Народный художник ссср ефимов. Борис ефимов - патриарх советской карикатуры. Кровь и Николай

Его отец Ефим Моисеевич Фридлянд был ремесленником-обувщиком. Борис начал рисовать с пяти лет, и после переезда родителей в Белосток поступил в реальное училище, где учился и его старший брат Михаил. Там они вместе издавали рукописный школьный журнал. Брат (будущий публицист и фельетонист Михаил Кольцов) редактировал издание, а Борис - иллюстрировал. В 1915 году он оказался в Харькове, после того, как русские войска во время войны были вынуждены оставить Белосток.

В Харькове Борис Ефимов учился в реальном училище, а позже переехал в Киев. В 1918 году в киевском журнале «Зритель» появились первые шаржи Бориса Ефимова на Александра Блока, Веру Юреневу и Александра Кугеля. В 1919 году Ефимов стал одним из секретарей редакционно-издательского отдела Народного комиссариата по военным делам Советской Украины.

С 1920 года Ефимов работал в качестве художника-карикатуриста в газетах «Коммунар», «Большевик», «Вісти» и был руководителем отдела изобразительной агитации ЮгРОСТА в Одессе.

С 1922 года художник переехал в Москву, где сотрудничал с газетами «Правда» и «Известия», с журналом «Крокодил», а с 1929 года - с журналом «Чудак».

После ареста Михаила Кольцова в конце 1938 года художник был уволен из газеты «Известия», и занимался иллюстрированием произведений Салтыкова-Щедрина. В 1940 году под псевдонимом В. Борисов он вернулся к политической карикатуре и после указания Вячеслава Молотова был вновь включён в обойму мастеров советской политической карикатуры, с возобновлением публикаций в «Правде», «Крокодиле», «Агитплакате» и других изданиях.

С 1966 года по 1990 год Ефимов был главным редактором творческо-производственного объединения «Агитплакат», и автором многих политических злободневных карикатур на международные темы.

Вместе с Дени, Д.С.Моором, Л.Г.Бродаты, М.М.Черемных и Кукрыниксами он создал в мировой культуре уникальный феномен - «положительная сатира».

В августе 2002 года Ефимов возглавил отделение искусства карикатуры РАХ, а в 2006 году принял участие в подготовке издания книги «Автограф века».

28 сентября 2007 года, в свой 107-й день рождения, он был назначен на должность главного художника газеты «Известия», и в возрасте 107-ми лет продолжал работать. Он писал мемуары и рисовал дружеские шаржи, принимал активное участие в общественной жизни, выступая на всевозможных памятных и юбилейных встречах, вечерах и других мероприятиях.

Борис Ефимов скончался 1 октября 2008 года в Москве на 109-м году жизни и был похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища.

"НА ДЕРЕВНЮ ДЕДУШКЕ".

Борис Ефимович Ефимов был интересной личностью всегда. Всемирно известный карикатурист, который дружил с Маяковским и Троцким, видел Николая II, разговаривал со Сталиным и был личным врагом Гитлера, не может быть скучным человеком. Сегодня Борис Ефимов, обладающий всеми мыслимыми наградами и званиями, создавший за свою жизнь более 40 тысяч карикатур, почти не рисует, но любопытен он уже другой стороной своей личности: 28 сентября сатирику исполнилось 107 лет. Главный редактор «Афиши Д.» встретился с Ефимовым и поговорил с ним о долголетии, современном юморе и золотых зубах товарища Сталина.

Полчаса на маршрутке от Москвы, автобус, еще один автобус, и вот на мокром от дождя шоссе меня подбирает на джипе актриса Театра имени Пушкина Вера Лескова – жена внука Ефимова от второго брака. Мы едем в сторону Жохово – здесь, в неприметной деревеньке в 70 километрах от Москвы, обитает сегодня Борис Ефимов. Квартира сатирика-долгожителя, ранее принадлежавшая Твардовскому, находится в центре столицы, на Кутузовском проспекте, но в последнее время Борис Ефимович больше любит загородный покой.

С самого утра с неба льет вода, глубокие лужи пузырятся под ударами холодных капель. Уверенно крутя баранку, Вера просит меня «написать про то, что у них перебои с электричеством» (видимо, никакие другие способы на местную власть уже не действуют), сетует, что в последние полгода здоровье старика пошатнулось – слышит он не очень хорошо. Зато с тех пор, как ему провели операцию на одном глазу и заменили хрусталик, он снова может читать.

Пока я отогреваюсь чаем на кухне красивого деревенского дома Ефимовых, сплошь увешанного работами сатирика и его знаменитых коллег, слышно, как за стеной Вера будит деда. Вскоре является и он сам, опираясь на трость. Ноги в толстых шерстяных носках Ефимов ставит очень осторожно – говорит, что боится упасть и что-нибудь сломать. В последние годы, жалуется он, его все чаще используют как справочник по истории ХХ века. Но теперь уже можно говорить что угодно – проверить все равно некому.

