С кем таривердиев попал в аварию. Роман с виолончелью. Святослав Кнушевицкий и Василий Лановой

В Астрахани именем Марии Петровны Максаковой названы улица, концертный зал филармонии, детская школа искусств, а также вокальный фестиваль. Оперную певицу Марию Максакову, уроженку Астрахани, тут уважают. Неслучайно её внучка – тоже оперная певица и тоже Мария Петровна Максакова – избиралась в Госдуму прошлого созыва именно от астраханской «Единой России». Сейчас в центре скандала.

Из верной патриотки и рьяной сторонницы Владимира Владимировича дорогого она вдруг превратилась в оппозиционера, использующего выражение «в Украине» и считающего присоединение Крыма незаконным. Чтобы не голосовать за решение по Крыму, Мария Петровна-младшая даже улетела в Таиланд. Правда, карточка её всё равно проголосовала, как и карточка её нынешнего мужа, тоже бывшего депутатом, из-за которого она, собственно говоря, и попала в весь этот блудняк.

Теперь Максакова с мужем живут «в Украине» и нещадно бичуют свою бывшую родину и её власти. И вот что делать с улицей, концертным залом, школой искусств и фестивалем? Мария Петровна Максакова теперь будет жупелом, а в Астрахани её имя на каждом шагу. Не будут же специально табличку вешать рядом, что, дескать, названо в честь великой бабки, а не в честь сомнительной внучки.

Вообще, семейка эта весьма любопытная. Дочь бабки и мать внучки актриса Людмила Максакова – тот ещё персонаж. В неё был влюблён Микаэл Таривердиев, она сбила пьяного на дороге, а он взял вину на себя. Фильм «Вокзал для двоих» – это про тот случай. Людмила Максакова не пришла на последнее заседание суда – уехала с друзьями. Таривердиеву присудили двушечку, но, поскольку он два года отсидел в СИЗО, его выпустили, после чего он решительно порвал с Максаковой. А не порвал бы, кто знает, написал бы он свои шедевры или бы спился.

Первым мужем Людмилы Максаковой был известный художник Лев Збарский, сын Бориса Збарского, забальзамировавшего Ленина. У них родился сын Максим, но, когда Збарский решил эмигрировать (один, без жены), Максакова заявила, что он не родной отец, и записала сына на свою фамилию. Лев Збарский умер от рака в Нью-Йорке год назад, одинокий и никому не нужный.

Максим Максаков в настоящее время является обвиняемым по уголовному делу – якобы он взял от Минспорта миллионы на пропаганду спорта и здорового образа жизни, но деньги присвоил, а в отчёты вставлял публикации из СМИ, которые выходили и так.

Второй муж Людмилы Максаковой – отец Марии Максаковой-внучки – вообще гражданин ФРГ Петер Ингебергс, из-за чего она носит двойную фамилию. Родилась, кстати, в Мюнхене и имеет двойное гражданство.

В Госдуме Максакова прославилась лишь тем, что сфотографировалась с открытым ртом во время исполнения гимна. Сделала ли она что-то полезное для области, жители которой своими голосами избрали её в парламент, я не знаю, не слышал. Ну ещё воздержалась при принятии закона о запрещении усыновления сирот в США. Ну пыталась смягчить закон против гомосексуальной пропаганды. В принципе, понятно, почему её не пустили в Госдуму нового созыва.

Главная причина, конечно, её замужество с депутатом от КПРФ Денисом Вороненковым, который также весьма колоритная фигура – решала и разводила, находится под следствием и объявлен в федеральный розыск. Ради брака с Максаковой, связями которой он намеревался воспользоваться, он бросил семью с двумя детьми. Но связи не помогли, мужа прессовали, пытались лишить неприкосновенности, из-за этого у Максаковой случился выкидыш.

И вот результат: сидят оба «в Украине» и режут правду-матку. Ничего нового, правда, не сказали, но украинцы наивные, как дети, которые радуются, если им дали петушка на палочке. Не удивлюсь, если выяснится, что всё это очередная разводка.

Можно ли было не стать выдающимся композитором с фамилией ТариВЕРДИ ев?! Он и стал автором пяти опер на тексты современных ему поэтов-экспериментаторов, четырех балетов, концерта для скрипки с оркестром и для альта, озвучивал спектакли лучших советских театров, много писал для такого вневременного инструмента как орган.

1. Микаэл Таривердиев был из культурной, но не музыкальной семьи. Его матушка, Сато Акопова, была одной из шести дочерей состоятельного армянского предпринимателя из Тифлиса. Происхождение не помешало ей увлечься большевизмом и при меньшевиках-дашнаках угодить в тюрьму. Отец композитора, Леон Таривердиев, родом из Нагорного Карабаха, командовал красным конным полком, первым ворвавшимся в Тифлис. Узников освободили, и тогда познакомились родители Микаэла. Вообще, Тифлис, позднее Тбилиси, всегда был «плавильней культур», интереснейшим местом, вероятно, самым европейским городом Закавказья, дававшим его обитателям множество возможностей. Не удивительно, что приятелями маленького Микаэла были Вовочка Бураковский, будущий кардиолог-академик, и Женя Примаков, виднейший советский востоковед и влиятельный политик.

2. Микаэл музыкальными способностями смахивал и на Верди, и на Моцарта, в шесть лет пошел в музыкальную школу при Тбилисской консерватории, в восемь лет уже был автором серьезных камерных произведений, а в десять замахнулся на масштабное симфоническое полотно.

3. Как все художественно одаренные натуры музыкант был чувствителен и влюбчив. А как иначе?! В 18 лет он надумал жениться на племяннице мэтра серьезной музыки Арама Хачатуряна. Невеста оказалась ветреной, и Таривердиев разорвал помолвку. Потом он полтора года занимался в Ереванской консерватории, но решив учиться в Москве, взял штурмом Гнесинское училище. И попал… ну да, в класс маэстро Хачатуряна, который, к счастью, оказался выше житейских неурядиц…

4. На обычной для студента подработке - ночной разгрузке вагонов - Микаэл познакомился со студентами ВГИКа, и от них получил первый заказ на музыку к фильму. Так началась его карьера кинокомпозитора, принесшая ему любовь слушателей, славу и достаток. Конечно, были серьезные работы, камерные циклы, инструментальные ансамбли. Но это была, увы, «широкая популярность в узких кругах». Кино, кино, кино! Именно кино Микаэл Таривердиев обязан и самыми большими профессиональными победами и самыми горькими человеческими обидами.

