Танковый бой под прохоровкой. Битва под Прохоровкой: самый грандиозный танковый бой в истории

"Хочу, чтобы все..."

Итак, к началу сражения имевшиеся под Прохоровкой танковые войска СССР имели подавляющее численное превосходство: 368 танков и САУ против 150 германских. Однако это численное превосходство Красной Армии несколько нивелировалось более высокими боевыми характеристиками некоторых танков Вермахта: тяжелые «Тигры» просто не имели на поле под Прохоровкой равного себе противника. Даже наши тяжелые КВ пробивались «Тигром» на максимальных дальностях выстрела, а сами могли поразить германскую «кошку» только при стрельбе чуть ли не в упор. Слава Богу, что на этом участке действовала всего рота «Тигров», а не батальон… В отечественной литературе принято петь дифирамбы мощи нашего основного среднего танка Т-34; это действительно верно по отношению к 1941 году, однако к началу битвы за Курскую Дугу немцы смогли усовершенствовать свои средние танки Pz.IV настолько, что они сравнялись по своим боевым качествам с «тридцатьчетверкой» и ни в чем, кроме скорости движения по шоссе (и только по шоссе!) ей не уступали. «Тиграм» же «тридцатьчетверка» 43-го года, вооруженная 76-мм пушкой, противостоять еще просто не могла. Но самым слабым местом 5-й гвардейской танковой армии было огромное количество (139 штук!) легких танков Т-70, защищенных тонкой броней и вооруженных слабой 45-мм пушкой. Эти танки вполне годились для разведки или борьбы с пехотой противника, но противостоять средним, а тем более тяжелым танкам…
Исходя из приведенных в таблице цифр, мы можем утверждать, что в сражении под Прохоровкой советские танковые войска понесли не просто огромные, а ужасающие потери – 70% всех танков. Немцы же, имея сил в два с лишним раза меньше, потеряли только около половины бронированных машин – 47%. Причин этому несколько. В частности, простое везение, случай, имеющий зачастую решающее значение на войне. Ведь немцы первыми (возможно, благодаря своей великолепной оптике) заметили противника и успели перестроиться для боя, советским танкистам пришлось делать это уже под огнём, неся потери. Свою роль сыграла и система связи: в то время далеко не каждый советский танк имел приемо-передающую рацию, и даже при обнаружении противника многие танкисты просто не могли сообщить об этом товарищам. Немаловажным было и то, о чем я уже сказал выше: что основу советских бронетанковых войск под Прохоровкой составляли «тридцатьчетверки», не имевшие никаких преимуществ над противником, и легкие Т-70, которые не могли соперничать в бою даже со средними Pz.IV и Pz.III. К тому же имевшаяся у противоборствующих сторон самоходная артиллерия была неравноценна: все САУ советских бронетанковых войск были «противопехотными» и почти не могли противостоять танкам. В то же время большинство имевшихся в наличие у немцев САУ были именно противотанковыми, и они с закрытых позиций второй линии были способны нанести противнику весьма серьезный урон.
И тем не менее, несмотря на превосходство врага в качествах бронетехники, несмотря на лучшую его организацию и простое везение, несмотря на огромные, фактически катастрофические потери, в этом сражении одержали победу именно советские танкисты. Да, ценой собственной жизни. Но остановили наступление вражеских танков, обескровив немцев, выбив у них почти половину машин. И обратили в бегство, совершив перелом в грандиозной битве. И погнали врага – те, кто остались в живых, и те, кто пришли на помощь из резервов. День сражения под Прохоровкой стал переломным для Курской битвы: до этого дня советские войска только оборонялись, а с этого дня перешли в наступление! И больше немцы уже не смогли перехватить инициативу и вновь атаковать – никогда!
Вот такой тяжелой и кровавой, а не массовым избиением «многочисленных, но слабосильных и трусливых дураков-германцев», как представляла советская пропаганда во времена моего детства, была та война. Война, на которой остался мой навсегда 17-летний дядька, а отец, тогда еще мальчишка, буквально чудом остался в живых (иначе не было бы и меня). И после изучения долгие годы скрывавшихся от нас нашим правительством цифр потерь, я стал уважать людей, сражавшихся в той войне, еще больше – «сухие цифири» лично мне сказали о героизме наших предков, презиравших смерть, намного больше, чем байки официозных советских пропагандистов…