«Я вам скажу откровенно – у меня была очень хорошая память, – заявляет он, поправляя на носу очки с толстыми стеклами. – Но чем я делаюсь старше, тем память у меня не лучше, а хуже! Сейчас у меня с памятью неважно, прямо скажу».

Находиться рядом с Ефимовым – все равно что смотреть на живого мамонта: невозможно избавиться от чувства благоговения. Как сказал бы Паниковский: «Человек из раньшего времени, таких больше нет, а скоро совсем не будет». Ему подавал пальто Троцкий! Ильф, Петров и Кукрыниксы принимали его как друга! Он последним видел увозимого в печь крематория Маяковского!..

Ефимов, Ильф, Петров, 1933.

Я интересуюсь, был ли Маяковский в жизни так же интересен, как в своих стихах. Ефимов думает пару секунд, потом начинает чеканить слова, одновременно постукивая тростью по полу: «Понимаете, это такой схоластический, я бы сказал, вопрос. Трудно отделить Маяковского-поэта от Маяковского-человека. Маяковского как поэта знают все. С Маяковским-человеком сложнее. В своем роде он был личностью редкой, отдельной, непохожей на других. Даже то, как он закончил свою жизнь, это тоже не укладывается в голове: что с ним случилось, почему вдруг такая трагедия произошла… Много вопросов. Я, может, скажу неоригинально, но в общем это был человек сложный, необычный, выдающийся, заслуживающий, чтобы его изучали и пытались понять».

Борис Ефимов родился в Киеве в конце девятнадцатого века и через 95 дней вступил в век двадцатый. Уже в 5-6 лет он пытался рисовать окружающих и разные забавные ситуации из жизни. А когда его родители переехали в Белосток (на тот момент еще российский город), пошел в реальное училище, где на пару с братом делал рукописный журнал, отвечая в нем за иллюстративную часть. С началом Первой мировой войны Белосток перестал быть спокойным городом: на улицах рвались сверхмощные бомбы, одна из которых едва не убила старшего брата Ефимова - известного впоследствии на весь союз журналиста Михаила Кольцова. Семья разъехалась: Кольцов отправился учиться в Петроград, родители вернулись в Киев, Борис же выбрал Харьков, где поступил в пятый класс. Он с интересом читал прессу и однажды попробовал нарисовать несколько шаржей на политических деятелей того времени. Кольцов, уже освоившийся в петроградской журналистике, немедленно пристроил шарж на председателя Государственной думы Родзянко в популярный журнал «Солнце России». Так в 16 лет Ефимов стал карикатуристом. С тех пор он стал рисовать для изданий «Зритель», «Коммунар», «Красная армия», «Большевик» и многих других, постепенно перейдя в жанр политической карикатуры. В 1922 году, не доучившись в Киевском институте народного хозяйства, Борис переехал вслед за братом в Москву, чтобы остаться там навсегда.

«Я киевлянин по существу, я родился в Киеве и могу считать себя одним из старейших, а может быть, и старейшим киевлянином. Живя в Москве, продолжаю интересоваться событиями в Украине. Но я давно там не был. Теперь Украина ведь другая страна, да? Можно сказать, соседняя. У нее теперь свое лицо, свой характер, своя история и какие-то характерные черты, которых нет у России. Но выразить свое отношение к Украине в двух словах у меня не получится – происходящие с ней процессы не поддаются легкой характеристике… Мог ли Союз не развалиться? – Ефимов чмокает губами, собираясь с мыслями. – Наверное, мог. Но... накопились причины серьезные, и случилось то, чего нельзя было избежать. Произошло много событий, каждое из которых повлияло на общий итог».

Один из сборников ефимовских карикатур, посвященный Нюрнбергскому процессу (туда художник был откомандирован Сталином вместе с Кукрыниксами), называется «Уроки истории». Действительно, к истории у художника отношение самое бережное. На вопросы он отвечает по большей части уклончиво и обтекаемо, над каждым долго думает и, по собственному признанию, старается говорить только то, в чем полностью уверен, не делая никаких далеко идущих выводов.

«Вот вы спрашиваете, понял ли я что-то про жизнь. Это вопрос неожиданный. Ну, конечно, какие-то уроки я вынес, что-то учел, что-то понял, чего не знал раньше. Но жизнь всегда богата какими-то переменами, какими-то, так сказать, новыми событиями, непредвиденными ощущениями, которых избежать трудно и даже, я бы сказал, невозможно... – Сатирик тяжко вздыхает. – Вы молодой человек, и вы должны заранее примириться с мыслью – вот я не знаю, как сформулировать, – что законы жизни непредсказуемы. Трудно ими руководствоваться. Одно не обязательно зависит от другого, зачастую все решают сопутствующие обстоятельства. А одна и та же вещь, сказанная или сделанная разными людьми, может иметь самые разные последствия. И вот так мы живем…»

По приезде в Москву карикатурист сразу влился в газетную жизнь – его работы печатаются в «Рабочей газете», «Крокодиле», «Правде», «Известях», «Огоньке», «Прожекторе», выходят в виде сборников… А в середине 30-х Ефимову случилось побывать в Берлине. И так совпало, что на улице ему удалось увидеть Адольфа Гитлера со свитой. Позже, в годы войны, когда карикатурный образ фюрера со свастикой под носом прочно поселился на страницах советской прессы, а листовки с его изображением стали разбрасываться за линией фронта, Гитлер занес Ефимова в особый список личных врагов – с грифом «найти и повесить».

