Настоящий плач ярославны. Плач ярославны
Реконструкция и перевод Д. Лихачёва
Старославянский текст
На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышитъ,
зегзицею незнаема рано кычеть:
«Полечю, - рече, - зегзицею по Дунаеви,
омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ реце,
утру князю кровавыя его раны
на жестоцѣмъ его тѣлѣ».
Опера «Князь Игорь». Плач Ярославны (слушать)
Ярославна рано плачетъ
въ Путивле {на забрале}, аркучи:
«О вѣтрѣ, вѣтрило!
Чему, господине, насильно вѣеши?
Чему мычеши хиновьскыя стрѣлкы
{на своею нетрудною крилцю}
на моея лады вои?
Мало ли ти бяшетъ горѣ подъ облакы вѣяти,
лелѣючи корабли на синѣ морѣ?
Чему, господине, мое веселие
по ковылию развѣя?»
Ярославна рано плачеть
Путивлю городу на заборолѣ, аркучи:
«О Днепре Словутицю!
Ты пробилъ еси каменныя горы
сквозѣ землю Половецкую.
Ты лелѣял еси на себѣ Святославли носады
до плъку Кобякова.
Възлелѣй, господине, мою ладу къ мнѣ,
а быхъ не слала къ нему слезъ
на море рано».
Ярославна рано плачетъ
въ Путивле на забралѣ, аркучи:
«Свѣтлое и тресвѣтлое сълнце!
Всѣмъ тепло и красно еси:
чему, господине, простре горячюю свою лучю
на ладе вои?
Въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже,
тугою имъ тули затче?»
Перевод
Плач Ярославны - слушать аудио
Ярославна рано плачет
«О ветер, ветрило!
Зачем, господин, веешь ты навстречу?
Зачем мчишь хиновские стрелочки
на своих легких крыльицах
на воинов моего милого?
Разве мало тебе бы под облаками веять,
лелея корабли на синем море?
Зачем, господин, мое веселье по ковылю развеял?»
Ярославна рано плачет
в Путивле-городе на забрале, приговаривая:
«О Днепр Словутич!
Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую.
Ты лелеял на себе Святославовы насады
до стана Кобякова.
Прилелей же, господин, моего милого ко мне,
чтобы не слала я к нему слез
на море рано!»
Ярославна рано плачет
в Путивле на забрале, приговаривая:
«Светлое и трижды светлое солнце!
Всем ты тепло и прекрасно:
зачем, владыко, простерло ты горячие свои лучи
на воинов моего лады?
В поле безводном жаждою им луки скрутило,
горем им колчаны заткнуло?»
Плач Ярославны - это составная часть произведения 12 века " ".
"Плач Ярославны" иногда используется как выражение, обозначающее сильное горе.
Плач Ярославны (Заболоцкий)
Плач Ярославны (часть 3, I) в переводе (1938—1946) Заболоцкого Николая Алексеевича (1903-1958):
Над широким берегом Дуная,
Над великой Галицкой землей
Плачет, из Путивля долетая,
Голос Ярославны молодой:
«Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой ,
Наклонясь, в Каяле омочу.
Улетят, развеются туманы,
Приоткроет очи Игорь-князь,
И утру кровавые я раны,
Над могучим телом наклонясь».
Далеко в Путивле, на забрале ,
Лишь заря займется поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру :
«Что ты, Ветер, злобно повеваешь,
Что клубишь туманы у реки,
Стрелы половецкие вздымаешь,
Мечешь их на русские полки?
Чем тебе не любо на просторе
Высоко под облаком летать,
Корабли лелеять в синем море,
За кормою волны колыхать?
Ты же, стрелы вражеские сея,
Только смертью веешь с высоты.
Ах, зачем, зачем мое веселье
В ковылях навек развеял ты? »
На заре в Путивле причитая,
Как кукушка раннею весной,
Ярославна кличет молодая,
На стене рыдая городской:
«Днепр мой славный! Каменные горы
В землях половецких ты пробил,
Святослава в дальние просторы
До полков Кобяковых носил.
Возлелей же князя, господине,
Сохрани на дальней стороне,
Чтоб забыла слезы я отныне,
Чтобы жив вернулся он ко мне! »
Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займется поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:
«Солнце трижды светлое! С тобою
Каждому приветно и тепло.
Что ж ты войско князя удалое
Жаркими лучами обожгло?
И зачем в пустыне ты безводной
Под ударом грозных половчан
Жаждою стянуло лук походный,
Горем переполнило колчан ?»
Плач Ярославны (Жуковский)
Плач Ярославны в переводе (1817—1819) русского поэта (1783-1852):
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:
«О ветер, ты, ветер!
К чему же так сильно веешь?
На что же наносишь ты стрелы ханские
Своими легковейными крыльями
На воинов лады моей?
Мало ль подоблачных гор твоему веянью?
Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью?
На что ж, как ковыль-траву, ты развеял моё веселие?»
