Смерть на ниле. Смерть на Ниле (др. перевод) Английская классика детектив читать смерть на ниле
DEATH ON THE NILE
Copyright © 1937 Agatha Christie Limited. All rights reserved.
AGATHA CHRISTIE, POIROT and the Agatha Christie Signature are registered trademarks of Agatha Christie Limited in the UK and/or elsewhere. All rights reserved.
© Харитонов В., перевод на русский язык, 2010
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Сибил Барнетт, которая не меньше меня любит путешествовать по всему свету.
Часть первая
Достопочтенная Джоанна Саутвуд сказала:
– Дорогая, по-моему, все получится совершенно изумительно.
Она сидела в спальне Линит Риджуэй в Вуд-Холле. За окнами взгляд, миновав парк, уходил в поля с сизой каймой леса.
– Прелестно тут, правда? – сказала Линит.
Она стояла, опершись руками о подоконник. Лицо горело энергией, нетерпением. Рядом с ней высокая и тонкая двадцатисемилетняя Джоанна Саутвуд с продолговатым умным лицом и капризно выщипанными бровями смотрелась тускловато.
– Сколько же ты успела сделать! У тебя было много архитекторов или кого там еще?
– А какие они – архитекторы? Никогда с ними не сталкивалась.
– Славные люди. Иногда, правда, довольно непрактичные.
– Ну, это ты быстро поправишь. Ты очень практичный человек, дорогая. – Джоанна взяла с туалетного столика нитку жемчуга. – Это ведь настоящий жемчуг, да?
– Конечно.
– Для тебя – «конечно», моя радость, но большинство людей сочтут его либо старательной подделкой, либо даже дешевкой из «Вулвортс» . Совершенно неправдоподобный жемчуг, дорогая, изумительно подобран. Эта нитка должна стоить сказочно дорого.
– Ты находишь, она вульгарна?
– Отнюдь нет! В чистом виде красота. Сколько же это стоит?
– Около пятидесяти тысяч.
– Кругленькая сумма! Ты не боишься, что твой жемчуг украдут?
– Нет, я его всегда ношу, а кроме того, он застрахован.
– Слушай, дай поносить до обеда. Дай порадоваться жизни.
Линит рассмеялась:
– Носи, если хочешь.
– Как я тебе завидую, Линит! Тебе только птичьего молока не хватает. В двадцать лет ты сама себе хозяйка, денег не считаешь, красавица, на здоровье не жалуешься. И вдобавок умница ! Когда тебе будет двадцать один?
– В июне. Я устрою в Лондоне грандиозный прием в честь совершеннолетия.
– Кстати, ты выходишь за Чарлза Уиндлизема? Пресловутая светская хроника спит и видит поженить вас. А как жутко он тебе предан!
Линит пожала плечами:
– Не знаю. Мне пока совсем не хочется замуж.
– И правильно, дорогая! От добра добра не ищут.
Пронзительно зазвонил телефон, Линит подошла.
– Звонит мисс де Бельфор. Вас соединить с ней?
– Бельфор? Да, конечно, соединяйте.
В трубке щелкнуло, и напористо, сбиваясь с дыхания, заговорил мягкий голос:
– Алло, это мисс Риджуэй? Линит!
– Джеки, дорогая! Я не слышала тебя целую вечность!
– Я знаю. Ужас! Мне страшно нужно увидеть тебя, Линит.
– А что бы тебе не приехать сюда? У меня новая игрушка. Очень хочется показать тебе.
– Я как раз хочу приехать.
– Так садись скорее на поезд или в машину.
– Я так и сделаю. У меня двухместная развалина. Я купила ее за пятнадцать фунтов, и время от времени она прилично бегает. А иногда дурит. Если я не приеду к чаю, значит, она задурила. Пока, моя радость.
Линит положила трубку и вернулась к Джоанне.
– Это моя старинная подружка – Жаклин де Бельфор. Мы обе были воспитанницами в одном парижском монастыре. Ей жутко не повезло. Ее отец был французским графом, а мать – американкой из южных штатов. Отец ушел к другой женщине, мать потеряла все деньги в уолл-стритском крахе. Джеки осталась буквально ни с чем. Не представляю, как она прожила эти два года.