«Но, как видите, он меня не повесил, – улыбается Борис Ефимович. – Не успел. Может быть, и повесил бы, если бы я ему попался. Но он сгинул гораздо раньше, чем получил такую возможность. Это была угроза, конечно, довольно реальная, потому что в то время Гитлер был в большой силе и мог себе позволить такие вещи. Но ничего не вышло».

Карикатуристы Херлуф Бидструп, Жак Эффель и Борис Ефимов.

За короткое время брат Ефимова Михаил Кольцов, что называется, высоко взлетел. Первый главный редактор журнала «Крокодил», главред «Огонька», где часто публиковались его слишком смелые по тем временам вещи, инициатор создания многих журналов (в том числе «За рулем») и строительства подмосковного города Зеленоград, он был вхож во многие кабинеты, безумно популярен и любим читателями. В конце 30-х Кольцов побывал в военной Испании, где даже участвовал в штурме крепости Толедо, и написал знаменитую книгу «Испанские дневники». Хемингуэй сделал его прототипом русского журналиста в своем романе «По ком звонит колокол». Слава Михаила не имела аналогов. В декабре 1938 года, когда Кольцов пошел в театр, Сталин пригласил его к себе в ложу и предложил сделать доклад к годовщине выхода «Краткого курса истории ВКП(б)». Генералиссимус был очень дружелюбен и много улыбался, сверкая золотыми зубами. Кольцов, который искренне, глубоко и чуть ли не фанатично верил в мудрость Сталина, с восторгом взялся за задание. Пять дней спустя, 12 декабря, он выступил в ЦДЛ перед интеллигенцией, и доклад имел огромный успех. В тот же вечер Кольцов - тогда уже главный редактор «Правды» - был арестован в собственном кабинете. 2 февраля 1940 года, после долгих допросов и пыток, его расстреляли.

Борис Ефимов и Михаил Кольцов на военных маневрах под Киевом.

«Причины ареста не было никакой, и не могло быть, – вспоминает Ефимов. – Но повод был найден. Его невзлюбил тогдашний хозяин. Ему стало казаться, что он слишком много о себе воображает, что он слишком шустр, слишком популярен. И Сталин, человек капризный, решил: «А, собственно, зачем его держать? Обойдусь без него!» Я думаю, он себя считал хозяином страны, и, в общем, он им и был. И я был почти уверен, что последую за Кольцовым. Но хозяин не дал согласия. Ему это не понадобилось… Что же касается золотых зубов, я их не видел сам. Их видел Кольцов, и мне рассказал об этом. Может быть, Сталина раздражило то, что брат заметил его золотые зубы... Черт его знает…»

Работая в «Огоньке», Кольцов предпринял невиданный эксперимент – предложил 25 популярным советским писателям написать коллективный детективный роман. Целый год проект «Большие пожары» с продолжениями печатался в «Огоньке», правда, писатели (среди которых были Грин, Бабель, Зощенко и Новиков-Прибой) оказались народом не очень приспособленным к коллективному труду – каждый тянул сюжет на себя. Поэтому, чтобы исправить все огрехи, Кольцову пришлось написать финальную главу собственноручно.

«Было такое, да, – говорит Ефимов. – А вот издавалось ли потом в виде книги, не знаю. Ну, во всяком случае, мне не попадалось. Ну кто мог издать тогда, если Кольцов арестован… Тем не менее на мне его арест не отразился, и Сталин меня даже послал в Нюрнберг. Специально сказал: и вот этого тоже возьмите, пускай едет. Ему мои карикатуры в общем нравились. И он, думаю, рассчитывал, что они пригодятся. Вот и все – судьба была решена».

Широко известна история о том, как Сталин сделал Ефимову по телефону заказ на антиамериканскую политическую карикатуру. После слов Жданова «с вами будет говорить товарищ Сталин» сатирик встал. «Ноги сами подняли меня» – рассказывал он потом в своей книге.

