почти год на свои средства больного товарища-студента, спас из огня двоих детей, помогал, отдавая последние деньги на похороны, вдове Мармеладова), способствует скорейшему воскрешению героя (слова Порфирия Петровича о том, что Раскольников "недолго себя морочил"). Воскрешает Родиона к новой жизни Соня Мармеладова. Теории Раскольникова противопоставляется христианская идея искупления своих и чужих грехов страданиями (образы Сони, Дуни, Миколки). Именно когда для Раскольникова открывается мир христианских духовных ценностей (через любовь к Соне), он окончательно воскресает к жизни.

Устав от "теории" и "диалектики", Раскольников начинает осознавать ценность обычной жизни: "Как бы ни жить - только жить! Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет". Он, желавший жить "необыкновенным человеком", достойным подлинной жизни, готов смириться с простым и примитивным существованием. Его гордость сокрушена: нет, он не Наполеон, с которым постоянно соотносит себя, он всего лишь "эстетическая вошь". У него вместо Тулона и Египта - "тощенькая гаденькая регистраторша", однако ему и того достаточно, чтобы впасть в отчаяние. Раскольников сокрушается, что ведь должен был заранее знать про себя, про свою слабость, прежде чем идти "кровавиться". Он не в силах нести тяжесть преступления и признается в нем Сонечке. Потом идет в участок и признается.

Своим преступлением Раскольников вычеркнул самого себя из разряда людей, стал отверженным, изгоем. "Я не старуху убил, я себя убил", - признается он Соне Мармеладовой. Эта оторванность от людей мешает Рас-кольникову жить.

Идея героя о праве сильного на преступление оказалась абсурдной. Жизнь победила теорию. Недаром Гете говорил в Фаусте: "Теория, мой друг, сера. Но вечно зелено дерево жизни".

По Достоевскому, никакая высокая цель не может оправдать негодных средств, ведущих к ее достижению. Индивидуалистический бунт против порядков окружающей жизни обречен на поражение. Только сострадание, христианское сочувствие и единение с другими людьми могут сделать жизнь лучше и счастливее.

Лектор – Павел Евгеньевич Фокин, заведующий отделом Государственного музея истории
российской литературы имени В.И. Даля «Музей-квартира Ф.М. Достоевского»

Теория, которая привела Раскольникова к преступлению, возникает в романе не как логическое построение философствую­щего ума, а как неразложимое единство сердечной муки и воз­бужденной, ищущей мысли. И жизнь, и характер, и мировоззре­ние героя - все отразилось в его теории. Весь ход повествования убеждает нас, что Раскольников - человек, воспринимающий чужую боль острее, чем собственную. Рискуя жизнью, он спасает из огня детей, делится последним с отцом умершего товарища, с Мармеладовыми. Вместе с тем он горд, необщителен, одинок, быть может, более всего потому, что убежден в своей исключительности. А гордость его уязвляется на каждом шагу: он при­нужден прятаться от хозяй­ки, которой задолжал, объ­ясняться по этому поводу в полиции...

Герой романа - сын сво­его трудного времени. На­чальная мысль его теории принадлежит к числу тех, что «витают в воздухе». Ро­ман создавался в период спада общественного движе­ния после 1863 года, когда правительство разгромило революционные организации в России, потопило в крови восстание в Польше и Литве. Крушение надежд тяжко сказалось на общественном настроении. Именно в эту пору Некрасов писал:

Надрывается сердце от муки,

Плохо верится в силу добра,

Внемля в мире царящие звуки

Барабанов, цепей, топора...

В эпоху реакции не прекра­щается напряженная, Плодо­творная работа мысли, гото­вится новый подъем обще­ственного движения. Но в то же время рождаются и все­возможные теории, далекие по своей сути от революционно-демократических исканий.

В услышанном случайно разговоре студента и молодого офи­цера Раскольников улавливает идею, поразительно совпадающую с его собственной: убить «глупую, бессмысленную, ничтожную, злую, больную, никому не нужную, а напротив, всем вредную старушонку», взять ее деньги, «обреченные в монастырь», и загладить это «крохотное преступленьице тысячами добрых дел». Но в разговоре остается спорным вопрос о том, справедливо ли это и можно ли, оставаясь человеком, решиться на убийство...