5. По-настоящему публика заметила киномузыку Микаэла Таривердиева в фильме М. Калика «Человек идет за солнцем» (1961 г). Вовсю цвела «хрущевская оттепель», и зритель впервые увидел «фильм ни о чем» - о том, как маленький мальчик решил обойти землю, идя за Солнцем. Диалогов в ленте почти нет, и музыка органично выступает на первый план. С этого фильма мелодии Таривердиева стали узнавать на слух. А он еще начал не только писать песни, но иногда их исполнять.

6. Личная жизнь композитора, очень любившего красивых женщин и пользовавшегося у них успехом, была бурной. Он был женат дважды, а будучи свободным, имел страстный роман с актрисой Людмилой Максаковой. Ничего хорошего из этого не вышло - как настоящий рыцарь, он взял на себя вину за совершенный ею наезд со смертельным исходом, получил срок в два года, но, к счастью, попал под амнистию. Балованная красотка повела себя не лучшим образом, и отношения оборвал сам композитор. Об этой истории знал режиссер Эльдар Рязанов, положивший ее в основу сценария фильма «Вокзал для двоих», чем сильно задел Таривердиева.

7. Вообще, Микаэл Леонович был неординарен во всем, поступал только так, как считал правильным, непримиримо отстаивал свои взгляды и никогда не делал того, чего не хотел. Из-за несправедливости, допущенной по отношению к режиссеру Михаилу Калику, Таривердиев поссорился со «злым гением» советского кино, Иваном Пырьевым, и на 12 лет стал «невыездным», но… Похоже не слишком этим огорчился. Будучи по натуре домоседом, любившим уют и порядок, он спокойно занимался тем, что любил и умел - писал музыку, разную, пусть по большей части, широкой публике и неизвестную.

8. «Шлягер», единственный, Таривердиев написал на спор - это была простенькая, легко поющаяся под гитару, песенка из кинофильма «Большая руда» − «Ты не прощайся».

9. К предложению режиссер Татьяны Лиозновой написать музыку к «шпионскому» фильму Таривердиев отнесся прохладно - он уже имел такой опыт, работая над картинами о «Резиденте» режиссера В. Дормана. Но прочитав сценарий, композитор, ценивший и высокую поэзию, и хорошую прозу, согласился, найдя, что у сериала есть богатый музыкальный потенциал. И не ошибся, разумеется. Центральную песню фильма записали два гиганта советской эстрады - Муслим Магомаев и Иосиф Кобзон. Вариант Магомаева был отклонен, что очень «звезду» обидело… А Кобзон звучал не слишком на себя самого похоже.

Творческое наследие Микаэла Таривердиева весьма впечатляет, только фильмов разного объема и жанров он омузыкалил 132. По его собственному признанию, в кино его привлекала возможность экспериментировать. Он говорил, что если б Моцарт жил в наше время, то непременно бы работал в кино.

Композитор прожил мало - больное сердце. Шутники-доброжелатели, пусть невольные, и злодеи, целенаправленно действовавшие, немало этому способствовали. Его биографическая книга «Я просто живу» вышла уже после кончины композитора, в 1997 году... И он живет - в своих ненавязчивых, изящных мелодиях.

Его автобиография называлась «Я просто живу». Хотя был он совсем не «простым». Композитор, отдающий музыке всего себя. Человек бесконечно элегантный и любящий всё красивое. Мужчина, жизнь которого была наполнена головокружительными романами. Но жил он, судя по этим историям, действительно просто - с любовью к жизни.

Несколько историй из жизни композитора, который посвятил себя искусству музыки и по-настоящему владел искусством жить...

В своей книге «Я просто живу» Микаэл Леонович написал: «Всему, что было во мне хорошего, я научился у моей матери. А всё плохое - это то, чему я не смог у нее научиться». Мама Микаэла, Сато Григорьевна, до безумия обожала своего сына. Но однажды, когда она увидела, что Микаэл с мальчишками во дворе поджаривает жука, она засунула его палец в огонь, сказав, что жуку так же больно, как и ему. Юный Таривердиев навсегда запомнил этот урок.

Когда Микаэлу было шесть лет, родители отдали его в музыкальную школу при Тбилисской консерватории. К восьми он уже был автором нескольких фортепианных пьес, а к десяти - целой симфонии. При этом Таривердиев в своих мемуарах вспоминал, что во времена его детства в Тбилиси самым сложным для него была не учеба в школе, а решение совершенно иной проблемы - он должен был выбрать, в какой из двух известных в городе мальчишеских «банд» участвовать. К счастью, самым большим грехом этих «банд» было выяснение отношений между собой с помощью кулаков, а предводителями этих отрядов были Володька Бураковский, позже - академик и знаменитый кардиолог, а другого звали Женька Примаков. Тоже весьма известный человек.

Свой первый гонорар Таривердиев получил в 1949 году, когда состоялся его дебют как композитора. Он написал две балетные сцены, которые поставили в Театре оперы и балета имени Палиашвили. Время было голодное, а отец Микаэла сидел в лагере. Но свой первый гонорар Микаэл потратил… на шляпу.

С поступлением Таривердиева в Гнесинку связана интересная история. В Ереване 18- летний Микаэл однажды чуть было не женился на племяннице Арама Хачатуряна. Была объявлена помолвка, но в отсутствие Таривердиева у его невесты случился роман с известным музыкантом, и, узнав об измене, Таривердиев расстался с девушкой. В Москве, увидев Микаэла на экзамене, Арам Ильич спросил: «Как ты собираешься после всего этого ко мне поступать?» Микаэл Леонович ответил: «Если вы сочтете меня недостойным, то не примете». Выдержав конкурс в 7 человек на место, Таривердиев единственный с оценкой «5+» поступил в класс Арама Хачатуряна и стал его любимым студентом.

В период учебы в Гнесинке Таривердиеву нужен был какой-нибудь заработок, чтобы прожить. Ему предлагали играть на пианино в ресторане, но это для него было неприемлемо - и он предпочёл разгружать вагоны на Рижском вокзале.