Помешивая чай в чашке, я интересуюсь, чего было у людей по отношению к Сталину больше – любви или страха. «Это интересный вопрос! Его, конечно, и боялись, и в то же время питали какое-то, – здесь Ефимов переходит на хрипящий шепот, – чувство благоговения, уважения… Как я сам к нему относился? Трудно сказать. Я ему многим обязан – в первую очередь, жизнью и свободой. Вполне мог меня тогда же заодно с братом сгноить. И никто не спросил бы с него…»

Я напоминаю об истории, когда в 1949 году, в день выхода 10000-го номера «Известий», Ефимов в очередной раз не нашел себя в списке награжденных сотрудников и, огорчившись, написал Сталину письмо, в котором просил разобраться с ошибкой. Правда, сразу же пожалел об этом. Но Хозяин вдруг проявил великодушие – он не стал мелочиться и вскоре вместо ордена пожаловал карикатуристу Сталинскую премию. Получилось, что Ефимов – еврей, брат врага народа – фактически выбил из него награду, что было неслыханной по тем временам дерзостью.

«Выбил? Ну почему вы так… формулируете, – слегка обиженно хмыкает сатирик, но потом начинает улыбаться. – Хотя в этом есть доля правды. Действительно, он ведь знал, что я рисую очень хорошо, и понимал, что я еще когда-то понадоблюсь, пригожусь. Потому и решил меня не трогать. Даже наградил. Но я был, конечно, на волосок от гибели».

Я спрашиваю, не устал ли он за 107 лет жизни от журналистики. «Ну, я вполне удовлетворен, – отвечает Ефимов. – Мне хватает журналистов. Главным образом, им хочется понять причины моего возраста. Вы знаете мой возраст. Многим интересно, почему человек, собственно, так долго живет. Он что-нибудь для этого делает? Но у меня нет рецепта. И не может быть. Хотя, конечно, это нетипичный случай, если человек живет так долго».

Ефимову случалось писать письма не только Сталину. Например, в канун 100-летия он поздравил английскую королеву. И даже получил ответ. «Да, мы с ней ровесники, – кивает Борис Ефимович. – И переписывались. Но потом это как-то так засохло. Она, кажется, умерла. А вообще с ровесниками общаться не очень получается. Я не так часто встречаю людей своего возраста… Сколько еще буду жить – не знаю, но сколько бы ни прожил – спасибо! На мою долю выпало немало - я ведь не просто, так сказать, лежал на печи и старел постепенно. Многое повидал за 107 лет, и не все хорошо было, не всегда я понимал, что происходит. Но я понимал другое: что жизнь человека – она нестабильна, и не удивлялся, если должно было быть так, а вышло иначе».

Впрочем, было в жизни Ефимова и то, что можно назвать стабильностью: с 1965 года и на протяжении почти 30 лет он работал главным редактором Творческо-производственного объединения «Агитплакат» при Союзе художников СССР, оставаясь при этом одним из самых активных его авторов.

Речь заходит о современном юморе. «Я не в восторге от того юмора, который идет к нам из телевизора – от Жванецкого и прочих, – размышляет вслух Ефимов. – Но за неимением другого пускай будет такой юмор». Я спрашиваю, кого бы он назвал лучшим шутником. «Это надо сообразить. Многие шутили. Маяковский хорошо шутил! Еще кого-то я хотел назвать... Вообще, если человек с юмором, он как-то и с людьми, понимаете, находит общий язык».

В последнее время Борис Ефимович не рисует сатирические рисунки, признав, что сатира утратила остроту. Предпочитает шаржи. Но к вопросу о будущем карикатуры относится серьезно: «Я думаю, что карикатура – это вечное искусство, оно не пропадет никогда, потому что смеяться – естественное желание человека». Я делаю предположение, что продлил ему жизнь именно смех. «Хе-хе! Ну, это вы уж очень много приписываете мне. Хотя это интересная мысль, между прочим. Я ее запишу, так сказать, вот здесь, – Ефимов стучит себя пальцем по виску. – Сколько я проживу – это знает один бог, если он есть. Поживем – увидим. Я могу еще прожить, хе! – какое-то время. А могу и быстро, так сказать, свариться. – Тон его становится доверительным. – Хотя, если честно, я не думаю, что там, за гранью, что-то есть».

В кухню входит внук Ефимова Виктор – строгого вида мужчина с залысинами. «Вер! – говорит он. – Ты дашь коту поесть?» – «Я уже давала», – откликается Вера, занятая мытьем посуды. Виктор разводит руками: «Он снова пришел. Работать мешает».

Подуставший от долгого разговора Борис Ефимович высказывается в том смысле, что неплохо бы ему снова поспать. Виктор переключается на него: «А чего тебе отдыхать-то, сиди! Ты уже наотдыхался, хватит. Отдыхать те надо… Ты весь день отдыхаешь. Вот покажи лучше гостю свои книги», – он достает откуда-то два красиво изданных тома – «Мой век» и «10 десятилетий». Увидев последнюю книгу, Ефимов оживляется: «Я не знал, что она тут есть». «Привезли на днях буквально из Москвы», – поясняет Вера, вытирая тарелку полотенцем.