Раскольников не ограничивается этой идеей, которую не раз уже, «в других только формах» слышал в разговорах молодых людей. Он идет далее: ищет неопровержимое доказательство справедливости убийства «по совести». И, как ему кажется, на­ходит. Под низким потолком каморки-конуры, напоминаю­щей гроб, рождается теория, чудовищная по своей сути, но имеющая вид весьма стройный и убедительный. Раскольников приходит к убеждению, что человечество испокон веков делится на два разряда: на людей обыкновенных, составляющих боль­шинство и вынужденных подчиняться силе, и на людей необык­новенных, таких, например, как Наполеон, которые навязывают большинству свою волю, не останавливаясь, если потребуется, и перед преступлением. И это, думает Раскольников, вечный и непреложный закон: «...Кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может посягнуть, тот у них и законодатель... Так доселе велось и так всегда будет!»

Герой спрашивает себя: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Он мучительно размышляет над этим вопросом и хочет доказать себе и окружающим, что он не «дрожащая тварь», а прирожденный «властелин судьбы».

Так созревает индивидуалистический бунт Раскольникова. Герой романа думает, что людей, которые не способны сами изменить свою жизнь, спасет некий «властелин», т. е. по сути дела добрый тиран. Он решает, что можно в одиночку проложить путь ко всеобщему счастью, так как убежден, что воля и разум «силь­ной личности» могут осчастливить «толпу».

Раскольников отточил, как бритву, свою теорию, он не сомне­вается в ее непогрешимости, верит, что она открывает единствен­ный выход из его собственного и всех иных жизненных тупиков, и деталях продумывает свой «эксперимент». Одно только оста­навливает его в стремлении проверить теорию: сомнение в том, рожден ли он властелином «над всею дрожащею тварью»... Недаром в своем вещем сне Раскольников видит себя ребенком, который пробивается сквозь толпу к савраске, целует ее мертвую, окровавленную морду, потом «в исступлении бросается с своими кулачонками» на убийцу. А проснувшись - «весь в поту, с мокрыми от поту волосами, задыхаясь» - вдруг представляет себя в роли убийцы. «Боже! - воскликнул он,- да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп... буду скользить в липкой, теплой крови, изламывать замок, красть и дрожать...» Все доброе, чистое, дет­ское, все человеческое восстает в Раскольникове против убийст­ва. Но он смиряет себя своей теорией, его подталкивают «счаст­ливые» случайности, и он идет - как на казнь, но идет...

«И неужель ты думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? - то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что если задаю вопрос: вошь ли человек? - то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит и кто прямо без вопросов идет... Я просто убил; для себя убил, для себя одного: а там стал ли бы я чьим-нибудь благодетелем или всю жизнь, как паук, ловил бы всех в паутину и из всех живые соки высасывал, мне, в ту минуту, всё равно должно было быть!.. И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое... Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...».
Раскольников, «Преступление и наказание».