Танковая контратака. Кадр из фильма «Освобождение: Огненная дуга». 1968

Над Прохоровским полем тишина. Только время от времени слышен колокольный благовест, зовущий прихожан на богослужение в храме Петра и Павла, что построен на народные пожертвования в память о воинах, погибших на Курской дуге.
Герцовка, Черкасское, Луханино, Лучки, Яковлево, Беленихино, Михайловка, Мелехово… Эти названия сейчас вряд ли что-нибудь говорят подрастающему поколению. А 70 лет назад здесь кипела страшная битва, в районе Прохоровки развернулось крупнейшее встречное танковое сражение. Горело все, что могло гореть, все было затянуто пылью, гарью и дымом от горящих танков, селений, лесов и хлебных полей. Земля была выжжена до такой степени, что на ней не осталось ни одной травинки. Лоб в лоб здесь сошлись советские гвардейцы и элита вермахта - танковые дивизии СС.
Перед Прохоровским танковым сражением произошли ожесточенные столкновения танковых сил обеих сторон в полосе 13-й армии Центрального фронта, в которых в наиболее острые моменты принимали участие до 1000 танков.
Но наиболее крупный масштаб приняли танковые схватки в полосе Воронежского фронта. Здесь в первые дни битвы столкнулись силы 4-й танковой армии и 3-го танкового корпуса немцев с тремя корпусами 1-й танковой армии, 2-м и 5-м гвардейскими отдельными танковыми корпусами.
«ПООБЕДАЕМ В КУРСКЕ!»
Бои на южном фасе Курской дуги фактически начались еще 4 июля, когда немецкие части предприняли попытку сбить боевое охранение в полосе 6-й гвардейской армии.
Но основные события развернулись рано утром 5 июля, когда немцы нанесли первый массированный удар своими танковым соединениями в направлении на Обоянь.
Утром 5 июля командир дивизии «Адольф Гитлер» обергруппенфюрер Йозеф Дитрих подъехал к своим «Тиграм», и какой-то офицер крикнул ему: «Пообедаем в Курске!»
Но ни пообедать, ни поужинать в Курске эсэсовцам не пришлось. Только к исходу дня 5 июля им удалось прорвать оборонительную полосу 6-й армии. Измотанные солдаты немецких штурмовых батальонов укрывались в захваченных окопах, чтобы подкрепиться сухим пайком и немного поспать.
На правом фланге группы армий «Юг» оперативная группа «Кемпф» форсировала р. Северский Донец и нанесла удар по 7-й гвардейской армии.
Cтрелок «Тигра» 503-го батальона тяжелых танков 3-го танкового корпуса Герхард Ниманн: «Еще одно противотанковое орудие метрах в 40 впереди нас. Орудийный расчет в панике бежит, за исключением одного человека. Он припадает к прицелу и стреляет. Ужасный удар по боевому отделению. Водитель маневрирует, маневр – и еще одна пушка раздавлена нашими гусеницами. И вновь страшный удар, на сей раз по корме танка. Наш двигатель чихает, но тем не менее продолжает работать».
6 и 7 июля основной удар приняла на себя 1-я танковая армия. За несколько часов боя от ее 538 и 1008-го истребительно-противотанковых полков остались, как говорится, одни номера. 7 июля немцы нанесли концентрический удар в направлении на Обоянь. Только на участке между Сырцевом и Яковлевом на фронте протяженностью пять-шесть километров командующий 4-й немецкой танковой армией Гот развернул до 400 танков, поддержав их наступление массированным ударом авиации и артиллерии.
Командующий войсками 1-й танковой армии генерал-лейтенант танковых войск Михаил Катуков: «Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взгорок, где был оборудован КП. Была половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку».
К исходу 8 июля советские войска после тяжелых оборонительных боев отошли на вторую армейскую полосу обороны.
300-КИЛОМЕТРОВЫЙ МАРШ
Решение об усилении Воронежского фронта было принято 6 июля, несмотря на бурные протесты со стороны командующего Степным фронтом И.С. Конева. Сталин отдал распоряжение о выдвижении 5-й гвардейской танковой армии в тыл войскам 6-й и 7-й гвардейских армий, а также об усилении Воронежского фронта 2-м танковым корпусом.
В 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось около 850 танков и САУ, в том числе средних танков Т-34-501, а легких Т-70-261. В ночь с 6 на 7 июля армия двинулась к линии фронта. Марш совершался круглосуточно под прикрытием авиации 2-й воздушной армии.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск Павел Ротмистров: «Уже в 8 часов утра стало жарко, и в небо поднялись клубы пыли. К полудню пыль покрывала толстым слоем придорожные кусты, пшеничные поля, танки и грузовики, темно-красный диск солнца был еле различим сквозь серую пылевую завесу. Танки, самоходные орудия и тягачи (тянувшие пушки), бронемашины пехоты и грузовики двигались вперед нескончаемым потоком. Лица солдат покрыла пыль и копоть из выхлопных труб. Стояла невыносимая жара. Солдат мучила жажда, и их гимнастерки, взмокшие от пота, прилипали к телу. Особенно тяжело на марше пришлось механикам-водителям. Экипажи танков старались по возможности облегчить их задачу. То и дело кто-нибудь подменял водителей, а на коротких привалах им давали выспаться».
Авиация 2-й воздушной армии настолько надежно прикрывала 5-ю гвардейскую танковую армию на марше, что германской разведке так и не удалось засечь ее прибытие. Пройдя 200 км, армия прибыла в район юго-западнее Старого Оскола утром 8 июля. Затем, приведя в порядок материальную часть, корпуса армии вновь совершили 100-километровый бросок и к исходу 9 июля, строго в назначенное время сосредоточились в районе Бобрышева, Веселого, Александровского.
МАНШТЕЙН МЕНЯЕТ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА
С утра 8 июля на обоянском и корочанском направлениях разгорелась еще более ожесточенная борьба. Основной особенностью борьбы в этот день было то, что советские войска, отражая массированные удары противника, сами начали наносить сильные контрудары по флангам 4-й немецкой танковой армии.
Как и в прошлые дни, наиболее ожесточенная борьба разгорелась в районе автомагистрали Симферополь–Москва, где наступали части танковой дивизии СС «Великая Германия», 3 и 11-й танковых дивизий, усиленных отдельными ротами и батальонами «Тигров» и «Фердинандов». Основную тяжесть ударов противника вновь приняли на себя части 1-й танковой армии. На этом направлении противник одновременно развернул до 400 танков, и весь день здесь продолжались яростные бои.
Напряженные бои продолжались также на корочанском направлении, где к концу дня армейская группа «Кемпф» узким клином прорвалась в районе Мелехова.
Командир 19-й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенант Густав Шмидт: «Несмотря на большие потери, которые нес противник, и на то, что целые участки траншей и окопов были выжжены огнеметными танками, нам не удалось выбить из северной части оборонительного рубежа засевшую там группу противника силой до батальона. Русские засели в системе траншей, выбивали огнем противотанковых ружей наши огнеметные танки и оказывали фанатичное сопротивление».
Утром 9 июля немецкая ударная группировка в несколько сот танков при массированной поддержке авиации возобновила наступление на 10-километровом участке. К исходу дня она прорвалась к третьей полосе обороны. А на корочанском направлении противник ворвался на вторую полосу обороны.
Тем не менее упорное сопротивление войск 1-й танковой и 6-й гвардейской армий на обоянском направлении вынудило командование группы армий «Юг» изменить направление главного удара, переместив его с автомагистрали Симферополь–Москва на восток в район Прохоровки. Это перемещение главного удара, помимо того что несколько суток ожесточенной борьбы на автомагистрали не дали немцам желаемых результатов, определялось также и характером местности. Из района Прохоровки в северо-западном направлении тянется широкая полоса высот, которые господствуют над прилегающей местностью и удобны для действий крупных танковых масс.
Общий замысел командования группы армий «Юг» заключался в комплексном нанесении трех сильных ударов, которые должны были привести к окружению и уничтожению двух группировок советских войск и к открытию путей наступления на Курск.
Для развития успеха предполагалось ввести в сражение свежие силы – 24-й танковый корпус в составе дивизии СС «Викинг» и 17-й танковой дивизии, которые 10 июля из Донбасса срочно перебрасывались в Харьков. Начало наступления на Курск с севера и с юга германское командование назначило на утро 11 июля.
