"белая гвардия". Роман "белая гвардия"
Роман “Белая гвардия” впервые опубликован (не полностью) в России, в 1924 году. Полностью — в Париже: том первый — 1927 год, том второй — 1929 год. “Белая гвардия” — во многом автобиографический роман, основанный на личных впечатлениях писателя о Киеве конца 1918 — начала 1919 года.
Семья Турбиных — это в значительной степени семья Булгаковых. Турбины — девичья фамилия бабушки Булгакова со стороны матери. “Белая гвардия” была начата в 1922 г., после смерти матери писателя. Рукописи романа не сохранились. По свидетельству перепечатывавшей роман машинистки Раабен, первоначально “Белая гвардия” мыслилась как трилогия. В качестве возможных названий романов предполагавшейся трилогии фигурировали “Полночный крест” и “Белый крест”. Прототипами героев романа стали киевские друзья и знакомые Булгакова.
Так, поручик Виктор Викторович Мышлаевскии списан с друга детства Николая Николаевича Сигаевского. Прототипом поручика Шервинского послужил еще один друг юности Булгакова — Юрий Леонидович Гладыревский, певец-любитель. В “Белой гвардии” Булгаков стремится показать народ и интеллигенцию в пламени гражданской войны на Украине. Главный герой, Алексей Турбин, хоть и явно автобиографичен, но, в отличие от писателя, не земский врач, только формально числившийся на военной службе, а настоящий военный медик, много повидавший и переживший за годы мировой войны. В романе противопоставлены две группы офицеров — те, кто “ненавидит большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку” и “вернувшимся с воины в насиженные с той мыслью, как и Алексей Турбин, — отдыхать и устраивать заново не военную, а обыкновенную человеческую жизнь”.
Булгаков социологически точно показывает массовые движения эпохи. Он демонстрирует вековую ненависть крестьян к помещикам и офицерам, и только что возникшую, но не менее глубокую ненависть к "оккупантам. Все это и питало восстание, поднятое против становления гетмана Скоропадского, лидера украинского национального движения Петлюры. Булгаков называл одной из главных черт своего творчества в “Белой гвардии” упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в наглей стране.
В частности, изображение интеллигентско-дворянской семьи, волею исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, в традициях “Войны и мира”. “Белая гвардия” — марксистская критика 20-х годов: “Да, талант Булгакова был именно не столь глубок, сколь блестящ, и талант был большой... И все же произведения Булгакова ненародны. В них нет ничего, что затрагивало народ в целом. Есть толпа загадочная и жестокая”. Талант Булгакова не был проникнут интересом к народу, к его жизни, его радости и горести по Булгакову узнать нельзя.
М.А. Булгаков дважды, в двух разных своих произведениях, вспоминает, как начиналась его работа над романом "Белая гвардия" (1925). Герой «Театрального романа» Максудов рассказывает: «Он зародился ночью, когда я проснулся после грустного сна. Мне снился родной город, снег, зима, Гражданская война... Во сне прошла передо мной беззвучная вьюга, а затем появился старенький рояль и возле него люди, которых уже нет на свете». В повести «Тайному другу» содержатся иные подробности: «Я притянул насколько возможно мою казарменную лампу к столу и поверх ее зеленого колпака надел колпак из розовой бумаги, отчего бумага ожила. На ней я выписал слова: “И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими”. Затем стал писать, не зная еще хорошо, что из этого выйдет. Помнится, мне очень хотелось передать, как хорошо, когда дома тепло, часы, бьющие башенным боем в столовой, сонную дрему в постели, книги и мороз...» С таким настроением Булгаков приступил к созданию нового романа.
Роман "Белая гвардия", важнейшую для русской литературы книгу, Михаил Афанасьевич Булгаков начал писать в 1822 году.
В 1922-1924 годах Булгаков писал статьи для газеты «Накануне», постоянно публиковался в газете железнодорожников «Гудок», где познакомился с И. Бабелем, И. Ильфом, Е. Петровым, В. Катаевым, Ю. Олешей. По свидетельству самого Булгакова, замысел романа "Белая гвардия" окончательно оформился в 1922 году. В это время произошло несколько важных событий его личной жизни: в течение первых трех месяцев этого года он получил известие о судьбе братьев, которых никогда больше не видел, и телеграмму о скоропостижной смерти матери от сыпного тифа. В этот период страшные впечатления киевских лет получили дополнительный импульс для воплощения в творчестве.
Согласно воспоминаниям современников, Булгаков планировал создать целую трилогию, и говорил о любимой книге так: «Свой роман считаю неудавшимся, хотя выделяю из своих других вещей, т.к. к замыслу относился очень серьезно». И то, что мы сейчас именуем «Белой гвардией», задумывалось как первая часть трилогии и первоначально носило названия «Желтый прапор», «Полночный крест» и «Белый крест»: «Действие второй части должно происходить на Дону, а в третьей части Мышлаевский окажется в рядах Красной Армии». Приметы этого замысла можно найти в тексте "Белой гвардии". Но Булгаков не стал писать трилогию, предоставив это графу А.Н. Толстому («Хождение по мукам»). И тема «бега», эмиграции, в "Белой гвардии" лишь намечена в истории отъезда Тальберга и в эпизоде чтения бунинского «Господина из Сан-Франциско».
Роман создавался в эпоху наибольшей материальной нужды. Писатель работал ночами в нетопленой комнате, работал порывисто и увлеченно, страшно уставал: «Третья жизнь. И третья жизнь моя цвела у письменного стола. Груда листов все пухла. Писал я и карандашом, и чернилами». Впоследствии автор не раз возвращался к любимому роману, заново переживая прошлое. В одной из записей, относящихся к 1923 году, Булгаков отметил: «А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, от которого небу станет жарко...» А в 1925 году он писал: «Ужасно будет жаль, если я заблуждаюсь и “Белая гвардия” не сильная вещь». 31 августа 1923 года Булгаков сообщал Ю. Слезкину: «Роман я кончил, но он еще не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кой-что поправляю». Это был черновой вариант текста, о котором говорится в «Театральном романе»: «Роман надо долго править. Нужно перечеркивать многие места, заменять сотни слов другими. Большая, но необходимая работа!» Булгаков не был доволен своей работой, перечеркивал десятки страниц, создавал новые редакции и варианты. Но в начале 1924 года уже читал отрывки "Белой гвардии" у писателя С. Заяицкого и у своих новых друзей Ляминых, считая книгу законченной.
Первое известное упоминание о завершении работы над романом относится к марту 1924 года. Роман печатался в 4-й и 5-й книжках журнала «Россия» за 1925 год. А 6-й номер с заключительной частью романа не вышел. По предположению исследователей, роман "Белая гвардия" дописывался уже после премьеры «Дней Турбиных» (1926) и создания «Бега» (1928). Текст последней трети романа, выправленный автором, вышел в 1929 году в парижском издательстве «Concorde». Полный текст романа был опубликован в Париже: том первый (1927), том второй (1929).
Из-за того, что в СССР "Белая гвардия" не была закончена публикацией, а зарубежные издания конца 20-х годов были малодоступны на родине писателя, первый булгаковский роман не удостоился особого внимания прессы. Известный критик А. Воронский (1884-1937) в конце 1925 года "Белую гвардию" вместе с «Роковыми яйцами» назвал произведениями «выдающегося литературного качества». Ответом на это высказывание явился резкий выпад главы Российской Ассоциации Пролетарских Писателей (РАПП) Л. Авербаха (1903-1939) в рапповском органе - журнале «На литературном посту». Позднее постановка по мотивам романа "Белая гвардия" пьесы «Дни Турбиных» во МХАТе осенью 1926 года переключила внимание критики на это произведение, и о са- мом романе забыли.