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи:
«О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава-река!
Ты пробил горы каменные
Сквозь землю Половецкую;
Ты, лелея, нёс суда Святославовы к рати Кобяковой:
Прилелей же ко мне ты ладу мою,
Чтоб не слала к нему по утрам, по зорям слёз я на море!»
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи:
«Ты, светлое, ты, пресветлое солнышко!
Ты для всех тепло, ты для всех красно!
Что ж так простёрло ты свой горячий луч на воинов лады моей,
Что в безводной степи луки им сжало жаждой
И заточило им тулы печалию?»
Прыснуло море к полуночи;
Идут мглою туманы;
Игорю-князю Бог путь указывает
Из земли Половецкой в Русскую землю,
К златому престолу отцовскому.
Плач Ярославны (Бальмонт)
Плач Ярославны в переводе (1929-1930) поэта Бальмонт Константина Дмитриевича (1867—1942)
Свист ли копий или песня? Что за песня над Дунаем?
Ярославнин слышен голос. Как безвестная кукушка,
Кличет рано: «Полечу, мол, я кукушкой по Дунаю,
Омочу рукав бобровый я в реке Каяле быстрой,
Раны я утру на князе, кровь утру на теле сильном».
Рано плачет Ярославна на стене градской в Путивле ,
Кличет к ветру: «Ветр, ветрило, ты к чему насильно веешь?
Ты зачем, о господине, на своих нетрудных крыльях
Стрелы ханские бросаешь на бойцов, где он, мой Ладо?
Мало ль было в высях веять и летать под облаками,
Прилетев, качать-лелеять корабли на синем море?
Ты зачем мое веселье ковылями всё развеял?»
«Славный Днепр, пробил ты горы сквозь земли той Половецкой,
Святославовы суда ты, в стан Кобяков мча, лелеял,
Возлелей, о господине, моего примчи ты Лада,
Чтобы утром я не слала слез к нему на море рано».
Рано плачет Ярославна на стене градской в Путивле:
«Солнце светлое, свет-солнце, ты для всех тепло и красно,
Для чего же, господине, ты стремишь свой луч горячий
На войска, где он, мой Ладо? Для чего в безводном поле
Ты тоской им сушишь луки и колчаны затворяешь?»
Изображения
Исследователи о Плаче Ярославны
Лихачев Дмитрий Сергеевич (1906 - 1999):
"Слово О полку Игореве и культура его Времени": "В «Слово о полку Игореве» вставлено (инкрустировано) другое произведение - «Плач Ярославны», - очень напоминающее западноевропейские песни о разлуке. Как и песни о разлуке (chansons de toile), плач Ярославны, жены князя Игоря, оплакивает разлуку с мужем, ушедшим в далекий поход на язычников. Плачи автор «Слова» упоминает не менее пяти раз: плач Ярославны, плач жен русских воинов, павших в походе Игоря, плач матери Ростислава; плачи же имеет в виду автор «Слова» тогда, когда говорит о стонах Киева и Чернигова и всей Русской земли после похода Игоря. Дважды приводит автор «Слова» и самые плачи: плач Ярославны и плач русских жен..."
Айналов Дмитрий Власьевич (1862 - 1939):
"Заметки к тексту "Слова о полку Игореве"": "...Ярославна, дочь Ярослава галицкого, в плаче своем вспоминает родную реку Дунай и мысленно летит над этой рекой кукушкой с плачем <...> она мысленно стремится к родной реке Дунаю в ее отцовской области <...> Этими данными можно объяснить введение в плач Ярославны реки Дуная, а вовсе не подражанием песенным воспеваниям Дуная..."
Адрианова-Перетц Варвара Павловна (1888 - 1972):
"Слово О полку Игореве и устная народная поэзия": "...Плач Ярославны, в котором уже давно исследователями отмечено соединение двух традиций - народного причитания, с одной стороны, и заклинательных формул, с другой..."
Сапунов Борис Викторович (1922 - 2013):
"Ярославна и древнерусское язычество": "Можно легко установить, что по своему характеру "плач" Ярославны в основной своей части (три абзаца из четырех) является типичным языческим заговором. Структура "плача" повторяет обычную четырехчастную форму заговора, сохранившуюся до XX в., - обращение к высшим силам, прославление их могущества, конкретная просьба и заключение. Большое количество заговоров, записанных в XIX в., еще сохранили обращения к солнцу, месяцу, звездам, заре, ветрам, огню, молнии и другим силам природы"
"Песнь о полку Игореве": "...Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? но Карамзин не поэт. Державин? но Державин не знал и русского языка, не только языка «Песни о полу Игореве». Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколь находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегства..."
Плач Ярославны считается одним из самых поэтических мотивов «Слова». На городском забрале, на стене, в Путивле (недалеко от Курска) Ярославна рано плачет: она обращается к ветру, к Днепру-Словутичу, к светлому, тресветлому солнцу. Ветер развеял ее радость по ковылию, Днепр может только нести ее слезы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук), горем им тулы со стрелами заткнуло.