В свою очередь, командование Воронежского фронта, получив одобрение Ставки Верховного Главнокомандования, приняло решение подготовить и провести контрнаступление с целью окружения и разгрома группировок противника, наступающих на обоянском и прохоровском направлениях. Против главной группировки танковых дивизий СС на прохоровском направлении сосредоточивались соединения 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армии. Начало общего контрнаступления было назначено на утро 12 июля.
11 июля все три немецкие группировки Э. Манштейна перешли в наступление, причем позже всех, явно ожидая отвлечения внимания советского командования на другие направления, начала наступление на прохоровском направлении главная группировка – танковые дивизии 2-го корпуса СС под командованием обергруппенфюрера Пауля Хаузера, награжденного высшей наградой Третьего рейха «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту».
К концу дня большой группе танков дивизии СС «Рейх» удалось прорваться в село Сторожевое, создав угрозу тылам 5-й гвардейской танковой армии. Для ликвидации этой угрозы был брошен 2-й гвардейский танковый корпус. Ожесточенные встречные танковые бои продолжались всю ночь. В итоге главная ударная группировка 4-й немецкой танковой армии, развернув наступление на фронте всего около 8 км, узкой полосой вышла на подступы к Прохоровке и была вынуждена приостановить наступление, заняв рубеж, с которого 5-я гвардейская танковая армия планировала начать свое контрнаступление.
Еще меньших успехов добилась вторая ударная группировка – танковая дивизия СС «Великая Германия», 3 и 11-я танковые дивизии. Их атаки наши войска успешно отбили.
Однако северо-восточнее Белгорода, где наступала армейская группа «Кемпф», создалось угрожающее положение. 6 и 7-я танковые дивизии противника узким клином прорвались на север. Их передовые подразделения были всего в 18 км от главной группировки танковых дивизий СС, которые наступали юго-западнее Прохоровки.
Чтобы ликвидировать прорыв немецких танков против армейской группы «Кемпф» была брошена часть сил 5-й гвардейской танковой армии: две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса и одна бригада 2-го гвардейского танкового корпуса.
Кроме этого, советское командование решило намеченное контрнаступление начать на два часа раньше, хотя подготовка к контрнаступлению была еще не закончена. Однако обстановка вынуждала действовать немедленно и решительно. Всякое промедление было выгодно только противнику.
ПРОХОРОВКА
В 8.30 12 июля советские ударные группировки перешли в контрнаступление против войск 4-й немецкой танковой армии. Однако из-за прорыва немцев к Прохоровке, отвлечения значительных сил 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий на ликвидацию угрозы своим тылам и переноса сроков начала контрнаступления советские войска пошли в атаку без артиллерийской и авиационной поддержки. Как пишет английский историк Робин Кросс: «Расписания артподготовок рвались в клочья и переписывались заново».
На отражение атак советских войск Манштейн бросил все наличные силы, потому что отчетливо понимал, что успех наступления советских войск может привести к полному разгрому всей ударной группировки группы немецких армий «Юг». На огромном фронте общей протяженностью более 200 км разгорелась ожесточенная борьба.
Наиболее яростные бои в течение 12 июля разгорелись на так называемом прохоровском плацдарме. С севера его ограничивала р. Псел, а с юга – железнодорожная насыпь у села Беленихино. Эта полоса местности размером до 7 км по фронту и до 8 км в глубину была захвачена противником в результате напряженной борьбы в течение 11 июля. На плацдарме развернулась и действовала главная группировка противника в составе 2-го танкового корпуса СС, имевшего в своем составе 320 танков и штурмовых орудий, включая несколько десятков машин типа «Тигр», «Пантера» и «Фердинанд». По этой группировке советское командование и наносило свой главный удар силами 5-й гвардейской танковой армии и частью сил 5-й гвардейской армии.
Поле сражения хорошо просматривалось с наблюдательного пункта Ротмистрова.
Павел Ротмистров: «Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «Тигры» и «Пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь».
Западнее Прохоровки вдоль левого берега реки Псел в наступление перешли части 18-го танкового корпуса. Его танковые бригады расстроили боевые порядки наступавших танковых частей противника, остановили их и сами стали продвигаться вперед.
Заместитель командира танкового батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса Евгений Шкурдалов: «Я видел только то, что было, так сказать, в пределах моего танкового батальона. Впереди нас шла 170-я танковая бригада. С огромной скоростью она вклинилась в расположение немецких танков, тяжелых, которые шли в первой волне, и немецкие танки прошили наши танки. Танки шли очень близко друг к другу, а потому стреляли буквально в упор, попросту расстреливали друг друга. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут – шестьдесят пять машин».
Радист командирского танка танковой дивизии «Адольф Гитлер» Вильгельм Рес: «Русские танки неслись на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетели в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нем три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклонном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор».
Евгений Шкурдалов: «Первый танк я подбил, когда двигался вдоль посадки по железной дороге, и буквально на расстоянии ста метров увидел танк «Тигр», который стоял ко мне бортом и стрелял по нашим танкам. По-видимому он подбил достаточно много наших машин, так как машины шли бортом к нему, и он стрелял по бортам наших машин. Я прицелился подкалиберным снарядом, выстрелил. Танк загорелся. Я еще выстрелил, танк еще больше загорелся. Экипаж выпрыгнул, но как-то мне было не до него. Я этот танк обошел, потом подбил танк T-III и «Пантеру». Когда я «Пантеру» подбил, какое-то, знаете, возникло чувство восторга, что вот видите, сделал такое героическое дело».
29-й танковый корпус при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии перешел в контрнаступление вдоль железной и шоссейной дорог юго-западнее Прохоровки. Как отмечалось в журнале боевых действий корпуса, атака началась без артобработки занимаемого противником рубежа и без прикрытия с воздуха. Это дало возможность противнику открыть сосредоточенный огонь по боевым порядкам корпуса и безнаказанно бомбить его танковые и пехотные части, что привело к большим потерям и уменьшению темпа атаки, а это, в свою очередь, дало возможность противнику вести действенный огонь артиллерии и танков с места.
Вильгельм Рес: «Внезапно один Т-34 прорвался и двинулся прямо на нас. Наш первый радист стал по одному подавать снаряды мне, чтобы я закладывал их в пушку. В это время наш командир наверху не переставая кричал: «Выстрел! Выстрел!» – потому что танк надвигался все ближе. И только после четвертого – «Выстрел» я услышал: «Слава богу!»
Потом, спустя какое-то, время мы определили, что Т-34 остановился всего в восьми метрах от нас! Наверху на башне у него, словно отштампованные, были 5-сантиметровые отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, как если бы их отмерили циркулем. Боевые порядки сторон перемешались. Наши танкисты успешно поражали врага с близких дистанций, но и сами несли большие потери».
Из документов ЦА МО РФ: «Танк Т-34 командира 2-го батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса капитана Скрипкина врезался в строй «Тигров» и подбил два вражеских танка, прежде чем 88-мм снаряд попал в башню его Т-34, а другой пробил боковую броню. Советский танк загорелся, и раненого Скрипкина вытащили из разбитой машины его водитель сержант Николаев и радист Зырянов. Они укрылись в воронке, но все же один из «Тигров» их заметил и двинулся на них. Тогда Николаев и его заряжающий Чернов вновь прыгнули в горящую машину, завели ее и направили прямо на «Тигра». Оба танка при столкновении взорвались».
Удар советской брони, новых танков с полным комплектом боеприпасов основательно потряс измотанные в боях дивизии Хаузера, и немецкое наступление остановилось.