Мечтой Таривердиева в юности было приехать в Тбилиси на «Мерседесе», в котором сидела бы Лолита Торрес (аргентинская певица, популярная в 1960-е годы). Кстати, Микаэл Леонович со временем таки приобрел «Мерседес». И с Лолитой Торрес тоже познакомился.

Таривердиев увлекался спортом, причем довольно необычным: верховой ездой, велогонками, боксом. У него были права на вождение катера, а еще он одним из первых в СССР увлекся виндсёрфингом. 50-летие композитор отметил вместе с другом Родионом Щедриным так: они в Сухуми ушли в море на сёрфах, в километре от берега сложили паруса и, качаясь на волнах, распили по сувенирной бутылочке коньяка.

В 60-е годы Таривердиев был влюблен в актрису Людмилу Максакову. Как-то раз они ехали на машине ночью по Ленинградскому проспекту. Максакова была за рулем и насмерть сбила человека. Таривердиев взял вину на себя и был осуждён на два года. А его возлюбленная уехала с заседания суда с друзьями. Таривердиева спасла амнистия, но с Максаковой он больше никогда не общался. Эта история позже стала сюжетом для фильма «Вокзал для двоих».

Примерно через неделю после выхода фильма «Семнадцать мгновений весны» Таривердиеву в Союзе композиторов показали телеграмму от знаменитого французского композитора Франсиса Ле (автор музыки к кинофильму «Мужчина и женщина»): «Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме». Таривердиев посмеялся над телеграммой, не придав ей значения, и оставил на столе у референта Тихона Хренникова, где она и лежала.

Однако через несколько дней на радио позвонил человек, назвавшийся представителем французского посольства. Он заявил, что музыка к «Семнадцати мгновениям» украдена у Ле. Через день последовал аналогичный звонок на киностудию им. Горького. Таривердиев продолжал считать это шуткой, но на радио «на всякий случай» перестали передавать музыку к фильму, а на студии пошли разговоры о том, что советскому правительству придется заплатить 50 тыс. долларов за плагиат.

Поняв, что дело принимает серьезный оборот, композитор позвонил атташе французского посольства, и тут выяснилось, что никогда звонка оттуда не было. Более того, Франсис Ле прислал по этому поводу возмущённую телеграмму, заявил, что это провокация. Кстати, потом обнаружилось, что телеграмма была напечатана на обычной машинке с латинским шрифтом и полоски бумаги были просто приклеены к бланку международной телеграммы, купленной в обычном почтовом отделении Москвы. Никто её не получал, просто кто-то принёс и оставил на столе. Таривердиев считал, что автором телеграммы был знаменитый своими розыгрышами Никита Богословский.

Премьера «Семнадцати мгновений» принесла Таривердиеву популярность, в которой было много приятного. Так Юрий Андропов, например, с подачи Юлиана Семенова, выдал Таривердиеву автомобильный пропуск, по которому можно было останавливать и парковать машину где угодно. Микаэл Леонович с удовольствием включился в эту игру, однажды ради эксперимента остановил машину на Красной площади и был в восторге, что это удалось.

Песня «На Тихорецкую состав отправится…» была написана Таривердиевым задолго до съемок фильма «Ирония судьбы». Однажды Рязанов напевал эту песенку в присутствии Таривердиева и заметил мимоходом, что песенка эта народная и войдёт в его новый фильм «Ирония судьбы». «Что это за разговоры! — возмутился Таривердиев. — Это песня не народная, и у неё есть автор. Эта песня моя … ». Микаэл Леонович написал её, когда Ролан Быков ставил свой первый спектакль в театре МГУ и нужна была песня. Рязанов предложил Таривердиеву прочитать сценарий «Иронии судьбы» и написать еще пару песен. Изначально режиссер планировал пригласить в фильм разных композиторов. Но вышло иначе. Вместо двух песен Таривердиев написал дюжину, и все они так понравились Рязанову, что больше в картину он никого приглашать не стал.

Премьера «17 мгновений» состоялась в сентябре 1973 года и имела оглушительный успех. Но в пришедшей к Таривердиеву популярности было много приятного. Так Юрий Андропов, например, с подачи Юлиана Семенова, выдал Таривердиеву автомобильный пропуск, по которому можно было останавливать и парковать машину где угодно. Микаэл Леонович с удовольствием включился в эту игру, однажды ради эксперимента остановил машину на Красной площади и был в восторге, что это удалось. Но с Татьяной Лиозновой после работы в «17 мгновениях весны» композитор не общался. Но Государственную премию он все же получил - за музыку к фильму Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», вышедшего в 1977 году.

Эльдара Рязанова Микаэл Леонович благодарил за возможность работать в фильме «Ирония судьбы», - вспоминала Вера Таривердиева. - Они совпадали с Эльдаром Александровичем в любви к высокой поэзии. Ведь они первыми широко предъявили советским зрителям Цветаеву, Ахмадулину. Эффект от той картины был таков, что их пели в подворотнях. Чтобы добиться такого исполнения музыки, которое звучит в фильме, Таривердиев на репетициях с Аллой Пугачевой не жалел сил. К каждой песне сделали минимум 30 дублей.

Спустя 10 лет после съемок «Иронии судьбы» благодаря Таривердиеву, Рязанов придумал сюжет фильма «Вокзал для двоих». Немногие знали, что пианист, роль которого сыграл Басилашвили, был списан с композитора Таривердиева. Это произошло после того, как Микаэл Леонович уступил место за рулем своей машины актрисе Людмиле Максаковой, с которой у него был роман.

Веры Таривердиева в интервью рассказывала: «Этот роман случился в 60-е годы. Таривердиев был отчаянно влюблен в Людмилу Максакову. Ему всегда нравились красивые женщины. А она была дьявольски красива и привлекательна, а еще — чрезвычайно свободна. Этот роман закончился трагически. Произошло следующее. Они с Максаковой ехали ночью по Ленинградскому проспекту. Она сидела за рулем его «Волги». Внезапно из кустов на проезжую часть выскочил человек и попал под их машину. Как оказалось, он был пьян. Максакова не была виновата в его смерти, потому что в этой ситуации ничего нельзя было сделать. Микаэл Леонович, не раздумывая, пересел за руль и взял всю вину на себя. По-другому он поступить просто не мог...
Его осудили на два года. А поскольку суд длился ровно два года, то в тюрьму его не посадили — освободили по амнистии. Самым страшным для Таривердиева было во время судебного разбирательства находиться в зале за тюремной решеткой. Его это просто убивало. В этой тяжелой ситуации Максакова его фактически оставила: во время последнего заседания уехала куда-то с друзьями. И вот тут он решил все прекратить. Максакова потом ему звонила, пыталась вернуть, но, хотя ему было очень трудно, он был тверд. Микаэл Леонович никогда не менял своих решений, после того как их принимал. … Потом он вспоминал об этих отношениях так: «Это была не любовь, а болезнь...» Наверное, Микаэлу Леоновичу при его яркости и характере необходимо было пережить такую страсть...»