К. Станиславский, беспокоясь о прохождении через цензуру «Дней Турбиных», первоначально названных, как и роман, "Белая гвардия", настоятельно советовал Булгакову отказаться от эпитета «белая», который многим казался откровенно враждебным. Но писатель дорожил именно этим словом. Он согласен был и на «крест», и на «декабрь», и на «буран» вместо «гвардия», но определением «белая» поступаться не хотел, видя в нем знак особой нравственной чистоты любимых героев, их принадлежности к русской интеллигенции как части лучшего слоя в стране.
"Белая гвардия" - во многом автобиографический роман, основанный на личных впечатлениях писателя о Киеве конца 1918 - начала 1919 года. В членах семьи Турбиных отразились характерные черты родственников Булгакова. Турбины - девичья фамилия бабушки Булгакова со стороны матери. Рукописи романа не сохранились. Прототипами героев романа стали киевские друзья и знакомые Булгакова. Поручик Виктор Викторович Мышлаевский списан с друга детства Николая Николаевича Сынгаевского.
Прототипом поручика Шервинского послужил еще один друг юности Булгакова - Юрий Леонидович Гладыревский, певец-любитель (это качество перешло и персонажу), служивший в войсках гетмана Павла Петровича Скоропадского (1873-1945), но не адъютантом. Потом он эмигрировал. Прототипом Елены Тальберг (Турбиной) послужила сестра Булгакова - Варвара Афанасьевна. Капитан Тальберг, ее муж, имеет много общих черт с мужем Варвары Афанасьевны Булгаковой, Леонидом Сергеевичем Карума (1888-1968), немцем по происхождению, кадровым офицером, служившим вначале Скоропадскому, а потом большевикам.
Прототипом Николки Турбина стал один из братьев М.А. Булгакова. Вторая жена писателя Любовь Евгеньевна Белозерская-Булгакова в книге «Воспоминания» писала: «Один из братьев Михаил Афанасьевича (Николай) был тоже врачом. Вот на личности младшего брата, Николая, мне и хочется остановиться. Сердцу моему всегда был мил благородный и уютный человечек Николка Турбин (особенно по роману “Белая гвардия”. В пьесе “Дни Турбиных” он гораздо более схематичен.). В жизни мне Николая Афанасьевича Булгакова увидеть так и не удалось. Это младший представитель облюбованной в булгаковской семье профессии - доктор медицины, бактериолог, ученый и исследователь, умерший в Париже в 1966 году. Он учился в Загребском университете и там же был оставлен при кафедре бактериологии».
Роман создавался в сложное для страны время. Молодая Советская Россия, не имевшая регулярной армии, оказалась втянутой в Гражданскую войну. Сбылись мечты гетмана-изменника Мазепы, чье имя не случайно упомянуто в романе Булгакова. В основе "Белой гвардии" лежат события, связанные с последствиями Брестского договора, в соответствии с которым Украину признали независимым государством, была создана «Украинская держава» во главе с гетманом Скоропадским, и «за границу» бросились беженцы со всей России. Булгаков в романе ясно описал их социальный статус.
Философ Сергей Булгаков, двоюродный дядя писателя, в книге «На пиру богов» описал гибель родины следующим образом: «Была могучая держава, нужная друзьям, страшная недругам, а теперь - это гниющая падаль, от которой отваливается кусок за куском на радость слетевшемуся воронью. На месте шестой части света оказалась зловонная, зияющая дыра...» Михаил Афанасьевич был во многом согласен с дядей. И не случайно, эта страшная картина отражена в статье М.А. Булгакова «Горячие перспективы» (1919). Об этом же говорит Студзинский в пьесе «Дни Турбиных»: «Была у нас Россия - великая держава...» Так для Булгакова, оптимиста и талантливого сатирика, отчаяние и скорбь стали отправными точками в создании книги надежды. Именно такое определение как нельзя более точно отражает содержание романа "Белая гвардия". В книге «На пиру богов» писателю более близкой и интересной показалась другая мысль: «От того, как самоопределится интеллигенция, зависит во многом, чем станет Россия». Ответ на этот вопрос мучительно ищут герои Булгакова.
В "Белой гвардии" Булгаков стремился показать народ и интеллигенцию в пламени Гражданской войны на Украине. Главный герой, Алексей Турбин, хоть и явно автобиографичен, но, в отличие от писателя, не земский врач, только формально числившийся на военной службе, а настоящий военный медик, много повидавший и переживший за годы Мировой войны. Многое сближает автора с его героем, и спокойное мужество, и вера в старую Россию, а главное - мечта о мирной жизни.
«Героев своих надо любить; если этого не будет, не советую никому браться за перо - вы получите крупнейшие неприятности, так и знайте», - сказано в «Театральном романе», и это главный закон творчества Булгакова. В романе "Белая гвардия" он говорит о белых офицерах и интеллигенции как об обыкновенных людях, раскрывает их молодой мир души, обаяние, ум и силу, показывает врагов живыми людьми.
Литературная общественность отказывалась признать достоинство романа. Из почти трехсот отзывов Булгаков насчитал только три положительных, а остальные отнес к разряду «враждебно-ругательных». В адрес писателя звучали грубые отзывы. В одной из статей Булгакова называли «новобуржуазным отродием, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс, на его коммунистические идеалы».
«Классовая неправда», «циничная попытка идеализировать белогвардейщину», «попытка примирить читателя с монархическим, черносотенным офицерством», «скрытая контрреволюционность» - вот далеко не полный перечень характеристик, какими наделяли "Белую гвардию" те, кто считал, что главным в литературе является политическая позиция писателя, его отношение к «белым» и «красным».
Один из главных мотивов "Белой гвардии" - это вера в жизнь, ее победительную силу. Потому эта книга, несколько десятилетий считавшаяся запрещенной, обрела своего читателя, обрела вторую жизнь во всем богатстве и блеске булгаковского живого слова. Совершенно справедливо заметил писатель-киевлянин Виктор Некрасов, прочитавший в 60-е годы "Белую гвардию": «Ничто, оказывается, не померкло, ничто не устарело. Как будто и не было этих сорока лет... на наших глазах произошло явное чудо, в литературе случающееся очень редко и далеко не со всеми, — произошло второе рождение». Жизнь героев романа продолжается и сегодня, но уже в ином русле.
http://www.litra.ru/composition/get/coid/00023601184864125638/wo
http://www.licey.net/lit/guard/history
Иллюстрации:
15. М. Булгаков. «Белая гвардия»
Очевидец и участник описываемых событий
Сегодня мы с вами начинаем разговор об одном из самых популярных, самых лучших русских писателей советского времени, о Михаиле Афанасьевиче Булгакове, и следующая наша лекция будет посвящена его итоговому роману, «Мастер и Маргарита». А сегодня мы будем говорить о первом романе Булгакова, «Белая гвардия», который был написан в середине 1920-х годов, первая часть которого была опубликована в журнале «Россия» в 1925 году, а полностью роман впервые вышел во Франции на русском языке в 1927-29 годах.