Из донесения представителя Ставки Верховного Главнокомандования в районе Курской дуги Маршала Советского Союза Александра Василевского Сталину: «Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».
В результате контрнаступления главных сил 5-й гвардейской танковой армии юго-западнее Прохоровки было сорвано наступление танковых дивизий СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» на северо-восток, эти дивизии понесли такие потери, после которых уже не могли развернуть серьезного наступления.
Тяжелые потери понесли и части танковой дивизии СС «Рейх» от ударов частей 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов, перешедших в контрнаступление южнее Прохоровки.
На участке прорыва армейской группы «Кемпф» южнее и юго-восточнее Прохоровки в течение всего дня 12 июля также продолжалась ожесточенная борьба, в результате которой удар армейской группы «Кемпф» на север был остановлен танкистами 5-й гвардейской танковой и частями 69-й армии.
ПОТЕРИ И ИТОГИ
Ночью 13 июля Ротмистров повез представителя Ставки ВГК маршала Георгия Жукова в штаб 29-го танкового корпуса. По дороге Жуков несколько раз останавливал машину, чтобы лично осмотреть места недавних боев. В одном месте он вышел из машины и долго смотрел на сгоревшую «Пантеру», протараненную танком Т-70. В нескольких десятках метров стояли сцепившиеся в смертельных объятиях «Тигр» и Т-34. «Вот что значит сквозная танковая атака», – тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, снимая фуражку.
Данные о потерях сторон, в частности танков, разнятся кардинальным образом в разных источниках. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» пишет, что всего в ходе боев на Курской дуге советские войска потеряли 1800 танков. В сборнике «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» говорится о 1600 советских танках и САУ, выведенных из строя в ходе оборонительного сражения на Курской дуге.
Весьма примечательную попытку подсчета немецких потерь в танках предпринял английский историк Робин Кросс в своей книге «Цитадель. Курская битва». Если переложить его диаграмму в таблицу, то мы получим следующую картину: (численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии в период 4–17 июля 1943 года смотрите в таблице).
Данные Кросса расходятся с данными из советских источников, что может быть вполне понятно в определенной степени. Так, известно, что вечером 6 июля Ватутин доложил Сталину, что в течение продолжавшихся весь день ожесточенных боев уничтожено 322 танка противника (у Кросса – 244).
Но есть и совсем непонятные расхождения в цифрах. Например, аэрофотосъемка, произведенная 7 июля в 13.15, только в районе Сырцева, Красной Поляны вдоль шоссе Белгород–Обоянь, где наступала танковая дивизия СС «Великая Германия» из состава 48-го танкового корпуса, зафиксировала 200 горящих танков противника. По данным Кросса, за 7 июля 48 тк потерял всего лишь три танка (?!).
Или другой факт. Как свидетельствуют советские источники, в результате бомбо-штурмовых ударов по сосредоточившимся войскам противника (тд СС «Великая Германия» и 11-я тд) утром 9 июля на всем пространстве в районе шоссе Белгород–Обоянь возникло множество пожаров. Это горели немецкие танки, самоходные орудия, автомобили, мотоциклы, цистерны, склады горючего и боеприпасов. Согласно Кроссу, 9 июля в 4-й немецкой танковой армии потерь вообще не было, хотя, как он сам пишет, 9 июля она вела упорные бои, преодолевая ожесточенное сопротивление советских войск. А ведь именно к вечеру 9 июля Манштейн решил отказаться от наступления на Обоянь и для прорыва на Курск с юга начал искать другие пути.
То же самое можно сказать и о данных Кросса за 10 и 11 июля, согласно которым во 2-м танковом корпусе СС потерь не было. Это также вызывает удивление, поскольку именно в эти дни дивизии этого корпуса наносили главный удар и после ожесточенных боев смогли прорваться к Прохоровке. И именно 11 июля совершил свой подвиг Герой Советского Союза гвардии сержант М.Ф. Борисов, уничтоживший семь немецких танков.
После того как были открыты архивные документы, стало возможным более точно оценить советские потери в танковом сражении под Прохоровкой. Согласно журналу боевых действий 29-го танкового корпуса за 12 июля, из вступивших в бой 212 танков и САУ к исходу дня было потеряно 150 машин (более 70%), из них безвозвратно – 117 (55%). Согласно боевому донесению № 38 командира 18-го танкового корпуса от 13.07.43 потери корпуса составили 55 танков, или 30% их первоначальной численности. Таким образом, можно получить более или менее точную цифру потерь, которые понесла 5-я гвардейская танковая армия в сражении под Прохоровкой против дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» – свыше 200 танков и САУ.
Что касается немецких потерь под Прохоровкой, то здесь существует совершенно фантастический разнобой в цифрах.
По свидетельству советских источников, когда отгремели бои под Курском и с полей битвы начали убирать разбитую боевую технику, то на небольшом участке местности юго-западнее Прохоровки, там, где 12 июля развернулось встречное танковое сражение, было насчитано более 400 разбитых и сгоревших немецких танков. Ротмистров в своих мемуарах утверждал, что за 12 июля в боях с 5-й гвардейской танковой армией противник потерял свыше 350 танков и более 10 тыс. человек убитыми.
Но в конце 1990-х годов германский военный историк Карл-Хайнц Фризер опубликовал сенсационные данные, полученные им после изучения немецких архивов. Согласно этим данным, в сражении под Прохоровкой немцы потеряли четыре танка. После дополнительного исследования он пришел к выводу о том, что на самом деле потери составили и того меньше – три танка.
Документальные свидетельства опровергают эти абсурдные выводы. Так, в журнале боевых действий 29-го танкового корпуса говорится, что потери противника составили в том числе 68 танков (интересно отметить, что это совпадает с данными Кросса). В боевом донесении штаба 33-го гвардейского корпуса командующему 5-й гвардейской армии от 13 июля 1943 года говорится, что 97-я гвардейская стрелковая дивизия за прошедшие сутки уничтожила 47 танков. Далее сообщается, что в течение ночи 12 июля противник вывозил свои подбитые танки, число которых превышает 200 машин. Несколько десятков подбитых танков противника записал на свой счет 18-й танковый корпус.
Можно согласиться с утверждением Кросса, что потери танков вообще трудно подсчитать, поскольку выведенные из строя машины ремонтировались и снова шли в бой. Кроме этого, потери противника обычно всегда преувеличиваются. Тем не менее с большой долей вероятности можно предположить, что 2-й танковый корпус СС в сражении под Прохоровкой потерял как минимум свыше 100 танков (без учета потерь танковой дивизии СС «Рейх», действовавшей южнее Прохоровки). Всего же, по данным Кросса, потери 4-й немецкой танковой армии с 4 по 14 июля составили около 600 танков и самоходных орудий из 916, насчитывавшихся к началу операции «Цитадель». Это почти совпадает с данными немецкого историка Энгельманна, который со ссылкой на доклад Манштейна утверждает, что в период с 5 по 13 июля 4-я немецкая танковая армия потеряла 612 единиц бронетехники. Потери 3-го немецкого танкового корпуса к 15 июля составили 240 танков из 310 имевшихся.
Общие потери сторон во встречном танковом сражении под Прохоровкой, с учетом действий советских войск против 4-й немецкой танковой армии и армейской группы «Кемпф», оцениваются следующим образом. С советской стороны потеряно 500, с немецкой – 300 танков и самоходных орудий. Кросс утверждает, что после Прохоровского сражения саперы Хаузера подрывали подбитую немецкую технику, не подлежавшую ремонту и стоявшую на нейтральной полосе. После 1 августа в немецких ремонтных мастерских в Харькове и Богодухове скопилось такое количество неисправной техники, что для ремонта ее приходилось отправлять даже в Киев.
Конечно, самые большие потери немецкая группа армий «Юг» понесла в первые семь дней боев, еще до сражения под Прохоровкой. Но основное значение Прохоровского сражения заключается даже не в том, какой урон был нанесен немецким танковым соединениям, а в том, что советские солдаты нанесли сильнейший удар и сумели остановить рвавшиеся к Курску танковые дивизии СС. Это подорвало боевой дух элиты германских танковых войск, после чего они окончательно потеряли веру в победу германского оружия.

Численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии 4–17 июля 1943 года
Дата	Численность танков во 2-м тк СС	Численность танков в 48-м тк	Всего	Потери танков во 2-м тк СС	Потери танков в 48-м тк	Всего	Примечания
04.07	470	446	916	39	–	39	48-й тк – ?
05.07	431	453	884	21	–	21	48-й тк – ?
06.07	410	455	865	110	134	244
07.07	300	321	621	2	3	5
08.07	308	318	626	30	95	125
09.07	278	223	501	–	–	–	?
10.07	292	227	519	–	6	6	2-й тк СС – ?
11.07	309	221	530	–	33	33	2-й тк СС – ?
12.07	320	188	508	68	–	68	48-й тк – ?
13.07	252	253	505	–	36	36	2-й тк СС – ?
14.07	271	217	488	11	9	20
15.07	260	206	466	–	–	–	?
16.07	298	232	530	–	–	?
17.07	312	279	591	нет данных	нет данных	–
Всего потеряно танков в 4-й танковой армии			280	316	596

12 июля 1943 года в районе Прохоровки произошло самое крупное встречное танковое сражение Второй мировой войны. Событие, которое вошло во все учебники истории Второй мировой войны под названием Прохоровское сражение, развивалось на южном фасе Курской дуги с 10 по 16 июля 1943 года под Прохоровкой. Именно, 10 июля, после неудачи в своем продвижении на Обоянь, немцы направили главный удар на железнодорожную станцию Прохоровка.

Наступление велось 2-м танковым корпусом СС (командующий Хауссер), в который входили дивизии «Мертвая голова», «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Рейх». Они за несколько дней прорвали две линии укреплений советских войск и вышли к третьей — в 10 км юго-западнее станции Прохоровка. После ожесточенного боя немцы заняли совхоз Комсомольсий и северный берег реки Псел. 11 июля противник продвинулся к окраине Прохоровки, прорвав оборону 2-го танкового корпуса и 183-й стрелковой дивизии. Направленные в район прорыва советские дивизии смогли остановить немцев. Атаки 2-го танкового корпуса СС с целью выхода на линию Прохоровка-Карташовка результата не достигли.

Советское командование приняло решение нанести утром 12 июля мощный контрудар и уничтожить вклинившиеся в оборону войска противника. Для этой операции предполагалось привлечь 5-ю, 6-ю, 7-ю гвардейские армии, а также 5-ю гвардейскую и 1-ю танковую армии. Однако из-за осложнившейся обстановки в контрударе могли участвовать только 5-я гвардейская танковая (командующий П.А.Ротмистров) и 5-я гвардейская (командующий А.С.Жадов) армии. В состав 5-й гвардейской танковой армии входили 18-й танковый корпус, 29-й танковый корпус, 5-й гвардейский механизированный корпус. Армия была усилена 2-м гвардейским Тацинским танковым корпусом и 2-м танковым корпусом.

Ранним утром 12 июля несколько десятков немецких танков пошли на прорыв на мелеховском направлении. Немцы сумели занять села Рындинку, Выползовку и Ржавец. Советская штурмовая авиация атаковала танки дивизии «Адольф Гитлер». Ударная группировка немецких войск вела свое наступление на нескольких участках фронта.

В 8 часов 30 минут 12 июля соединения 5-й гвардейской общевойсковой и 5-й гвардейской танковой армий после 15-минутной артиллеристской подготовки нанесли контрудар. Танки дивизии «Адольф Гитлер» попали под плотный огонь советских орудий. Бронированные лавины двинулись навстречу друг другу. В боях с обеих сторон одновременно участвовало около 1200 танков и самоходных орудий. Крупнейшее в истории встречное танковое сражение развернулось на поле под Прохоровкой между железной дорогой и излучиной реки Псел. В атаку пошли 170-я и 181-я танковые бригады 18-го танкового корпуса, 25-я, 31-я и 32-я танковые бригады 29-го танкового корпуса при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и 42-й гвардейской дивизии.

В излучине реки Псел части 95-й гвардейской стрелковой дивизии вели тяжелый бой с дивизией СС «Мертвая голова». На левом фланге 5-й гвардейской танковой армии перешел в наступление 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, а также 183-я стрелковая дивизия 69-й армии. С воздуха по противнику наносила удары авиация 2-й и части 17-й воздушной армий, а также авиация дальнего действия. Вот как описывает эти события командующий 2-й воздушной армией маршал авиации С.А.Красовский: «Утром 12 июля наши бомбардировщики и штурмовики сбросили тысячи противотанковых бомб на боевые порядки танковых войск противника… Бомбардировочными эшелонированными действиями поддерживали наземные части, нанося удары по скоплению танков противника в районе Грязное, с-з Октябрьский, Мал. Маячки, Покровка, Яковлево…».

На поле под Прохоровкой завязались настоящие танковые дуэли. Это было противостояние не только тактики, мастерства экипажей, но и самих танков.

В немецких частях вели бой средние танки Т- IV модификаций G и H (толщина брони корпуса — 80 мм, башни — 50мм) и тяжелые танки T -VIE «Тигр» (толщина брони корпуса 100 мм, башни — 110 мм). Оба этих танка имели мощные длинноствольные пушки (калибра 75 мм и 88 мм), которые пробивали практически любое место бронезащиты советских танков (за исключением тяжелого танка ИС-2 на расстоянии свыше 500 метров). Принимавшие участие в сражении советские танки Т-34 имели преимущество над всеми немецкими танками в скорости и проходимости, однако толщина брони у них уступала «Тигру», да и пушки на них были менее мощными, чем на немецких среднем и тяжелом танках.

Наши танки вклинивались в боевые порядки немецких войск, старались получить преимущество за счет скорости и маневренности, расстреливать противника с близкого расстояния в бортовую броню. Очень скоро боевые порядки смешались. Плотный бой на коротких дистанциях лишал немцев преимуществ мощных пушек. Было тесно от массы бронированных машин, которые не могли развернуться и совершить маневр. Они сталкивались, взрывался их боезапас, взлетали на десятки метров сорванные взрывом танковые башни. От дыма и копоти было плохо видно происходящее, над полем битвы летали десятки бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Советская авиация доминировала в воздухе.