Эти строки взяты из бессмертного произведения величайшего русского писателя, автора 8 романов, 22 повестей и рассказов, 6 очерков, а также 9 стихотворений, известных на сегодняшний день, и оставившего огромный след в истории культуры России и всего мира – Фёдора Михайловича Достоевского.
Его по праву считают непревзойденным художником-реалистом, анатомом человеческой души, страстным поборником идей гуманизма и справедливости. Его романы отличаются пристальным интересом к интеллектуальной жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека.
Несмотря на известность, которую Достоевский обрёл в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. В частности, Фридрих Ницше признавал, что Достоевский был единственным психологом, у которого он мог кое-чему поучиться.
Творчество Достоевского оказало большое влияние на русскую и мировую культуру. Литературное наследие писателя по-разному оценивается как на Родине, так и за рубежом. В русской критике наиболее положительную оценку Достоевскому дали религиозные философы. К примеру, русский религиозный мыслитель Владимир Сергеевич Соловьёв (16 января 1853 - 31 июля 1900) отозвался о Фёдоре Михайловиче так: «А любил он, прежде всего живую человеческую душу во всем и везде, и верил он, что мы все род Божий, верил в бесконечную силу человеческой души, торжествующую над всяким внешним насилием и над всяким внутренним падением. Приняв в свою душу всю жизненную злобу, всю тяготу и черноту жизни и преодолев все это бесконечной силой любви, Достоевский во всех своих творениях возвещал эту победу. Изведав божественную силу в душе, пробивающуюся через всякую человеческую немощь, Достоевский пришел к познанию Бога и Богочеловека. Действительность Бога и Христа открылась ему во внутренней силе любви и всепрощения, и эту же всепрощающую благодатную силу проповедовал он как основание и для внешнего осуществления на земле того царства правды, которого он жаждал и к которому стремился всю свою жизнь».
В то же время на Западе, где романы Достоевского пользуются популярностью с начала ХХ века, его творчество оказало значительное влияние на такие в целом либерально настроенные движения, как экзистенциализм, экспрессионизм и сюрреализм. Предтечей экзистенциализма видят его многие литературные критики. Впрочем, за рубежом Достоевский обычно оценивается, прежде всего, как выдающийся литератор и психолог, в то время как его идеология игнорируется, или почти полностью отвергается.
Основные произведения Достоевского появились в печати в последней трети XIX века, когда обозначился кризис старых морально-этических принципов и стал очевидным разрыв между стремительно изменяющейся жизнью и традиционными нормами жизни. Именно в последней трети XIX века в обществе заговорили о "переоценке всех ценностей", об изменении норм традиционной христианской морали и нравственности. А в начале двадцатого века это стало практически основным вопросом в среде творческой интеллигенции. Достоевский одним из первых увидел опасность грядущей переоценки и сопутствующего ей "расчеловечивания человека". Он первым показал ту "бесовщину", которая изначально крылась в подобных попытках. Именно этому посвящены все его основные произведения и, конечно же, один из центральных романов - "Преступление и наказание".
Этот роман Ф. М. Достоевский опубликовал в 1866 году. Произведение посвящено истории того, как долго и трудно шла через страдания и ошибки мечущаяся человеческая душа к постижению истины.
Раскольников - духовный и композиционный центр романа. Внешнее действие лишь обнаруживает его внутреннюю борьбу. Он должен пройти через мучительнее раздвоение, чтобы понять себя и нравственный закон, нерасторжимо связанный с человеческой сущностью. Герой разгадывает загадку собственной личности и вместе с тем загадку человеческой природы.
Достоевский является самым ярким представителем «онтологической», «рефлексивной» поэтики, которая в отличие от традиционной, описательной поэтики, оставляет персонажа в некотором смысле свободным в своих отношениях с текстом, который его описывает (то есть для него миром), что проявляется в том, что он осознает своё с ним отношение и действует, исходя из него. Отсюда вся парадоксальность, противоречивость и непоследовательность персонажей Достоевского. Если в традиционной поэтике персонаж остаётся всегда во власти автора, всегда захвачен происходящими с ним событиями (захвачен текстом), то есть остаётся всецело описательным, всецело включённым в текст, всецело понятным, подчинённым причинам и следствиям, движению повествования, то в онтологической поэтике мы впервые сталкиваемся с персонажем, который пытается сопротивляться текстуальным стихиям, своей подвластности тексту, пытаясь его «переписать». При таком подходе писательство есть не описание персонажа в многообразных ситуациях и положениях его в мире, а сопереживание его трагедии - его своевольному нежеланию принять текст (мир), который неизбывно избыточен по отношению к нему, потенциально бесконечен.
Писатель принял участие в осмыслении многих философских и социальных идей и учений своего времени – от возникновения первых социалистических идей на русской почве до философии всеединства В. С. Соловьева.
Главной философской проблемой для Достоевского была проблема человека, над разрешением которой он бился всю свою жизнь: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать…». Сложность, двойственность, антиномизм человека, отмечал писатель, сильно затрудняют выяснение действительных мотивов его поведения. Причины действий человека обычно гораздо сложнее и разнообразнее, чем мы их потом объясняем. Зачастую человек проявляет своеволие из-за своего бессилия изменить что-либо, из-за одного несогласия с «неумолимыми законами», подобно герою «Записок из подполья» (1864) Достоевского.
Познание нравственной сути человека, с его точки зрения, задача чрезвычайно сложная и многообразная. Сложность ее заключается в том, что человек обладает свободой и волен сам делать выбор между добром и злом. Причем свобода, свободный ум, «бесчинство свободного ума» могут стать орудиями человеческого несчастья, взаимного истребления, способны «завести в такие дебри», из которых нет выхода.