Микаэл Леонович пришел на премьеру «Вокзала для двоих», ни о чем не подозревая, и был шокирован и обижен. Ему казалось, что все сидящие в зале знают, что это эпизод из его личной жизни.

Звание народного артиста Таривердиев получил в 1986 году. Вера Таривердиева рассказывала: «Однажды мы нечаянно разбили ёлочные игрушки и в шутку убрали ёлку его лауреатскими значками и орденом Трудового Красного Знамени, полученным за музыку к «Семнадцати мгновениям весны». Но нельзя сказать, что награды были ему безразличны. Знаменит он был уже с тридцати лет. А своё первое звание, заслуженного деятеля искусств, получил в пятьдесят. Конечно, это задевало его самолюбие. Он ценил госпремию за музыку к фильму «Ирония судьбы» и был благодарен Эльдару Рязанову за то, что тот его отстоял, хотя музыкальная комиссия по госпремиям выступала против».

Человеческое обаяние Таривердиева притягивало многих людей, он очень нравился женщинам, но был совершенно не богемным человеком. Своего ближайжего друга Рудольфа Мовсисяна он считал братом, а Миру Салганик - сестрой, и родственников выбирал по принципу духовной близости. Его «ближний круг» составляли, как он их назвал, «растиньяки 60-х» - Андрей Вознесенский, Белла Ахмадуллина, Зара Долуханова, Василий Аксенов и Эльдар Рязанов.

Сын Таривердиева Карен, родившийся в 1960 году, майор - отслуживший в Афганистане, вспоминал разговор с отцом перед своим повторным отъездом на войну после полученного ранения: «Он приехал, узнав от матери, что я снова собираюсь в Афган. Был на взводе, говорил жестко: «Тебе мало? Недополучил? А главное - зачем? Снова будешь рассказывать про интернациональный долг?..» С интернациональным долгом все уже было ясно. Но я сказал отцу другое: «Понимаешь, папа. Если я останусь здесь - мне на смену пришлют другого лейтенанта, только-только из училища. Может быть, не хуже меня. Но без моего опыта. Я, худо-бедно, за пять месяцев ни одного человека не потерял. Этот, пока опыт наберет, пару-тройку бойцов точно угробит». В ответ Таривердиев вздохнул: «Позиция, которую я готов понять». И через несколько дней его единственный сын снова полетел в Ташкент, а оттуда - в Афганистан. Когда Таривердиев представлял кому-то сына: «Мой Карен!» - в голосе его звучала гордость.

Микаэл Таривердиев никогда не шел на поводу у публики. Он не писал шлягеров в общепринятом смысле, создавая лишь то, что хотел. По собственному признанию, он сделал шлягер лишь один раз, на спор. Им стала песня «Ты не печалься» к фильму «Большая руда». Сочиняя музыку к кино, он одновременно писал камерные вокальные произведения, оперы, балеты, органную и инструментальную музыку. Работал Таривердиев, по собственному признанию, всегда очень быстро, писал, большей частью по ночам: «В какой-то момент внутри у него происходил щелчок - он садился за рояль и начинал играть произведение от начала до конца», - вспоминала Вера Таривердиева. Она так жевспоминала, что музыка Микаэлу часто снилась. Так было с симфонией для органа «Чернобыль» - он сыграл от начала до конца законченную вещь. То же произошло с альтовым концертом, заказанным Юрием Башметом. Композитор не позволял кому-либо вмешиваться во внутреннюю структуру своих произведений. Не хотите исполнять - не надо, считал он.

В 1966 году Таривердиев написал оперу «Кто ты?» на сюжет Василия Аксёнова. Она вобрала в себя поэзию Винокурова, Евтушенко, Вознесенского, Поженяна, Львовского (песня «На Тихорецкую состав отправится» - из этой оперы). Когда речь шла о творчестве, Микаэл Леонович говорил: «Наверное, я деспот». Он был очень требовательным и делал только то, что казалось интересным ему, что было созвучно его внутренней логике.

Он очень любил водные виды спорта, одним из первых в Союзе увлекся виндсерфингом. Таривердиев вместе с Родионом Щедриным приобрели доски и увлеченно катались, стали даже кандидатами в мастера спорта. 50-летие композитора друзья отмечали, уйдя далеко в море. Вера Таривердиева рассказывала: «Микаэл Леонович не любил публично отмечать свой день рождения и всегда сбегал с юбилейных торжеств. Самым удачным считал день своего пятидесятилетия: они с Родионом Щедриным в Сухуми ушли в море на серферах, в километре от берега сложили паруса и, качаясь на волнах, распили по сувенирной бутылочке коньяка.

Микаэл Леонович торжества в свою честь переживал как испытание. Хотя он всегда ждал 15 августа и всегда утром произносил фразу: «День рождения начинается!» Мы праздновали в узком кругу - вдвоём, втроём или вчетвером. Любил получать подарки. Но больше сам дарил. Как только получал деньги, сразу же их тратил».

Знакомые часто приветствовали Таривердиева: «Живой классик идет!» На что он отвечал: «Полуживой романтик». Композитор, которого многие воспринимали преимущественно киноавтором, работой в фильмах зарабатывал. А для души занимался фотографией и сочинял симфонии, романсы, органные и скрипичные концерты. Известное трио «Меридиан» под руководством Таривердиева подготовило большую программу из его произведений.