Дождь за окнами продолжается. Чай уже допит, теперь мы едим торт и рассматриваем фотографии в книгах. На них кроме Ефимова изображены Маяковский, Зощенко, Михалков-старший, Ильф и Петров, Кукрыниксы, Раневская, Церетели, Твардовский, Горбачев, Ельцин… Отдельно приведена карикатура на Сталина – на ней он с огромными усами и в сияющих сапогах. «С натуры! – комментирует Борис Ефимович. – 24-й год. Тогда еще можно было. Потом уже нет…»

Я показываю на фото, где в обнимку с Ефимовым изображены знаменитые карикатуристы Херлуф Бидструп и Жан Эффель. Ефимов подтверждает: «С Бидструпом я дружил, и с Эффелем тоже. Правда, недолго. Эффель рано умер. Вы посмотрите, там еще много иллюстраций. А вообще я фотографироваться не люблю, у меня внешность неинтересная».
Я спрашиваю, как он относится к спиртному. Ефимов не слышит – он уже потихоньку начал клевать носом. «Иногда любит выпить рюмку, – подсказывает Вера. – Предпочитает коньяк».

«Когда вы пришли, я спал, – извиняется сатирик с сонной усмешкой. – Надо сказать, что самое продолжительно занятие мое – это спать. А сны – охх! Это мое самое дорогое развлечение. Сны я вижу постоянно, и такие интересные сны! Вот сейчас пойду их смотреть снова. Так что спасибо за интерес к моей скромной персоне», – он протягивает мне руку. Ладонь у Ефимова сухая и крепкая.

Когда я, долистав книги, выхожу на застекленную терраску, чтобы ехать обратно в Москву, Борис Ефимович действительно уже сопит, свернувшись калачиком на диване. Из-за худобы издалека его можно принять за ребенка. Но впечатление это обманчиво, и я знаю, что в действительности в хрупком теле прячется подлинный гигант духа. Мудрость, которая волнами исходит от этого человека, будет осыпаться с меня золотой пудрой еще не менее двух недель.

О Борисе Ефимове был снят документальный фильм «Три века одного человека».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовил Артём Явас

Сегодня исполнилось бы 115 лет советскому художнику Борису Ефимовичу Ефимову. Такая формулировка может показаться необычной - где ж это видано, чтобы живому человеку исполнялось столько лет! - если бы не тот факт, что ушёл из жизни Борис Ефимович, отпраздновав свой 108-й день рождения. Так что могло исполниться, почему бы и нет? - но, увы, не случилось.
Мне довелось несколько раз встречаться с Борисом Ефимовичем. Это были вполне деловые встречи, речь шла о публикации полутора десятков его карикатур в одной исторической книжке. Тогда ему было "всего-навсего" 95 лет. Но, не скрою, мне было интересно пообщаться с человеком, который представлялся мне живой историей. Ведь первая его карикатура - на председателя Государственной Думы Родзянко - была опубликована ещё в 1916 году в популярном в те годы иллюстрированном журнале «Солнце России». Когда я перечислял карикатуры, отобранные мной для публикации, одной из первых попалась старинная карикатура на А. Ф. Керенского - "Наступление Керенского... на рабочих" из журнала "Крокодил" за 1922 год.

Вполне возможно, что Ефимов и не видел её с тех пор, то есть больше 70 лет - а он ведь нарисовал за это время более 40 тысяч рисунков, карикатур, плакатов... - но тут мгновенно узнал её и кивнул головой:
- Да, это в связи с июньским наступлением 1917 года...
В годы гражданской войны Ефимов рисовал и публиковал в киевских белогвардейских газетах карикатуры на Ленина и Троцкого. Одна из них - об этом рассказывал он сам - была такая: Ленин спрашивает у Троцкого - "Сколько у нас в стране преданных людей?" "Все!" - отвечает Троцкий. Смысл каламбура понятен: эти двое изменников, Ильич и Давидыч, всех до единого предали... :)
Потом, в 20-е годы, Ефимов успел подружить с Троцким, и тот даже написал хвалебное предисловие к его первой книжке рисунков. Ефимов, в свою очередь, рисовал на вождя Красной Армии дружеские шаржи, вроде этого:

Он встречался с уже исключённым из партии, опальным Троцким у него дома - это был определённо смелый поступок (сам Ефимов был беспартийным). Если смотреть с точки зрения нашего знания - так прямо безрассудно смелый (хотя тогда так, возможно, и не казалось). Получалось, что я теперь знаком со Львом Давидовичем "через одно рукопожатие" - что тоже было занятно. При той встрече Троцкий сказал Ефимову:
- А братец ваш вроде примкнул к термидорианцам.
Речь шла про журналиста Михаила Ефимовича Кольцова, родного брата художника.
"Я промолчал, - писал об этом Ефимов позднее. - Я подумал, что вряд ли тут время и место высказывать побеждённому и высылаемому Троцкому, что Кольцов примкнул к термидорианцам не из страха или угодничества, а потому что, как и большинство членов партии, считал, что так называемая генеральная линия Сталина разумнее и нужнее для страны, чем его, Троцкого, перманентная революция."
Кстати, над рабочим столом в домашнем кабинете Ефимова мне бросился в глаза большой писанный маслом портрет Михаила Кольцова, который, как известно, был расстрелян в 1940 году как "троцкист". Странно: в то время, как Троцкий считал Кольцова термидорианцем, Сталин продолжал считать его троцкистом...
Закончилась та встреча Ефимова с Троцким так: "Мы вышли в переднюю, и тут произошло нечто, что стало фактом моей биографии. Троцкий снял в вешалки пальто и подал мне. Я ахнул: «Что вы, Лев Давыдович!». - «Нет, нет, одевайте». Я, волнуясь, еле-еле попадаю руками в рукава, а потом, не скрою, я сказал: «Счастливого пути, Лев Давыдович!». Мы обнялись и расцеловались."
Позже, в 30-е годы Борис Ефимович, как он сам написал, "рисовал гнусные карикатуры на Бухарина и Троцкого, которых искренне уважал". С Бухариным он тоже был хорошо знаком по работе в "Известиях"...
О чём уже в годы перестройки опубликовал заметку в "Огоньке" под заголовком "Я сожалею". И потом в интервью не раз возвращался к этой теме: "Мне даже и сейчас стыдно за них... [За] рисунки, где я изображал Троцкого, Бухарина, людей, которых я глубоко уважал". "До сих пор это моя боль. Он [Троцкий] ко мне благоволил, но я не мог отказаться рисовать его, со мной тут же расправились бы. Я это делал скрепя сердце и представлял себе, как Лев Давидович смотрит эти карикатуры и думает: ну какая сволочь!"
Мне всё это было известно, но в то же время очень хотелось включить карикатуру на Бухарина в виде "проклятой помеси лисицы и свиньи", по Вышинскому, в книжку. И я осторожно завёл об этом речь, предложил поместить её, если надо, вместе с коротким отрывком из статьи "Я сожалею", но Борис Ефимович сказал, как отрезал: "Нет, нет!.." (Кстати, в разговоре Ефимов лаконично заметил: "Если бы этой карикатуры не было, то и меня бы не было").

Тогда уж я постарался побыстрее пролистнуть знаменитый рисунок из числа отобранных для публикации, где в "сталинской ежовой рукавице" наркома Ежова корчились, если хорошенько приглядеться, те же знакомцы Бориса Ефимовича - Лев Давидович и Николай Иванович. :)


Я считал, что, в конце концов, "Стальные ежовы рукавицы" уже давным-давно стали фактом истории, и замалчивать их было бы странно. А на публикацию этого хвалебного рисунка 1933 года - "Капитан Страны Советов ведёт нас от победы к победе" - Ефимов был согласен, добродушно, хотя и с некоторой досадой, рассмеявшись при его виде:
- Ну, что было, то было.

Потом я попросил Ефимова подписать изданную книжку (чего обычно никогда не делал, но в данном случае для такого "исторического" человека решил сделать исключение), и он сочинил длинную надпись, в которой перечислил все свои советские регалии и титулы. Что в 1996 году выглядело, признаться, несколько сиротливо - всё равно как пышный, громкий и страх наводящий дворянский титул после упразднения аристократии...
P. S. Вот что он мне тогда написал, указав вначале моё имя и фамилию: "...редактору настоящего тома с чувством искреннего восхищения той огромной и отличной работой, которая даёт возможность молодому поколению нашему получить яркое и выразительное представление о прошлом России, о сложных и незабываемых событиях нашей истории. Большое, большое спасибо от лица поколения старшего и самого старого.
Борис Ефимов,
ровесник ХХ века, народный художник РСФСР и СССР, академик Российской Академии художеств, Герой социалистического труда.
25 января 1996 г."

Художник-график, иллюстратор, плакатист, один из самых известных и плодовитых советских карикатуристов. Член СХ СССР. Трижды Лауреат Государственной премии СССР (1950, 1951, 1972). Академик Академии художеств СССР, затем - Российской Академии художеств.

Борис Ефимович Фридлянд родился 15 сентября 1900 года в Киеве. Начал рисовать уже с пяти лет. После переезда родителей в Белосток поступил в реальное училище, где учился и его старший брат Михаил. Там они вместе издавали рукописный школьный журнал. Брат (будущий публицист и фельетонист Михаил Кольцов) редактировал издание, а Борис - иллюстрировал.

В 1918 году в киевском журнале «Зритель» появились первые шаржи Бориса Ефимова на А. А. Блока, Веру Юреневу, Александра Кугеля. В 1919 году Ефимов стал одним из секретарей редакционно-издательского отдела Народного комиссариата по военным делам Советской Украины.

С 1920 года Борис Ефимов работает в качестве художника-карикатуриста в газетах «Большевик», «Вести», «Коммунар» руководителем отдела изобразительной агитации ЮгРОСТА в Одессе. Здесь он исполнил свой первый плакат на фанерном листе, на котором он изобразил побитого Красной Армией Деникина. Позднее художник Ефимов был заведующим ИЗОсекции отделения агитпунктов Юго-Западного фронта в Харькове. По возвращении в Киев он был назначен начальником художественно-плакатного отдела Киев - УкрРОСТА. Параллельно сотрудничал с газетами «Киевский пролетарий» и «Пролетарская правда».