Бегство Игоря из плена
В ответ на плач Ярославны силы природы словно помогают Игорю бежать из плена. Игорь дожидается условного свиста верного человека, который ждет его с конем за рекой, а затем уходит по степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Донца. Автору «Слова» припоминается песня о безвременной смерти юноши князя Ростислава, брата Владимира Мономаха (событие, случившееся за 100 лет до похода Игоря). Юноша утонул в окаянной реке. А река Донец помогла Игорю. По следу Игоря едут половецкие ханы Гзак и Кончак и примиряются с бегством Игоря. Быстро переносит автор «Слова о полку Игореве» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву к святей Богородице Пирогощей (храм, находившийся в Киеве на Подоле)». Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».
Композиция «слова..». «Слово» начинается обширным вступлением, в котором автор вспоминает старинного певца «слав» Бояна, мудрого и искусного, но тем не менее заявляет, что он не будет в своем произведении следовать этой традиции, он поведет свою «песнь» «по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню».
Определив хронологический диапазон своего повествования («от стараго Владимера до нынешняго Игоря»), автор рассказывает о дерзком замысле Игоря «навести» свои полки на Половецкую землю, «испити шеломомь Дону». Он как бы «примеряет» к своей теме поэтическую манеру Бояна («Не буря соколы занесе чресъ поля широкая - галици стады бежать къ Дону Великому» или: «Комони ржуть за Сулою - звенить слава въ Кыеве») .
В радостных тонах рисует автор встречу Игоря и Буй Тура Всеволода, восторженно характеризует удалых «кметей» (воинов) курян. Тем резче контраст с последующим рассказом о грозных знамениях, которыми отмечено начало Игорева похода и которые предвещают его трагический исход: это и солнечное затмение, и необычные зловещие звуки в ночной тишине («нощь стонущи ему грозою птичь убуди»), и тревожное поведение зверей, и «клик» Дива. И хотя далее описывается первая победа, принесшая русским князьям богатые трофеи, автор вновь возвращается к теме грозных предзнаменований грядущего поражения («кровавыя зори светъ поведаютъ, чръныя тучя съ моря идутъ...»).
Рассказ о второй, роковой для Игоря битве прерывается авторским отступлением - воспоминанием о временах Олега Святославича. Этот исторический экскурс поднимает тему, к которой потом еще не раз вернется автор «Слова» - тему губительных междоусобиц, из-за которых гибнет благоденствие всех русичей («Даждьбожа внука»). Но те кровавые битвы прошлых времен не могут сравниться с битвой Игоря против окруживших его половецких полков: «съ зараниа до вечера, съ вечера до света летятъ стрелы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы...». И хотя битва происходит в далекой половецкой степи - «в поле незнаемом», но последствия поражения Игоря скажутся на Руси - «тугою (горем) взыдоша по Руской земли». Сама природа скорбит о поражении Игоря: «ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось».
И снова, оставив на время рассказ об Игоре, автор «Слова» повествует о бедах всей Русской земли, говорит о том, что в них повинны сами русские князья, которые начали на себя «крамолу ковати». Только в объединении всех русских сил против кочевников - залог победы, и пример тому - поражение, которое нанес половцам Святослав Киевский, когда половецкий хан Кобяк был взят в плен и «пал» «въ гриднице Святъславли».
Далее в «Слове» повествуется о вещем сне Святослава, предрекающем ему горе и смерть. Бояре истолковывают сон: недобрые предзнаменования уже сбылись, «два солнца померкоста» - Игорь и Всеволод потерпели поражение и оказались в плену. Святослав обращается к своим «сыновцам» с «золотым словом, со слезами смешанным»; он упрекает их за нерасчетливые поиски славы, за несвоевременный поход, сетует на княжеское «непособие».
Автор «Слова», как бы продолжая мысль Святослава, обращается к наиболее влиятельным из русских князей, прославляет их доблесть и могущество, призывает вступиться «за обиду сего времени», «за раны Игоревы». Но время славных побед для многих их них уже в прошлом, и причина тому - междоусобные войны, «крамолы». «Склоните свои знамена (или иначе: не вздымайте стягов, готовясь в поход), спрячьте свои притупленные мечи, так как вы уже лишились славы своих дедов», - этим призывом завершаются обращения к русским князьям. И как раньше автор вспоминал о временах Олега Святославича, теперь он обращается к времени другого столь же воинственного князя - Всеслава Полоцкого. Он также не добился победы, несмотря на временные успехи («дотчеся» злата стола киевского, «отвори врата Новуграду», «разшибе славу Ярославу») и даже на какие-то сверхъестественные качества (он способен к быстрому передвижению, у него «веща душа»).