Мы уже с вами в лекциях так или иначе несколько раз заговаривали о Булгакове как о московском писателе, и это совершенно не случайно, потому что обойти эту фигуру, конечно же, невозможно, хотя сам Булгаков, как все вы, конечно, знаете, не был москвичом.
Он был киевлянином, и Киев во многие его произведения попал, и даже есть замечательная книжка киевского исследователя Мирона Семеновича Петровского о Киеве и его роли в жизни и в творчестве Булгакова. И тот роман, о котором мы сегодня будем говорить, местом его действия является Киев. В конце 1918 года в Киеве разворачивается действие «Белой гвардии».
Очень важно здесь сказать несколько слов о том, как Булгаков пришел к написанию этого текста. Во-первых, нужно, конечно, знать, что Булгаков не был сторонним наблюдателем вот в этой Гражданской войне, которая развернулась в России после октября 1917 года, и он воевал на стороне белых. И, собственно говоря, в Москву (не сразу правда, в столицу, но через Владикавказ) он уехал, отчасти заметая следы. Он решил остаться в советской России. Ему нужно было начать биографию с чистого листа. Москва была как раз таким городом, где это можно было сделать.
И, приехав в Москву, он, как многие писатели из тех, о которых мы уже говорили, - как Юрий Олеша, как Илья Ильф и как Валентин Катаев, которому специальную, отдельную лекцию мы не посвятили, но который тоже закономерно возникает все время в наших разговорах о литературе советского времени 1920-30-х годов - так вот, он, как и эти писатели, устроился работать в газету «Гудок». И так же, как Олеша, эту свою работу… А он публиковал фельетоны в газете «Гудок», и не только в этой газете, просто в «Гудке» больше всего он напечатал текстов, кажется.
Он, в отличие от Михаила Зощенко, о котором мы с вами подробно говорили и который свою фельетонную продукцию воспринимал как серьезную, большую литературу, Булгаков, как и Олеша (вот здесь опять в очередной раз удобно отметить такую разницу между петроградской и московской литературой этого времени), так вот, Булгаков эту свою работу воспринимал как абсолютную поденщину, очень ей тяготился, ругал себя в дневниках своих за то, что он себя отдает халтуре, вместо того, чтобы писать серьезные вещи. Однако если мы начнем сопоставлять его фельетоны газетные и те фельетоны, которые опубликованы в юмористических журналах, с его серьезными вещами, с «Мастером и Маргаритой», с «Записками покойника», «Театральным романом», с «Роковыми яйцами», с «Собачьим сердцем» да и с «Белой гвардией», мы увидим, что Булгаков, конечно, эту школу прошел не зря, что он очень многому научился, будучи фельетонистом, и стиль его, его тон во многом был выработан как раз в то время, когда он писал фельетоны.
В этом отношении Булгакова удобно сопоставить, конечно же, с Чеховым. Здесь можно вспомнить еще одну параллель или две параллели. Булгаков, как и Чехов, как известно, получил медицинское образование.
И, как и Чехов, Булгаков был не только прозаиком, но драматургом, и даже, как и Чехов, главным его театром в его жизни стал Художественный театр, и, как и Чехов, Булгаков работал со Станиславским. Так вот, сделав этот крен вбок, вернемся к основной теме.
Булгаков эту свою продукцию фельетонную воспринимал как то, что пишется исключительно для денег. Всерьез он писал «Белую Гвардию». Писал в довольно трудных условиях, потому что Москва в 1920-е годы жила бедно, во всяком случае, тот слой, к которому Булгаков принадлежал.
И Татьяна Лаппа, его жена с 1913 года, и которой первоначально должна была быть посвящена «Белая гвардия» (в результате она была посвящена второй жене Булгакова, Любови Белозерской), рассказывала о том, как Булгаков писал этот текст: «Писал ночами «Белую гвардию» и любил, чтоб я сидела около, шила. У него холодели руки, ноги, он говорил мне: «Скорей, скорей горячей воды». Я грела воду на керосинке, он опускал руки в таз с горячей водой». И вот в этих таких трудных условиях Булгаков пишет свой текст.
Кроме воспоминаний Лаппы, можно вспомнить, например, замечательные страницы «Записок покойника», где автобиографический персонаж пишет тоже роман, который называется «Черный снег», и, конечно, подразумевается именно «Белая гвардия» в виду. Вот давайте эти две вещи помнить: это заветная книжка, которая пишется в то время, ночью, по ночам, потому что днем все силы отнимают фельетоны, и второе - эту книгу пишет не просто свидетель, эту книгу пишет участник событий, воевавший на одной из сторон, воевавший на той стороне, которая проиграла. Но, так или иначе, в силу разных обстоятельств, прежде всего в силу того, что он был патриотом России (простите за эти громкие слова, но их можно, мне кажется, вполне сказать), он решает остаться в той стране, где победили те, с кем он воевал, победили его враги. Мне кажется, это довольно многое объясняет в «Белой гвардии», в том, какую тему Булгаков выбрал для этого своего романа, и в том, как эта тема в романе решена.
Перед тем, как начать разбор этого произведения, напомню только еще, что Булгаков первоначально собирался писать трилогию. Это должна была быть трилогия, где «Белая гвардия» должна была быть только первой частью, а в целом должен был быть описан весь период Гражданской войны, однако в результате Булгаков ограничился только этим романом, который потом был переработан в пьесу «Дни Турбиных», завоевавшую огромную популярность на сцене МХАТа, на сцене Художественного театра.
Эпиграфы из Пушкина и Апокалипсиса
Вот теперь мы можем переходить к разговору непосредственно уже об этом произведении, и я предлагаю ключ в нем попытаться увидеть в эпиграфе, а вернее, в двух эпиграфах, которыми этот роман сопровождается. Я их прочту.
Первый эпиграф: «Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Все исчезло.
Ну, барин, - закричал ямщик, - беда: буран!
«Капитанская дочка». Второй эпиграф: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…».
Ко второму эпиграфу Булгаков не сделал подписи. Он не объяснил, откуда этот эпиграф взят, и для этого были у него причины, прежде всего связанные с цензурой. В том же «Театральном романе» мы помним, что редактор Рудольфи, который читает роман «Черный снег», велит автору вычеркнуть три слова из этого текста, и все они связаны с религиозными мотивами. В частности, слово «Бог» вычеркивается. Но большинство читателей той поры, конечно же, прекрасно знали, что эта цитата взята из одного из самых читаемых, одного из самых известных текстов, входящих в состав Нового Завета, - из Апокалипсиса, из его 20-й главы. Вот попробуем с вами подумать и порассуждать немножко о том, почему Булгаков выбирает именно эти эпиграфы, именно с этих текстов, и, может быть, самое интересное, не просто, почему, а как эти эпиграфы с друг другом соседствуют, какой смысл высекается из соседства цитаты из «Капитанской дочки» и цитаты из Апокалипсиса.
С Пушкиным, казалось бы, все очень просто. Булгаков выбирает для эпиграфа такой снежный фрагмент: метель, снежным морем заволоклось все небо. И действительно, мотив холодной зимы, мотив снега, который заваливает город. Булгаков ни разу не называет Киев по имени в романе. Другие города называются, и Москва, и Петроград, Киев - нет, и это, конечно, добавляет символических коннотаций роману. Об этом мы еще поговорим с вами.