В 1988 году была учреждена премия за лучшую музыку имени Микаэла Таривердиева в рамках основного конкурса Открытого российского фестиваля «Кинотавр». Микаэл Таривердиев был увлеченным человеком, со студенческих лет серьезно занимался фотографией.Тогда фотография захватила его настолько серьезно, что, после полученной на экзамене по композиции четверки, Арам Хачатурян запретил ему на некоторое время заниматься ею. «Фотография стала для меня частью жизни, может быть, даже в какой-то мере продолжением моего творчества», - писал сам Таривердиев.

Олег Дорман, с чьим отцом Таривердиев много работал, рассказывал о композиторе: «Мало кто в целой истории вокальной музыки так слышал слово, как он. Всякий, кто прочтет стихотворение Цветаевой «Хочу у зеркала…», а следом послушает песню Таривердиева, - будет изумлен: где, в каких цезурах таилась эта мелодия, ведь почти никогда великие - то есть полноценные - стихи не могут стать равноценной песней, они не нуждаются в помощи (часто - даже в чтении вслух); а вот он услышал, что эти строки с очень непростым ритмом - песня; и не слова пристроил к мелодии, и не мелодию подогнал к словам, а дунул - и поэзия зазвучала. Трудно будет объяснить потомкам - если им будет до этого дело - что песни Таривердиева к «Иронии судьбы» - поворотное событие в посмертной судьбе Цветаевой и Ахматовой. Кто сомневается, что миллионы советских людей впервые услышали тогда их поэзию, вообще их имена.

Когда монтаж фильма подходил к концу, однажды предупреждали: послезавтра смотрит Микаэл, и обстановка в съемочной группе оживлялась. В некотором смысле музыка была первым итогом того, что получилось, решающей рецензией на фильм. А сам Таривердиев - первым настоящим зрителем.

Его рецензия была тонкой, дельной, неизменно-доброжелательной и внимательной к работе каждого. Он хвалил подробно, а если критиковал - то предлагая идеи улучшения, часто замечательные: он чувствовал и любил правила игры. Потом садились в монтажной Галины Шатровой и, забывая про чай, красиво сервированный как никогда красиво причесанными монтажницами, гоняли на экранчике фрагменты, уточняя, где именно начнется музыка и когда закончится. Если у Таривердиева были предложения, как можно что-нибудь переставить, брался монтажный пресс и тут же пробовали его вариант. «Варьянт», как он произносил. Все они знали друг друга давным-давно, все были на ты, все, не скрывая этого, любили друг друга, и я думал, что они самые мировые ребята на свете и делают самое лучшее дело на земле. Я и сейчас так думаю.

Однажды Таривердиев показал мне финальную сцену из нового французского фильма - как пример воплощения его собственных заветных и смелых идей. Тогда только что появилось видео, и, перематывая кассету к концу, он кратко пересказал сюжет и пояснил: «это шикарный боевик с Бельмондо, хотя, вообще, полная ерунда, конечно, но ты сейчас увидишь, что они делают». Это был фильм «Профессионал», музыка из которого вскоре зазвучала над улицами, рынками, вокзалами нашей страны и звучала лет десять, так что вполне могла бы стать гимном эпохи первоначального накопления в России.

Гениально, - смеялся Таривердиев, с аппетитом раскуривая трубку. - Эта музыка не имеет к этому сюжету НИ-КА-КО-ГО отношения. Никакого! Это совершенно потрясающая музыка с абсолютной наглостью положенная на эту сцену, и в результате ты - рыдаешь, вообще.

Он точно был готов пролить слезы от веселого восторга. «То есть, они (режиссер с композитором) идут в полный разрез с изображением, и посмотри, что происходит. Давай еще раз!» И мы смотрели еще раз, как непобедимый Жан-Поль с неотразимой улыбкой идет навстречу смерти и невозмутимо гибнет под обжигающие скрипичные аккорды, какие и вправду могли бы заставить рыдать над любой сценой, включая штурм Зимнего из фильма «Октябрь». Я думал: Морриконе - неплохой композитор, не спорю, но сцену встречи Штирлица с женой ему не написать нипочем. Пожалуй, и прогулка Нади по новогоднему Ленинграду ему вряд ли бы далась; Нино Рота - сумел бы. Таривердиев, восхищаясь чужой работой, объяснял, конечно, собственную, - и все равно не мог бы ничего объяснить, потому что идеи о контрапункте изображения и музыки в кино приходили в голову еще таперам, - но вот как достичь именно контрапункта, а не простой рассогласованности, теория не объяснит. Во всяком случае, композитор, вероятно, должен проникнуть в высший смысл фильма: на один уровень выше, чем понимают сценарист и режиссер. Если он не ошибется, и если есть этот смысл, - происходит чудо. Мне кажется, оно удавалось Таривердиеву в музыке к фильмам моего отца, и я не сомневаюсь, что она еще будет жить отдельной от кино жизнью.

Музыку к последней картине отца писали у Таривердиева дома. На синтезаторах. Ах, какой заветной мечтой были для него эти синтезаторы! Он страстно обожал технику, всякие игрушки, которые позволяют наилучшим образом воплотить замысел, максимально устранив сопротивление материала: фотоаппараты, камеры, магнитофоны и магнитофончики и вот, наконец, собственная музыкальная студия, ради которой он продал аппараты, камеры и синий «Мерседес», купленный когда-то на деньги американской премии (кажется, иначе получить ее на руки было в СССР невозможно).

Таривердиев был счастлив, как взрослые уже не бывают. Он играл дни напролет и, не сомневаюсь, ночью тоже. Помню, что показывая нам с отцом разные тембры инструмента, он заиграл Баха, и я почувствовал смущение и дикую тоску. Тоску от того, может быть, что этот хорал трагически не вязался со всей нашей жизнью, что, написанный ради надежды, он в наших обстоятельствах всякой надежды наотрез лишал. Смущение от того, что ничего более личного не мог бы доверить Таривердиев, как сыграв Баха в маленькой своей комнате. Несколько тактов, и хорал закончился. Мужчины молчали; тем более, я. Потом веселье продолжилось. «А вот клавесин… Челеста. А вот флейты. Потрясающе. Слушайте, слушайте!» - «Веня, - сказал Таривердиев отцу, - я ни-ко-гда больше не буду зависеть ни от кого. Ни от студии, ни от филармонии, ни от оркестра. Всё. Ни одного унижения, ни одной просьбы, ни одной бессонной ночи из-за чужой халтуры, которую я не в силах победить. Мне больше никто не нужен. Я куплю еще эстээм (профессиональный магнитофон) и могу вообще отсюда не выходить».