Затем «Слово» вновь обращается к судьбе Игоря. В Путивле Ярославна молит силы природы помочь ее мужу, вызволить его из плена. Характерно, что и в этом лирическом плаче, построенном по образцу народного причитания, звучат свойственные всему памятнику общественные мотивы: Ярославна печется не только о супруге, но и о его «воях», она вспоминает о славных походах Святослава Киевского на хана Кобяка. Плач Ярославны тесно связан с последующим рассказом о побеге Игоря из плена. Природа помогает Игорю: дружески беседует с князем река Донец, вороны, галки и сороки замолкают, чтобы не выдать преследователям местонахождения беглецов, указывают им путь дятлы, радуют песнями соловьи.
Спор ханов Кончака и Гзы о том, как поступить им с плененным сыном Игоря Владимиром, продолжает этот насыщенный символами, взятыми из мира живой природы, рассказ о бегстве князя: Игорь летит «соколом» на родину, а ханы решают судьбу «соколича». Примечательно, что здесь, как и в других местах памятника, сочетаются два типа метафор - воинских символов («сокол» - удалой воин) и символов фольклорных, в данном случае - восходящих к символике свадебных песен, где жених - «сокол», а невеста - «красная девушка», «лебедушка» .
Автор «Слова» беспрестанно «свивает славы обаполы сего времени», т. е., говоря о настоящем, вспоминает о прошлом, ищет там поучительные примеры, отыскивает аналогии. Он вспоминает то Владимира Мономаха, то Олега Святославича, то Всеслава Полоцкого. В этом же ряду находится, видимо, и фраза, смысл которой до сих пор вызывает разногласия: «Рекъ Боянъ и Ходына Святъславля, песнотворца стараго времени Ярославля: «Ольгова коганя хоти! Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы», - Рускои земли безъ Игоря». Исследователи изменили написание первого издания, где читалось: «Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля...», полагая, что здесь названы два певца - Боян и Ходына. Тогда фразу эту можно перевести так: «Сказал Боян и Ходына Святославовы, песнотворцы старого времени Ярославова: «Жена Олега когана!..» Грамматическое обоснование этой конъектуры (впервые предложенной еще в XIX в. И. Забелиным) получило недавно и косвенное подтверждение историко-культурного характера. Есть все основания считать, что Боян был певцом скальдического типа (речь идет не о его национальности, а о художественной манере; присутствие при дворе Ярослава норвежских скальдов (певцов-поэтов) - исторический факт). А для певцов скальдического типа было характерно исполнение песен или саг вдвоем: один певец доканчивает фразу, начатую другим. Если приведенное выше толкование фразы верно и здесь перед нами два певца - Боян и Ходына, то это еще один пример, когда автор «Слова» ищет аналогии в прошлом, вспоминая какую-то «припевку» Бояна и Ходыны, обращенную (как думали В. Н. Перетц и А. В. Соловьев) к жене князя Олега Святославича.
Эпилог «Слова» праздничен и торжествен: вернувшийся на Русь Игорь приезжает в Киев, к великому Святославу; «страны рады, гради весели». Здравицей в честь князя и заканчивается «Слово».
«Слово о полку Игореве» - литературный памятник древнерусской культуры, в котором рассказывается о неудачном походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году.
Плачь Ярославны – это одна из трех частей поэмы, посвященная моменту скорби жены князя Игоря о неудачном исходе сражения, в котором принимала участие его дружина. Этот эпизод признан одним из лучших во всем произведении, а его героиня выступает символом любящей и верной жены.
Образ Ярославны олицетворяет собой тему семьи, мира, дома и бесконечной тоски по мужу, который каждое мгновение рискует погибнуть от вражеского меча. Ее волнение настолько сильно и непреодолимо, что она готова стать птицей, чтобы поскорее оказаться рядом с мужем и залечить его раны. Что характерно, подобные приемы, а именно превращение героев произведений народного творчества в различных птиц и зверей, представляют собой одну из основных черт русского фольклора.
Действие происходит в тот период, когда Русь уже приняла христианство, но в то же время еще продолжает традиции языческой веры. Об этом говорят художественные образы, используемые в произведении. Например, Игорь, заметив черную тень, поднявшуюся над русским ополчением, усомнился в удачном исходе сражения.
Или, к примеру, обращение Ярославны к ветру, к солнцу, к реке, означает ее веру в языческих богов, олицетворяющих названные силы природы. Она разговаривает с ними на равных, то упрекая, то умоляя о поддержке и защите. Кроме того, с помощью данного приема автор показывает красоту русской земли, бескрайность ее полей, яркое солнце, высокие горы, глубокие моря и могучие реки. Вся необъятная и великая Русь воплотилась в этой картине, олицетворенная в образе прекрасной Ярославны. Ее плач несет в себе не только страдание и печаль, но также наполнен нежностью и светлой надеждой.
Монолог героини – это лирическая песня, пронизанная неугасающей надеждой на скорое возвращение князя Игоря с поле боя. И за ее веру и безграничную любовь судьба щедро вознаграждает Ярославну. Мольбы услышаны, и князь Игорь бежит из плена, ведомый чудесной силой на пути к своему дому.