По Достоевскому, никакая высокая цель не может оправдать негодных средств, ведущих к ее достижению. Индивидуалистический бунт против порядков окружающей жизни обречен на поражение. Только сострадание, христианское сочувствие и единение с другими людьми могут сделать жизнь лучше и счастливее.
То есть, идеи Фёдора Достоевского показывают человека как уникальное существо, сумевшее в себе объединить животное начало и начало человеческое, мысленное, разумное. Можно сказать, что индивидуум сам по себе является своим же собственным антагонистом. Именно этот парадокс дуализма личности самого человека и порождает загадку его познания. Так что же есть человек – животное или нечто высшее, некая сущность, приближённая к Богу?
Как такового ответа на данный вопрос нет. Точнее сказать, ответов слишком много, и выбрать верный не представляется возможным, так как в каждом из них имеется доля правды. Самым рациональным решением этого парадокса, а, точнее, разделения человека от животного есть наличие в самой натуре такого качества, как «достоинство».
А что вообще есть «достоинство»? В толковом словаре сказано: «Достоинство - совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе.».
В целом, можно сказать, что достоинство является сборным понятием, характеризующим все положительные моральные качества человека. Но также в суть дефиниции «Достоинство» входит и объективная оценка самого индивидуума насчёт собственных позитивных моральных особенностей. Если у индивидуума будут иметься некоторые положительные черты характера, но при этом он будет их переоценивать, то его достоинство может плавно превратиться в непомерную гордость – «гордыню». Но, с другой стороны, если у личности происходит недооценивание своих собственных качеств, то достоинство переходит в некоторую закомплексованность, зажатость.
Рассмотрим же поведение человека при переоценке и недооценке собственных моральных качеств.
При переоценке индивидуумом самого себя происходит процесс потери ориентиров дальнейшего развития и прогресса личности, ведь индивидуум считает, что нет необходимости в дальнейшем развиваться, так как всё в нём уже идеально, он совершенен. После этого следует процесс стагнации личности, а затем происходит регрессия личностных качеств. Человек становится подобным животному, следующему только за своими жизненными потребностями и инстинктами.
При недооценке личностью самой себя также происходит стагнация, ведь особь считает, что нет абсолютно никакого смысла продолжать своё собственное развитие. В итоге следует спад личности, и человек просто теряет себя в попытке заполнить внутреннюю «пустоту». Он целиком растворяется в толпе, следуя большинству, заменяя собственные мысли и потребности на идеи и нужды, превалирующие в его окружении. Его жизнь теряет все краски. Абсолютно всё в его жизни становится тяжёлой обязанностью. Она превращается в банальное существование. Да, он не так активно следует за животными инстинктами – он ведёт жизнь овоща без собственных интересов и мыслей.
Именно умение держаться на этой тонкой грани объективной оценки самого себя и воспитание в себе добросовестных качеств можно назвать «достоинством».
Но людская натура дуалистична и противоречива по своей природе, ведь она сочетает в себе духовное начало и начало животное, моральное и материальное, идеи и нужды. Именно та личность, которая сможет гармонизировать в себе вот эти единоначала, может быть приравнена к чему-то высшему. Обратимся же к Священному Писанию:
«19 Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих,
20 потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде,
21 что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих.
22 Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне;
23 и не только [она] , но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего.
(Рим. 8:19-23)».
Исходя из Библии, можно сказать, что животное, осознавшее и принявшее какую-то высшую идею, становится более приближенным к Эйдосу - Идеальному Миру (прообразу вещей в мышлении Божьем). А, как известно из биологии, человек считается животным, если быть точнее: вид - Человек Разумный, род – Люди, отряд – Приматы. То есть, можно сказать, что человек, принявший какую-то высшую идею, объективно её оценивающий и воспитавший её основные принципы в себе, которые впоследствии станут достоинством, может быть сравним с некой Высшей Силой. К примеру, в религиозной системе взглядов – с Богом.
Итак, выше было доказано, что человек является натурой двойственной, совмещающей в себе высшую идею, представленную достоинством, и нечто низшее, подсознательное, оставшееся нам от природы – животные инстинкты. Как раз умение находить золотую середину между этими сторонами человеческой души и постоянно удерживать этот хрупкий баланс делает из представителя ряда приматов нечто более возвышенное, сравнимое с некоторой Божественной сущностью. В мышлении представителей православия этой сущностью является триединый Бог.
Вопрос об удержании эквилибра сущности индивидуума сегодня является как никогда актуальным. В наше время, когда общество стало постиндустриальным, и экономические вопросы стали приоритетнее вопросов культуры, человечество оказалось «на распутье». Моральные законы и религиозные догмы, оставшиеся в наследие после индустриального общества, утратили свою актуальность в современном мире. Но никакой новой системы норм и правил морали разработано не было. Из-за этого возникает некоторая путаница – с одной стороны, мы придерживаемся морали, как и прошлые поколения. А с другой стороны – мы их придерживаемся чисто для вида, «потому что так принято». При этом больше внимания обращается на повседневные проблемы – запастись продовольствием, жить в комфорте, размножиться и заботиться о потомстве – можно сказать, на животные инстинкты. В этой суете быта мы совершенно забываем о том, что человека от обезьяны отличает достоинство бытия и совмещение в себе сознательного – достоинства, и бессознательного – животного желания. Из-за этой неопределённости в нашем разуме возникает вопрос: «Тварь ли я дрожащая или право имею...». Ответ на него будет у каждого человека свой…

Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей. <...>
Влияние западной литературы во французских и русских переводах, сентиментальных и готических романов Ричардсона (1689 - 1761), Анны Радклифф (1764–1823), Диккенса (1812 - 1870), Руссо (1712 - 1778) и Эжена Сю (1804 - 1857) сочетается в произведениях Достоевского с религиозной экзальтацией, переходящей в мелодраматическую сентиментальность. <...>
Достоевский так и не смог избавиться от влияния сентиментальных романов и западных детективов. Именно к сентиментализму восходит конфликт, который он так любил: поставить героя в унизительное положение и извлечь из него максимум сострадания. Когда после возвращения из Сибири начали созревать идеи Достоевского: спасение через грех и покаяние, этическое превосходство страдания и смирения, непротивление злу, защита свободной воли не философски, а нравственно, и, наконец, главный догмат, противопоставляющий эгоистическую антихристианскую Европу братски-христианской России, - когда все эти идеи (досконально разобранные в сотнях учебников) хлынули в его романы, сильное западное влияние все еще оставалось, и хочется сказать, что Достоевский, так ненавидевший Запад , был самым европейским из русских писателей. Интересно проследить литературную родословную его героев. Его любимец, герой древнерусского фольклора Иванушка-дурачок , которого братья считают бестолковым придурком, на самом деле дьявольски изворотлив. Совершенно бессовестный, непоэтичный и малопривлекательный тип, олицетворяющий тайное торжество коварства над силой и могуществом, Иванушка-дурачок, сын своего народа, пережившего столько несчастий, что с лихвой хватило бы на десяток других народов, как ни странно - прототип князя Мышкина, главного героя романа Достоевского «Идиот» <...>
Безвкусица Достоевского, его бесконечное копание в душах людей с префрейдовскими комплексами, упоение трагедией растоптанного человеческого достоинства - всем этим восхищаться нелегко. Мне претит, как его герои «через грех приходят ко Христу», или, по выражению Бунина , эта манера Достоевского «совать Христа где надо и не надо». Точно так же, как меня оставляет равнодушным музыка, к моему сожалению, я равнодушен к Достоевскому-пророку. Лучшим, что он написал, мне кажется «Двойник». Эта история, изложенная очень искусно, по мнению критика Мирского, - со множеством почти джойсовских подробностей, густо насыщенная фонетической и ритмической выразительностью, - повествует о чиновнике, который сошел с ума, вообразив, что его сослуживец присвоил себе его личность. Повесть эта - совершенный шедевр, но поклонники Достоевского-пророка вряд ли согласятся со мной, поскольку она написана в 1840 г., задолго до так называемых великих романов, к тому же подражание Гоголю подчас так разительно, что временами книга кажется почти пародией. <...>
Сомнительно, можно ли всерьёз говорить о «реализме» или «человеческом опыте» писателя, создавшего целую галерею неврастеников и душевнобольных. - Лекции по русской литературе. М: Независимая газета, 1999. С. 170-171, 176-178, 183.