Джоанна полировала кроваво-красные ногти подушечкой из набора своей подруги. Клоня набок откинутую голову, она придирчиво разглядывала достигнутый результат.
– Дорогая, – протянула она, – а это не будет тебе в тягость? Если у моих друзей случаются неприятности, я сразу порываю с ними. Пусть это звучит жестоко, зато потом никаких забот. Они все время норовят занять денег либо определяются в белошвейки, а ты носи их жуткие платья. Или еще: расписывают абажуры, тачают батиковые кашне.
– Потеряй я все свои деньги, ты завтра же порвешь со мной?
– Всенепременно, дорогая. И ты не назовешь меня лицемеркой. Я люблю только везучих людей. Ты еще убедишься, что я совсем не исключение – просто-напросто большинство боится в этом признаться. Они скажут, что стало невозможно переносить Мэри, Эмили или Памелу: невзгоды совсем ожесточили бедняжку, она теперь такая странная!
– Какая же ты противная, Джоанна!
– Просто я устраиваюсь в жизни – как все.
– Я, например, не устраиваюсь.
– Понятное дело! Тебе ли жаться, если каждый квартал симпатичные, средних лет американские опекуны выплачивают тебе роскошное содержание.
Ключевое произведение её «восточного цикла» с участием Эркюля Пуаро и полковника Рейса . Впервые опубликован в Великобритании 1 ноября . В РФ сокращённый перевод был опубликован под названием «Убийство на пароходе „Карнак“».
Сюжет
Молодая и очень состоятельная девушка Линнетт Риджуэй познакомилась с женихом её лучшей подруги Жаклин (Джеки), Саймоном Дойлом. Через несколько месяцев после их знакомства мисс Риджуэй становится миссис Линнетт Дойл, а Джеки остаётся ни с чем. Молодая пара отправляется в Египет, провести там медовый месяц, но и там они сталкиваются с преследующей их Джеки, которой только и остается, что пить и злиться. Джеки то и дело язвит по поводу "счастья" в лице Линнетт, доставшегося бывшему жениху. Это раздражает Линнетт, и она обращается за помощью к знаменитому детективу Эркюлю Пуаро, который в очередной раз заявил о выходе на пенсию и приехал в Египет отдыхать. Из сочувствия к Джеки Пуаро советует ей «похоронить своих покойников» и смотреть не в прошлое, а в будущее - однако взвинченная Джекки вдруг достаёт из сумочки пистолет и говорит, что давно помышляет убить Линнетт. Пуаро передаёт слова Джеки Саймону - но они с Линнетт не относятся к ним серьёзно.
Однажды вечером между в очередной раз пьяной Джеки и Саймоном происходит ссора, в результате которой Джеки достает из сумочки пистолет и простреливает Саймону ногу, после чего с ней случается истерика. Этим событиям имеются четыре свидетеля, среди которых врач и медицинская сестра.
На следующий день утром горничная Линнет находит её в каюте мертвой. Преступник выстрелил ей в голову, пока она спала. Перепуганный хозяин парохода поручает дело находящемуся на пароходе официальному лицу - полковнику Рейсу, сотруднику британской разведки и старинному другу Пуаро. Прославленный детектив берется помогать полковнику. В смерти девушки заинтересованы почти все пассажиры, среди которых и её личный поверенный в делах Пеннингтон. Однако у всех алиби. Более того, убийца оставил на стене около тела убитой Линнетт написанную кровью букву "Ж" (от Жаклин), словно желая подставить Джеки в качестве первой подозреваемой. Но четыре свидетеля подтверждают, что Джеки не могла застрелить бывшую подругу.
Выясняется, что убийство Линнет - не единственное правонарушение, которое совершается или прямо на борту, или ранее совершено людьми, плывущими на "Карнаке". Среди пассажиров обнаруживаются два вора, шантажистка, мошенник, алкоголичка-дебоширка, оголтелый коммунист и даже международный террорист. Плюс у Линнетт были основания считать, что два человека на борту, помимо Джеки, затаили на неё старую и серьезную обиду. Трое пассажиров путешествуют при оружии. Но ни один из них в итоге не убивал Линнетт. Это сделал человек, чье участие в преступлении поначалу кажется невозможным...