Так вот, действительно, Киев, засыпанный снегом, зимний Киев - действительно это такая важнейшая декорация для всего текста. Как мы помним, основное действие романа начинается с того, что из-под Киева в дом гостеприимных Турбиных весь замерзший, продрогший Мышлаевский приходит и отогревается у них возле этой печки. А печка - это тоже один из самых главных символов этого романа, и об этом тоже мы еще поговорим с вами обязательно сегодня. Но все-таки, как кажется, такого объяснения не достаточно.
Ну хорошо, ну снег. Почему, собственно говоря, нужно это выделять так, предпосылая всему тексту эпиграф из «Капитанской дочки»? Я думаю, что нужно обратить внимание на две вещи. Во-первых, нужно обратить внимание на то, что этот фрагмент «Капитанской дочки», а именно: Петрушу Гринева, Савельича и ямщика заносит снегом, и потом появляется Пугачев, вожатый, для того чтобы спасти их от снега, от этой метели.
Этот фрагмент, безусловно, перекликается со знаменитым пушкинским стихотворением, с одним из главных пушкинских поздних стихотворений «Бесы». И таким образом, очевидной становится перекличка этого фрагмента: через «Бесы» перекидывается мостик как раз к тому фрагменту Апокалипсиса, о котором мы с вами еще тоже поговорим, который тоже вынесен в эпиграф к этому тексту. То есть тема страшного, сгущающегося над Россией, над Малороссией снежного мрака, снежной метели, сквозь который проступает такой апокалипсис, сквозь который проступает наступающий Страшный суд, уже через первый эпиграф, мне кажется, она заявлена.
А кроме того, мне кажется, что Булгаков здесь играет еще в такую простую, но эффектную игру. Он выбирает в качестве эпиграфа к «Белой гвардии» фрагмент «Капитанской дочки» Пушкина, и он рассчитывает на то, что все читатели, а «Капитанская дочка», конечно, входила не только в гимназическую и школьную программы, но вообще входила в круг текстов, очень хорошо известных любому интеллигентному, хоть сколько-нибудь интеллигентному читателю, и все помнят просто хотя бы потому, что этот эпиграф - я говорю про эпиграф - он предпослан всей повести Пушкина, про эпиграф к этой повести: «Береги честь смолоду». И этот эпиграф очень многое определяет в понимании пушкинской повести. Вот я думаю, что и для произведения Булгакова пушкинский эпиграф, эпиграф из «Капитанской дочки», о котором читатель должен вспомнить в связи с тем, что сам Булгаков берет эпиграфом фрагмент из «Капитанской дочки», он тоже очень важен. Я думаю, что эта тема, «береги честь смолоду», - это одна из главных, если не главная тема «Белой гвардии» Булгакова.
И, собственно говоря, уже я и сказал о том, какую роль, как мне кажется, играет второй эпиграф: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Эта тема, «береги честь смолоду», разворачивается на фоне Страшного суда, который Булгаков видит в тех грандиозных и действительно страшных событиях, которые приключились с Российской империей после 1917 года. В скобках скажем, что Булгаков здесь не оригинален, и восприятие революции как Страшного суда - это общее место и эмигрантской, и ранней советской литературы этого времени. И вот, собственно говоря, все герои романа, почти все главные герои романа как раз и решают для себя этот вопрос: как быть, как сохранить честь, как сохранить себя в условиях Страшного суда, в условиях адских, в условиях, когда очень трудно вести себя по-человечески? И, собственно говоря, оцениваются все герои романа именно исходя из того, как они себя ведут в сложившейся ситуации, как они ведут себя в это время.
И еще раз напомню, что для Булгакова этот вопрос был очень актуальным, очень важным, просто личностно он был очень важным. Он, человек, который давал военную присягу, служа в белой гвардии в качестве врача, остался в той стране, остался с той силой, которая победила тех, с кем он себя ассоциировал. Вот как ему быть? Как было сохранить честь в такой ситуации? Думаю, что это была не последняя причина, которая побудила его писать этот роман.
Две главные темы романа
Конечно, ему хотелось и вспомнить близких и родных своих. А мы знаем, что у большинства персонажей этого романа имеются реальные прототипы. Скажем, Николка Турбин.
Он не списан, конечно, так писатели большие не работают, он не списан на сто процентов с брата Булгакова, Николая, но очень много общих черт с ним имеет. И другие персонажи: исследователи находят почти для всех персонажей этого романа реальные прототипы. Так вот, не только вспомнить, не только поностальгировать над этим ушедшим временем, но, еще раз повторяю, это была личная, важная, человеческая, если хотите, морально-нравственная задача, которую Булгакову нужно было решить.
И я думаю, что на этот роман, собственно говоря, мы и можем посмотреть сквозь эту призму. Мы можем посмотреть на его героев по тому, как они себя ведут, и по тому, как они решают для себя проблему чести и, собственно говоря, важный и не последний вопрос, а что такое, сохранить честь в это время, что для этого необходимо, кто сохраняет честь, а кто ее теряет в этой ситуации конца 1918 года, революционной. Мне кажется, что всех героев, собственно говоря, можно даже и разделить по тому принципу, кто сохраняет эту честь, кто ее смог сберечь и кто покрыл себя в этом смысле такой неувядаемой славой, вечной славой, а кто этого сделать не смог.
Конечно, кроме этой темы, важнейшей темы, вторая тема романа - это тема семейная. Здесь Булгаков во многом ощущал себя наследником Толстого как автора «Войны и мира» прежде всего, с его семейной темой. И эти темы, конечно, смыкаются в романе: верность семье, верность гнезду, стремление сохранить человеческие связи, несмотря на то, что они рушатся, просто сама история их все время рушит, между людьми, верность, вот здесь можно сказать, этой печи, теплой печи изразцовой, возле которой отогревается семья Турбиных и ее друзья. Это один из ответов на вопросы, которые ставит Булгаков.
Нельзя предавать родных, нельзя предавать людей, которым ты обязан, нельзя предавать людей, с которыми ты чувствуешь духовную связь. А ведь там в этот круг входят не только родные люди. Это не только семья. Это друзья семьи. Нельзя предавать гимназическую, скажем, дружбу, потому что тема гимназического братства, гимназической дружбы, то есть той, которая еще завязалась не в эту страшную советскую эпоху, а вот тогда, еще до революции, когда была настоящая жизнь, - это один из ответов на вопрос. Честь сохраняется вот таким образом.
Люди c крысиной побежкой
И если мы помним, то один из самых неприятных персонажей «Белой гвардии», появляющийся в самом начале и потом исчезающий из произведения, - это муж Елены Турбиной Тальберг, который как раз этого не делает. Он, испугавшись трудностей и действительно опасностей, которые действительно с приходом Петлюры… А напомню, что роман разворачивается в то время, когда белая гвардия оставляет город, оставляет Киев, и немцы, которые были их соратники, оставляют город, и город вот-вот будет захвачен, а потом он захватывается (этот захват описывается в романе) Петлюрой, то есть бандитами, попросту говоря. Так вот, испугавшись этого самого Петлюры и всего, что с ним связано, Тальберг сбегает из города, покидает семью, предает семью, и он, конечно, не является человеком, который эту самую честь сберег.