Таким образом, плач Ярославны является важнейшей сюжетной составляющей поэмы «Слово о полку Игореве». Именно в ней содержится вся сила всеобщей народной скорби о павших войнах и утверждается идея созидания и мира.
Вариант 2
12 век для Руси ознаменовался многими событиями, но, в основном, военной направленности. Если говорить о культурном развитии государства, то важно заметить, что именно к этому времени относится замечательный памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве».
Вышеназванное произведение имеет четкую структуру, которой подчинены идея, жанровые особенности, средства языка. В «Слове…» нет ничего случайного или лишнего: каждый эпизод важен, он несет определенную смысловую нагрузку.
В данном сочинении речь пойдет об эпизоде, который литературоведы называют «Плач Ярославны». Это своего рода предсказание судьбы любимого лады.
Ярославна олицетворяет собой землю Русскую. И в плаче девушке ярко показано отношение всей земли русской к военным событиям с половцами.
Если говорить о композиционном построении текста, то «Плач» важен как предрешение бегства Игоря из плена. Потому что лада Ярославна обращается к солнцу, ветру, Дунаю, затем, чтобы они помогли ее возлюбленному освободиться от половецких пут, затем, чтобы лада смог быть с любимой вместе.
Если «Плач» изъять из текста, то нарушится его стройность и смысловая завершенность. Ведь главная идея – это призыв к единению.
Также не стоит забывать о таких вещах как художественное пространство и время. В данном случае особое внимание уделяется пространству. Оно то расширяется, то сужается. В «Плаче» же пространство расширено до самых окраин государство русского. Это достигается за счет мастерства автора, за счет того, что он приблизил «Плач» к народной лирической песне.
Важны в «Плаче» и пейзажные зарисовки. По словам литературоведа Д. Лихачева, они призваны быть самостоятельными действующими лицами. Это также свойственно древнерусским текстам того времени, потому что такой прием позволяет показать и подчеркнуть огромность пространства, которое окружает ничтожно маленького человека.
«Слово…» имеет поэтические переложения. Наиболее интересными являются переводы Лихачева Д., и Заболоцкого Н.
Если говорить о «Плаче», то Лихачев приукрашивает текст за счет метафор, а Заболоцкий – за счет сравнений.
Несколько интересных сочинений
- Образ музы в творчестве Некрасова (лирике) сочинение
Образ Музы, её волшебной флейты, которая дарит вдохновение, очень важен для любого поэта. Каждый творец представляет свою «помощницу и мучительницу» по-своему.
- Сочинение Ромео и Джульетта любовь и трагедия любви 7, 8 класс рассуждение
Каждый человек в нашем мире хоть отдаленно, но знаком с несчастной и вечной историей любви Ромео и Джульетты. Шекспир настолько точно имел передавать состояние героев и описывать ситуации
- Сочинение Может ли поражение стать победой 11 класс
Люди любят побеждать. Вкус победы дарит наслаждение долго. Победы могут быть глобальными, а могут быть ежедневными и мелкими. Существует победа над собственными страхами, ленью.
- Сочинение Анализ поэмы Мороз, Красный нос Некрасова 5 класс
В поэме «Мороз, Красный нос», Некрасов описывает крестьянскую жизнь, со всеми её тяготами и проблемами. Автор показывает, как трудно жилось крестьянским семьям, и как сильны были женщины.
Наконец-то наступил долгожданный день – это юбилей нашей школы. Я и все учащиеся с нетерпением ждали этот день, потому что знали, что будет очень интересно и весело.
109 -
ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ - фрагмент С., начинающийся со слов «На Дунай Ярославнынъ гласъ...» и оканчивающийся словами «...тугою имъ тули затче». Первые издатели ошибочно отнесли слова «На Дунаи» к предыдущему тексту («Копіа поютъ на Дунаи»). В П. Я. их предложил включить А. И. Смирнов (О Слове. II. С. 124), поправка которого принята едва ли не всеми исследователями.
П. Я. начинает третью часть С. и связан с последующим эпизодом бегства Игоря из плена, что отмечал еще Е. В. Барсов . По словам Н. С. Демковой , бегство Игоря из плена «происходит не только после плача Ярославны, но как бы вследствие плача, в ответ на заклинанья Ярославны» (Проблемы изучения... С. 88-89).
По поводу композиции П. Я. высказаны разные точки зрения. Б. В. Сапунов считает, что П. Я. четырехчастен и построен по принципу заговоров. По мнению Р. О. Якобсона , «рассказ о Ярославне...
110 -
слагается из вступления и троекратного плача» (Композиция и космология... С. 32). Вероятно, следует считать П. Я. двухчастным, поскольку первая строфа, обособленная от трех остальных, имеет важное смысловое значение и не может рассматриваться только как вступление к П., которое Якобсон счел возможным исключить из рассмотрения.