Действующие лица
- Эркюль Пуаро, бельгийский сыщик
- Полковник Рейс, друг Пуаро, сотрудник МИ-6 (британской разведки)
- Линнетт Дойл (Риджуэй), молодая миллионерша, жертва убийства
- Жаклин (Джеки) де Бельфор, молодая девушка, лучшая подруга и одноклассница Линнетт
- Саймон Дойл, молодой человек, любивший Жаклин, но позже женился на Линнетт
- Джоанна Саутвуд, подруга Линнетт, незамужняя дама, любящая преуспевающих и богатых друзей
- сэр Чарльз Уиндлешем, английский обедневший аристократ, сделавший предложение Линнетт и получивший отказ
- Саломея Оттерборн, автор любовных романов, и её дочь, Розали Оттерборн
- Миссис Аллертон и её сын, Тимоти (Тим), дальние родственники мисс Саутвуд
- Эндрю Пеннингтон, американский адвокат-попечитель Линнет, который случайно столкнулся с ней в Египте
- Луиза Бурже, французская горничная Линнет
- Мэри, предшественница Луизы, уволилась от Линнетт после того, как хозяйка запретила ей уехать в Египет к женатому парню
- Флитвуд - несостоявшийся жених Мэри, работает в Египте матросом парохода "Карнак", женат на египтянке туземным обрядом, имеющим в Великобритании юридическую силу
- Мария ван Шуллер, богатая американская старуха (бельгийка по происхождению), и её племянница, Корнелия Робсон
- Мисс Боуэрс, медсестра мисс ван Шуллер
- Джеймс (Джим) Фергюссон, молодой путешественник, ярый коммунист
- Гвидо Риччетти, итальянский археолог
- Джим Фанторра, скромный молодой адвокат
- Карл Бесснер, доктор медицины, владеет клиникой в Австрии
- Место действия охватывает Лондон , вымышленный английский провинциальный город Молтон-андер-Вуде с его окрестностями, Нью-Йорк , а также Верхний Египет и Нубию , где и разворачиваются основные события.
- Описание событий начинается за несколько месяцев до предстоящего убийства. Причём Эркюлю Пуаро удаётся близко познакомиться со всеми подозреваемыми в преступлении ещё до его совершения. И, как и в случае с романом «Смерть лорда Эджвера » (), Пуаро является непосредственным участником многих событий, предшествовавших преступлению.
Экранизации
Роман был дважды экранизирован в Великобритании : первый раз в 1978 году Джоном Гиллермином с участием Питера Устинова в роли Эркюля Пуаро, а также таких известных актёров, как Миа Фэрроу , Мэгги Смит , Дэвид Найвен , Бетт Дэвис , Анджела Лэнсбери ; второй раз - в 2004 году в рамках телесериала «Пуаро Агаты Кристи » с Дэвидом Суше в главной роли.
|
|||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Смерть на Ниле (роман)"
Отрывок, характеризующий Смерть на Ниле (роман)
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
Эркюль Пуаро - 16
Часть первая
«Англия»
1
Линнет Риджуэй!
Да, это она! - сказал мистер Барнэби, мелкий помещик в графстве Мэлтон.
Он толкнул локтем в бок своего собеседника, тощего и болезненного человека.
Они с любопытством смотрели в окно на огромный золотистый «роллс-ройс», который остановился перед зданием почты.
Из машины выпрыгнула девушка в элегантном и строгом костюме. У нее были светлые волосы и правильные аристократические черты лица - очаровательная девушка - такие не часто встречаются в местах, подобных Мэлтону.
Она - миллионерша, - сообщил мистер Барнэби, - собирается потратить тысячи на перестройку этой усадьбы. Здесь будут плавательные бассейны, сады, танцевальный зал, она хочет снести пол-особняка и построить все заново.
2
Отрывок из отдела светской хроники: «Среди тех, кто ужинал в ресторане „Шезматант“, я приметил прекрасную Линнет Риджуэй. С ней была графиня Джоанна Саутвуд, лорд Уиндлешэм и мистер Тоби Брайс. Мисс Риджуэй, как всем известно, является дочерью Мелуша Риджуэя, который женился на Анне Хартц. Она унаследовала от своего деда, лорда Хартца, огромное состояние. Очаровательная Линнет в настоящее время является сенсацией сезона. Ходят слухи, что вскоре будет официально объявлено о ее помолвке. Разумеется, ее выбор пал на лорда Уиндлешэма».