Командующий 5-й гвардейской танковой армией П.А.Ротмистров так вспоминал события под Прохоровкой: «До позднего вечера на поле боя стоял несмолкаемый гул моторов, лязг гусениц, рвались снаряды. Горели сотни танков и самоходных орудий. Тучи пыли и дыма заволокли небо…».

В середине дня наиболее интенсивные и упорные бои шли на северных скатах высоты 226,6 и вдоль железной дороги. Здесь бойцы 95-й гвардейской стрелковой дивизии отражали попытки дивизии СС «Мертвая голова» прорвать оборону в северном направлении. 2-й гвардейский танковый корпус вытеснил немцев западнее железной дороги и начал стремительное наступление на хутора Калинин и Тетеревино. Во второй половине дня передовые части дивизии СС «Райх» смогли продвинуться вперед, заняв станцию Беленихино и хутор Сторожевой. В конце дня дивизия «Мертвая голова», получив подкрепление с мощной авиационной и артиллеристской поддержкой, прорвала оборону 95-й и 52-й стрелковых дивизий и вышла к хуторам Веселый и Полежаев. Вражеские танки попытались прорваться к дороге Прохоровка-Карташовка, однако героическими усилиями бойцов 95-й гвардейской стрелковой дивизии врага удалось остановить. Взвод под командованием старшего лейтенанта П.Шпетного уничтожил 7 вражеских танков. Получивший тяжелое ранение командир взвода с гранатами бросился под танк. П.Шпетному посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. «Прорыв немецких танков в этот район создавал опасное положение на флангах 5-й гвардейской танковой армии и 33-го гвардейского стрелкового корпуса», — писал в своих воспоминаниях А.С.Жадов.

Боевые действия 12 июля привели к огромным потерям в дивизиях «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова», что сильно ослабило их боевые возможности.

В своей книге «Воспоминания и размышления» маршал Г.К. Жуков пишет: «В течение 12 июля на Воронежском фронте шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков, особенно ожесточенная на прохоровском направлении, где наиболее успешно действовала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П.А. Ротмистрова».

В последующие три дня ожесточенные бои проходили южнее Прохоровки. На этом участке 3-й танковый корпус армейской группы «Кемпф» пытался прорвать оборону 69-й армии в районе междуречья Северского и Липового Донца. Однако, советские войска сдержали натиск немцев.

16 июля немцы прекратили атакующие действия и стали отходить в сторону Белгорода. Войска Воронежского и резервного Степного фронтов стали преследовать немецкие части.

Немецкий план «Цитадель» потерпел неудачу. Танковые силы вермахта были сильно потрепаны и уже не смогли восстановить былую мощь. Начался период отступления немецких войск.

За все послевоенное время не было проведено исследования, в котором бы четко и ясно были установлены хронологические рамки, изложен ход сражения, полно и объективно оценен масштаб, точное количество применявшейся бронетехники, и ее потери с обеих сторон.

Говорят, моторное масло гуще, чем кровь (особенно, если это масло ООО «Континент»). И того, и другого было пролито в этой битве немало…

В издаваемой до последнего времени литературе, эти вопросы освещаются, как правило, без анализа и ссылок на боевые документы участвовавших в сражении соединений. В лучшем случае, авторы приводят в подтверждение своей точки зрения мнения участников этого события без их критического осмысления. Немалую лепту в путаницу с цифрами и фактами внесло большое число статей, как правило, публиковавшихся к праздничным датам. Некоторые журналисты не обременяли себя заботой серьезно и кропотливо разобраться с этими вопросами.

Таким образом, с течением времени история сражения обросла большим числом неточностей и мифов, превратившись в легенду. Но как бы там не было, это не умаляет великий подвиг бойцов Красной армии!

По не вполне понятным причинам, ряд исследователей, изучающих события на Курской дуге, почему-то уделяют огромное значение сражению под Прохоровкой. Словно это сражение и стало кульминацией битвы, а все что происходило на других участках дуги, было чуть ли не второстепенным. Хотя прохоровское сражение, при всем его накале и драматизме, было лишь одним из эпизодов грандиозной битвы на Курской дуге.
Например, не меньшего внимания заслуживают бои на обоянском направлении, но многие историки доходят до того, что даже прохоровское сражение сужают до рамок одного дня - 12 июля 1943 года. Хотя длилось оно, как минимум неделю. Разумеется, такой узконаправленный подход приводит к искаженному пониманию того, что произошло на Курской дуге. Неудивительно, что некоторые исследователи, по результатам боев 12 июля, вообще договорились до того, что под Прохоровкой советские войска потерпели поражение и, дескать, лишь чудо не позволило вермахту разгромить Красную Армию.

Но так ли это было на самом деле? Особенно если рассматривать всю битву на Курской дуге, а не один лишь контрудар под Прохоровкой 12 июля?

Как известно, на первоначальном этапе битвы успех сопутствовал немцам, которые за два дня боев сумели прорвать оборону, готовившуюся в течение трех месяцев. Вечером 6 июля немецкие передовые части оказались всего в 10 километрах от станции Прохоровка, однако, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление 1-й танковой армии, не смогли сходу ею овладеть.

Начиная с 6 июля, на прохоровском направлении развернулись жесточайшие бои, которые продолжались здесь вплоть до 16 июля. Особого ожесточения они достигли к 10 июля. Именно этот день можно считать официальной датой начала Прохоровской битвы.

11 июля советское командование, видя, что темп немецкого наступления снижается, решило нанести контрудар, основная роль в котором отводилась 5-ой гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова. В своем составе армия имела около 860 танков и самоходных установок. Контрудар намечался на 10.00 12 июля, однако немцы 11 июля прорвали оборону 69-й армии и стали угрожать флангам 5-й танковой армии. Поэтому начало контрудара было решено перенести на 8.30.

Армия Ротмистрова была резервной и до этого в боях на Курской дуге не участвовала. Однако развертывание 5–й гв. ТА немцами тщательно отслеживалось. Более того, они заранее знали направление удара и смогли организовать плотную линию обороны.

Стоит признать, что и направление главного удара было выбрано крайне неудачно, так как 5-й гв. ТА противостояли наиболее сильные части 2-го танкового корпуса СС. И когда первый эшелон, состоящий из двух танковых корпусов (300 танков и САУ) утром 12 июля пошел в атаку, это не стало для немцев неожиданностью. Наши танки сразу же попали под шквальный огонь.

Ситуация усугублялась тем, что танки шли в лобовую атаку на весьма ограниченном пространстве шириной 4-5 километров. Немцы же, используя превосходство в артиллерии, расстреливали танки Ротмистрова практически безнаказанно. Т-34 поражался 88-мм пушкой «тигра» на расстоянии до двух километров, а 75-мм пушкой среднего T-IV – до 1,5 километров.