Тварь я дрожащая или право имею?

Убийство человека, недостойного жизни, может считаться плохим поступком? Или его "недостойность" всё-таки служит достаточным оправданием для убийства? Можно ли вообще говорить о возможности оправдать убийство? И есть ли люди, недостойные жить?

Бог ли, судьба ли даёт человеку жизнь... если человек есть, значит, так надо. Если бы он был лишним, ни для чего не нужным, он бы просто не появлялся на свет. Ничто в мире не случайно, и все, что случается, достойно того, чтобы случиться.

Нет поступков правильных и неправильных, есть только то, что мы сделали и последствия этого. Никогда невозможно предугадать к чему приведут те или иные действия, даже самые бытовые. Наша улыбка сейчас может спасти жизнь кому-то на другом конце света, а может убить. Все, что мы делаем не есть нужное или нет, оно просто есть, и оно творит историю.

Но этим нельзя оправдывать все свои действия: какое бы там провидение не существовало, есть законы и правила, которые регулируют нашу жизнь и не дают нам быть дикарями. Если все начнут убивать друг друга, считая своих жертв "недостойными", человечество вымрет. Раскольников подразумевает, что такого не случится, т. к не все на это способны: есть люди "обыкновенные", а есть "необыкновенные".

"Обыкновенными" людьми он называет людей, не способных выйти за рамки существующих правил, совершить злодеяние и/или перешагнуть через него. Т. е либо совестливых и принципиальных, либо трусливых. Он считает, историю человечества двигают "необыкновенные" люди – люди, имеющие право по локоть утонуть в крови и не смущаться этим, если действуют они во "всеобщее благо". И человечество все им прощает, причисляя некоторых даже к лику святых.

Возьмём в пример Гитлера. Он убивал в сражениях, а это войны, а не "личное" убийство ради собственных целей. На войне цель – победить противника и принести победу государству. Не будь их, история бы тоже шла, просто совершенно другим путем. Войны являются стимулом развиваться быстрее других государств, чтобы победить. Но не люди, которые этими битвами руководят и вырезают полмира. Т. е у войны есть причины, которые накапливаются, и итогом становится столкновение враждующих, это заставляет развиваться. Конкуренция. А не люди. Гитлер не способствовал новым технологиям. Не будь его, человечество бы не замерло на той стадии развития и не вымерло бы. Они только кардинально что-то меняли как в плохую сторону, так и ускоряя какие-либо общественные процессы.

Двигателями человечества являются Умы. Те, кто создал палку-копалку, понял, как зажигать огонь, придумал электричество, лекарство от чумы, открыл законы физики, сделал чипы, телефоны, нашёл стойкие к кислотам металлы и т. д. Вот без них бы человечество осталось на стадии первобытных людей. А не тираны. Тираны – это люди, оставившие след в истории, но не двигающие её. Точнее, просто те, кто историю удлинял, а не поднимал на новый уровень человечество.

Раскольников не говорит, что все "необыкновенные" обязательно должны бесчинствовать. Но они обязаны разрешить своей совести перешагнуть через совершенное злодеяние, если оно идет во имя исполнения его идеи. Т. е если бы Ньютону для публикации своих открытий пришлось убить, он был обязан бы это сделать.

Но если бы он не смог в силу своего характера, воспитания, принципов и т. д совершить убийство, он стал бы "обыкновенным"? По мнению главного героя романа Достоевского – да. Но ведь именно он есть тот, который двинул человечество далеко вперед. И его сила была в уме, а не в беспринципности и мысли, что его открытия выше человеческой жизни.

Раскольников говорит, что все "необыкновенные" способны на преступление. Франц Кафка при жизни смог опубликовать всего несколько коротких рассказов, составивших очень малую долю его работ, и его творчество привлекало мало внимания до тех пор, пока посмертно не были изданы его романы. Т. е он не продвигал свои идеи ценою жизней других людей или прочих злодеяний, не был способен на преступления и не совершал их. Если брать современников Достоевского, то примером может служить Мендель, который обнаружил основные принципы наследственности в результате экспериментов, опубликовал часть работы в журнале, но был не понят. Чрезвычайную важность его открытия поняли только в начале ХХ века. И хотя Мендель мог пойти на преступления, чтобы мир узнал о его открытиях, он этого не сделал. Теория Раскольникова не подтверждается историческими примерами.