В первой строфе Ярославна изображается «зегзицей », «кычущей» на Дунае. В этом облике, никем не узнаваемая («незнаемая»), собирается она полететь по Дунаю к р. Каяле, омочить в ее воде «бебрян» рукав и утереть Игорю кровавые раны на «жестоком» его теле.
Эти намерения Ярославны исследователи объясняют по-разному. Обычно считается, что Ярославна мысленно стремится к месту битвы Игоря с половцами, где, по ее представлениям, лежит раненый князь, желая омыть, заживить его раны. Барсов говорил при этом о «целительной силе холодной воды Каялы», а Л. А. Дмитриев - о «мертвой» воде Каялы, напомнив, что в сказках «именно мертвой водой залечиваются, затягиваются раны» (Комментарии. С. 284). А. А. Косоруков полагает, что Ярославна мысленно летит к уже мертвому князю, чтобы «омыть его кровавые раны, то есть воздать погребальную почесть, которой он был лишен» (Гений без имени. С. 136).
Упоминание Дуная в данном эпизоде озадачивало исследователей. Они не находили объяснения тому, что Ярославна в первой строфе изображается зегзицей, кычущей на Дунае. Еще в прошлом веке было предложено решить этот вопрос следующим образом: считать, что действие в первой строфе происходит, как и в трех последующих, на гор. стене Путивля . Выражение «На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ (т. е. слышится. См.: Слово - 1985. С. 477)» объясняли при этом так: голос Ярославны, плачущей в Путивле, долетает до Дуная, до ее родины - Галицкого княжества. Что же касается намерения Ярославны полететь по Дунаю к р. Каяле, то, поскольку из Путивля к Каяле невозможно лететь по Дунаю, предполагалось понимать это имя в данном случае как эпич. наименование, символ реки вообще, основываясь на том, что в слав. эпосе имя «Дунай» может употребляться в таком значении. Возражая против приведенного толкования имени «Дунай» в П. Я., Д. В. Айналов справедливо указал на то, что в С. упоминается еще 10 рек, и все они называются своими ист. именами, что не дает основания одному Дунаю придавать символич. значение, к тому же, добавим, в одном только случае из пяти.
Вероятно, Ярославна изображается в первой строфе именно на Дунае, далеко от Путивля. Сюда, на Дунай, прилетает она зегзицей за живой водой, необходимой, согласно фольклорным представлениям, чтобы оживить героя после того, как мертвой, «целющей» водой, источником которой выступает в С. Каяла, заживлены, стянуты раны. Дело в том, что хотя Игорь в действительности не погиб на поле битвы, но в символич. плане его пленение толкуется автором С. как смерть, в связи с чем, по наблюдению Демковой, «возвращение Игоря из половецкого плена описано в системе изображения волшебной сказки как возвращение из царства мертвых» (Проблемы изучения... С. 102). Эпитет «на жестоцѣ мъ» («утру князю... раны на жестоцѣ мъ его тѣ лѣ »), который В. А. Жуковский перевел «на отвердевшем» (т. е. скованном смертью), тоже подтверждает, что Игорь изображается в С. убитым на поле боя.
111 -
Дунай выступает в С. источником живой воды далеко не случайно. Среди разнообразных мотивов, связанных с ним в фольклоре, в нар. слав. песнях есть мотив целебной дунайской воды, исцеляющей от болезней, спасающей от смерти. Такое представление о Дунае отражено, напр., в болг. песне «Яна-кукавица», приведенной Вс. Миллером в качестве параллели к П. Я. Герой этой песни, лежащий больным в шатре, просит сестру отправиться в дальний путь, на «белый Дунай», и принести «студеной» дунайской воды, которая должна исцелить героя. Девушка, набрав воды из Дуная, не может найти дорогу обратно и просит Бога превратить ее в кукушку, чтобы она летала по лесам и искала брата (подробнее см.: Соколова Л. В. Мотив живой и мертвой воды...).
За живой и мертвой водой на Дунай и Каялу Ярославна прилетает, в соответствии с фольклорной традицией, в образе птицы, в данном случае зегзицы. Слово это переводят по-разному: кукушка, чайка, ласточка, горлица. В последнее время зегзица часто толкуется, со ссылкой на Н. В. Шарлеманя , как чайка. Однако здесь явное недоразумение. Шарлемань неясно выразился, указав, что «на Десне, между Коропом и Новгород-Северским крестьяне называют местами гігічкой, зігічкой, зігзічкой - чайку, по-русски пигалицу или чибиса», т. е. Шарлемань имеет в виду птицу, на совр. укр. яз. называемую чайкой, а на совр. рус. яз. - чибисом. Некоторые же исследователи поняли Шарлеманя так, что зігзічкой называется чайка. Н. А. Мещерский и Демкова попытались обосновать, что образ именно водяной птицы, чайки, низко летающей над речной поверхностью и задевающей ее крылом, лучше сочетается с образом Ярославны, собирающейся омочить свой шелковый белый рукав в воде Каялы.