Он посадил меня за «драм - машину», маленький черный пульт с двумя прямоугольными кнопками. Если коснуться их по очереди пальцем, из динамиков раздавались мощные удары литавр - один повыше, другой пониже тоном. Надо было ударять в определенном темпе и менять сильную и слабую долю: иногда Та-та, иногда та-Та; ревербератор размножал звуки, превращая их в затихающие удары сердца. Автор многократно проверил мою понятливость, потом музыкальность, потом давал мне команду кивком головы, а позже доверил самому решать, где пора вставить удары. Я слушал его игру, следил за экраном, бил в литавры и бросал взгляд на лицо Таривердиева. Оно выражало либо спокойное согласие, либо сомнение, а иногда преувеличенное, колоссальное одобрение, как если бы я взял верхнюю ноту в арии царицы Ночи. Тогда я умирал от смеха, но надо было молчать, чтобы не помешать ему, и в этом веселом заговоре день пролетал, как час, и я старался не думать о том, что он кончится. Вот тогда-то Таривердиев и сказал между делом: когда ты снимешь свой первый фильм, я тебе напишу. Бесплатно. Не забудь, вообще. - Кажется, тогда.

Музыка для «Разорванного круга» требовалась в основном жанровая, по драматургической задаче - почти таперская, под детективные разговоры героев, Таривердиев импровизировал, меняя тембры солирующих инструментов так, чтобы они прозрачно перекликались с характерами персонажей, но, в общем, композитору было негде развернуться. Однако он не только не жаловался: он безжалостно подчинял музыку задаче. Это, конечно, высочайшее понимание ремесла. На киностудиях на пульте перезаписи до прихода компьютеров был микшер, который звукооператоры называли «ручка композитора». Многие композиторы любят участвовать в сведении фонограммы фильма и брать управление музыкальной дорожкой на себя. По большей части управление заключается в том, чтобы увеличивать громкость музыки, постепенно перекрывая шумы, а потом и реплики. Ибо всякий композитор знает, что музыка - лучшее, что есть в фильме. Поэтому звукооператоры сажали таких композиторов за особую, красную ручку на пульте. Которая на самом деле ничем не управляла. Если во время записи маэстро начинал теребить ее слишком сильно, звукооператор имел возможность сам решить - прав ли тот, и легонько прибавить музыки. Либо не прибавлять, но сказать композитору: отлично, еще чуть-чуть увеличьте, прекрасно, вот так держите. Таривердиев иногда сам садился за пульт перезаписи, но, на моей памяти, для того, чтобы «притушить» музыку. Иначе бы я этого просто не запомнил. У него не было сомнений, что музыка должна растворяться в фильме, служить целому, иначе она не достигает цели. А кроме того, полагаю, он знал, что его музыка не пройдет незамеченной, даже если прозвучит тихо. И когда в перерывах он иногда садился к роялю и тихонько, как напевают под нос, перебирал клавиши, я замечал, как прекращались разговоры в зале перезаписи, звукооператор переставал щелкать тумблерами, наступала тишина в аппаратных и в коридоре, в полутьме у дверей появлялись застенчивые техники в белых халатах, суетливые помрежи прислонялись к косяку. Вскоре музыка умолкала и, как бы не замечая возникшей за спиной публики, Таривердиев возвращался за пульт. Но помню и ошеломительную долгую импровизацию, которая просто не могла не закончиться аплодисментами. Таривердиев повернулся и, улыбаясь, спросил: красиво, да? - Он сам удивлялся, сам восхищался тем, какая красивая музыка приходит ему в голову.

Что это, Микаэл? - спросил кто-то, уверенный, что музыка не может быть просто так, она обязательно «что-то» и сочинена зачем-нибудь и не прямо сейчас.

Не знаю. Красиво, правда! Надо бы не забыть».

В последние годы Микаэл Таривердиев много работал в области инструментальной музыки. Им написаны три концерта для органа («Кассандра», «Полифоническая тетрадь»), «Десять хоральных прелюдий», симфония для органа «Чернобыль», в которой нашли отражение впечатления от поездки в Чернобыль вскоре после аварии. Таривердиев со дня основания возглавлял гильдию композиторов кино Союза кинематографистов России, был художественным руководителем Международной благотворительной программы «Новые имена».

Мало кто знает, что в Большом театре должен был выйти балет Таривердиева «Девушка и смерть». Балет был подготовлен, построены декорации, сшиты костюмы, отпечатаны билеты, но за несколько дней до премьеры, 2 апреля 1987 года, спектакль отменили. Это был неприятный сюрприз для Микаэла Леоновича - в постановке участвовали люди, которых он любил: Нина Ананиашвили, Андрис Лиепа, Людмила Семеняка и другие замечательные танцовщики. С другой стороны, то, что произошло с балетом в процессе постановки, композитору не нравилось. Он считал, что во многом ошибся сам: не стоило идти на поводу у балетмейстера и превращать балет из одноактного в двухактный.

За неделю до премьеры постановки «Девушка и Смерть» ее сняли, - рассказывала Вера Таривердиева. - Я впервые увидела, чтобы Микаэл Леонович выбросил партитуру в мусорное ведро. Эту историю он не пережил. Он пал жертвой борьбы определенной группы людей в Большом театре против Юрия Григоровича. В стране начиналась перестройка, и этот период был многими воспринят как возможность свести счеты друг с другом. Спектакль ставился еще при Григоровиче на Нину Ананиашвили и Андриса Лиепу, декорации и костюмы были готовы, даже билеты со штампом «Девушка и Смерть» уже поступили в продажу. Балет сняли за неделю до премьеры… Это произошло вскоре после нашей поездки в Чернобыль, и поездка эта стала для него рубежной. «Девушка и Смерть» и Чернобыль в его судьбе каким-то странным образом соединились в одно большое переживание. Катастрофа с балетом стала для него внутренним Чернобылем. Наверное, ему было Богом положено пройти через все это… Его сняли по решению худсовета. Я была на этом заседании. Микаэл Леонович решил на него не ходить - и слава Богу, потому что он мог бы этого просто не пережить. Галина Сергеевна Уланова сказала: "Сейчас по телевизору идет фильм «Семнадцать мгновений весны» - вот пусть Таривердиев этим и занимается, а что ему делать в Большом театре?» Но в принципе музыка там почти и не обсуждалась. Обсуждали постановку. По поводу музыки выступили только двое: дирижер Копылов сказал: «Друзья, вы сейчас делаете то же, что в свое время сделали с Прокофьевым!» И его поддержал концертмейстер первых скрипок Сергей Гиршенко. В стране был типичный бардак: одни писали на других, другие на третьих... Именно это для многих и было выражением демократических перемен.