Немецкая танковая колонна (PzKpfw III), июнь 1943 года. Фото с сайта wikimedia.org

Легкие танки Т-70, которые так же приняли участие в боях 12 июля, вообще не представляли для немцев угрозы, так как причинить хоть малейший ущерб немецким средним, не говоря уже о тяжелых, танкам они практически не могли. Для этого им надо было сблизиться с ними буквально на дистанцию пистолетного выстрела, но немцы, используя преимущества своей артиллерии, предпочитали расстреливать их издалека.

Кроме танков немцы имели противотанковые батареи, которые так же записали на свой счет немало советских танков. Эти батареи не были своевременно подавлены, что привело к весьма печальным последствиям. Разумеется, не бездействовала и немецкая авиация.

Советским танкам пришлось вести бой в очень невыгодных условиях. Поразить «тигр» или T-IV стреляя сходу было практически невозможно, а остановившийся для прицельного выстрела танк сразу же становился прекрасной мишенью. Кроме того, с немецкими танками надо было еще сблизиться примерно до 500-600 метров. Вот почему бой сразу же стал складываться не в пользу наших танкистов.

К 11.00 стало ясно, что наступление выдохлось. Однако танкисты продолжали выполнять поставленную задачу и на отдельных участках им удалось вклиниться в немецкую оборону. Но это были весьма незначительные успехи, за которые, к тому же, пришлось заплатить очень высокую цену. Основная цель контрудара достигнута не была, более того, армия Ротмистрова фактически перестала существовать как полноценное боевое соединение.

Из 670 танков и САУ, принимавших участие в боях 12 июля, 5-я гв ТА потеряла более 450 машин. То есть почти три четверти своего состава. Безвозвратные потери достигли порядка трехсот танков. Немцы так же понесли потери, которые оцениваются примерно в 150 танков, но из них безвозвратно были потеряны не более трех десятков. И вполне понятна ярость Сталина, когда он узнал о том, какую цену пришлось заплатить за так называемый «разгром» немцев.

Кроме того, пришлось срочно вносить коррективы в дальнейшие наступательные планы, где 5-й гв ТА отводилась заметная роль. Однако всего за один бой, даже с учетом восстановленной и отремонтированной техники, армия Ротмистрова более чем наполовину утратила свою боеспособность и, соответственно, могла отныне решать только ограниченные задачи.

Ожидать другого результата от лобовой атаки на неподавленную оборону немцев не приходилось. Советским танкистам изначально пришлось действовать в крайне тяжелой ситуации, где шансы на успех были равны нулю.

Самое печальное, что происходило это не в конце июня 1941 года под Дубно, где разыгралось действительно невиданное по масштабам танковое побоище, а спустя два года после начала войны. Когда советские генералы, казалось бы, обрели немалый опыт и научились воевать. Но Ротмистров зачем-то бросил танки в лобовую атаку, незамысловато пытаясь танковый клин немцев выбить своим танковым клином.

Не совсем верна и распространенная версия о «встречном танковом» сражении». Немцы за весь день 12 июля не раз переходили в контратаки и тогда действительно имело место дуэльное противостояние советских и немецких танков. Но ни о какой танковой лавине, несущейся навстречу друг другу, и речи быть не могло. Немцы были не настолько глупы, чтобы позволить задавить себя численно превосходящими советскими танками. Или хотя бы подпустить их на дистанцию действенного выстрела, что им было категорически запрещено в приказном порядке. «Невиданное в истории» танковое сражение – это явное приукрашивание событий, призванное хоть как-то прикрыть промахи и сгладить впечатление от серьезных потерь 5 гв. ТА.

Так же надумано и количество участвовавших в бою танков. Цифра в полторы тысячи завышена примерно в два раза и опять-таки призвана скрыть промахи Ротмистрова. Ведь ему предстояло объяснить, каким образом из строя выбыло почти полтысячи машин, большинство из которых было потеряно безвозвратно. Поэтому и были придуманы сотни участвовавших в сражении и уничтоженных «пантер», «тигров» и «фердинандов».

Людские потери 5-й гв. ТА за 12 июля составили около 6000 человек, из которых погибли или пропали без вести около 2000 солдат и офицеров. Всего же с 12 июля и до окончания активных боевых действий под Прохоровкой (18 июля) армия потеряла почти 10 000 человек, из которых около пяти тысяч безвозвратно.

Памятник Танкисту и Пехотинцу на Прохоровском поле. Фото Chumakov Andrey с сайта wikimedia.org

О том, что 12 июля не было достигнуто решительного перелома говорит и тот факт, что 16 июля командующий Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутин приказал войскам перейти к обороне. Хотя именно в этот момент немцы, в силу изменившейся ситуации на южном фланге советско-германского фронта, начали отвод своих соединений. И именно 16 июля можно считать днем окончания Прохоровского сражения.

Что касается контрудара 12 июля, то это был всего лишь один из эпизодов семидневной битвы под Прохоровкой. Которая, несмотря на неприятные для нас цифры потерь, закончилась в пользу Красной Армии. Немцам так и не удалось прорваться в тыл нашим войскам и выйти на оперативный простор. Но за это пришлось заплатить высокую цену.

О том, что цена была заплачена высокая, свидетельствует вот какой факт. Получив уточненные данные о том, что же именно произошло под Прохоровкой 12 июля, Сталин, что с ним случалось крайне редко, пришел в ярость и для командующего 5-й гв. ТА П.А. Ротмистрова дело едва не закончилось трибуналом. По указанию Сталина была создана комиссия под председательством Г. М. Маленкова, которая, после долгого разбирательства, охарактеризовала действия 5-й гв. ТА 12 июля как «образец неудачно проведенной операции».

О том, насколько неудачно была проведена эта операция, косвенно свидетельствует и план Манштейна, который сразу же после «встречного танкового сражения» планировал ни много не мало… окружить Ротмистрова. Вечером 12 июля штаб 2-го танкового корпуса СС получил ориентировку на 13 июля. Корпусу предписывалось перейти «в охватывающее наступление… против стоящих в районе Прохоровки танковых соединений противника». То есть, окружить части 5-й гв. ТА Ротмистрова.

На печальные размышления наводит и тот факт, что немцы в течение 13 и 14 июля спокойно эвакуировали с поля боя поврежденные танки. Всего им удалось вывезти около 200 машин. Как своих, так и советских. Те советские танки, которые, по тем или иным причинам эвакуировать не удалось, немцы взрывают. 24 июля этот факт признает и член Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущев: «поле боя осталось за противником - почти все поврежденные советские танки были немцами подорваны и сожжены, тогда как немецкая техника эвакуирована».

Но если под Прохоровкой добиться успеха не удалось, то на других участках Курской дуги немцы выдохлись, начали отходить на первоначально занимаемые позиции, а затем оставили и их. А дальше без остановок покатились на запад, пока не докатились до Берлина, где и была поставлена точка в войне. А Прохоровское поле навсегда останется полем русской ратной славы. И хотя официальная версия не совсем верно отражает то, что там происходило в действительности, подвиг советских солдат никогда не будет забыт. Своим массовым героизмом и ценой своих жизней они сорвали наступательные планы вермахта и внесли свой вклад в победу на Курской дуге.