Убийство человека не может считаться плохим поступком. Деление поступков на "плохие" и "хорошие" человек придумал сам, чтобы выжить. Коль все будут делать "плохое" это самое "выжить" вряд ли осуществится, поэтому происходит такое поощрение "хороших" действий. Есть последствия, которые случатся, если вы убьете человека, и вы не сможете с этим ничего сделать, потому что существование этих последствий бережет общество от распада и подкреплены силами, гораздо высшими, чем наши.

Комплекс Бога... не нам решать кто люди, достойные, а кто нет. "Недостойных" вообще не существуют, так как все люди вносят свою лепту в историю человечества.

Оправдать можно абсолютно все. Человек, по сути своей, не виноват ни в чем. Все его поступки обусловлены внешними факторами, за которые он не ответственен и за которые его винить нельзя. Любой человеческий поступок – это следствие ряда причин: воспитания, которое дают ему другие люди, химических процессов у него в организме, нехватки каких-либо витаминов из-за экологической обстановке в городе. Уже не тайна и не гипотеза, что все наши чувства – это гормоны и химические реакции. От достатка эндорфинов мы счастливы, от тироксина – раздражительны, окситоцина – привязчивы и дружелюбны.

А гормоны приходят к нам с едой, фазами сна и т. д. Человек может убить, потому что будет злым из-за недостатка эндорфинов, потому что он не спал четыре ночи подряд, потому что его вызывали в ночную смену на работу, потому что другой человек сломал ногу из-за попадания в аварию, потому что водитель машины не заметил его, так как его ослепило солнце. Выходит, что человек убил, потому что светит солнце. Все эта цепочка приводилась для того, чтобы сказать: оправдать можно все.

Опять же, нельзя руководствоваться этим и чинить безумства. Во главу угла снова встают последствия, мы в силах контролировать свои гормоны и порывы в большинстве случаев. Есть ситуации срывов, когда никакие доводы разума и все пункты последствий не доходят до мозга, потому что заправляют в такие моменты всем эмоции. Но в случаях, основанных не на всплеске эмоций, а на их стабильности, все должны помнить о последствиях своего выбора.

Итак. Нет плохих поступков, недостойных жить людей и действий, которые невозможно оправдать. Так же, как и нет "обыкновенных" и "необыкновенных" людей, а если и есть, то не в смысле, который вкладывал в эти понятия Раскольников. Убийцы не тянут человечество наверх и должны подчиняться всем тем же законам, которым подчиняются другие.

Кто же Раскольников?

Раскольников – это человек, осознавший свою ничтожность перед существующей паутиной законов, правил, традиций, шаблонов действий, устанавливающих наше поведение в тех или иных ситуациях. Человек, осознавший и не пожелавший смириться, а посему, придумавший теорию о "необыкновеных" людях и захотевший доказать – прежде всего самому себе – что он не "вошь". Понимать свое полнейшее бессилие тяжело, и характер Родиона с этим не справился. "Необыкновеные" люди, по его мнению, – люди, которые выше этой системы. И он хотел быть именно таким. Только выбрав не тот путь, он совершил убийство человека.

Систему придумал человек, а потому, сам человек и вправе её поменять. Пусть она уже укоренившаяся с годами, своими корнями отходящая ещё во времена первых Романовых, пустившая их (корни) глубоко в сознание каждого ныне живущего, она может измениться, потому что мы ее авторы, и мы – это люди, которые её поддерживают и дают ей "воду" для процветания. И система – это не чистейшее зло и причина всех проблем. Это стержень общества, то, что не даёт ему развалиться, людям стать дикарями и начать бесчинства в открытую. Есть гордыня Раскольникова, которая заставляла желать его свободы и неподчинения общим правилам. И все. Нет достойных и недостойных, "обычных" и "необычных". Только человечество и его действия, которые когда-нибудь в конечном итоге приведут куда-то. А куда, никому неизвестно. А посему, дочитавшие эту нудную и весьма субъективную речь, читатели, призываю вас к тому, чтобы жить и не пилить себя из-за неправильных действий. Никто не скажет, что было бы, поступи вы по-другому, никто не скажет, к чему приведут эти действия: существует легенда, что "все, что ни происходит, происходит к лучшему". Верьте этому и думайте, что делайте.. но не особо: думать – это вредно и утомительно:)

Текст большой поэтому он разбит на страницы.