В конце жизни Таривердиев сильно болел. Однажды ночью его супруга услышала, как он сел за рояль. На ее удивленный взгляд он ответил: «Прощаюсь со своим роялем». В нем жила надежда преодолеть недуг, но Микаэл Леонович понимал, что уходит. 31 мая 1990 года в Лондонском королевском госпитале ему сделали операцию на сердце. Аортальный клапан, который был разрушен, заменили искусственным. Микаэл Леонович с присущим ему чувством юмора говорил: «У меня железное сердце. Гарантия - 40 лет». И добавлял: «Из обшивки «Шатла». Клапан, действительно, был сделан из того же сплава, что и обшивка космического корабля.

В последнем интервью, которое Микаэл Таривердиев дал в Сочи весной 1996 года, отвечая на вопрос «Почему Вы не уехали из этой страны?», - он полушутя, полусерьезно ответил: «Я люблю свой диван». Таривердиев, действительно, очень любил комфорт в своей жизни, и умел его организовывать. Куда бы ни приезжал композитор, он всегда переустраивал пространство вокруг себя. У него были свои любимые предметы, без которых он никогда не отправлялся в путешествие - фотоаппарат, трубки и подзорная труба. А лучшим примером созданного жизненного пространства был дом Микаэла Таривердиева.

В обычной квартире в типовой девятиэтажке, получив гонорар за фильм «Семнадцать мгновений весны», Таривердиев убрал одну из стен, расширил гостиную, разработал при участии дизайнеров студии Горького оформление интерьера, обив стены золотистым шелком, обустроил фотолабораторию. И хотя он часто говорил: «Это не квартира, это декорация Мосфильма», его дом никогда не был декорацией, и просто интерьером. Как все, что создал Микаэл Таривердиев, он нес на себе отпечаток его внутреннего мира.

Когда-то Родион Щедрин написал во вступительной статье к музыковедческой книге о Микаэле Таривердиеве: «Он до чрезвычайности любит порядок. Побывав у него дома, я почувствовал, что так, наверное, мечтал жить всю жизнь, хотя не прожил ни одного дня. При этом - удивительное и редкое чувство уюта!» Микаэл Таривердиев не понимал людей, которые могут существовать в беспорядке, обходиться без ежедневной уборки, разбрасывать вещи, у каждой из которых, по его мнению, должно быть свое место.

Бывало так, что вещи сами появлялись, как будто находили свой дом. Так появился рояль, замечательный «Стенвей», который ему предложили поменять друзья на небольшой кабинетный «Weinbach». В коллекцию Таривердиева попала так же фисгармония прошлого века фирмы «Паркер». Микаэл Леонович, любивший орган, долго искал подобный инструмент, но поиски не приносили результатов. Но однажды раздался звонок, и звонивший предложил подарить Таривердиеву фисгармонию. «Я старый человек, мне некому ее оставить. А вашу музыку я очень люблю. Заберите инструмент к себе». Какие-то вещи сохранились у Таривердиева от родителей. Например, портреты прапрабабушки и прапрадедушки, написанные в Париже в год первой Всемирной выставки, и долгое время валявшиеся на чердаке в Тбилиси, Микаэл Леонович сделал частью интерьера, вместе с фамильным кинжалом и пороховницей XV века, в которой недоставало одного, самого большого, камня, который мама сдала в Торгсин в тяжелые, голодные времена.

Таривердиев многие встречи проводил у себя дома. Здесь он занимался с трио «Меридиан», здесь он встречался с Борисом Покровским, Марией Лемешевой, здесь бывали режиссеры, поэты, дирижеры, начинающие исполнители и пока еще неизвестные композиторы. В последние годы музыку для кино Микаэл Леонович записывал в своей домашней студии. Инструменты, магнитофоны, компьютеры, пульты и постоянно растущая библиотека были причиной таких реплик его близких, как «Это не дом, это декорация Мосфильма».

Он любил свой диван. Он любил сидеть в его правом углу, думать, курить трубку, иногда что-то выпивать. При этом пить и есть в гостях он не любил. С приемов всегда стремился домой. Если им приглашались гости - то не больше восьми человек, чтобы стульев, которые стояли вокруг парадного обеденного стола, хватило на всех. Этот же стол был и обыденным. Микаэл Леонович никогда не садился за стол в кухне, и предпочитал обедать в гостиной.

В мае 1996 года Таривердиевы улетели на «Кинотавр». А спустя два месяца, 25 июля Таривердиев умер в сочинском санатории «Актер».

Все ценности и приоритеты в его жизни были нематериальными. Ему было свойственно истинное благородство мыслей и поступков, которое отразилось и в его музыке. Таривердиев всегда соотносил свою жизнь с высшими духовными ценностями и принципами. Он был не просто убежден, что наивысшее благо в жизни - настоящие человеческие чувства и благородство, он и поступал сообразно своим убеждениям.

Таривердиев пытался бороться с попсой, выступал с публикациями против пошлости на эстраде, вёл телепередачу о классике. Считал, что многое можно изменить, если телевидение будет проводить грамотную музыкальную политику. Как председатель конкурсов эстрадной песни пытался влиять на музыкальную ситуацию. В те годы на эстраде была совсем другая атмосфера: в жюри сидели настоящие композиторы и поэты, которые ездили по стране, устраивали прослушивания, привозили талантливых ребят из провинции. Так были найдены Роза Рымбаева, София Ротару и Тамара Гвердтцители.

Всего композитор написал музыку к 132 фильмам. Для кино он работал всегда с большим удовольствием: «Мне всегда в кино было чрезвычайно интересно. Я любил эту атмосферу, в кино я мог ставить разнообразные творческие эксперименты, и это превращалось в своего рода топливо для работы в других жанрах. И, наконец, кино и телефильмы давали выход на несравненно большее число зрителей. Вообще я убежден, что если бы Моцарт жил сегодня, то он непременно писал бы музыку к кино».