Хорошим уроком сражение под Прохоровкой стало и для Ротмистрова. В дальнейшем он планировал операции более тщательно и вскоре его армия отличилась в боях на Днепре и в Пятихатской операции. Уже в октябре неудачный контрудар под Прохоровкой был забыт и Ротмистров получил звание генерал-полковника. А 21 февраля 1944 года, после блестящей Корсунь-Шевченковской операции, Ротмистров стал маршалом бронетанковых войск. Хотя, судя по всему, он так и не смог до конца жизни забыть контрудар под Прохоровкой…

Танковое сражение под Прохоровкой (состоялось 12 июля 1943 г.), как эпизод Курской битвы в ходе выполнения немецкими войсками операции «Цитадель». Считается одним из крупнейших сражений в военной истории с использованием бронетанковой техники (?). 10 июля, столкнувшись с упорным сопротивлением в своем движении на Обоянь, немцы изменили направление основного удара на железнодорожную станцию Прохоровка в 36-ти км юго-восточней Обояни.

Итоги этого сражения и в наши дни вызывают горячие споры. Под сомнения ставятся количество техники и масштабы операции, которые согласно версий отдельных историков были преувеличены советской пропагандой.

Силы сторон

Основными участниками Танкового сражения под Прохоровкой, были 5-я танковая армия, под командованием генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова, и 2-й танковый корпус СС, которым командовал группенфюрер СС Пауль Хауссер.

По одной из версий, в составе 18-го и 29-го танковых корпусов 5-й танковой армии, атаковавших позиции немцев, насчитывалось 190 средних танков Т-34, 120 легких Т-70, 18 английских тяжелых Мк-4 «Черчилль» и 20 самоходных артиллерийских установок (САУ) - всего 348 боевых машин.

Со стороны немцев историки называют цифру в 311 танков, хотя в официальной советской историографии фигурирует цифра в 350 только уничтоженных бронемашин неприятеля. Но современные историки говорят о явном завышении этой цифры, по их мнению только около 300 танков могло принимать участие с немецкой стороны. Именно здесь немцы впервые применили телетанкетки.

Примерные данные в цифрах: в составе II-го танкового корпуса СС было три моторизированные дивизии. По состоянию на 11 июля 1943 г. у моторизованной дивизии «Лейбштандарт CC Адольф Гитлер» имелось в строю 77 танков и САУ. У моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» было – 122 и у моторизованной дивизии СС «Дас Райх» – 95 танков и САУ всех типов. Итого: 294 машины.

Из документов, которые были рассекречены в конце XX-го столетия можно сделать предположение, что в сражении с двух сторон принимало участие около 1000 единиц бронетехники. Это примерно 670 советских и 330 немецких машин.

Не только танки участвовали в этой битве. Историки настаивают на термине бронетанковые силы, куда входят также машины на колесном или гусеничном ходу, мотоциклы.

Ход сражения под Прохоровкой

10 июля — началось наступление на Прохоровку. Благодаря очень эффективной поддержке своей штурмовой авиации немцам к исходу дня удалось захватить важный оборонительный пункт - совхоз «Комсомолец» - и закрепиться в районе деревни Красный Октябрь. На другой день немецкие войска продолжали теснить русских в районе хутора Сторожевое и окружили части, которые обороняли деревни Андреевку, Васильевку и Михайловку.

До Прохоровки осталось лишь 2 км без каких-то серьезных укреплений. Осознавая, что 12 июля Прохоровка будет взята и фашисты повернут на Обоянь, выйдя в то-же время в тыл 1-й танковой армии, командующий фронтом Николай Ватутин надеялся лишь на контрудар 5-й танковой армии, который мог переломить ситуацию. Времени на подготовку контрудара практически не оставалось. У войск было только несколько часов светлого времени и короткая летняя ночь, для проведения необходимой перегруппировки и расстановки артиллерии. Причем и артиллеристы и танки Ротмистрова испытывали нехватку боеприпасов.

Ватутин, в последний момент решил перенести время наступления с 10.00 на 8.30. Как он считал, это должно было позволить упредить немцев. На самом же деле, такое решение привело к роковым последствиям. Немецкие войска тоже готовились к атаке, назначенной на 9.00. К утру 12 июля их танки находились на исходных позициях в ожидании приказа. Противотанковую артиллерию развернули для отражения возможной контратаки.

Когда танки армии Ротмистрова двинулись в бой, они попали под губительный огнь артиллерии и танков изготовившейся к бою танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Уже по прошествии первых минут сражения на поле полыхали десятки средних советских танков Т-34 и легких Т-70.

Лишь к 12.00 нашим танкам удалось приблизиться к немецким позициям, но они подверглись мощному авианалету штурмовиков, вооруженных 37-мм пушками. Советские танкисты, среди которых было много необученных и практически впервые вступивших в бой экипажей, героически сражались буквально до последнего снаряда. Они вынуждены были вести бой под гибельно точным огнем немцев и атаками с воздуха, не имея, со своей стороны, должной поддержки авиации и артиллерии. Они старались сократить дистанцию, прорвавшиеся танки, расстреляв весь боекомплект, шли на таран, но чуда не произошло.

Во второй половине дня немецкие войска начали контратаку, сосредоточив основные усилия северней Прохоровки, в полосе дивизии «Тотенкопф». Там им противостояло около 150 танков из армии Ротмистрова и 1-й танковой армии. Немцев смогли остановить в основном за счет отлично действовавшей противотанковой артиллерии.

Потери

Что до потерь, то самый большой урон нашим войскам наносила артиллерия немцев. Число уничтоженной в сражении под Прохоровкой техники, в различных источниках сильно отличается. Вероятно, что наиболее правдоподобные и документально доказанные цифры – около 160 немецких машин; 360 советских танков и САУ.

И все-же советские войска смогли затормозить наступление немцев.

День празднования святых апостолов Петра и Павла, в честь которых назван храм в Прохоровке, выпадает на 12 июля - день легендарного сражения.

Участвовавшие в бою советские танки Т-34 имели преимущество над всеми танками немцев в скорости и проходимости. Из за чего немцы регулярно использовали трофейные Т-34. В сражении под Прохоровкой восемь таких танков принимали участие в составе танковой дивизии СС «Дас Райх».

Советский танк Т-34 командовал которым Петр Скрипника был подбит. Экипаж, вытащив своего командира, попытался укрыться в воронке. Танк горел. Немцы обратили внимание на него. Немецкий танк двинулся в сторону наших танкистов, чтобы раздавить их гусеницами. Тогда механик, спасая своих товарищей, рванулся из спасительного укрытия. Он добежал до своего горящего танка, и направил его на немецкий «Тигр». Оба танка взорвались.

В советские времена была популярной версия о том, что советские танки были атакованы немецкими «Пантерами». Но согласно последним исследованиям, «Пантер» вообще не было в Прохоровском сражении. А были «Тигры» и …. «Т-34», трофейные машины.