По мнению автора данной статьи, единственно верный перевод слова зегзица - кукушка. В «Задонщине » и в «Слове » Даниила Заточника слово это употреблено в форме «зогзица» в значении кукушка. В совр. рус. диалектах сохранились слова «зёгзица», «зогза», также обозначающие кукушку. Л. А. Булаховский на основании мн. слав. яз. реконструирует общеслав. форму «zeg(ъ)za».
Образ кукушки избран автором С. далеко не случайно. Прекрасный знаток слав. нар. поэзии Ф. И. Буслаев писал о «всеобщности славянских преданий о превращении несчастных женщин в кукушек» (Исторические очерки... Т. 1. С. 143). Кукушка - слав. символ тоскующей женщины: и несчастной в браке, и одинокой солдатки, и женщины, оплакивающей смерть мужа, сына или брата. Ближе всего к С. тот фольклорный сюжет, по которому женщина прилетает кукушкой куковать-плакать над телом убитого на поле боя мужа или брата. В частности, в укр. песне «Три кукушки» оплакивать убитого прилетают в образе кукушек его мать, сестра и жена. Как видим, автор С., создавая образ Ярославны, использует традиц. для слав. фольклора образ кукушки, одинокой птицы-плакальщицы. В С. он символизирует вдову, прилетающую на место символич. гибели суженого. Однако Ярославна-кукушка летит к любимому не для того, чтобы оплакать его на поле битвы, а чтобы с помощью живой и мертвой воды вернуть его к жизни. Как и в др. случаях, автор С. трансформирует традиц. фольклорный образ.
Ярославна собирается омыть раны Игоря бебряным рукавом своей одежды. Комментируя это, Д. С. Лихачев пишет: «Рукава верхней
112 -
одежды знати в древней Руси делались длинными. Их обычно поднимали кверху, перехватывая запястьями. В ряде церемониальных положений их спускали книзу (стояли «спустя рукава»). Такой длинный рукав легко можно было омочить в воде, чтобы утирать им раны, как платком» (Комм. ист. и геогр. С. 461). Возможно, что омовение ран именно рукавом жен. одежды имело какой-то символич. (или магич.) смысл, ср. длинные «плакальные рукава» рубахи, в которой невеста причитала перед выходом замуж (см.: Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах конца XIX - нач. XX в. М, 1984. С. 168).
115 -
По нашему мнению, вовсе не факт, что в действительности Ярославна находилась именно в Путивле. Скорее, это худ. прием: Ярославна, с нетерпением ожидавшая возвращения Игоря и Владимира с поля битвы и стремившаяся как можно быстрее увидеть их, изображается автором С. в Путивле (где княжил ее сын), потому что он гораздо южнее Новгорода-Северского, а именно с юга должны были возвращаться ее муж и сын. Ярославна в изображении автора С. как бы «выходит» им навстречу.
Возникал также вопрос, почему Ярославна не упоминает в П. своего сына Владимира. Исследователи, в частности А. В. Соловьев , Л. Е. Махновец и др., предлагали разные объяснения, однако дело в том, что худ. функция П. Я. - в оправдании, освящении бегства Игоря из плена, а это не оставляет места для упоминания Владимира.
П. Я., один из самых поэтич. фрагментов С., переводили и перелагали мн. поэты: Ф. Глинка , И. Козлов , П. Шкляревский , Т. Шевченко , С. Городецкий, А. Прокофьев , Е. Кунина и др.
Мотивы и образы П. Я. использовали в своих стихах К. Случевский , В. Брюсов , Прокофьев, В. Звягинцева , Л. Татьяничева , Н. Браун , П. Антокольский , В. Зотов , В. Соснора , Н. Рыленков , С. Кузнецова, Ю. Друнина, Л. Щипахина и др.
Переводы П. Я. и реминисценции на его сюжет см. в изд.: Слово - 1952, Слово - 1985, Слово - 1986 2 и др.