3
Графиня Джоанна Саутвуд сидела в спальне Линнет Риджуэй в Вудхолле.
Дорогая, - говорила она, - по-моему, это великолепно!
Из окна открывался вид на сады, поля и далекие леса.
Правда, мило? - задумчиво спросила Линнет. Она поставила локти на подоконник. Лицо ее страстное, подвижное, живое, дышало радостным нетерпением. Джоанна Саутвуд, молодая женщина лет двадцати семи, с длинным умным лицом и морщинками под глазами, казалась рядом с ней блеклой и некрасивой.
Ты так много успела за короткое время. У тебя было много помощников?
Три архитектора.
Джоанна взяла с туалетного столика нитку жемчуга.
Линнет, этот жемчуг настоящий?
Разумеется.
Для тебя «разумеется», моя милая, но для большинства людей это было бы невероятно: какая изящная работа - произведение искусства! Наверное, эта нитка стоит бешеные деньги.
Тебе кажется, носить такую дорогую вещь вульгарно?
Да что ты. Наоборот! Сколько же это стоит?
Что-то около пятидесяти тысяч.
Неплохо. Но ведь их могут украсть, ты не боишься?
Нет. Ношу их всегда - они ведь застрахованы.
Позволь мне надеть их и походить в них до обеда. Знаешь, это волнует.
Линнет засмеялась.
Пожалуйста, если тебе так хочется.
Знаешь, Линнет, я тебе завидую. У тебя есть все. Тебе двадцать лет, ты сама себе хозяйка, куча денег, красота, здоровье. При всем том, ты еще и умна! Когда тебе исполнится двадцать один?
В июне следующего года. Я устрою в Лондоне грандиозный пир по поводу вступления в совершеннолетие.
И выйдешь замуж за Чарльза Уиндлешэма. Все газетные писаки так волнуются по этому поводу. Ведь он действительно чертовски тебе предан.
Линнет пожала плечами.
Я не знаю. Понимаешь, пока я не хочу замуж.
Ах, как ты права, дорогая. После замужества все будет совсем иначе.
Зазвонил телефон, и Линнет сняла трубку.
Агата Кристи Смерть на Ниле
Леди Гриль нервничала. Она стала жаловаться, едва только ступила ногой на палубу парохода: ей сразу не понравилась ее каюта. Утреннее солнце она еще как-то, с трудом, могла переносить, но полуденное!.. Ее племянница Памела Гриль услужливо предложила поменяться с нею: каюта Памелы была на противоположной стороне парохода. Леди Гриль неохотно согласилась.
Она злилась на свою сиделку мисс Мак-Найтон, которая подавала ей шарф, когда тот ей вовсе не требовался; зато зачем-то упаковала ее маленькую подушку, без которой она совершенно не могла обходиться. Она без конца ругалась с мужем, сэром Джорджем, который перед отплытием купил ей колье, – она хотела ляпис-лазурь, а не кораллы, поэтому она то и дело называла его дураком.
Сэр Джордж удрученно отвечал:
– Мне очень жаль, дорогая. Хочешь, я поеду и обменяю это колье? Время еще есть.
Она не поносила разве что одного Бэвила Уэста, секретаря мужа, потому что этого никто не мог бы сделать: у него была совершенно обезоруживающая улыбка. Поэтому ярость леди Гриль изливалась исключительно на переводчика, невозмутимого, вальяжного, модно одетого джентльмена. Едва она заметила, что кто-то сидит в кресле на палубе, она тотчас поняла, что это пассажир, и вознегодовала еще более:
– В конторе компании меня заверяли, что мы будем единственными пассажирами! Что сезон кончается и больше никого на пароходе, кроме нас, не будет!
– Так и есть! – ответил Мохаммед. – Вы, ваша свита и один этот джентльмен – вот и все пассажиры!
– Нет! Вы лжете! Что делает здесь этот человек?
– Он приехал позднее, мэм. После того, как вы купили билеты. Он решился ехать только сегодня утром.
– Это злоупотребление доверием! Вы не находите?