Я бы хотел сейчас, наверное, привести цитату, мне кажется она важной, где Булгаков очень прямо передает свое отношение к Тальбергу и к его поступку: «Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте - пусть воет вьюга, - ждите, пока к вам придут». Вот это такой почти прямой призыв сохранять спокойствие, сидеть возле абажура. А абажур - это, конечно, еще один важнейший символ семьи в романе, и вообще для Булгакова это важный мотив, и в других произведениях он тоже возникает. Печь, которая дает тепло, и абажур, который дает круг света, в котором помещается эта семья и помещаются ее друзья, собственно говоря, очерчивающий своих, круг света, очерчивает своих, своих родных. И здесь же возникает такой как раз пугачевско-пушкинский апокалиптический образ вьюги, которая за окном воет. И вот Булгаков требует от человека сохранять спокойствие, сохранять достоинство, быть верным своей семье, не убегать, не прятаться от трудностей.
Ну и, конечно, нужно обратить внимание и вот на этот такой страшноватый образ крысьей побежки, который, с одной стороны, конечно, был связан с просто историческими реальными обстоятельствами: город, в котором перестали соблюдаться всевозможные нормы гигиены и так далее, который заполняется в буквальном смысле. Крысы на улицах города - в воспоминаниях киевлян этого времени это мотив, иногда встречающийся, как, впрочем, и других городов, Петрограда, Москвы и так далее. С другой стороны, здесь, конечно же, обыгрывается образ крыс, которые бегут с корабля в трудную минуту. А с третьей стороны, я думаю, что это вообще очень важный для романа мотив, восходящий к Пушкину, восходящий к строчке Пушкина «жизни мышья беготня»: люди, превращающиеся в крыс, превращающиеся в мышей.
Напомню, что когда речь идет о бегстве, не Тальберга, но речь идет о бегстве гетмана из города, то есть главы города, конечно, человека, который тоже не сберег свою честь, для Булгакова: тот, кто должен был обеспечить безопасность людей и позаботился в результате только о себе. Заметим, что здесь тоже возникает тема, связанная как раз вот с этими мышьими мотивами: «И во дворце, представьте себе, тоже нехорошо [это я цитирую «Белую гвардию»]. Какая-то странная, неприличная ночью во дворце суета. Через зал, где стоят аляповатые золоченые стулья, по лоснящемуся паркету мышиной побежкой пробежал старый лакей с бакенбардами». Обратим внимание, что это почти такая прямая перекличка: крысьей побежкой убегает из города Тальберг, мышиной побежкой пробегает старый лакей с бакенбардами. Вот она, эта мышья суетня жизненная, не достойная человека чести, людей чести, которая Булгаковым, конечно, описывается с отвращением.
И думаю, что можно еще на самом деле здесь сказать об одном контексте, важном для Булгакова. Сам он признавался, что одним из его любимых писателей является Гофман. И, конечно, здесь вспоминается знаменитая сказка Гофмана «Щелкунчик и мышиный король». Все эти персонажи ассоциируются вот с этим мышиным войском, таким страшным, дьявольским, одержимым бесом. А, соответственно, те люди, которые честь сохраняют, вот они себя и ведут, как этот замечательный, прекрасный гофмановский герой. Сам Булгаков говорил о некоторых своих произведениях, что в них гофманиана царствует. Вот в этом тоже гофмановские эти мотивы появляются, конечно.
Наверное, вот здесь это можно сказать. Собственно говоря, конечно, не я это придумал. Об этом много пишут исследователи, в частности, лучший наш исследователь Михаила Булгакова Мариэтта Омаровна Чудакова, что Булгаков, который себя позиционировал, отчасти как и Бунин, таким последним или одним из последних в ряду реалистической традиции, писателей реалистической традиции (Толстой, Чехов, Гоголь - вот были главные для него имена в литературе), конечно, он очень внимательно читал и модернистов тоже. И вот эта тема, модернистская тема - подсветка бытовых обстоятельств, бытовых эпизодов апокалиптическим светом. Я понимаю, что, может быть, не совсем корректно говорю. Понятно, что апокалиптическое и адское - это не одно и то же, собственно говоря, но вот я имею в виду ту часть Апокалипсиса как раз, где описываются вот эти все чудовища выползающие, вылезающие, и вот это Булгакова, мне кажется, очень интересует, очень волнует, и этого много в литературе модернистской, и у Булгакова это в тексте, конечно, тоже возникает.
Провинциальный дьявол
И, как и положено, кроме крыс, мышей, людей, теряющих человеческий облик, в таком романе обязательно должен появиться и некто, кто воплощает собой сатану, кто воплощает собой дьявола или хотя бы такую пародию на дьявола. Сразу же можно сказать, собственно говоря, то, что вы и без меня, я думаю, хорошо понимаете, что эта тема дьявольского вторжения в жизнь человеческую - это вообще одна из главных тем Булгакова, и, кроме «Мастера и Маргариты», здесь можно вспомнить и о «Дьяволиаде», можно вспомнить и о том же «Театральном романе», где как раз этот самый редактор Рудольфи, о котором я уже говорил, предстает в роли такого Мефистофеля, можно вспомнить и еще о некоторых булгаковских произведениях.
Здесь, в этом романе, тоже есть персонаж, который играет роль такого провинциального дьявола. Это персонаж, которого зовут Михаил Семенович Шполянский. Его прототипом был великий филолог и очень яркий человек, Виктор Борисович Шкловский, которого Булгаков не очень любил, и в романе он предстает вот как раз таким демоническим - там есть такая подсветка онегинская, причем не литературная, а оперная подсветка -таким дьяволом. Но, как мы помним, он как раз тоже не является человеком чести, конечно, и не может им являться.
Он, и это как раз роднит Шполянского и Шкловского, подсыпает сахар в горючее броневиков, которые должны выйти и защитить город Киев от Петлюры, и в результате эти броневики останавливаются. При этом делает он это совершенно не по идейным соображениям. А зачем он это делает? Сам он объясняет в романе это так: «Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик». То есть, казалось бы, вся логика этого монолога ведет к тому, что нужно защищать гетмана. Нет. А дальше Шполянский говорит так: «Самое главное, впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бомб». Вот эта страшная логика, которая ведет этого человека, демоническая. Помните, мы уже говорили, отмечали эту черту в связи с Остапом Бендером: человек, который одержим скукой, одержим тоской, хандрой. И вот в булгаковском варианте он готов, чтобы развлечь себя, он готов пожертвовать людьми, готов людей разменять, как пешки в шахматной партии.
И там есть такой очень важный персонаж в этом романе, такой Русаков, который является таким буквально адептом этого самого Шполянского, адептом дьявола. Это поэт-футурист, который пишет такие антирелигиозные стихи, заболевает сифилисом, и Алексей Турбин, врач, - вот это в этом смысле тоже становится очень важным, - который вылечивает этого самого Русакова от сифилиса, и вылечивает его тоже от этой скверны.
Люди, сохранившие честь
И вот мы переходим к персонажам, которые себя сохранили, которые смогли честь в условиях нового апокалипсиса, апокалипсиса now, смогли ее, эту честь, сберечь. Что для этого нужно? Можно здесь говорить о членах семьи Турбиных и друзьях Турбина, которые, конечно, честь сохранили, но я бы хотел, может быть, поподробнее сказать о двух персонажах, которые не являются членами этой семьи и которые, на взгляд Булгакова, безусловно, являются лучшими просто людьми, которые описаны в этом романе. Да, и Студзинский, да, и Мышлаевский, и Турбин, и Лариосик трогательный, и Лена Турбина, и Николка - все это милые, симпатичные, прекрасные люди. Да, им удается как раз потому, что они держатся друг за друга, потому, что они противостоят этому адскому наступающему бесчестью вместе все, держась друг за друга, им удается сохранить честь и удается остаться людьми.