Литературоведч. анализ переводов, переложений П. Я. и стихов на его сюжет см. в работах А. Арго, Л. А. Дмитриева , О. А. Державиной, Е. Н. Кононко, Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 1. С. 143; 3) Эпическая поэзия // Там же. С. 35; Барсов Е. В. 1) Причитания Северного края. М., 1872. Ч. 2. С. 87; 2) Слово. Т. 1. С. 10; Т. 2. С. 63-68; Миллер . Взгляд. С. 112-116; Максимович М. А. Песнь о полку Игореве // Собр. соч. Киев, 1880. Т. 3. С. 549-550; Жданов И. Н. Литература «Слова о полку Игореве» // Соч. СПб., 1904. Т. 1. С. 444; Дашкевич Н. П. Опыт указания литературных параллелей к Плачу Ярославны в «Слове о полку Игореве» // Sbornik v slavu V. Jagiča. Berlin, 1908. С. 415-422; Орлов А. С. Лекции по истории древней русской литературы. М., 1916. С. 89-90; Перетц . Слово. С. 304-307; Айналов Д. В. Заметки к тексту «Слова о полку Игореве». I. Плач Ярославны // ТОДРЛ. 1940. Т. 4. С. 151-155; Адрианова-Перетц В. П. 1) Очерки поэтического стиля древней Руси. М.; Л., 1947. С. 147-148; 2) Об эпитете «тресветлый» в «Слове о полку Игореве» // РЛ. 1964. № 1. С. 86-87; 3) «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI-XIII веков. Л., 1968. С. 169-176; 4) Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974. С. 109; Шарлемань Н. В. Из реального комментария к «Слову о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1948. Т. 6. С. 115; Лихачев Д. С. 1) Комм. ист. и геогр. С. 461-462; 2) «Тресвѣ тлое солнце» плача Ярославны // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 409; 3) «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978. С. 22-23, 43, 46, 58, 66, 208-209; 4) «Слово о полку Игореве» как художественное
116 -
целое // Избр. работы: В 3 т. Л., 1987. Т. 3. С. 194-195; Тиунов И. Д. Несколько замечаний к «Слову о полку Игореве» // Слово. Сб. - 1950. С. 199-201; Дмитриев Л. А. 1) Комментарии // Слово - 1952. С. 284; 2) «Слово о полку Игореве» и русская литература // Слово - 1967. С. 69-92; 3) Поэтическая жизнь «Слова о полку Игореве» в русской литературе // Слово - 1983. С. 82-113; 4) (совм. с А. И. Михайловым) «Слово о полку Игореве» в русской советской поэзии // РЛ. 1985. № 3. С. 16-30; Мещерский Н. А. 1) О территориальном приурочении «Слова о полку Игореве» // Учен. зап. Карел. пед. ин-та. Петрозаводск, 1956. Сер. ист.-филол. наук. Т. 3, вып. 1. С. 76; 2) К изучению лексики и фразеологии «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1958. Т. 14. С. 43-44; Сапунов Б. В. Ярославна и древнерусское язычество // Слово. Сб. - 1962. С. 321-329; Арго А. М. Десятая муза: (Непереводимость и всепереводимость). М., 1964. С. 69-74; Болдур А . Ярославна и русское двоеверие в «Слове о полку Игореве» // РЛ. 1964. № 1. С. 84-85; Михайлов М . Ярославна от «Слова о полку Игореве» (за някои особенности на образа) // Трудове на высшия педагогически ин-т «Братя Кирил и Методий» във Велико Търново. София, 1966. Т. 3. С. 113-130; Кононко Е. Н. Образ Ярославны в русской советской литературе // Вопросы рус. лит-ры: Сб. Львов, 1967. Вып. 2 (5). С. 24-28; Боброва Е. И. К новому истолкованию плача Ярославны // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 35-37; Якобсон Р. О. Композиция и космология плача Ярославны // Там же. С. 32-34; Уваров К. А. Историко-филологический и искусствоведческий комментарий к женским образам «Слова о полку Игореве» // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. М., 1970. № 405. С. 12-26; Гаген-Торн Н. И. Анимизм в художественной системе «Слова о полку Игореве» // Сов. этнография. 1974. № 6. С. 110-118; Прийма Ф. Я. 1) Голоса, вторящие плачу Ярославны // Совр. проблемы литературоведения и языкознания. М., 1974. С. 200-210; 2) Внимая плачу Ярославны... // РЛ. 1985. № 4. С. 3-14; Державина О. А. Образ Ярославны в творчестве поэтов XIX-XX вв. // Слово. Сб. - 1978. С. 186-190; Демкова Н. С. 1) Проблемы изучения «Слова о полку Игореве» // Чтения по древнерус. лит-ре. Ереван, 1980. С. 88-89, 102-103; 2) Бегство князя Игоря // Слово - 1986 1 . С. 491-493; Махновець Л . Ярославна // Наука і культура. Київ, 1985. Вип. 19. С. 277 283; Тищенко В. И. Плач Ярославны // РР. 1985. № 4. С. 15-20; Косоруков А. А. Гений без имени. М., 1986. С. 136-145; Гин Я. И. К истолкованию финала плача Ярославны // Исследования «Слова». С. 81-86; Кайдаш С . Тайны «Слова», тайна Ярославны // Дет. лит-ра. 1986. № 3. С. 32-36; Pavlik J . 1) Bezieht sich das Klagen der Jaroslavna im «Lied von der Heerfahrt Igor’s» auf den toten Igor’? (Ein Beitrag zur Semantik eines der Anwendungsfälle des Adverbs «rano» im «Klagen der Jaroslavna») // Slavia Othiniensia. 1987. N 9. S. 75-91; 2) Ist «zegzica» im «Lied von der Heerfahrt Igor’s» eine «Lachmöwe» oder ein «Kiebitz»? // Ibid. S. 92-98; Соколова Л. В. Мотив живой и мертвой воды в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1993. Т. 48. С. 38-47.