В 1922 году художник переезжает в Москву, где сотрудничает с центральными газетами «Известия» и «Правда», с сатирическим журналом «Крокодил», а с 1929 года с журналом «Чудак». Его рисунки стали регулярно печататься на страницах «Рабочей газеты», журналов «Огонек» и «Прожектор», выходить в отдельных сборниках и альбомах. В эти годы его главной специализацией стала политическая карикатура. «Героями» его карикатур были: в 20-е годы многие западные политические деятели - Даладье, Чемберлен; в 30-е - 40-е - Гитлер, Муссолини, Геббельс и Геринг; в последующие годы - Трумэн, Черчилль и другие.

В 1930-е годы выходят альбомы карикатур Бориса Ефимова: «Лицо врага», «Карикатура на службе обороны СССР», «Политические карикатуры» (все -1931), «Выход будет найден» (1932), «Политические карикатуры» (1935), «Фашизм - враг народов» (1937), «Фашистские интервенты в Испании», «Поджигатели войны» (оба -1938).

После ареста М. Кольцова в конце 1938 года, художник был уволен из газеты «Известия» и вынужден был переключиться на работу в книжной иллюстрации (произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина). В 1940 году под псевдонимом В. Борисов вернулся к политической карикатуре (газета «Труд») и после прямого указания Вячеслава Молотова был вновь включён в обойму мастеров советской политической карикатуры, с возобновлением публикаций в «Правде», «Крокодиле», «Агитплакате» и проч.

Во время войны Борис Ефимов вместе с другими известными живописцами и графиками активно включился в работу над антифашистскими плакатами. Многие из которых являются выдающимися образцами агитационного искусства. Некоторые из них выполнил совместно с художником Николаем Долгоруковым («Поджигателям новой войны следовало бы помнить позорный конец своих предшественников» 1947, «Силы мира непобедимы!» 1949, «Старая песня на новый лад!» 1949, «Народный суд. Закон» 1951, «Где суд капиталистам продан, там попраны права народа!» 1957), их сотрудничество продолжилось и в послевоенное время. Вместе с В. Н. Дени , Д. С. Моором , Л. Г. Бродаты, Кукрыниксами создал в мировой культуре уникальныйфеномен - «положительная сатира».

В 1966-1990 годах Ефимов - главный редактор творческо-производственного объединения «Агитплакат». Он автор политически злободневных карикатурных плакатов на международные темы: «Долг человечества и каждого народа: нигде и никогда не дать ей хода!» (1977), «Дружков из Тель-Авива и Каира вдруг увенчали премиями мира» (1978), «Корпус быстрого реагирования» (1979), «Советская угроза. Красная опасность» (1979), «Там, как история гласит, захватчик подлый был добит!».

Активно участвовал во всех политических кампаниях советского правительства: борьба с «социал-фашистами» - социал-демократическими партиями Запада, борьба с бухаринцами, троцкистами, с космополитами, с генетиками - «вейсманистами-морганистами, душегубами-мухолюбами», с Ватиканом, «врачами-убийцами», со «вражескими голосами» - радиостанциями «Свобода» и «Голос Америки». Известны его антирелигиозные плакаты и карикатуры («Папа на страже» 1932).

Борис Ефимов необычайно плодовитый автор, всего за годы творческой деятельности создал десятки тысяч политических карикатур, агитационных плакатов, иллюстраций, сатирических рисунков, шаржей, а также станковых серий. Он участвовал во многих групповых и всесоюзных художественных выставках. Вышли в свет десятки сатирических альбомов, книги, рассказы, очерки, исследования по истории и теории искусства карикатуры.

Борис Ефимов - Герой Социалистического труда. Был награжден многими наградами: тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак почета», болгарским орденом «Кирилла и Мефодия» I степени, многими другими отечественными и зарубежными наградами.

В августе 2002 года возглавил отделение искусства карикатуры РАХ. 28 сентября 2007 года, в свой 107-й день рождения, он был назначен на должность главного художника газеты «Известия». И в 107 лет Борис Ефимов продолжал работать. В основном он писал мемуары и рисовал дружеские шаржи, принимал активное участие в общественной жизни, выступая на всевозможных памятных и юбилейных встречах, вечерах, мероприятиях.

Оригинальная сатирическая графика и тиражные плакаты Б. Е. Ефимова хранятся в Государственной Третьяковской галерее (ГТГ), Национальном историческом музее России (ГИМ), Российской государственной библиотеке (РГБ), Мемориальном музее немецких антифашистов (ММНА) в Красногорске, Национальной библиотеке Белоруссии, в частных коллекциях России, Германии, Потртугалии, США.

Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Один из последних людей, видевших Старую Россию. Юноша из интеллигентной семьи, еще до Великой Войны - ученик Белостокского реального училища, в 1917 г. - студент Киевского института народного хозяйства.

В 1919 году в Киеве - зарисовки воюющих всех мастей:

1918

2opena написал очень хорошо.
Написано буквально накануне смерти, но всё правда (заголовок этого поста - его):

Борис Ефимов. Сто восемь лет без угрызений.

"Пока мы тут с вами духовно растем и интеллектуально совершенствуемся –карикатурист всех времен и народов Борис Ефимов отпраздновал свое 108-летие. А мы и не заметили (то есть, заметили, но несколько дней спустя). А президент заметил вовремя и сказал:

"Вы не просто отражали, но и формировали историю XX века. Всегда честно и преданно защищали интересы нашей страны и ее граждан. И миллионы людей отвечают Вам искренней благодарностью за радость встреч с Вашим замечательным творчеством".

Как мне однажды сказала одна близко знакомая женщина, чье мнение я уважаю: «Может быть, Бог дает талантливым, но бессовестным людям шанс раскаяться при жизни – и потомуони так долго живут?».

( bumblebeat замечает:

"Эти люди умели выживать. Молотов умер на 97-м году жизни, Каганович на 98-м, Маленков на 87-м, Ворошилов на 89-м, Буденый на 91-м, ..."

Только во всех перечисленных случаях - включая Ефимова - о таланте приходится говорить в весьма специфическом смысле - в смысле таланта lделлать великие подлости - прим. )

Нет ответа. Талантливые, но бессовестные не спешат заковать себя в вериги. Они предпочитают переписывать слова государственных гимнов (под которые не встать, а лечь от стыда хочется) и изображать врагами тех, на кого укажут ему власть предержащие.

Молодой почти художник Борис Фридлянд рисует залихватские антианархические картинки. Но, как только ветер перемен корректирует направление своего дутья, на картинках появляется иуда Троцкий (который, кстати, до того, как превратиться в иуду, написал предисловие к первой книжке карикатур Ефимова):

(А ведь недавно он был не только покровителем Бор.Ефимова, но и иконой и добрым химиком - прим. tapirr )

Борьба с врагами продолжается – нужно только оснаститься ежовыми рукавицами:

Власть не любит капиталистов? Получите, фашистские няньки:

Открылся второй фронт? Да пожалста – тут же заплакатируем апофеоз дружбы разносистемных народов:

Вождь рулит? Нарисуем:

Жить стало как? Правильно, лучше, правильно, веселее:

Даже можно очень-очень дружески осторожно нарисовать нечто вроде… нет, не шаржа, а такого приятственного портретика:

Акогда уже совсем все станет дозволено, чтобы не отстать от времени,пририсуем под сапог палачу и тирану раздавленную нежную красоту:

Исчезли капиталисты? Ничего страшного! Олигархи-то остались! Так что теперь когтистые лапы будут им принадлежать:

А милый, добрый юмор спроецируем на всех сразу правителей:

Ну чем не «честная и преданная защита интересов»? В зависимости от линии и директивы. Что прикажете, то и защищу. Кого прикажете, того и обосру.
Вроде бы, гнусно нападать на стаслишнимлетнего старичка – ну так и не будем.(написано, напомню, за 1 день до смерти - прим . ) Если старичок за сто восемь лет не понял, что такое совесть - так уж и не поймет. Но государство, вознаграждающее низкое лизоблюдство… э-э-э… не будем про государство..."

В чём юмор? Кто изображён? (Видимо, была ещё подпись)

stanis_sadal

"Он успел пожить 95 дней в ХIХ в веке, прожить весь ХХ век и застать ХХI…

Он видел Николая II, Ленина, рисовал Троцкого, Бухарина, с которыми был знаком. Присутствовал при кремации Маяковского, с которым дружил. Видел, как в печи вспыхнули его волосы…О себе он говорил: «Я гражданин трех веков. Судьба ко мне была благосклонна, с Муссолини здоровался за руку, обедал у Тито, Троцкого проводил в изгнание, со Сталиным говорил по телефону и провожал Луначарского».

Известный художник Михаил Златковский решил изменить правилу - о мертвых либо хорошо, либо никак. Не тот случай, считает он:

"Ефимов активно участвовал во всех провокационных кампаниях советского режима - его перо гвоздило направо и налево во время всех судилищ 30-х годов над бухариными-зиновьевыми-пятаковами, особенно изощренно он издевался над Троцким (когда-то его покровителем).

А потом «припечатаны» и пропечатаны в центральной прессе были «вейсманисты-морганисты», «мухолюбы и душегубы», независимая политика Югославии с «палачом коммунистов» Иосифом Тито, «убийцы в белых халатах».

На молодых художников советской карикатуры и плаката он писал доносы в КГБ, ВААП и куда только можно. Такая бурная деятельность легко объяснима - Ефимов рисовал очень посредственно.