Но есть два персонажа более крупного, что ли, масштаба, описанные в этом романе. Один из них - это полковник Малышев. И вот здесь начинается очень важная, мне кажется, и такая глубоко личная для Булгакова тема. Уже понятно, кажется, почему. Потому что Булгаков сам как бы нарушил почти тоже присягу. Что делает Малышев? Малышев распускает артиллерийский дивизион, который должен защищать, казалось бы, город от Петлюры. Он понимает, что этого уже сделать невозможно, что эти мальчики и эти офицеры, эти люди погибнут совершенно зря, и он распускает этот дивизион. Офицеры этого дивизиона пытаются, и среди них, между прочим, один из персонажей - это Студзинский, Карась, то есть один из тех, кто входит в турбинское окружение, они пытаются поднять бунт. Малышев усмиряет этот бунт.
И когда Мышлаевский, тоже глубоко симпатичный персонаж Булгакову, говорит: «Ну давайте хотя бы портреты…», а там портреты императорской семьи висят в этом училище, и Мышлаевский понимает, что эти портреты будут изгажены теми, кто ворвется, он предлагает эти портреты спрятать, убрать и орудия как-то испортить, Малышев отвечает ему так: «Господин поручик, Петлюре через три часа достанутся сотни живых жизней, и единственно, о чем я жалею, что я ценой своей жизни и даже вашей, еще более дорогой, конечно, их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу вас более со мною не говорить». Вот очень важные слова, действительно, мне кажется, в сегодняшней России особенно важные. Есть символы, есть портреты, портреты императорской семьи. Это важный символ, и он олицетворяет собой, собственно говоря, просто все то, что уходит из современной России.
Если помните, то в одной из сцен романа герои поют «Боже, царя храни», то есть они верны тем идеалам, которые как раз Петлюра и красноармейцы собираются поругать. Есть реальные просто орудия, которые достанутся Петлюре, пушки и винтовки. Казалось бы, Малышев, конечно, должен отдать приказ их уничтожить, спрятать и так далее, но он говорит о жизнях людей, «сотни живых жизней», которые оказываются гораздо важнее, чем символы, чем оружие и так далее и так далее. И эта его позиция Булгакову, конечно, глубоко близка. Можно нарушить присягу. А Малышев нарушает присягу. Он не защищает, он распускает этих молодых мальчиков, этих юнкеров. Они должны до последней капли крови защищать все эти портреты, это оружие, а они этого не делают. Можно это сделать и остаться человеком. Можно это сделать и сохранить свою честь.
И второй персонаж, который является здесь очень важным и таким ключевым, это, конечно, не двойник Малышева, но такой второй персонаж вот такого масштаба в этом романе - это Най-Турс, который сначала тоже, нарушая все присяги, нарушая все субординации, для своих мальчиков, юнкеров, с которыми он охраняет подступы к городу, довольно таким смелым нахрапом у хозяйственной службы белой армии выбивает валенки для того, чтобы они просто все не перемерзли и ноги их остались в сохранности, а потом тоже жертвует своей жизнью. Он поступает похоже, так же, как Малышев: он распускает тоже всех своих подчиненных, велит им бежать, спасаться, прятаться и погибает сам, спасая их от неминуемой смерти. В том числе и Николка Турбин, один из членов семьи Турбина, тоже спасается во многом благодаря Най-Турсу.
Рай для большевиков
И, наконец, самое интересное и самое неожиданное, что честь могут сохранить не только те, кто воюют на той стороне, которая близка автору романа, но честь могут сохранить и те, кто воюют на противоположной стороне. И очень важным в этом отношении эпизодом оказывается эпизод сна Алексея Турбина. Еще в первой части романа, на 70-й приблизительно его странице, Алексей Турбин видит сон. А вот еще вам один почти такой мистический, почти символистский мотив. В этом сне он видит вахмистра Жилина, с которым он воевал еще во времена Первой мировой войны, и он с ним ведет диалог.
И Жилин оказался в раю, и он так об этом рассказывает: «Господи боже мой, господин доктор. Места-то, места-то там ведь видимо-невидимо. Чистота… По первому обозрению говоря, пять корпусов еще можно поставить и с запасными эскадронами, да что пять - десять! Рядом с нами хоромы, батюшки, потолков не видно! Я и говорю: «А разрешите, говорю, спросить, это для кого же?» Потому оригинально: звезды красные, облака красные в цвет наших чакчир отливают… «А это, - говорит апостол Петр, - для большевиков, с Перекопу которые».
Какого Перекопу? - тщетно напрягая свой бедный земной ум, спросил Турбин».
А здесь Булгаков играет с тем, что в это время, то есть в конце 1918 года, когда происходит действие романа, еще знаменитых перекоповских событий, в которых красная армия столкнулась с войсками Врангеля, белыми, еще их не было просто. Турбин видит сон, еще раз повторяю, мистический: он видит то, что еще только будет. Так вот: «- Какого Перекопу? - тщетно напрягая свой бедный земной ум, спросил Турбин [он не знает еще ничего, еще ничего нет]. - А это, ваше высокоблагородие, у них-то ведь заранее все известно. В двадцатом году большевиков-то, когда брали Перекоп, видимо-невидимо положили. Так, стало быть, помещение к приему им приготовили». То есть для большевиков готовится тоже рай.
И Булгаков делает это таким не проходным мотивом, а он на этом заостряет внимание, потому что дальше Турбин в недоумении, конечно, спрашивает Жилина:
«- Большевиков? - смутилась душа Турбина, - путаете вы что-то, Жилин, не может этого быть. Не пустят их туда.
Господин доктор, сам так думал. Сам. Смутился и спрашиваю господа бога…
Бога? Ой, Жилин!
Не сомневайтесь, господин доктор, верно говорю, врать мне нечего, сам разговаривал неоднократно».
Вот Булгаков здесь делает такой довольно хитрый ход. Он устами Жилина, вахмистра и поддержанного авторитетом самого Бога, который объяснил Жилину, в чем дело, большевиков, которые погибли под Перекопом, тоже помещает в рай. При этом вся хитрость в чем: что Жилин не объясняет. Турбин настолько удивлен, что Жилин говорит с Богом, что это перекрывает удивление от того, что большевики тоже могут попасть в рай, и Булгаков сам убегает, избегает этого объяснения, почему это возможно.
И это объяснение, как кажется, содержится в финале романа «Белая гвардия», где изображается бронепоезд красный и изображается красная звезда, которая сливается с звездой Вифлеемской, которая оказывается сходной с Рождественской звездой. Почему это возможно? Это возможно потому, что, по Булгакову, в условиях апокалипсиса честь сохраняет не одна из противоборствующих в этой вот страшной Гражданской войне сторон, а сохраняют те, кто думают не только о себе, кто думают о своей семье, кто думают о своих подчиненных: кто думает о других людях, а эгоистически не пытается развлечься за счет этой войны, убежать от этой войны, оставив на произвол близких, - вот эти люди в рай, по Булгакову, попасть никак не могут.
Литература
- Петровский М. С. Мастер и город. Киевские контексты Михаила Булгакова. СПб., 2008.
- Гаспаров Б. М. Новый Завет в произведениях М. А. Булгакова // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы ХХ века. М., 1994.
Анонс
"Белая гвардия" (1923-1924) - один из наиболее известных романов выдающегося отечественного прозаика Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940). Роман являет собой захватывающее повествование о трагических событиях 1918 года на Украине, охваченной смутой Гражданской войны. Книга рассчитана на самую массовую аудиторию.
Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской
Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями.
Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение
темное небо смешалось с снежным морем. Все
исчезло.
- Ну, барин, - закричал ямщик, - беда: буран!
"Капитанская дочка"
И судимы были мертвые по написанному в книгах
сообразно с делами своими...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.
Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?
Через год после того, как дочь Елена повенчалась с капитаном Сергеем Ивановичем Тальбергом, и в ту неделю, когда старший сын, Алексей Васильевич Турбин, после тяжких походов, службы и бед вернулся на Украину в Город, в родное гнездо, белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Доброго, что на Взвозе.
Когда отпевали мать, был май, вишневые деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна. Отец Александр, от печали и смущения спотыкающийся, блестел и искрился у золотеньких огней, и дьякон, лиловый лицом и шеей, весь ковано-золотой до самых носков сапог, скрипящих на ранту, мрачно рокотал слова церковного прощания маме, покидающей своих детей.
Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?
Улетающий в черное, потрескавшееся небо бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.
Отпели, вышли на гулкие плиты паперти и проводили мать через весь громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец. И маму закопали. Эх... эх...
Много лет до смерти, в доме N_13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади "Саардамский Плотник", часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава.
БЕЛАЯ ГВАРДИЯ
Пошел мелкий снег и вдруг повалил хло-Пьями. Ветер завыл; сделалась метель.
В одно мгновение темное небо смешалось с
Снежным морем. Все исчезло.
Ну, барин, - закричал ямщик, - беда:
«Капитанская дочка »
И судимы были мертвые по написанномуВ книгах сообразно с делами своими.
Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй . Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс .
Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?
Через год после того, как дочь Елена повенчалась с капитаном Сергеем Ивановичем Тальбергом , и в ту неделю, когда старший сын, Алексей Васильевич Турбин , после тяжких походов, службы и бед вернулся на Украину в Город , в родное гнездо, белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Доброго , что на Взвозе.
Когда отпевали мать, был май, вишенные деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна. Отец Александр , от печали и смущения спотыкающийся, блестел и искрился у золотеньких огней, и дьякон, лиловый лицом и шеей, весь ковано-золотой до самых носков сапог, скрипящих на ранту, мрачно рокотал слова церковного прощания маме, покидающей своих детей.
Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка , оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого Святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик Бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?
Улетающий в черное, потрескавшееся небо Бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.
Отпели, вышли на гулкие плиты паперти и проводили мать через громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец. И маму закопали. Эх... эх...___________
Много лет до смерти, в доме № 13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский Плотник» , часы играли гавот , и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны , бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV , нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей , молвила:
- Дружно... живите.___________
Но как жить? Как же жить?
Алексею Васильевичу Турбину, старшему - молодому врачу - двадцать восемь лет. Елене - двадцать четыре. Мужу ее, капитану Тальбергу, - тридцать один, а Николке - семнадцать с половиной. Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете. Давно уже начало мести с севера , и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже. Вернулся старший Турбин в родной город после первого удара, потрясшего горы над Днепром. Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли. Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей.___________
2Итак, был белый, мохнатый декабрь. Он стремительно подходил к половине. Уже отсвет Рождества чувствовался на снежных улицах. Восемнадцатому году скоро конец.
Над двухэтажным домом № 13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик - в первом), в саду, что лепился под крутейшей горой, все ветви на деревьях стали лапчаты и обвисли. Гору замело, засыпало сарайчики во дворе и стала гигантская сахарная голова. Дом накрыло шапкой белого генерала, и в нижнем этаже (на улицу - первый, во двор под верандой Турбиных - подвальный) засветился слабенькими желтенькими огнями инженер и трус, буржуй и несимпатичный, Василий Иванович Лисович , а в верхнем - сильно и весело загорелись турбинские окна.
В сумерки Алексей и Николка пошли за дровами в сарай.
- Эх, эх, а дров до черта мало. Опять сегодня вытащили, смотри.
Из Николкиного электрического фонарика ударил голубой конус, а в нем видно, что обшивка со стены явно содрана и снаружи наскоро прибита.
- Вот бы подстрелить чертей! Ей-Богу. Знаешь что: сядем на эту ночь в караул? Я знаю - это сапожники из одиннадцатого номера. И ведь какие негодяи! Дров у них больше, чем у нас.
- А ну их... Идем. Бери.
Ржавый замок запел, осыпался на братьев пласт, поволокли дрова. К девяти часам вечера к изразцам Саардама нельзя было притронуться.
Замечательная печь на своей ослепительной поверхности несла следующие исторические записи и рисунки, сделанные в разное время восемнадцатого года рукою Николки тушью и полные самого глубокого смысла и значения:Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, - не верь. Союзники - сволочи .
Он сочувствует большевикам.
Подпись:
Улан Леонид Юрьевич.
Слухи грозные, ужасные.
Наступают банды красные!Рисунок красками: голова с отвисшими усами, в папахе с синим хвостом.
Подпись:Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства - Мышлаевского, Карася, Шервинского - красками, тушью, чернилами, вишневым соком записано:
Елена Васильевна любит нас сильно.
Кому - на, а кому - не.
Леночка, я взял билет на Аиду .
Бельэтаж № 8, правая сторона.1918 года, мая 12 дня я влюбился.
Вы толстый и некрасивый.
После таких слов я застрелюсь.
(Нарисован весьма похожий браунинг.)
Да здравствует Россия!
Да здравствует самодержавие!Июнь. Баркаролла.
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина.Печатными буквами, рукою Николки:
Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского района. Дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер .
1918 года, 30-го январяПышут жаром разрисованные изразцы, черные часы ходят, как тридцать лет назад: тонк-танк. Старший Турбин, бритый, светловолосый, постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года , во френче с громадными карманами, в синих рейтузах и мягких ночных туфлях, в любимой позе - в кресле с ногами. У ног его на скамеечке Николка с вихром, вытянув ноги почти до буфета, - столовая маленькая. Ноги в сапогах с пряжками. Николкина подруга, гитара, нежно и глухо: трень... Неопределенно трень... потому что пока что, видите ли, ничего еще толком не известно. Тревожно в Городе, туманно, плохо...
На плечах у Николки унтер-офицерские погоны с белыми нашивками, а на левом рукаве остроуглый трехцветный шеврон .)
Но, несмотря на все эти события, в столовой, в сущности говоря, прекрасно. Жарко, уютно, кремовые шторы задернуты. И жар согревает братьев, рождает истому.
В это время данный населенный пункт был оккупирован немцами. Люди, оставшиеся в этом городе, ждут со дня на день прихода войск Петлюры, об этом свидетельствуют постоянные бои в непосредственной близости от города. Особенно это заметно в двенадцати километрах от черты поселения.
На тот момент в городе преобладает странная и неестественная жизнь. Здесь большое количество людей, которые приехали ранее из Москвы и Петербурга. Это и банкиры, и дельцы, и журналисты, и адвокаты. Все эти личности появились здесь сразу же после того, как гетман был признан правителем города.
Чем интересен сюжет романа?
Первое действие начинается с жилого дома семьи Турбиных. Показана столовая, где за ужином сидит глава семьи, его младший брат, а также сестра со своими друзьями. К последним относится поручик Мышлаевский, офицер Степанов, которого по-другому называют карасем, а также адъютант князя Белорукова – Шервинский. Все эти личности яро обсуждают будущую судьбу города.
Старший в семье постоянно делает громкие заявления, обвиняя во всем случившемся именно гетмана и его организацию. Этот человек до самого последнего не желал формировать на территории Киева русскую армию. По мнению Турбина, то, что на данный момент происходит в городе, никогда бы не произошло, если ранее была сформирована качественная армия из горожан и офицеров. В городе таких людей тысячи и их требовалось лишь объединить в одном месте, что, в свою очередь, и не сделал гетман. Они бы запросто справились с возникшими проблемами и отстояли честь города.
Далее действие переходит на семейство Тальберг. Во главе стоит капитан центрального штаба, муж Елены, сестры Турбина. Он объясняет своей суженной, что немцы планируют покинуть населенный пункт. Уезжает и он. Ночью будет создан специальный поезд, в котором будут находиться все члены штаба. Он поясняет своей жене, что в скором времени он обязательно вернется и захват город – это лишь временно. Ведь на Дону уже формируется армия Деникина. На данный момент он не может взять с собой жену, говоря ей, что она обязана оставаться и ждать его возвращения.
Что же в это время происходит в городе?
Чтобы защититься от настойчивого войска Петлюры, по периметру Киева формируются русские военные соединения. Во всех этих действиях принимают активное участие Карась, Мылашевский, а также Турбин. Они приходят к главному командующему данным формированием и просятся на службу по собственному желанию. Первые два героя идут офицерами, а третий – в качестве медицинского персонала для оказания первой помощи.
Все готовы противостоять, но в последний момент, в ночное время, гетман и его генералы убегают из города на специально оборудованном поезде, боясь расправы. Это приводит к тому, что сформированный дивизион приходится распустить, так как защищать ему уже некого, и город полностью безвластен.
У войска Петлюры все хорошо, оно постепенно приближается к городу. Параллельно этому полковник Най-Турс уже заканчивает формирование своей дружины. Его сотрудники хорошо экипированы и обучены своим обязанностям. Полковник смог даже добиться зимней одежды для своих пятидесяти солдат.
Наступление на город
Наступившее утро четырнадцатого декабря 1918 года отмечается наступлением на Киев. Полковнику Най-Турсу приказано охранять шоссе и в случае появления противника принимать бой насмерть. Он становится на защиту, а Петлюра уверенно наступает.
На полковника совершается нападение, и он ведет бой. Одновременно посылает троих на разведку, чтобы узнать, где находятся центральные войска. Они возвращаются и уведомляют полковника о том, что военных нигде не осталось. В это время с тыловой части слышится стрельба и на горизонте появляется вражеская конница. Най-Турс понимает, что он оказался в ловушке.
Подготовка к бою организовывалась не только там. За час до наступления Турбин получает приказ вести свою команду по определенному маршруту. Как только Николай приходит на заявленное место, он обнаруживает страшную картину – юнкера и студенты из команды Най-Турса бегут. На всю улицу слышны приказы полковника о том, чтобы солдаты срывали с себя погоны и рвали документы, чтобы их не взяли в плен. Одновременно с этим сам полковник прикрывает уходящее войско и на глазах Николая получает смертельное ранение, после которого умирает. Увидев это потрясение, и сам Николай покидает место боя.
Стоит отметить, что Алексея не оповестили о роспуске дивизиона. Он, согласно ранее данному приказу, является к двум часам дня на назначенное место, где обнаруживает лишь заброшенное оружие и пустующие здания. После приступает к поискам полковника.
Как только он его находит, все сразу же становится понятно – город захватило войско Петлюры. Алексей срывает с себя погоны и отправляется спокойным шагом к себе домой. По пути следования он встречает петлюровских оруженосцев, которые узнают в нем офицера. Выдала его кокарда на папахе, которую он забыл сорвать в спешке. Эти военные начинают его преследовать.
Убегая и скрываясь от нападающих, Алексей получает ранение. Помогает спрятаться ему простая женщина, которую зовут Юлией. Он остается у этой женщины на ночлег и подлечивает руку. На рассвете женщина помогает Алексею и переодеться в простое одеяние, и добраться до дома.
Вместе с Алексеем, к дому подъезжает и его двоюродный брат, который до этого находился в Житомире. Зовут его Ларионом. Этот человек в недавнем прошлом пережил личную драму – его бросила невеста. Ларион очень душевно общается с родственниками, ему все нравится, а семейство считает его симпатичным и умным.
Жизнь после освобождения
Хозяином дома, где живет семья Турбиных, является Лисович Василий по прозвищу Василиса. Он занимает весь первый этаж, а главные герои находятся на втором. Ранее, перед тем как Петлюрино войско вошло в город, этот человек сделал тайник в доме, и спрятал все свои самые ценные вещи, а также денежные средства. В то время как он это делал, за ним наблюдали неизвестные люди.
Конечно же, об этом сразу же доложили новой власти и на следующий день к Василисе пришли с ордером на обыск. Им было известно место расположения тайника, поэтому они первым делом вскрыли именно его. У хозяина забирают не только украшения, но и часы, костюмы, ботинки – оставляют его ни с чем. Как только эти гости уходят, сразу же становится понятно, что это были не солдаты, а простые бандиты и их ограбили. Об этом хозяин, конечно же, оповещает и Турбиных, а чтобы защита от нападения была более сильной, к ним подключается и Карась.
Проходит не менее трех дней. И всё это время Николай пытается найти адрес семьи полковника Най-Турса. Как только он находит контакты, сразу же отправляется к ним и рассказывает матери и сестре о подробностях гибели их родственника. Сестра с Николаем отправляются в морг и этой же ночью хоронят и отпевают полковника.
Далее, действие возвращается к Алексею. Спустя несколько дней после ранения у мужчины наступило осложнение, к тому же всё тело покрылось сыпью. Он лежит с высокой температурой и бредит. Врачи при этом говорят о его безнадежности, и ближе к 22 числу у Алексея начинается агония.
Родные Алексея, в частности, его сестра, начинают молиться за его душу и просят Богородицу спасти этого человека. Это помогает, и Алексей приходит в сознание, удивляя таким случаем всех врачей.
Для того чтобы выздороветь, Алексею потребовалось более полутора месяцев. Как только он встает на ноги, так сразу же отправляется к спасшей его некогда Юлии. Он дарит ей браслет своей матери и просит разрешения время от времени приходить в гости. Вернувшись домой, он встречается с Николаем, который только вернулся от Ирины, сестры полковника Най-Турс.
В этот же день в дом приносят письмо от сбежавшего ранее Тальберга (потенциального мужа Елены). Он сообщает, что в скором времени женится на другой. Елена сильно расстраивается и рыдает.
Заключение
Роман Булгакова «Белая гвардия» - это непросто повествование, навеянное автору исторической действительностью. Этот роман настоящее документальное подтверждение, происходящего сто лет назад.
Такие произведения могут служить интересными учебными пособиями нашим современникам. Ведь у каждого булгаковского персонажа есть свой прототип, и всё повествование выстроено на реальных событиях.
Михаил Афанасьевич и сам понимал значение своего романа для истории. Он не раз заявлял: «Я всегда пишу по чистой совести и так как вижу…»