– Все будет отлично, мэм. Он очень любезный джентльмен, очень спокойный и обходительный.
– Вы идиот и ничего не понимаете в людях! Где вы, мисс Мак-Найтон? Ах вот вы где! Сколько раз вам повторять, чтобы вы все время были около меня: мне в любой момент может стать дурно. Отведите меня в мою каюту. Дайте мне аспирин и не позволяйте Мохаммеду приближаться. Он только и знает, что повторять как попугай: «все хорошо», «все хорошо», хоть лопни!
Мисс Мак-Найтон, женщина лет тридцати пяти, высокая, довольно привлекательная брюнетка, не говоря ни слова, предложила руку леди Гриль. Она проводила свою подопечную в каюту, удобно устроила в постели, обложила подушками, дала таблетку аспирина и терпеливо продолжала выслушивать ее жалобы.
Леди Гриль было далеко за сорок. С шестнадцати лет она во всей полноте ощутила на своих плечах груз огромного состояния и вышла замуж за благородного сэра Джорджа, разорившегося за десять лет до вступления в этот брак. Это была высокая, с красивыми чертами лица дама. Однако всегда не в меру раздраженная, постоянно пребывающая в дурном настроении. Морщины и неумеренное употребление косметики подчеркивали разрушения, причиненные временем и дурным характером. Волосы ее постоянно меняли цвет: то обесцвечивались, то красились хной разных оттенков, что сделало их сухими и ломкими. Она одевалась нарядно, соблюдая последнюю моду, однако, впадая в крайность, носила чересчур много драгоценностей.
– Скажите сэру Джорджу, – заключила она, когда приготовления ко сну закончились, а мисс Мак-Найтон выслушивала последние наставления, – что он просто обязан выгнать этого человека. Мне нужен покой после всех этих переживаний…
– Хорошо, леди Гриль, – покорно ответила сиделка и вышла из каюты.
Нежеланный пассажир по-прежнему сидел на палубе. Он повернулся спиной к Луксору и рассматривал позолоченные заходящим солнцем холмы, возвышавшиеся над купами деревьев. Мисс Мак-Найтон мимолетно бросила на него испытующий взгляд и прошла в салон.
Она увидела сэра Джорджа в курительной комнате: он держал в руке колье и как-то очень озабоченно его разглядывал.
– Как вы думаете, мисс, понравится оно моей жене?
– Оно восхитительно, – ответила сиделка.
– По-вашему, мисс, на сей раз мадам будет довольна?
– Не думаю, сэр Джордж, ведь ей ничего не нравится! Мадам специально послала меня к вам с поручением: сделайте все, чтобы тот посторонний пассажир на палубе сошел как можно скорее!
Сэр Джордж состроил гримасу недовольства:
– Как же, вы полагаете, я могу это сделать? Что я ему должен сказать? Какой-то абсурд!
– Конечно, думаю, это невозможно! – посочувствовала мисс Мак-Найтон сердечно. – Просто скажите мадам, что у вас нет никакой возможности это сделать. Думаю, этого будет вполне достаточно, – ласково заключила она.
– Вы так думаете, мисс?
DEATH ON THE NILE
Copyright © 1937 Agatha Christie Limited. All rights reserved.
AGATHA CHRISTIE, POIROT and the Agatha Christie Signature are registered trademarks of Agatha Christie Limited in the UK and/or elsewhere. All rights reserved.
© Харитонов В., перевод на русский язык, 2010
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Сибил Барнетт, которая не меньше меня любит путешествовать по всему свету.
Часть первая
Достопочтенная Джоанна Саутвуд сказала:
– Дорогая, по-моему, все получится совершенно изумительно.
Она сидела в спальне Линит Риджуэй в Вуд-Холле. За окнами взгляд, миновав парк, уходил в поля с сизой каймой леса.
– Прелестно тут, правда? – сказала Линит.
Она стояла, опершись руками о подоконник. Лицо горело энергией, нетерпением. Рядом с ней высокая и тонкая двадцатисемилетняя Джоанна Саутвуд с продолговатым умным лицом и капризно выщипанными бровями смотрелась тускловато.
– Сколько же ты успела сделать! У тебя было много архитекторов или кого там еще?
– А какие они – архитекторы? Никогда с ними не сталкивалась.
– Славные люди. Иногда, правда, довольно непрактичные.
– Ну, это ты быстро поправишь. Ты очень практичный человек, дорогая. – Джоанна взяла с туалетного столика нитку жемчуга. – Это ведь настоящий жемчуг, да?
– Конечно.
– Для тебя – «конечно», моя радость, но большинство людей сочтут его либо старательной подделкой, либо даже дешевкой из «Вулвортс» . Совершенно неправдоподобный жемчуг, дорогая, изумительно подобран. Эта нитка должна стоить сказочно дорого.
– Ты находишь, она вульгарна?
– Отнюдь нет! В чистом виде красота. Сколько же это стоит?
– Около пятидесяти тысяч.
– Кругленькая сумма! Ты не боишься, что твой жемчуг украдут?
– Нет, я его всегда ношу, а кроме того, он застрахован.
– Слушай, дай поносить до обеда. Дай порадоваться жизни.
Линит рассмеялась:
– Носи, если хочешь.
– Как я тебе завидую, Линит! Тебе только птичьего молока не хватает. В двадцать лет ты сама себе хозяйка, денег не считаешь, красавица, на здоровье не жалуешься. И вдобавок умница ! Когда тебе будет двадцать один?
– В июне. Я устрою в Лондоне грандиозный прием в честь совершеннолетия.
– Кстати, ты выходишь за Чарлза Уиндлизема? Пресловутая светская хроника спит и видит поженить вас. А как жутко он тебе предан!
Линит пожала плечами:
– Не знаю. Мне пока совсем не хочется замуж.
– И правильно, дорогая! От добра добра не ищут.
Пронзительно зазвонил телефон, Линит подошла.
– Звонит мисс де Бельфор. Вас соединить с ней?
– Бельфор? Да, конечно, соединяйте.
В трубке щелкнуло, и напористо, сбиваясь с дыхания, заговорил мягкий голос:
– Алло, это мисс Риджуэй? Линит!
– Джеки, дорогая! Я не слышала тебя целую вечность!
– Я знаю. Ужас! Мне страшно нужно увидеть тебя, Линит.
– А что бы тебе не приехать сюда? У меня новая игрушка. Очень хочется показать тебе.
– Я как раз хочу приехать.
– Так садись скорее на поезд или в машину.
– Я так и сделаю. У меня двухместная развалина. Я купила ее за пятнадцать фунтов, и время от времени она прилично бегает. А иногда дурит. Если я не приеду к чаю, значит, она задурила. Пока, моя радость.
Линит положила трубку и вернулась к Джоанне.
– Это моя старинная подружка – Жаклин де Бельфор. Мы обе были воспитанницами в одном парижском монастыре. Ей жутко не повезло. Ее отец был французским графом, а мать – американкой из южных штатов. Отец ушел к другой женщине, мать потеряла все деньги в уолл-стритском крахе. Джеки осталась буквально ни с чем. Не представляю, как она прожила эти два года.
Джоанна полировала кроваво-красные ногти подушечкой из набора своей подруги. Клоня набок откинутую голову, она придирчиво разглядывала достигнутый результат.
– Дорогая, – протянула она, – а это не будет тебе в тягость? Если у моих друзей случаются неприятности, я сразу порываю с ними. Пусть это звучит жестоко, зато потом никаких забот. Они все время норовят занять денег либо определяются в белошвейки, а ты носи их жуткие платья. Или еще: расписывают абажуры, тачают батиковые кашне.
– Потеряй я все свои деньги, ты завтра же порвешь со мной?
– Всенепременно, дорогая. И ты не назовешь меня лицемеркой. Я люблю только везучих людей. Ты еще убедишься, что я совсем не исключение – просто-напросто большинство боится в этом признаться. Они скажут, что стало невозможно переносить Мэри, Эмили или Памелу: невзгоды совсем ожесточили бедняжку, она теперь такая странная!
– Какая же ты противная, Джоанна!
– Просто я устраиваюсь в жизни – как все.
– Я, например, не устраиваюсь.
– Понятное дело! Тебе ли жаться, если каждый квартал симпатичные, средних лет американские опекуны выплачивают тебе роскошное содержание.