Микаэл Таривердиев похоронен на Армянском кладбище Москвы.

В 1997 году вышла книга композитора «Я просто живу». В музыке Таривердиев создал свой лучший автопортрет. Не случайно на вопросы о его личной жизни он часто отвечал: «А я и есть моя музыка!».

Использованные материалы:

Отрывки из книги воспоминаний Микаэла Таривердиева

Текст статьи «Мгновения Таривердиева», автор О.Сабурова

Текст статьи «Мир вещей Микаэла Таривердиева», автор В.Таривердиева

Текст статьи «Микаэл Таривердиев: жизнь после смерти», автор

15 августа известному композитору, автору музыки к 132 фильмам, народному артисту РСФСР Микаэлу Таривердиеву исполнилняется 86 лет, но его уже 21 год нет среди живых. Всенародную любовь и популярность принесли ему песни, написанные для фильмов «Семнадцать мгновений весны» и «Ирония судьбы», но мало кто знает о том, что его связи с кинематографом не ограничивались написанием музыки. Идею фильма «Вокзал для двоих» Эльдару Рязанову подсказала драматическая история, случившаяся однажды в жизни Таривердиева.

tariverdiev.ru

Микаэл Таривердиев в молодости | Фото: tariverdiev.ru и chtoby-pomnili.com

Музыкальное дарование Микаэла Таривердиева проявилась еще в раннем детстве. В 8 лет он уже был автором нескольких фортепианных пьес, в 10 лет написал симфонию, а в 16 – два одноактных балета, поставленных в Тбилисском оперном театре. В кинематографе Таривердиев дебютировал еще будучи студентом «Гнесинки», написав музыку к фильмам «Человек за бортом» и «Юность наших отцов». Тогда же состоялся его дебют в Большом зале Московской конверватории, где его романсы исполнила Зара Долуханова.

kino-teatr.ru

Композитор, который подсказал Эльдару Рязанову идею фильма *Вокзал для двоих* | Фото: personallife.ru

За музыку к фильму «Ирония судьбы, или С легким паром!» Микаэл Таривердиев получил Государственную премию. С Эльдаром Рязановым они сразу нашли общий язык, ведь оба любили хорошую поэзию. Жена композитора Вера рассказывала: «Они первыми широко предъявили советским зрителям Цветаеву, Ахмадулину. Эффект от той картины был таков, что их пели в подворотнях. Чтобы добиться такого исполнения музыки, которое звучит в фильме, Таривердиев на репетициях с Аллой Пугачевой не жалел сил. К каждой песне сделали минимум 30 дублей ».

Композитор Микаэл Таривердиев | Фото: ria.ru

Благодаря Таривердиеву у Рязанова появилась идея фильма «Вокзал для двоих». Немногие зрители догадывались о том, что драматическая история персонажа, которого сыграл Олег Басилашвили, на самом деле случилась с композитором. Его жена Вера позже рассказала в интервью одному из изданий: «Этот роман случился в 60-е годы. Таривердиев был отчаянно влюблен в Людмилу Максакову. Ему всегда нравились красивые женщины. А она была дьявольски красива и привлекательна, а еще – чрезвычайно свободна. Этот роман закончился трагически. Произошло следующее. Они с Максаковой ехали ночью по Ленинградскому проспекту. Она сидела за рулем его «Волги». Внезапно из кустов на проезжую часть выскочил человек и попал под их машину. Как оказалось, он был пьян. Максакова не была виновата в его смерти, потому что в этой ситуации ничего нельзя было сделать. Микаэл Леонович, не раздумывая, пересел за руль и взял всю вину на себя. По-другому он поступить просто не мог... Его осудили на два года. А поскольку суд длился ровно два года, то в тюрьму его не посадили – освободили по амнистии. Самым страшным для Таривердиева было во время судебного разбирательства находиться в зале за тюремной решеткой. Его это просто убивало. В этой тяжелой ситуации Максакова его фактически оставила: во время последнего заседания уехала куда-то с друзьями. И вот тут он решил все прекратить. Максакова потом ему звонила, пыталась вернуть, но, хотя ему было очень трудно, он был тверд. Потом он вспоминал об этих отношениях так: «Это была не любовь, а болезнь... ».

Композитор, который подсказал Эльдару Рязанову идею фильма *Вокзал для двоих* | Фото: tariverdiev.ru

Приглашенный на премьеру фильма «Вокзал для двоих», ни о чем не подозревающий композитор был шокирован и обижен. Ему казалось, что теперь все знают его историю и все обсуждают его личную жизнь. Людмила Максакова была еще больше возмущена, ведь ее версия событий была кардинально противоположной: «Вера утверждает, что ее муж спас меня от тюрьмы: дескать, Микаэл Леонович взял вину на себя, заявив, что за рулем машины сидел он, в то время как вела автомобиль я. Говорили даже, что потом эта история легла в основу фильма «Вокзал для двоих». Прочитав это, я была поражена, ведь Вера говорила явную неправду. Это чудовищный миф! Я думаю, кто-то сознательно придумал версию моей причастности к той аварии и внушил Микаэлу, что так он будет выглядеть благородней. В результате Таривердиев через годы и сам поверил в то, чего не было ».

Микаэл Таривердиев в фильме *Адам женится на Еве*, 1980 | Фото: kino-teatr.ru

Людмила Максакова утверждала, что в тот злополучный день за рулем был Таривердиев, что он в нетрезвом состоянии мчался на большой скорости и сбил 16-летнего юношу, спешившего на свидание, и даже не остановился после этого. Впрочем, большинство знакомых все же придерживались версии Микаэла, как, например, актер Олег Басилашвили, сыгравший главную роль в фильме «Вокзал для двоих». Те, кто хорошо знал композитора, были уверены в том, что ему не нужно было «играть в благородство». Друзья за его успех у женщин и рыцарское поведение называли Таривердиева «смесью Дон Жуана и Дон Кихота».

aif.ru

Кадр из фильма *Вокзал для двоих*, 1982 | Фото: aif.ru

Композитор, который подсказал Эльдару Рязанову идею фильма *Вокзал для двоих* | Фото: