И́ов Московский и всея Руси. Святитель Иов — первый патриарх Московский и всея Руси

Иов - первый патриарх всероссийский, в мире Иоанн, родился в г. Старице тверской губернии в 2-й четверти XVI-го века. Первоначальное обучение и доброе религиозно-нравственное воспитание он получил в школе, находившейся при старицком Успенском мужском монастыре. Здесь же под влиянием благочестивых монастырских старцев и особенно настоятеля обители, архимандрита Германа, впоследствии известного святителя казанского, в прекрасно настроенном юноше созрела решимость всецело посвятить себя на служение Богу в чине инока. В 1556 г. состоялось пострижение Иоанна, нареченного в иночестве Иовом. Навещая по временам Старицу и Успенский монастырь, царь Иоанн Грозный обратил внимание на молодого благочестивого инока и впоследствии избрал его настоятелем монастыря в сане архимандрита. В 1571 г. архимандрит Иов переводится на ту же должность в московский ставропигиальный Симонов монастырь, а в 1575 г. - в Новоспасский.

Иоанн IV-й, весьма расположенный к Новоспасскому архимандриту, назначает его в 1581 г. епископом коломенским, в 1586 г. Иов переводится на ростовскую архиепископию, а уже 11-го декабря 1587 г. собором архиепископов и епископов избирается на московскую митрополию. Иов был последним митрополитом древней Руси, а по учреждении патриаршества, - первым всероссийским патриархом, в каковое достоинство был возведен 26-го января 1589 г.

Ещё будучи настоятелем московских ставропигиальных монастырей, Иов принимал некоторое участие в делах управления русской церковию: так, в 1572 г. мы видим его на соборе по вопросу о четвёртом браке царя Иоанна IV-го и об избрании нового московского митрополита на, место умершего Кирилла; в 1587 г. - на соборе по вопросу о монастырских вотчинных владениях. Но, конечно, только со времени занятия им московской святительской кафедры начинается его широкая деятельность, отражавшаяся на разных сторонах жизни русской церкви.

С учреждением в России патриаршества должна была измениться система русского епархиального управления. Собор, обсуждавший вопрос о введении патриаршества, предположил открыть несколько новых епархий, некоторые прежние епископии переименовать в архиепископии и некоторые архиепископии - в митрополии, все же епархии подразделить на митрополичьи округа. Приняв сан патриарха, Иов тотчас же приступил к выполнению соборных предположений касательно церковно- административной реформы. Епархиальное управление после реформы представлялось следующим составом епархиальных архиереев. Первую ступень административно- иерархической лестницы занимал, конечно, патриарх. Второе место принадлежало новгородскому митрополиту, третье, четвертое и пятое - митрополитам казанскому, ростовскому и сарскому. Далее в порядке местничества следовали архиепископы: вологодский, суздальский, смоленский, рязанский, тверской, архангельский и астраханский и, наконец, епископы псковский, коломенский и карельский. - Весьма серьёзное внимание патриарх Иов обратил и на низшее духовенство и в частности на крестцовое, нравственное состояние которого было обрисовано мрачными красками ещё в записке Иоанна Грозного, поданной Стоглавому собору в 1551 г. Собор предпринял тогда некоторые меры для улучшения нравственности клира и для введения благочиния при богослужении, но одни из мероприятий ко времени патриарха Иова оставались безрезультатны, другие были уже позабыты. Иов восстановил с некоторыми изменениями постановления Стоглавого собора, а именно: в 1594 г. собор под председательством патриарха определил быть в Москве восьми поповским старостам для наблюдения за церковным благочинием и нравственностью духовенства. В ведении каждого старосты, избираемого из среды московского духовенства, были сорок священников, откуда и получили начало, так называемые, московские соро́ки. Сами старосты были поручены надзору пяти московских протопопов. - В тесной связи с мерами улучшения церковного благочиния находится забота патриарха Иова о возможно тщательном издании богослужебных книг, печатание которых началось еще в 1563 г. и по различным причинам прекратилось в 1569 г. Патриарх Иов восстановил печатание книг, но недостаток знающих и образованных людей пока не позволял применять единственно правильный прием проверки богослужебных книг путём сличения их с греческими оригиналами; поэтому патриарх Иов ограничился лишь тем, что раньше печатания какой-либо книги заставлял сверять её, - иногда при личном непосредственном участии, - с одним из наиболее достоверных славянских списков, и уже после такой проверки отдавал в печатный станок. Первою книгой, напечатанной при патриархе Иове, была Триодь постная, вышедшая 8-го ноября 1589 г. Вообще же при патриархе Иове были напечатаны 9 богослужебных книг; впервые изданы следующие: две Триоди, октоих, Минея общая, чиновник и служебник; остальные три книги - Псалтирь, апостол и часослов - перепечатаны с прежних изданий. Триодь цветная, октоих и Псалтирь выдержали при патриархе Иове два издания. Потребность в новых печатных богослужебных книгах обуславливалась не только необходимостью упорядочить богослужебный чин, но и развившимся миссионерским делом, которому патриарх Иов уделял также немало внимания. В послесловии к некоторым изданным при патриархе Иове богослужебным книгам определенно указывается их назначение, между прочим, и для укрепления в вере новопросвещённых светом христианства. Такие новопросвещённые были в казанском крае, в Сибири и в карельской области. В миссионерских же целях патр. Иов заботится об устройстве в означенных областях церквей и монастырей: так, напр., в 1593 г. была построена церковь Рождества Христова в Пелыме, в 1605 г. церковь Воскресения - в Березове. Из монастырей при патриархе Ионе были основаны в Сибири следующие: в 1593 г. енисейский Спасский, в 1604 г. верхотурский Николаевский, в 1605 г. - березовский Воскресенский и около того же времени - тобольский Знаменаский. С присоединением к России в 1591 г. Карелии, патр. Иов учредил здесь даже самостоятельную епархию, первым епископом которой назначил Сильвестра. Стремление к улучшению религиозно-нравственного состояния паствы побуждало патр. Иова заботиться вообще о развитии иноческого общежития, ибо на монастыри он смотрел, как на рассадники благочестия. Во время его управления русскою церковию на Руси, кроме указанных, были основаны еще следующие иноческие обители: Донской московский, Богоявленский слободской, Трифонов Успенский вятский, Георгиев Успенский вологодский, Ломовский Игнатьевский, Небин Троицкий торопецкий, астраханский Спасо-Преображенский, Николаевский белгородский, Тиксенская пустынь и еще некоторые другие. В тех же целях религиозно-нравственного воспитания русского народа патр. Иов установил празднование некоторым святым - одним местное, другим повсеместное: Василию блаженному Христа ради Юродивому, Иосифу волоколамскому, Корнилию вологодскому, Роману князю углицкому, Нилу столобенскому, Антонию римлянину и святителям - Гурию, Варсонофию и Герману казанским. - Заботясь о возможном благоустройстве церковной и религиозно-нравственной жизни в России, патриарх Иов, как представитель церковной Москвы - „третьего Рима“, покровительствовал и иноземным братьям по вере, если к этому представлялся случай. При его вступлении на патриарший престол Грузия переживала тяжелые годы и в политическом и в церковном отношениях. Побуждаемый этим, грузинский царь Александр и митрополит Николай в 1589 г. просили у московского церковного правительства прислать в Грузию „для исправления православныя веры христианския учительных людей". Патр. Иов сочувственно отнесся к этой просьбе и отправил в Грузию Троицкого Сергиева монастыря соборного старца Закхея и иеромонаха Иосифа, а из Чудова монастыря диакона Феодосия. Помимо исправления обрядов грузинской церкви - этим людям было поручено укрепить союз последней с русскою церковию. В особом письме, посланном при этом Александру, патр. Иов изложил православное исповедание веры и горячо увещевал царя твердо держаться этого исповедания. - Ревностно относясь к интересам православной церкви, патр. Иов принимал деятельное участие и в делах государства. Со времени царя Феодора Иоанновича он был непременным членом земских соборов, в 1591 г. участвовал в разбирательстве дела о причинах смерти царевича Димитрия, после кончины Феодора Иоанновича весьма энергично заботился о замещении царского престола Борисом Годуновым, при появлении первого самозванца употреблял все возможные усилия; чтобы удержать народ от измены законному царю и от принесения присяги Лжедмитрию; с этою последнею целию он обращался к народу и с личным увещанием и чрез посредство грамот, но усилия патриарха не увенчались успехом. Самозванец овладел московским престолом, а Иова, как своего противника, лишил патриаршей кафедры и отправил на жительство в старицкий Успенский монастырь, где святитель и доживал остаток дней своих. Это было в 1605 г. С воцарением Василия Шуйского и после низвержения патриарха Игнатия святителю Иову было предложено опять занять московский патриарший престол, но старец отказался и благословил - вместо себя - казанского митрополита Гермогена. В 1607 г. народ решил очистить свою совесть покаянием во грехах, допущенных им в смутную эпоху вследствие измены законному государю и подданства самозванцу, для чего усердно просил патриарха Иова приехать в Москву, чтобы он, народ, мог принести перед ним исповедание грехов и получать от него разрешение. Святитель прибыл в Москву и 14 февраля исполнил общенародную просьбу. Это было последним актом общественной деятельности патриарха Иова. По возвращении в Старицу святитель недолго прожил; он скончался 19 июля 1607 г. и был погребен близ Успенского храма. Память о доблестном архипастыре не умирала среди русского народа, и имя его было окружено ореолом славы и святости. Желая почтить выдающегося деятеля церкви и государства, царь Алексей Михайлович предложил перенести в Москву в Успенский собор прах патриарха Иова, каковое предложение и было исполнено в апреле 1652 г.

Патриарху Иову по праву должно принадлежать видное место и в древнерусской письменности. Лучшим и самым серьезным произведением пера святителя нужно признать его ответное послание к грузинскому митрополиту Николаю и царю Александру на просьбу их оказать содействие устройству грузинской церкви. В послании патр. Иов применительно к потребностям грузинской церкви излагает главнейшие вопросы православной христианской догматики, отмечает богослужебные обряды, останавливается на выяснении обязанностей пастырей и иноков, особенно подробно трактует теорию отношений церкви к государству, энергично отстаивая при этом неприкосновенность прав церкви в области вероучения, священнодействия, церковной администрации и в распоряжении церковными имуществами. В заключительной части послания патриарх Иов высказывает несколько замечаний даже о папизме и вновь возникшем тогда протестантизме. Некоторые ученые означенный ответ святителя по выраженным в нём мыслям ставят наряду с посланием восточных патриархов к папе Пию IX, выше „Стоглавника“ и называют „первым по достоинству символическим вероизложением, сделанным от лица русской церкви“. - Другим крупным произведением патр. Иова является его „повесть о честнем житии царя Федора Ивановича“, представляющая обзор исторических событий времени означенного царя. Здесь особенное внимание обращают на себя характеристики двух главных действующих лиц той эпохи - самого царя и Бориса Годунова. Остальные литературные работы святителя были следующие: служба преп. Иосифу волоколамскому, употребляющаяся и в настоящее время; три грамоты - одна об избрании Бориса Годунова на царство, другая по поводу появления самозванца, третья - к константинопольскому патриарху; послание к грузинскому царю Александру, к царице Ирине с утешением по случаю смерти её дочери и царя Фёодора; три речи - одна царю Фёодору, две царю Борису и, наконец, духовная грамота, т. е. завещание. В последней обрисовывается образ архипастыря, проникнутого глубокой верой в Бога, истинно христианским смирением, любовью и участливым состраданием к ближним.

Литература. О жизни и деятельности патр. Иова см. Историю о первом патриархе Иове московском в „Русской исторической библиотеке" т. XIII, стр. 923-950; История русской церкви м. Макария, т. X, стр. 55-99; Иов патриарх московский в „Православном Собеседнике“ 1867 г., т. III; Иов патриарх Всероссийский Н. Соколова в „Московских Университетских Известиях“ 1871 г., № 6-7; Как учил о крестном знамении святейший Иов патриарх московский и всея Руси? проф. Н. И. Барсова, Спб. 1890 г.; Из неизданных памятников древнерусской литературы: послание всероссийского патриарха Иова к грузинскому митрополиту Николаю в издании проф. Н. И. Барсова, Спб. 1869 г.; Обзор русской духовной литературы архиеп. Филарета, черниговского, стр. 215-216; Сношения России с Кавказом: материалы, извлеченные из Московского главного архива министерства иностранных дел Сергеем Ал. Белокуровым, вып. 1-й: 1578-1613 гг. (Москва 1889 г.).

* Николай Николаевич Писарев,
священник, магистр богословия,
доцент Казанской духовной академии
и настоятель Николо-Вешняковской церкви.

Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 7, стлб. 213. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1904 г. Орфография современная.

Содержимое:

— первый патриарх московский и всея Руси, умер 19 июня 1607 г. Происхождение его в точности не известно.
По рассказу «Истории о первом Иове патриархе», составленной в середине XVII века, в Успенском монастыре в г. Старице рос мальчик Иоанн, которого архимандрит этого монастыря Герман воспитал и обучил «грамоте и всему благочинию и страху Божию»; возросши, Иоанн принял иночество с именем Иова, а после того, как царь Иоанн Грозный посетил Старицкий монастырь, «государским благорассмотрением сий инок Иов в той же святей обители поставлен бысть архимандритом» (около 1569 г.). В 1571-1572 гг. архимандрит Иов настоятельствовал в московском Симонове монастыре, а в 1575-1580 гг. — в московском же Новоспасском.
В апреле 1581 г. Иов был рукоположен во епископа коломенского; в январе 1586 года митрополитом Дионисием возведен в сан ростовского архиепископа, а 11 декабря того же года он сменил этого же Дионисия на московской митрополичьей кафедре.
Известно, какие важные события свершались тогда во внутренней жизни русской церкви и в сфере ее отношений к православному востоку.
Объединение великорусской народности под властью московского великого князя, бывшее следствием пробуждения и развития национального самосознания в массах, в свою очередь влияло на дальнейший рост национальных идеалов и послужило основанием для известной теории «Москва — третий Рим». Молодое московское государство, только что освободившееся от татарской зависимости, было тем не менее одним из сильнейших государств северной Европы XVI века, а православная русская церковь была единственною не разоренною от иноверных.
Русские люди скоро поняли, что с падением Константинополя значение общего центра православного может быть наследовано только Москвою.
Своего великого князя московские люди называли еще в начале XVI века «единым православным великим русским царем во всей поднебесной», «браздодержателем святых Божиих престолов святой вселенской и апостольской церкви». В 1547 г. московское княжество торжественно было превращено в «царство», и в это новое царство, «третье» после «Рима старого» и «Рима нового», сливались все другие христианские царства; возникала вместе с тем и третья церковь московская, пастырю которой приличествовал сан уже не митрополичий, а патриарший.
Достоинство и полнота христианского царства требовали, по понятиям того времени, чтобы рядом с высшим светским авторитетом «царя» стоял и высший духовный авторитет — патриарха.
Однако возвести московского митрополита в сан патриарха нельзя было без согласия и содействия восточных греческих патриархов; только их согласие и участие могло сообщить этому делу каноническую правильность и твердость.
В конце XVI в., со вступлением на престол царя Феодора Иоанновича, московское правительство направляет свои усилия к тому, чтобы поднять в среде восточного духовенства вопрос об учреждении патриаршества на Москве и добиться его разрешения в положительном смысле.
Открытые переговоры об этом деле начались, насколько известно, в 1586 году, еще при митрополите Дионисии, когда в Москву приезжал «за милостынею» антиохийский патриарх Иоаким; его просили, чтобы он «посоветывал» с восточными иерархами об установлении на Москве патриаршества «ко благочестию веры христианския». Дальнейшие же переговоры ведены были и пришли к счастливому завершению уже после того, как Иов стал митрополитом московским.
По документам, относящимся к учреждению патриаршества, однако, не видно, чтобы Иов стоял во главе этого дела; на первом плане, как начинатели и руководители переговоров с греческими иерархами были представители светской власти: сам царь Феодор Иоаннович и его шурин Борис Феодорович Годунов. по официальным описаниям, главная роль в этом деле принадлежала самому благочестивому царю Феодору, который в данном случае сознательно шел впереди других к достижению им самим поставленной цели; известия же частного характера дают историкам повод думать, что настоящим руководителем московской дипломатии в этом деле был Борис Годунов; например, один из современников события, дьяк Ив. Тимофеев, в своем «Временнике», упоминая об установлений патриаршества, колеблется в оценке факта; не решается признать его следствием личных своекорыстных интриг Годунова, но очень решительно заявляет, что «устроение ce бысть начала гордыни его». Что же касается до мнения, будто бы к патриаршеству стремились сами московские митрополиты, сперва Дионисий, затем Иов, то надобно помнить, что в данном вопросе личное положение московского митрополита было очень щекотливо и ему, разумеется, надлежало действовать с особенною сдержанностью по соображениям простого приличия.
И действительно, во всем ходе переговоров о патриаршестве нельзя заметить вмешательства Иова, ни прямого и открытого, ни косвенного и тайного.
В переговорах с антиохийским патриархом Иоакимом в 1586 г. Иов, будучи архиепископом ростовским, не мог играть заметной роли, хотя и участвовал в торжественной встрече, устроенной приезжему иерарху, 25 июня в Успенском соборе, от всего московского духовенства.
Когда же в 1588 году в Москву приехал цареградский патриарх Иеремия и с ним были начаты прямые переговоры об установлении на Москве патриаршества, митрополит Иов оставался совершенно в стороне от дела. С патриархом беседовали государев шурин и государевы дьяки; Иов же выступает на вид лишь тогда, когда его избрали в патриархи и когда после наречения в сан, бывшего 23 января 1589 года, совершено было 26 января и поставление его по торжественному «чину и уставу». Патриаршество Иова протекло в такую пору, когда московское государство переживало исключительной важности события: прекращение потомства Калиты, утверждение на престоле Бориса Годунова и погибель его сына Феодора от самозванного Димитрия.
По этой причине, разумеется, патриарх Иов гораздо чаще является перед нами, как политический деятель, чем как иерарх, устрояющий церковь, В области церковной ему пришлось приводить в исполнение соборное уложение 1589 года, по которому следовало быть в великом Российском царствии четырем митрополитам («в великом государстве новгородском, в царствующих градех в Казани и в Астрахани, в великом княжении града Ростова, близ царствующего града Москвы на Крутицах»), шести архиепископам (в Вологде, Суздале, Нижнем Новгороде, Смоленске, Рязани и Твери) и восьми епископам (во Пскове, Ржеве Володимирове, Великом Устюге, на Белоозере, в Коломне, в земле Северской, в Дмитрове; восьмая епископия в уложенной грамоте не была поименована).
Иов произвел согласно с уложением четырех митрополитов: новгородского — Александра, ростовского — Варлаама, казанского — Гермогена и крутицкого — Геласия.
Из шести архиепископов Иовом поставлены были пять; место шестого нижегородского, занимал выезжий иерарх Арсений, архиепископ елассонский (называемый в современных актах «галасунским»), которого именовали и » архангельским», потому что ему указано было жить при московском Архангельском соборе.
В 1602 г., впрочем, открыта была и шестая архиепископия, но не в Нижнем Новгороде, а в Астрахани.
Что же касается до восьми епископий, определенных уложением, то они не были установлены в предуказанном порядке; епископия коломенская существовала и ранее уложения 1589 года, а после этого уложения установлены только две: псковская и корельская.
Таким образом, по причинам для нас неясным, соборное уложение 1589 г. не совсем точно было исполнено.
Других же мероприятий общего характера при патриархе Иове не видим; а из дел текущего управления можем отметить только: 1) заботы о поддержании благочиния в низшем духовенстве, причем подтверждались и дополнялись меры, указанные в этом направлении Стоглавым собором; 2) заботы о распространении и поддержании православия среди инородческого населения, преимущественно на восточных окраинах государства и в только что занятом Сибирском царстве, и 3) установление церковных праздников святым, уже ранее чествованным церковию и вновь канонизованным.
Так, в честь московских святителей Петра, Алексия и Ионы ранее существовали, особые каждому, празднества; при патриархе Иове установлен общий им праздник 5 октября.
Память преп. Иосифа Волоцкого почитаема была местно, в его обители; при патриархе Иове определено праздновать ему по всей Руси 9 сентября.
При Иове канонизованы были вновь: Василий Блаженный, юродивый московский, Гурий и Варсонофий, казанские чудотворцы, препод.
Антоний Римлянин, препод.
Корнилий комельский, св. благоверный князь Роман угличский.
В сфере политической патриарху Иову суждено было не только переживать тяжелые времена междоусобий, но и самому деятельно участвовать в борьбе, даже сделаться жертвою этой борьбы.
При царе Феодоре Иоанновиче патриарх ведал только свою паству и к суждению о гражданских делах бывал привлекаем лишь в тех случаях, когда государь желал слышать его личное мнение и мнение действовавшего при патриархе «освященного собора». В царствование Феодора такие случаи бывали часто и один из них был особенно важен. В 1591 году в Угличе внезапно умер царевич Дмитрий Иоаннович, и смерть его вызвала беспорядки в городе.
Заявление родни царевича, что царевич убит, повело к тому, что угличане самосудом избили предполагаемых виновников его смерти, всего около двенадцати человек, и в том числе дьяка Михаила Битяговского, присланного в Углич от московского правительства для надзора за дворцом царевича.
Для производства следствия была отправлена в Углич особая комиссия, а при ней для погребения царевича от патриарха был послан крутицкий митрополит Геласий.
Комиссия, по возвращении из Углича, представила царю письменный доклад, «обыск», в котором устанавливалось, что царевич нечаянно заколол себя сам в припадке падучей болезни и что родня царевича, главным образом его дядя Михаил ногой, подстрекнули посадских людей на убийство Битяговского и прочих, взведя на них ложное обвинение в покушении на жизнь царевича.
Царь, выслушав доклад, «приказал бояром и дьяком с углицким обыском итить на собор к Иеву патриарху». У патриарха в соединенном собрании боярской думы и патриаршего совета был выслушан как «обыск», так и устный доклад, «сказка», митрополита Геласия, и на основании выслушанного освященный собор признал, что «Михаил Нагой с братьею и мужики угличане, по своим винам, дошли до всякого наказанья; а то дело земское, градцкое, в том ведает Бог да государь… все в его царской руке, и казнь, и опала, и милость». Государь с своею думою, опираясь на такой соборный приговор, определил наказание виновным; из руководителей, Нагих, никто не был казнен смертью; ограничились ссылками и пострижением в монашество царицы Марии Нагой. В данном случае Иов действовал в пределах, указанных ему светской властью.
Совершенно иным стало его положение после кончины бездетного царя Феодора, когда, выражаясь старым языком, престол московского государства начал «вдоветь». Официально говорилось, что царь Феодор Иоаннович, умирая, оставил «на всех своих великих государствах» свою жену царицу Ирину Феодоровну.
Когда она отказалась от власти и пожелала принять иночество в Новодевичьем монастыре, а за нею уехал из Москвы в тот же монастырь и брат ее, «правитель» Борис Годунов, — государство осталось на попечении патриарха и боярской думы. И в эти дни, и в последующее безгосударное время московский патриарх считался «начальным человеком», без которого боярам нельзя было вершить земские дела; иначе не могло быть по взглядам людей того времени, для которых патриарх был представителем столь же высокого авторитета, как царский.
Поэтому в деле царского избрания Иов, волей-неволей, должен был принять на себя руководительство — и тотчас же во главе московского населения обратился к Борису, предлагая ему престол в силу того, что Борис и прежде «великие государства Российского царства правил и содержал милосердым своим премудрым правительством по царскому приказу». Получив отказ, Иов повторил свои просьбы и явные и тайные: «многижда наедине с государем Борисом Феодоровичем особь моляше со слезами и прещаше ему государю, дабы не ослушался повеления Божия» и принял царский скипетр.
Но как известно, Борис не согласился ни на какие увещания московских жителей и властей, и дело было отложено до земского собора, созвание которого, по официальным документам, принадлежало тому же патриарху Иову. В феврале 1598 года началась деятельность этого собора; у патриарха Иова («велел у себя быти на соборе», говорится о патриархе в грамоте об избрании Бориса) собралось до 500 участников земского собора; из них духовенства было до 100 человек, думных и придворных людей до 200, дворян московских и городовых до 150 человек и людей тяглых, т. е. податных, всего до 50 человек Этим собором, состав которого был столичным и аристократическим по происхождению и месту службы большинства его членов, руководил патриарх.
Открывая заседание собора 17 февраля, он обратился к земским представителям с прямым заявлением, что у него самого и у всех духовных и светских чинов, «которые были на Москве» до земского собора и обсуждали вопрос о судьбе престола, — «мысль и совет всех единодушно», что помимо Бориса «иного государя никого не искати и не хотети». Это заявление, шедшее не лично от Иова, а от всех бывших ранее «на Москве», имело решающее значение для земского собора, составленного более чем на половину, из тех же самых собственно московских людей. Собор без рассуждений, не медля, выбрал Бориса в цари; «князи же Шуйские единые его не хотяху на царство», прибавляет один из летописцев.
О народном избрании торжественно, всем собором, известили Бориса 20 февраля;
Борис опять отказался от высокой чести, также и сестра его, инокиня царица Александра, «брата, своего на государство не пожаловала». Тогда патриарх предложил собору и собор согласился действовать так: на другой день, 21-го февраля, идти к Борису и к его сестре в Новодевичий монастырь всему собору и московским жителям со святынями московскими, крестным ходом, и если Борис и инокиня Александра «о государстве конечно откажут», то принять против них самую крутую меру, о которой патриарх Иов говорил такими словами: «саны святительские с себя соймем и панагии сложим и облечемся во мнишеская, тамо в монастыре (Новодевичьем) и, честные кресты и чудотворные образы оставим, и для их ослушания престанут во святых церквах божественные службы и святых таин литургисания, пения же и хвалы и благодарственное словословие, и того Господь Бог взыщет на них», т. е. на Борисе и сестре его. До интердикта, однако, дело не дошло. Встретив крестный ход и выслушав настояние собора, Годуновы дали согласие: царица-инокиня благословила брата на царство, Борис принял престол.
Так излагают дело официальные документы, редактированные царем Борисом и самим патриархом Иовом. Здесь Иову отводится первое место и роль руководителя.
Иначе рассказаны обстоятельства избрания Бориса в некоторых литературных произведениях того времени, русских и иностранных, основанных на слухах, ходивших среди населения и пущенных в оборот, если судить по так называемому «Иному сказанию», стороною князей Шуйских.
В их передаче дело представляется так, как будто сам Борис устроил свое воцарение, действуя через «доброхотов» и «спомогателей» своих; агенты Бориса ласкою и страхом склоняли народ в его пользу; они руководили и земским собором, патриарх же во всем деле играл лишь пассивную роль. По одним сказаниям, Иов был «подвигнут», «понужен», «подъят», на избрание Бориса, сторонниками Годуновых; по другим — он действовал в пользу Бориса и по свободному убеждению, «видя народное усердие и тщание к Борису» и не разумея скрытых от него ухищрений Борисовых агентов.
Исследователи истории смутного времени иногда через меру доверяли частным сказаниям и изображали избрание Бориса в цари, как акт самого грубого и бесстыдного насилия, слегка лишь прикрытого законными формальностями.
В последнее время, однако, состав земского собора 1598 года изучен настолько, что стало возможным считать этот собор правильно составленным, а не подтасованным в интересах одной Годуновской партии.
Стало быть, если политическая агитация в данном случае действительно извратила законный ход вещей, то она пользовалась средствами, более тонкими, чем грубое устрашение народных масс и насильственное воздействие на патриарха и земский собор. Патриарх Иов, будучи сторонником и другом Бориса в пору его воцарения, остался его верным союзником и во время борьбы с самозванцем.
Он участвовал в дипломатической переписке с польско-литовским правительством по поводу личности самозванца и объявлял самозванца Гришкою Отрепьевым.
Он употреблял все меры, какими только мог располагать, для борьбы с движением в пользу Лжедимитрия и для поддержания власти Годуновых: свидетельствовал, что истинный Димитрий умер и погребен в Угличе, что принявший его имя есть расстрига и еретик, приказывал всенародно проклинать этого еретика и расстригу и совершал моления о даровании победы царю Борису.
По смерти Бориса он также прямо и решительно поддерживал его сына Феодора и не признал самозванца даже тогда, когда его признала уже Москва и когда погибли Годуновы.
Вот почему Иов стал жертвою переворота, предавшего Москву самозванцу.
В июне 1605 года его свергли с патриаршества, схватив его во время служения в Успенском соборе и ограбив его дом. Он просил, чтобы его отпустили «на обещание его» в город Старицу в Успенский монастырь, в котором он принял иночество; его отправили туда на убогой телеге.
Патриархом на Москве стал архиепископ рязанский Игнатий.
Новый царь Димитрий и новый патриарх Игнатий правили Московским государством около года. В мае 1606 года первый был убит, а второй заключен в Чудове монастыре.
На царский престол вступил Василий Иванович Шуйский, но Иов уже не возвратился на патриаршество; «не возвратися, говорять современники, понеже доброзрачная зеница потемнеста и сладостный свет от очеси его взятся». Ho если бы Иов и не потерял зрения, вряд ли бы он стал патриархом при Шуйском; последний не мог желать, чтобы на патриаршестве был человек с политическим значением.
Иова он сторонился, как друга Годуновых; митрополита Филарета ростовского, о наречении которого в патриархи шла тогда речь, он боялся, как главу сильной фамилии Романовых, а потому в патриархи наречен был митрополит казанский Гермоген.
Царствование Шуйского было очень несчастливо: народные массы, которые до тех пор были послушным орудием в руках придворных партий, сами собою пришли в брожение и московское правительство не могло ни справиться с ними, ни даже уразуметь точно причины и цели движения.
В первое время своего правления царь Василий не один раз, в борьбе со своими врагами, прибегал к мерам нравственного порядка.
Так из церковного торжества перенесения мощей царевича Димитрия в Москву он сделал средство политического воздействия на народ, думая этим уничтожить самую возможность самозванщины.
Видение, бывшее «в тонце сне» какому-то «мужу духовну», было принято за призыв свыше к общему покаянию и очищению и повело к тому, что с 14 по 19 октября 1606 г. «пост учинили во царстве» и молились о том, чтобы Господь укротил междособие и укрепил власть царя Василия.
В начале 1607 года, в тяжелую пору войны с Болотниковым и самозванцем Петром, царь Василий по совету с патриархом Гермогеном вызвал в Москву бывшего патриарха Иова для того, чтобы совершить торжественно всенародное покаяние во многих клятвопреступлениях и изменах прежде бывшим царям. Патриархи должны были, выслушав народное покаяние и мольбы о разрешении грехов, подать народу просимое разрешение и этим укрепить народ в верности Шуйскому.
Иов приехал в Москву 14 февраля, был встречен с почетом и 20 февраля в Успенском соборе простил и благословил свою бывшую паству.
Таким образом состоялось примирение патриарха с народом, который, всего полтора года тому назад, в той же самой церкви попустил клевретам самозванца низвергнуть и оскорбить пастыря.
Вскоре после возвращения Иова в Старицу, он скончался, 19 июня 1607 года, окруженный попечениями своего почитателя, архимандрита старицкого Успенского монастыря Дионисия, того самого, который в смутное время правил Троице-Сергиевым монастырем.
Погребен был патриарх в Успенском монастыре, а в 1652 г. его останки были перенесены в Москву в Успенский собор. От Иова дошло до нас несколько произведений, составленных с большим литературным искусством и очень риторичных.
На первом месте упомянем «Повесть о честнем житии царя Феодора Иоанновича», написанную при царе Борисе и вошедшую в Никоновскую летопись.
В этой повести Иов дал общий обзор важнейших событий времени царя Феодора: подчинения Сибири, учреждения патриаршества, шведской войны, войны с крымцами в 1591 году. Особенно интересны для историка: рассказ Иова о последних минутах царя Феодора, некоторые черты рассказа о нашествии татар на Москву в 1591 г. и характеристики самого царя Феодора и Бориса Годунова.
И к тому и к другому лицу Иов относится с величайшим сочувствием.
В его глазах Феодор «древним царем благочестивым равнославен». Господствующею чертою в характере Феодора Иов считает глубокое благочестие: стремление к вечному отвлекает Феодора от житейских забот, ведет его к непрестанной молитве, к изнурительному посту. Вся жизнь царя есть ряд подвигов благочестия и благотворения: он «зело благочестив и милостив ко всем, кроток и незлобив, милосерд, нищелюбив и отранноприимец». Этими свойствами Феодор отличается не только в частной жизни но и в управлении государством; он царствует, «правду любя, злобы ненавидя, любовь имея, лукавство и разрушая, и межусобныя брани, востающия во всем царствии его, своим царским смиренномудрием укрощая и вся пределы богохранимого царствия своего в мире и в тишине и во всяком благоденствии утвержая». В лице Феодора таким образом, Иов создает как бы идеал монарха, инока и аскета в личной жизни и в то же время разумного, кроткого и деятельного правителя.
В других русских сказаниях той эпохи Феодор Иоаннович является столь же благочестивым человеком, но совершенно не деятельным государем.
Что касается до Бориса Годунова, то его Иов ставит по добродетелям рядом с Феодором.
Борис мудр и храбр; о его уме, мужестве и благочествии слава распространилась даже за пределы Руси, сам царь Феодор, видя правление своего шурина, удивлялся его достоинствам; «пречестным его правительством благочестивая царская держава в мире и тишине велелепней цветуще»; он создал много каменных градов и в них много храмов и обителей;
Москву он украсил, «яко некую невесту», построив в ней много церквей, «палаты купеческия» и каменные стены. Таков был «изрядный правитель», по рассказу патриарха.
И та и другая личность, и царь и правитель одинаково идеальны в изображении Иова. Его мастерской панегирик Борису есть лучшее свидетельство того, что Иов был крепким другом царя Бориса.
Об этой крепкой дружбе говорит и «духовная грамота» Иова. Начинается она своего рода автобиографией патриарха, за которою следует теплая похвала царю Борису.
К последнему Иов много раз обращается в завещании с благодарностью за » благодеяния и милосердие» к нему, патриарху, с благословением и прощением, наконец, с объяснениями о том, в каком положении находится патриаршее имение и куда была трачена патриаршая казна. Завещание это составлено было Иовом еще в то время, когда нельзя было предвидеть скорого падения Годуновых и изгнания самого патриарха. — «Послание» Иова царице Ирине по поводу смерти царевны Феодосии, торжественные «грамоты», излагающие ход и мотивы избрания Бориса в цари, приветственные «речи», говоренные Иовом царю Борису, — это особый вид официальной риторики, которою Иов владел с большим совершенством.
Интересно то обстоятельство, что в 1613 году, по избрании на царство Михаила Феодоровича, для составления «утвержденной грамоты» об избрании, дословно воспользовались текстом такой же грамоты 1598 года, которую составлял или же редактировал Иов. — Наконец, Иову принадлежат учительные послания грузинским царю и митрополиту и грамота константинопольскому патриарху по вопросу о московском патриаршестве, а также «канон» и «служба» преподобному Иосифу Волоколамскому, составленные по случаю установления праздника этому святому 9 сентября.
В «Истории Российской» В. Н. Татищева (т. І, стр. XII) находится указание, что «Иосиф келейник Иова патриарха или сам Иов» описал дела последних 24 лет царствования Грозного «весьма кратко», а затем «до избрания царя Михаила (sic!) довольно пространно». Конечно, Иов не мог описать времени после 1606 года, так как сам скончался в 1607 году, а в 1606 уже потерял зрение; но и о времени Грозного мы не знаем труда Иова и потому должны осторожно относиться к сообщению Татищева, который мог в данном случае иметь в виду «Повесть» Иова о царе Феодоре и предшествующие ей в списках Никоновского свода известия о царствовании Иоанна ІV-го. Личные свойства патриарха Иова мы можем определить только по сообщениям упомянутой выше «Истории о первом Иове патриархе». Составленная, вероятно, по случаю перенесения тела патриарха в Москву в 1652 году, эта «история» не современна патриарху и отличается панегирическим тоном; тем не менее характеристика Иова, данная в ней, очень любопытна.
По словам автора «истории», патриарх Иов владел редким знанием Св. Писания и богослужебных книг, служил всегда наизусть и с замечательным чувством; вел воздержную жизнь и строго постился; oтличaлcя полным смирением и кротостью; «во дни же убо его не обретеся человек подобен ему ни образом, ни нравом, ни гласом, ни похождением, ни вопросом, ни ответом». Патриарший сан не изменил характера Иова, и он остался тем же кротким человеком: «ленивых никакоже никогда царю не оглашая и никого никогда же не оскорбляя, ни стужая никому, но всех милуя и преизлишно питая». Смирением патриарха автор объясняет и все особенности его политической деятельности.
Когда Борис Годунов воцарился «многим кознодейством», его темные дела стали известны народу и соблазняли его. Многие люди упрекали Иова в том, что он «молчит» перед Борисом; но Иов только плакал и не мог стать «обличником» Бориса.
Не стал он прямо против Годунова и тогда, когда развились доносы и погибало много невинных людей: патриарх только молился и просил народ, «дабы престали от всякого зла дела, паче же от доводов и от ябедничества; и бе ему непрестанные слезы и плач непостижный». Мужественно ополчился Иов только против самозванца, которого автор «истории» называет еретиком и волхвом.
Патриарх «с горькими слезами глаголаше народом», что он знал Отрепьева давно, — «как он в Чудове монастыре был и как в келии у него жил». — Эта характеристика по существу не противоречит тому, что известно из других источников; но она и проверена быть не может. Личности в древней Руси обыкновенно слишком мало высказывались и потому всего труднее точно определять их. Карамзин, «История Государства Российского», X-XII; Соловьев, «История России», VII — VIII; Макарий, митр., «История Русской церкви», т. X; О. П. Николаевский, «Учреждение патриаршества в России»; «Русская Историч.
Библиотека, изд. Археографич.
Комиссиею», XIII; статьи о патриархе Иове в «Православн.
Собеседнике», 1867 г. № 10, и в «Московеких Университ.
Известиях», 1871 г., №№ 6 и 7. С. П-в. {Половцов} Иов, патриарх Московский и всея Руси — святитель, патриарх Московский и всея Руси. † 1607; память 19 июня/2 июля и 5/18 апреля, в воскресенье перед 26 августа в Соборе Московских святых, в воскресенье после 29 июня в Соборе Тверских святых.
Первый русский патриарх Иов (в миру Иоанн) родился около 1525 года в посадской семье в городе Старица.
Образование получил в Успенском Старицком монастыре под руководством архимандрита Германа. 8 1556 году пострижен в монашество в Успенском Старицком монастыре при архимандрите Германе, по смерти которого в начале 1569 года избран настоятелем монастыря.
С 1571 года — архимандрит Московского Симонова монастыря.
С 1575 года — настоятель Московского Новоспасского монастыря. 16 апреля 1581 года хиротонисан во епископа Коломенского. 9 января 1586 года митрополитом Дионисием возведен в сан архиепископа Ростовского. 11 декабря 1587 года Собором русских иерархов поставлен на Московскую митрополию. 26 января 1589 года, по благословению и при личном участии патриарха Константинопольского Иеремии II и Собором русских иерархов, митрополит Иов в Успенском соборе Московского Кремля был поставлен патриархом — первым патриархом Московским и всея Руси. В начале июня 1605 года насильно лишен патриаршего престола Дмитрием Самозванцем и простым монахом удален в заточение в Успенский Старицкий монастырь.
В 1607 году в царствование Василия Шуйского приглашен в Москву для принятия всенародного покаяния.
Скончался 19 июня 1607 года в Старицкой обители.
Тело его перенесено в Москву в 1652 году по указу царя Алексея Михайловича и положено в Успенском соборе Кремля.
Внешний и внутренний облик патриарха Иова был исключительно приятным и привлекательным. «Муж нравом и учением и благочестием украшен», — говорили о нем современники.
Был великий постник.
Ежедневно литургисал, имел необыкновенную память.
Знал наизусть всю Псалтирь, Евангелие и Апостол.
Без книги совершал литургию Василия Великого, знал наизусть все молитвы на освящение воды на Богоявление и молитвы на вечерне Пятидесятницы.
Чтение его было до того умилительно, громогласно и доброгласно, что все вместе с ним плакали.
Отличался даром красноречия.
Патриарх Иов никого никогда не обличал и не оскорблял, всех миловал и прощал.
Вступив в управление Русской Церковью, он обратил внимание на распущенность низшего духовенства и принимал меры к улучшению его нравственности.
Он вновь установил учрежденные еще Стоглавым Собором, но уже забытые должности поповских старост и десятских, следивших за благочестием и исправностью духовенства.
Был нестяжателен и употреблял все свои немалые средства на храмы Божий и помощь ближним.
Исключительно его заботами воздвигнуты монастыри на окраине России, в Сибири.
При нем успешно возобновилось прекратившееся было печатание богослужебных книг. В первый раз были изданы Цветная и Постная Триоди, Октоих, Архиерейский Чиновник, Общая Минея и Служебник.
Во время патриаршества Иова были канонизированы несколько святых: святители Гурий, архиепископ Казанский († 1563; память 20 июня/3 июля, 4/17 октября и 5/18 декабря), и Варсонофий, епископ Тверской († 1576; память 11/24 апреля и 4/17 октября), преподобный Антоний Римлянин († 1147; память 3/16 августа), Василий Блаженный, Московский чудотворец († 1557; память 2/15 августа), и другие.
Патриарх Иов ревностно заботился о распространении и укреплении христианства среди казанских татар и в недавно присоединившейся к России Грузии.
По просьбе грузинского царя Александра в апреле 1589 года были отправлены в Грузию священники для исправления порядка в богослужении и иконописцы для украшения обветшавших храмов.
Н. М. Карамзин считал, что «умный и способный Иов» своим возвышением был обязан исключительно Борису Годунову, видевшему в нем прекрасное орудие для достижения своих честолюбивых планов.
Но М. В. Толстой резонно возражал против этого и утверждал, что патриаршество было основано еще при Федоре Ивановиче, а «набожный Феодор не отважился бы на важное нововведение церковное, если бы не имел своих собственных благочестивых побуждений… и ту услугу, которую будто бы ожидал Годунов от Иова патриарха, мог бы оказать ему тот же Иов и в сане митрополита». Правильнее объяснить это возвышение «умного и способного», да еще и благочестивого Иова добрыми его качествами, которые сделали его заметным среди окружающих.
На него обратил внимание еще Иван Грозный, приехав в первый раз в Старицу в 1556 году. Именно по воле Ивана Грозного игумен Иов был переведен в Москву, чем и началось его возвышение.
А царь Федор настолько любил и уважал патриарха Иова, что назначил его своим душеприказчиком, наравне со своим двоюродным братом Федором Никитичем Романовым и шурином Борисом Годуновым.
Кроме того, избрание Иова в патриархи производилось не единоличным распоряжением, а по жребию из трех лиц, намеченных Собором епископов.
Что же касается «услуги», оказанной патриархом Годунову при избрании его на царство, то, безусловно, слово патриарха имело большой вес на Соборе, избравшем Бориса.
Но в то время обстоятельства сложились так, что за Годунова подавал голос не только искренне преданный ему патриарх, но и многие недружелюбно настроенные к нему бояре. Не из кого было выбирать.
Да и история правления Ивана Грозного и предшествовавших ему царей и князей приводила к мысли, что невозможно искать царя, безупречного в нравственном отношении, — лишь бы государство умел в руках держать.
А у Годунова как раз был такой опыт, а когда он хотел, то и личное обаяние.
Против патриарха Иова выдвигают и еще одно обвинение — что он не обличал жестокости Бориса Годунова по отношению к невинным, как обличали Ивана Грозного святители Филипп и Герман.
Возможно, что его в этом случае в какой-то мере сдерживал страх за себя, ведь и святые не без немощей.
Но с такой же вероятностью можно объяснить его поведение его характером: он никогда никого не обличал и не оскорблял, не мог публично обличить и Бориса, которого любил. Когда же произошло то, что в его глазах являлось беспримерным злом, грозившим существованию Руси, когда в Польше появился Лжедмитрий, патриарх Иов не молчал.
По всему государству рассылались грамоты за его подписью, в которых он уверял, что это не Дмитрий, а Отрепьев; по его распоряжению состоялся обряд проклятия самозванца. «Я давал вам страшную на себя клятву в удостоверение, что он самозванец; вы не хотели мне верить, — писал он в 1607 году в грамоте на всенародное покаяние, — и сделалось то, чему нет примера ни в священной, ни в светской истории». Вскоре после воцарения самозванца, когда патриарх Иов служил в Успенском соборе, в алтарь ворвались посланные от Лжедмитрия и стали рвать с патриарха святительские одежды.
Иов сам снял с себя панагию, положил ее к чудотворной Владимирской иконе Божией Матери и со слезами молился вслух об утверждении Православия, которому грозила опасность от латинян.
Сторонники Лжедмитрия одели патриарха в одежду простого монаха, позорили, таская по церкви и площадям, как рассказывал он сам, и наконец, посадив на телегу, отправили в Старицкий монастырь, где он когда-то принял пострижение.
Там он через некоторое время ослеп от слез. Лжедмитрий без соборного избрания поставил патриархом Рязанского митрополита, грека Исидора, который долго жил в Риме и усвоил некоторые латинские обычаи.
Исидор ради приличия просил благословения Иова, но тот ответил: «По ватаге атаман, по овцам пастух». Исидор продержался только до падения самозванца.
По воцарении Василия Шуйского патриарху Иову предложили вновь занять престол, но он отказался по старости и слепоте.
Тогда Священный Собор избрал патриархом митрополита Гермогена.
Однако патриарху Иову еще пришлось принять участие в церковной жизни. Василий Шуйский и Собор, стремясь успокоить народ, постановили принести всенародное покаяние.
Для принятия покаяния был приглашен патриарх Иов. За ним было направлено посольство во главе с митрополитом Сарским и Подонским Пафнутием и с посланием патриарха Гермогена, который просил бывшего патриарха прибыть в Москву, «да сподобит премилостивый Бог за молитвы святых и твои Российское государство жити в мире и покое и в тишине». 20 февраля 1607 года был день последнего земного торжества патриарха Иова. В одежде простого инока он стоял у патриаршего места в Успенском соборе, наполненном внутри и окруженном снаружи бесчисленным множеством народа.
Патриарший архидиакон громогласно читал поднесенную ему грамоту, составленную от лица народа, где перечислялись все грехи Смутного времени: ослепления, вероломства, клятвопреступления, — просили прощения живым и мертвым и клялись не повторять совершенного.
Затем тот же архидиакон зачитал грамоту Иова, составленную заблаговременно им самим, известным его слогом, умилительно и красноречиво.
Он со своей стороны перечислял все грехи народа, умолял оставить их и наконец от лица патриарха Гермогена и своего давал народу прощение в надежде, что он плодом чистого раскаяния загладит свои грехи и клятвопреступления.
Действо было неописуемое.
Народ бросился к патриарху Иову, кланялся ему в ноги. Это было как бы искупление за те побои и оскорбления, которые претерпел он на этом месте два года назад. Особенно тронуло людей известие, что вскоре по возвращении в Старицу патриарх Иов скончался.
Теперь в нем видели мужа святого, который в последних молениях души своей ревностно занимался судьбой горестного отечества и умер, благословляя его и возвестив ему умилостивление неба. Дату смерти Иова указывают по-разному: 19 июля, 8 марта или по дороге в Старицу.
Впрочем, это как раз и могло быть 8 марта, так как больной старец, да еще переживший такое душевное волнение, едва ли мог отправиться в путь, не отдохнув несколько дней в Москве, и путешествие его должно было совершаться очень медленно.
Подтверждением смерти святителя в пути является рассказ о чуде, свершившемся при перенесении его мощей в Москву.
Рассказывают, что на месте смерти патриарха Иова, где потом была поставлена часовня, вдруг остановились лошади, везшие мощи. Когда ж их стали понукать, они оторвали себе не то подковы, не то самые копыта — верный признак, что святителю неугодно было расставаться со Старицей.
Мощи его, оказавшиеся нетленными и благоуханными, были поставлены в Московском Успенском соборе поверх пола и над ними устроена каменная гробница.
В книге о Российских святых он причислен к лику Московских чудотворцев.
В сборнике Румянцевского музея № 364 описаны восемь чудес его, происшедших во время погребения в Старице и в дни перенесения мощей. По благословению Святейшего патриарха Пимена и Священного Синода, имя святителя Иова внесено в число Собора Тверских святых.
Первое празднование Собора Тверских святых состоялось в июле 1979 года. Святитель Иов был канонизирован на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 9 октября 1989 года. Труды: Повесть о житии царя Феодора Иоанновича — Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью — Полное собрание русских летописей. — СПб., 1862. — Т. 9. Послание грузинскому царю Александру (апрель 1589 г.). Послание к митрополиту Мцхетскому Николаю и всему Освященному Собору Иверския земли (апрель 1589 г.) — Христианское чтение. — СПб., 1869. — Ч. 2, с. 867-893. Грамота константинопольскому патриарху Иеремие (март 1592 г.) — Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российских касающихся: в 20 т. — 2-е изд. — М., 1788-1791. — Т. 12, с. 388-401. Утешительное послание царице Ирине по поводу смерти царевны Феодосии (1592 г.) — Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 29 т. — М., 1851-1879. — Т. 7, с. 449-450, примеч. 133. Грамота в Казань митрополиту Гермогену о трехдневном молебне по поводу избрания на царство Бориса Годунова (15 марта 1598 г.) — Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российских касающихся: в 20 т. — 2-е изд. — М., 1788- 1791. Окружная грамота о трехдневном молебне по случаю восшествия на престол царя Бориса Федоровича (15 марта 1598 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Послание к царю Борису Федоровичу в ответ на царскую известительную грамоту о походе против крымского хана (2 июня 1598 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Приветственная речь царю Борису Федоровичу по возвращении его из серпуховского похода (июль 1598 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Речь во время венчания на царство Бориса Годунова (3 сентября 1588 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Благословенная грамота земскому старосте города Слободской об устроении Богоявленского монастыря (4 января 1599 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Жалованная несудимая грамота Волоколамскому Иосифову монастырю на вотчину в Осташковой слободе (5 февраля 1601 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Грамота в Сольвычегодский Введенский монастырь о ежедневном молебне по случаю войны царя Бориса Федоровича с Гришкою Отрепьевым и о проклятии самозванца со всеми его сообщниками (14 января 1604 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Статейный список о посылке за бывшим патриархом Иовом в 1607 году (февраль 1607 г.) — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук: в 4 т. — СПб., 1836. — Т. 2. Литература: Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 6 т. — 3-е изд. — СПб., 1911. — Т. 2, с. 544, 655-657, 677, 678, 681, 683-694, 726, 756, 758, 759, 768, 770, 818-821,1551. Карамзин Н. М. История государства Российского: в 12 т. — 5-е изд. — СПб., 1842-1843. — Т. 10, с. 70-71; т. 12, с. 8. Макарий (Булгаков), митрополит.
История Русской Церкви: в 12 т. — СПб., 1864-1886. — Т. 10, с. 55-96. Толстой М. В. Древние святыни Ростова Великого. — 2-е изд. — М., 1860, прилож., с. 23, 46. Толстой М. В. Рассказы из истории Русской Церкви. — М., 1901, с. 430, 433, 436-438 пр. 20. Дмитриев Д., священник.
Иов, святейший первый патриарх на Руси. — М., 1907. Календарь крестный иллюстрированный на 1883 год — Ред. А. Гатцук. — М., 1883, с. 131. Сергий (Спасский), архиепископ.
Полный месяцеслов Востока. — 2-е изд. — Владимир, 1901- 1902. — Т. 2, с. 562. Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. — СПб., 1877, с. 5,143,150, 332, 460,1031. Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. — 2-е изд. — М., 1903, с. 359, 581. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. — М., 1908, с. 134, 478, 836. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. — М., 1852, с. 98. Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. — СПб., 1882, с. 262. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. — Киев, 1913, с. 1405, 1418. Едлинский М. Е., священник.
Подвижники и страдальцы за веру православную и землю свято-русскую от начала христианства на Руси до позднейших времен: в 2 т. — 2-е изд. — СПб., 1899. — Т. 2, с. 171-186. Марков Н. Коломенская епархия — Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. — М.-Сергиев Посад, 1863-1894; 1888, август, с. 222. Богословский М. С, протоиерей.
Московская иерархия.
Патриархи. — М., 1895, с. 3-7. Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988-1888. Епархии и архиереи. — М., 1888, с. 11, 23,46. Николаевский П. Ф., протоиерей.
Учреждение патриаршества в России. — СПб., 1880. См. также: Христианское чтение. — СПб.,1879. — № 9-10. Летопись церковных событий и гражданских, поясняющих церковные, от Рождества Христова до 1898 года, епископа Арсения. — СПб., 1899, с. 616, 624. Бекетов П. П. Портреты именитых мужей Российской Церкви с приложением их краткого жизнеописания. — М., 1843, с. 7, 8. Московский мужской ставропигиальный Симонов монастырь.
Издание Симоновского архимандрита Евстафия. — М., 1867, с. 14. Московский некрополь: в 3 т. — СПб., 1907- 1908. — Т. 1, с. 512. Всеобщий календарь. — СПб., 1917, истор. отд., с. 80. Леонид (Кавелин), архимандрит.
Святая Русь. — СПб., 1891, № 510. Московские университетские известия. — М., 1871, № 6 и 7. Православный собеседник. — Казань, 1866, январь, с. 52. — 1867, июнь, с. 131,156,159; октябрь, с. 81-106; ноябрь, с. 168,170. Русский паломник. — 1888, № 9, с. 108. — 1914, № 4, с. 51-64. Прибавления к «Церковным ведомостям». — СПб., 1907, № 15, с. 695; № 26, с. 1049-1050. Русская старина. — СПб., 1870-1918; 1878, ноябрь, с. 392. Известия по Казанской епархии. — 1907, № 21, с. 621-622, п/стр. Исторический вестник. — СПб., 1884. — Т. 16, с. 679. — 1891, февраль, с. 565; май, с. 312,323; июль, с. 194. — 1893, май, с. 466. — 1894, апрель, с. 150. — 1896, январь, с. 207-215; февраль, с. 527-528, 532, 536, 542, 544. Боярин и воевода князь М. В. Скопин-Шуйский — Русский архив. — М., 1889. — Кн. 2, с. 470, 476. Рукописи древлехранилища Нижегородской духовной семинарии — Русский архив. — М., 1897. — Кн. 3, с. 153-154. Русский архив. — М., 1901. — Кн. 1, № 2, с. 184. — 1903. — Кн. 2, № 6, с. 234. — 1904. — Кн. 2, № 6, с. 231. Журнал Московской Патриархии. — М., 1944, № 9, с. 11-12. — 1945, № 1, с. 42; № 7, с. 49. — 1948, № 3, с. 6. — 1954, № 5, с. 56. — 1956, № 6, с. 58. — 1957, № 5, с. 65-70; № 12, с. 36. Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь: в 12 т. — Под ред. А. П. Лопухина и Н. Н. Глубоковского. — СПб., 1900-1911. — Т. 7, с. 213-219; т. 12, с. 357. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. — Изд. П. П. Сойкина. — СПб., б. г. — Т. 1, с. 1105; т. 2, с. 1411. Русский биографический словарь: в 25 т. — СПб.; М., 1896-1913. — Т. 8, с. 307-310. Феофилакт (Моисеев), игумен.
Святитель Иов — первый русский патриарх (к 400-летию учреждения патриаршества), 1589 — 1989 — Богословские труды. — М., 1990. — Сб. 30, с. 201-240. Минея июнь. — М., 1986. — Ч. 2, с. 94-97. Енин Г. П. Иов — Словарь книжников и книжности Древней Руси. — Л., 1988. — Вып. 2, ч. 1, с. 415-420.

Святитель Иов был не только выдающимся церковным деятелем, но и духовным писателем. От него остались послания и поучения, "Завещание", а также такой замечательный литературный труд, как "Повесть о честнем житии благоверного и благородного Царя Феодора Иоанновича", в котором содержатся выразительные характеристики Царя Феодора, отличавшегося удивительным благочестием и глубокой христианской настроенностью, мудрого и несчастного правителя Бориса Годунова и их современников - церковных и государственных деятелей конца XVI столетия

Первый Патриарх Московский Иов родился в древнем городе Тверской земли Старице в семье посадских людей, с детских лет воспитывался в старицком Успенском монастыре, где в 1553 году принял монашеский постриг, был рукоположен в иеродиакона и иеромонаха и стал затем архимандритом этой обители. Смиренный инок, он отличался молитвенностью, постничеством, особым прилежанием к богослужениям - каждый день он совершал Литургию. Святой Иов поражал знавших его тем, как много богослужебных текстов знал наизусть: по памяти читал Псалтирь, Апостол и Евангелие, пространные коленнопреклонные молитвы Пятидесятницы, молитвы евхаристического канона из Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого. Читал их вдохновенно, с умиленным плачем, который, по свидетельству его первого биографа, передавался молящимся в храме. Как писал тот же биограф, "во дни его не обретеся человек подобен ему ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом". Молитвенность соединялась в святом угоднике с административными талантами, с умелой распорядительностью в делах монастырского управления. Поэтому в 1571 году он был переведён в Москву - его назначили настоятелем знаменитого Симонова монастыря, затем, в 1575 году переместили на ту же должность в Новоспасский монастырь.

В 1581 году состоялась хиротония святого Иова во епископа Коломенского, через пять лет за этим последовало его перемещение на одну из важнейших кафедр Русской Церкви - Ростовскую, которой принадлежало достоинство архиепископии. В 1586 году был низложен вовлечённый в дворцовые интриги глава Русской Церкви митрополит Дионисий. На его место был поставлен святой Иов, которого помнила православная Москва как совершителя торжественных богослужений в храмах Симонова и Новоспасского монастырей, исполненных особой молитвенностью, которого любил царь Феодор Иоаннович, которого ценил и которому доверял первый царский боярин Борис Годунов.

В пору первосвятительского служения святого Иова, в 1589 году, на Руси учреждено было Патриаршество. Первый Московский Патриарх поставлен был при участии Вселенского Патриарха Иеремии II, который находился тогда в России для сбора милостыни. В связи с этим актом была составлена "Уложенная грамота", которая помещена в начале "Кормчей книги". "Уложенная грамота" об учреждении Московского Патриархата - это один из самых важных документов в истории Русской Церкви, Российского государства, а также в сфере взаимоотношений между поместными Православными Церквами. Отражение в его тексте идеи старца Филофея о Третьем Риме придаёт ему также характер памятника политической, юридической и богословской мысли.

В уста Патриарха Нового Рима Иеремии в Уложенной грамоте влагается следующая речь: "Воистину в тебе, благочестивом царе (имеется в виду занимавший тогда царский престол сын Ивана Грозного Фёдор - В. Ц.) Дух Святый пребывает, и от Бога сицевая мысль тобою в дело произведена будет, праве и истинно вашего благородия начинание, а нашего смирения и всего Освященного собора того превеликого дела свершение. Понеже убо ветхий Рим падеся Аполинариевою ересью, вторый же Рим, иже есть Константинополь, агарянскими внуцы от безбожных турок обладаем, твое же, о благочестивый царю, великое Российское царство, третей Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивыя царствие твое в едино собрася, и ты един собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешися в всей вселенней, во всех христианах, и по Божию Промыслу и Пречистыя Богородицы милости и молитв ради новых чюдотворцов великого Российского царства Петра и Алексия и Ионы, и по твоему царскому прошению у Бога, твоим царским советом, сие превеликое дело исполнитца".

Упоминание о падении второго Рима и у Филофея, и в "Уложенной грамоте" заключается в констатации факта завоевания Константинополя османами и прекращения в результате этого завоевания существования православной Империи на Босфоре. Следовательно, Москва, здесь уже не в смысле Русской Церкви, а Российского царства, потому стала Третьим Римом, что Русь осталась единственным православным и, после прекращения золотоордынского ига в 1480 году, независимым от иноверных властей государством. Но это, конечно, не всё, что мы можем почерпнуть из идеи Третьего Рима, как она выражена и в посланиях старца, и в "Уложенной грамоте" об учреждении Патриаршества. Косвенным образом само именование Москвы Третьим Римом содержит уже идею о том, что Рим непреходящ и в этом смысле вечен, ибо после падения одного Рима возникает другой, или лучше сказать, тот же Рим, но уже на ином месте.

Таким образом, резюмируя сказанное, можно сделать вывод: идея преемства Москвы Новому Риму, присутствующая в "Уложенной грамоте", включает в себя мысль о том, что Церковь Русская хранит в чистоте православную веру, что Россия - это православное самодержавное государство и что политическим центром православного мира является Москва.

В мае 1590 года Патриарх Иеремия созвал в Константинополе Собор, в котором участвовали Антиохийский Патриарх Иоаким и Иерусалимский Софроний. Рассказав собравшимся иерархам о богатстве и величии Московских церквей, щедрости и благочестии Русского царя и о просьбе царя устроить Русское Патриаршество, он просил Собор утвердить его "хрисовулл" - уложенную грамоту о поставлении в Москву Патриарха. Восточные Патриархи признали это дело "благодатным и благословенным" и приняли постановление: "Во-первых, признаем и утверждаем поставление в царствующем граде Москве Патриарха Иова, да почитается и именуется он и впредь с нами - Патриархами, и будет чин ему в молитвах после Иерусалима; а во главе и начале держать ему Апостольский престол Константинограда, как и другие Патриархи держат; во-вторых, Патриаршее имя и честь дано и утверждено ныне не одному только господину Иову, но произволяем, чтобы по нем поставлялись Московским Собором Патриархи в России по правилам, как началось от сего сослужебника нашего смирения и во Св. Духе возлюбленного брата нашего Иова. Для того и утверждена сия уложенная грамота на память во веки, лета 1590, месяца мая". Грамоту подписали Патриархи: Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский (Александрийская кафедра тогда вдовствовала) и участвовавшие в деяниях Собора 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов. Так Патриарх Иов признан был Патриархом всем Православным Востоком, и возглавляемая им Русская Церковь была поставлена на пятое место в православном диптихе, которое она занимает и поныне.

При Патриархе Иове открыты были новые епархии: Астраханская, Псковская и Карельская. Патриарх поощрял миссионерское служение в Казанской епархии с её многочисленным мусульманским и языческим населением, среди язычников российского Севера и Сибири. При нём Россия оказывала помощь православным Церквам Востока, страдавшим от иноверного ига, многострадальной Грузинской Церкви, для чего в Грузию посылали священников и иконописцев. Патриарх Иов проявлял особое усердие о почитании угодников Божиих: за время его Патриаршества были прославлены знаменитый московский юродивый Василий Блаженный, казанские святители Гурий и Варсонофий, преподобные Антоний Римлянин Новгородский и Корнилий Комельский. К лику общечтимых святых причислили ранее почитавшегося местно преподобного Иосифа Волоцкого, к местному почитанию прославлены были князья Даниил Московский и Роман Владимирович Угличский.

Как Патриарх, Иов был ближайшим советником Царя и в делах государственных, регулярно участвуя в заседаниях боярской думы, которые обыкновенно проходили в пятницу. После блаженной кончины царя Феодора Иоанновича святой Иов, в отсутствие прямых наследников, совершил венчание на царство царского шурина Бориса Годунова - тогда впервые на престол взошёл боярин, не принадлежавший по происхождению к наследственным правителям Руси Рюриковичам.

На время Патриаршества святого Иова приходится начало Смуты, потрясшей самые основы национальной и государственной жизни России. В 1603 году в Польше объявился самозванец, усвоивший себе имя святого царевича Димитрия, которым он смутил и соблазнил многих доверчивых людей, дал повод для политических интриг боярской оппозиции, разбудил мятежные и грабительские страсти у лихих людей и вовлек в русские дела католическую Речь Посполитую, использовавшую честолюбивого проходимца как орудие борьбы с могущественным православным соседом. Святой Патриарх сразу увидел грозную опасность затеянного предприятия и стал рассылать по русским городам и монастырям свои послания - патриаршие грамоты, в которых развенчивал самозванство мнимого Димитрия, в действительности расстриги Гришки Отрепьева, бежавшего ранее из московского Чудова монастыря, призывал свою паству хранить верность законному Царю Борису Годунову, а после его кончины, наступившей в 1605 году, его сыну и преемнику на троне Феодору Борисовичу.

Когда в результате предательства воеводы Басманова самозванец вошёл в Москву и объявил себя царем Димитрием, обличительный голос старца Первосвятителя не умолк, святой Иов решительно отказался признать хорошо известного ему авантюриста Царём, и в 1605 году по приказу самозванца послушным ему Освященным Собором он был низложен. В Успенский собор Кремля ворвался отряд вооружённых лиц, дерзнувших поднять руку на Патриарха, совершавшего богослужение. Патриарх при этом молился Божией Матери: "О, Пречистая Владычица Богородица! Сия панагия и сан святительский возложены на меня, недостойного, в Твоем храме, у Твоего чудотворного Образа. И я, грешный, 19 лет правил слово истины, хранил целость православия, ныне же, по грехам нашим, как видим, на православную веру наступает еретическая. Молим Тебя, Пречистая, спаси и утверди молитвами Твоими православие". С Первосвятителя сорвали облачение, надели на него черную рясу и по приказу Лжедмитрия увезли в Старицкий монастырь, в котором святой угодник в юности дал монашеские обеты Богу, чтобы содержать его там как узника, "во озлоблении скорбном".

После свержения и казни самозванца, низложения тайного униата Игнатия, поставленного в Патриархи по приказу Лжедмитрия, и возведения на Патриарший Престол священномученика Ермогена, указом нового Царя Василия Шуйского святого Иова, к тому времени уже немощного и дряхлого старца, привезли в Москву, где он 20 февраля 1607 году принял всенародное покаяние и разрешил клятвопреступление народа, изменившего своему законному царю Борису. Затем он возвратился в Старицу, в родной монастырь и в том же году 2 июля (19 июня ст. ст.) отошел ко Господу.

В 1652 году по повелению царя Алексея Михайловича мощи святого Иова были перенесены в Москву и поставлены в Успенском соборе. В 1989 году, когда праздновалось 400-летие учреждения Патриаршества в Москве, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви совершил канонизацию первого Патриарха Московского и всея Руси Иова.

http://www.russdom.ru/2007/200707i/20070704.shtml

(Иван; † 19.06.1607, старицкий Успенский мон-рь), свт. (пам. 5 апр., 19 июня, 5 окт.- в Соборе Московских святителей, 23 мая - в Соборе Ростовских святых, в воскресенье после 29 июня - в Соборе Тверских святых), 1-й патриарх Московский и всея Руси.

Биография

И. происходил из посадских людей г. Старица (совр. Тверская обл.). Монашеский постриг принял в старицком в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыре при архим. Германе (архим. Германа, при к-ром И. принял постриг, следует отличать от др. настоятеля старицкого Успенского мон-ря - св. Германа (С адырева- П олева), управлявшего обителью в 1551-1554). При пострижении святой был назван в честь прав. Иова Многострадального. В обители И. был духовно «воспитан и грамоте, всему благочинию и страху Божию добре обучен» (РИБ. Т. 13. Стб. 923). Со временем И. стал настоятелем старицкой обители: 6 мая 1569 г. царь Иоанн IV Васильевич дал жалованную грамоту И. как архимандриту Успенского мон-ря (Маштафаров А. В. Старицкие мон-ри в документах XVI в. // РД. 1998. Вып. 4. С. 142-147).

После того как в 1566 г. Иоанн Грозный выменял Старицу у кн. Владимира Андреевича, монастырь сразу же получил во владение от царя с. Ильинское в Старицком у. В 1567 г. Старица была взята в опричнину, последовали новые пожалования мон-рю (одно из таких владений, с. Губин Угол, принадлежало казненному И. П. Фёдорову). Мон-рь имел тарханную грамоту, освобождавшую его владения от уплаты главных гос. налогов. Когда она сгорела, царь по ходатайству И. выдал в мае 1569 г. новую грамоту такого же характера на все владения мон-ря в разных уездах. Одной из статей документа настоятель и братия освобождались от суда Тверского епископа, они подчинялись только суду тверского дворецкого (Там же. С. 146). Все это говорит об особом благоволении царя к обители и ее настоятелю. Характерно, что, после того как И. был переведен из старицкого Успенского мон-ря, пожалования обители от царя прекратились.

В 1571 г. И. был назначен архимандритом Симонова Нового московского в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыря , также взятого в опричнину и пользовавшегося милостями царя. В 1571 и 1572 гг. И. входил в число немногих духовных лиц, сопровождавших Иоанна IV в его поездках в Новгород, был среди духовных лиц, подписавших соборный приговор о 4-м браке Иоанна Грозного. По-видимому, позднее симоновский архимандрит утратил расположение царя. В 1573 г. Иоанн IV писал в Кириллов Белозерский в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь : «На Симонове... точию одеяние иноцы, а мирская все совершаются» (Послания Ивана Грозного / Подгот. текста: Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье; пер. и коммент.: Я. С. Лурье. М.; Л., 1951. С. 172). Как настоятель Симонова монастыря И. никаких пожалований от Иоанна IV не получил. В 1575 г. И. стал архимандритом Новоспасского московского в честь Преображения Господня монастыря .

В 1581 г. состоялась хиротония И. во епископа Коломенского, которую возглавил митр. Дионисий . Подпись И. стоит под решением Собора 1580 г. о запрете приобретать земли церковным учреждениям, в 1584 г. архиерей подписал соборный приговор об отмене тарханов. В 1586 г. И. был переведен на Ростовскую архиепископскую кафедру, что означало значительное продвижение по иерархической лестнице, поскольку Ростовские архиереи традиционно были близки к рус. правителям.

После сведения 13 окт. 1586 г. с митрополичьего престола Дионисия И. был поставлен «на митрополию... московскими архиепискупы и епискупы» 11 дек. того же года (ПСРЛ. Т. 14. С. 37). Дионисий был лишен кафедры за связи с противниками Б. Ф. Годунова (см. Борис Феодорович),- очевидно, Годунов был уверен в лояльности заместившего Дионисия на кафедре И. После смены митрополита имело место подтверждение царских грамот митрополичьему дому. 16 июня 1587 г. были подтверждены грамота Иоанна IV о предоставлении первоиерарху права суда над населением владений митрополичьего дома, «опричь душегубства» (АФЗХ. Ч. 3. С. 29-31, № 11), тарханная грамота царя Феодора Иоанновича на слободу Святославль в Ростовском у. и его же грамота о праве митрополичьих чиновников самим собирать и вносить в казну гос. налоги (Там же. С. 36-38, № 18). Не были подтверждены грамоты на беспошлинный провоз товара из северских городов и Новгорода и на беспошлинную закупку товара для митрополичьей кафедры (ср.: Там же. С. 31, № 12).

В 1588 г. в Москву прибыл К-польский патриарх Иеремия II , в ходе его визита царь вновь поднял вопрос об учреждении в России Патриаршества (рус. власти начали обсуждение этой темы летом 1586, во время посещения Москвы Антиохийским патриархом Иоакимом VI). Ни И., ни его представители не участвовали в переговорах (начавшихся еще при митр. Дионисии). С Иеремией И. встретился лишь в день своего поставления на Патриарший престол, до этого от Московского митрополита К-польскому патриарху посылался «корм». Характерно, что ставленая грамота И. хранилась в царской, а не в патриаршей казне.

26 янв. 1589 г. в Успенском соборе патриарх Иеремия и рус. иерархи совершили чин возведения И. в сан патриарха. В соответствии с рус. традицией обряд поставления первосвятителя включал повторение епископской хиротонии (по свидетельству патриарха Никона , над И. трижды совершалось рукоположение во епископа: «Иов, митрополит Московский и всеа Росии Патриарх, в третие же рукоположен: прежде во епископы во граде Коломне, таже на митрополию Московскую, таже Патриархом Московским и всеа Росии. Сему свидетелствуют чиновныя книги и утвержденая грамота царя и великаго князя Феодора Ивановича всеа Росии и Святейших Патриархов Иеремии Константинополскаго и Иова, Патриарха Московскаго» (Patriarch Nikon on Church and State: Nikon"s «Refutation» / Ed. V. A. Tumins, G. Vernadsky. B.; N. Y.; Mouton, 1982. P. 95-97)). Ко дню интронизации 1-го патриарха Московского и всея Руси по повелению царской семьи была изготовлена панагия, на к-рой была сделана соответствующая надпись, в центре помещена визант. камея из сардоникса с Распятием (Мишанова И. А. Гемма из панагии патр. Иова // ДРИ. М., 1975. [Вып.:] Зарубежные связи. С. 45-54). Также для патриарха был изготовлен архиерейский Чиновник в драгоценном переплете (ГИМ. Щук. № 563; см.: Анисимова Т. В. Рукописи московских писцов братьев Басовых (80-е гг. XVI - нач. XVII в.) // От средневековья к Новому времени: Сб. ст. в честь О. А. Белобровой. М., 2006. С. 605). Патриарх Иеремия подарил И. «роскошное служебное Евангелие XI в.» (Фонкич Б. Л. Греческие рукописи и документы в России в XIV - нач. XVIII в. М., 2003. С. 52-53).

Отпуская К-польского патриарха из Москвы, царь Феодор Иоаннович выразил желание, чтобы учреждение в России Патриаршества было утверждено Собором вост. иерархов. Патриарх Иеремия выполнил эту просьбу. Вернувшись в Царьград весной 1590 г., он созвал Собор, на к-ром рассказал об учреждении Патриаршества в России. Собор признал это деяние и утвердил патриарший сан за предстоятелями Русской Церкви. Соборную грамоту в Москву привезли в 1591 г. Тырновский митр. Дионисий, Гревенский еп. Каллистрат и др. и 20 июня вручили царю. Под текстом приговора Собора вост. иерархов стоят 106 подписей (в т. ч. подписи 3 патриархов, отсутствует подпись Александрийского первосвятителя, потому что Александрийская кафедра была тогда вакантной), графологический анализ к-рых показал, что по крайней мере 66 из них поддельные. Нет необходимости сомневаться в факте проведения патриархом Иеремией Собора по поводу возведения Московской кафедры на степень патриаршей, однако следует признать, что участников Собора было значительно меньше, чем количество подписей под соборным приговором. Еще одно послание от Собора вост. иерархов было передано И. В нем помимо сообщения о признании патриаршего сана за рус. первосвятителем содержалось известие об усвоении Московскому патриарху 5-го места в диптихе предстоятелей правосл. Церквей. Помимо соборных посланий Дионисий передал царю, царице, И. и Годунову грамоты патриарха Иеремии с просьбами о милостыне. В ответных письмах патриарху царя и И. сообщалось о том, что рус. освященный Собор по соизволению царя утвердил поминовение на литургии Московского патриарха на 3-м месте, после К-польского и Александрийского предстоятелей. Царь также отправил грамоту Александрийскому патриарху Мелетию I Пигасу , подписи к-рого не было под грамотой 1590 г., с просьбой прислать письмо о признании патриаршего сана И. 12 янв. 1592 г. митр. Дионисий нанес прощальный визит И. и высказал среди прочего просьбу о назначении к.-л. греч. иерарха представителем Русской Церкви «у Вселенского Патриарха для ради Соборов и духовных дел», а также для общения с предстоятелями др. Церквей. От И. Дионисию были вручены дары для К-польского предстоятеля - «сорок соболей да бархат» (Посольская книга. 1988. С. 97, 104).

В 1593 г. в К-поле в присутствии московского посла Г. Афанасьева состоялся новый Собор вост. иерархов, в к-ром участвовали патриархи К-польский, Александрийский (временно управлявший также Антиохийской кафедрой) и Иерусалимский. Собор, согласившись с возведением предстоятеля Русской Церкви в патриарший сан, подтвердил 5-е место Русской Церкви в диптихе правосл. Церквей. Помимо соборного деяния в Москву были отправлены грамоты Александрийского патриарха Мелетия Пигаса царю, царице, И., Годунову и дьяку А. Щелкалову. Вместе с посланием И. получил в подарок посох Александрийского патриарха Иоакима I (1486 или 1487-1565/67, с перерывами), к-рому еще при его жизни приписывали совершение чудес. В 1619 г. об утверждении Патриаршества на Руси Собором вост. правосл. иерархов говорил Иерусалимский патриарх Феофан IV при поставлении Московского и всея Руси патриарха Филарета .

после возведения рус. первосвятителя в сан патриарха укрепился его общественный статус. Были внесены изменения в богослужебные чинопоследования при служении патриарха (сведения о них относятся к более позднему времени). Выросло значение русской иерархии. Архиепископии были преобразованы в митрополии - Новгородская, Казанская, Ростовская, Крутицкая, другие епархии стали архиепископиями - Вологодская, Суздальская, Смоленская, Рязанская, Тверская. Епископией осталась древняя Коломенская кафедра, а также созданная в 1589 г. Псковская епархия. В 1593 г. была учреждена Корельская епископия, в 1602 г.- Астраханская архиепископская кафедра. В царствование Феодора Иоанновича членов освященного Собора во главе с патриархом стали регулярно привлекать к участию в решении разнообразных гос. дел. Хотя в источниках такого рода совещания иногда называются «соборами», на деле речь шла о совместных заседаниях освященного Собора и Боярской думы. На одном из таких заседаний, в янв. 1591 г., царь зачитал «речь», в которой оценивалось состояние отношений между Россией и Речью Посполитой и предлагались возможные решения существовавших проблем; на таком же собрании в 1593 г. царь «благословение прием ото отца своего и богомолца Иева патриарха и всего вселенского Собора» на военные действия против Швеции (ПСРЛ. Т. 14. С. 7).

И. проявлял заботу об укреплении дисциплины духовенства. Несмотря на то что в 1551 г. Собор (см. Стоглав) принял решение для поддержания дисциплины в низшем духовенстве учредить в Москве и в др. городах должности поповских старост и десятских священников, меры в этом направлении, по-видимому, не были приняты. 13 июня 1594 г. Собор во главе с И., основываясь на решении царя и патриарха от 1 июня того же года, постановил создать в Москве 8 должностей поповских старост, каждому из к-рых должны подчиняться 40 священников. В помощь старостам были даны по 4 десятских диакона (прежде десятскими были священники). Для ежедневных собраний старост и десятских предназначалась изба, специально построенная у собора Покрова Пресв. Богородицы на Рву. В обязанность поповским старостам был вменен надзор за духовенством. Старосты должны были наблюдать, чтобы во всех церквах ежедневно совершалось богослужение, чтобы священники не уклонялись от исполнения обязанностей и служили бы в тех храмах, к к-рым они определены. Для наблюдения за поповскими старостами и десятскими диаконами патриарх назначил 4 протопопов. Однако через 10 лет патриарший тиун докладывал первосвятителю, что поповские старосты и десятские в избу у Покровского собора не приходят, попов и диаконов «не унимают от бесчинства», не могут навести порядок в служении безместного духовенства. 1 окт. 1604 г. И. издал новое распоряжение, в котором были повторены прежние предписания.

В Патриаршество И. состоялся Собор, посвященный проблеме церковного вина. В России были сомнения в «чистоте» вина, привозимого из неправосл. стран. На Соборе было решено изготавливать вино в Москве из растения «вишение», допустив, т. о., применение при совершении Евхаристии невиноградного вина ( Примеры икономии в истории Русской Церкви // АиО. 2001. № 4(30). С. 130-139; О н же. О Церкви земной и Церкви Небесной: Сб. ст. М., 2006. С. 92-101).

При И. продолжились начатые митр. св. Макарием канонизация рус. святых (в т. ч. недавно живших подвижников) и установление новых церковных праздников. В 1588 г. было установлено празднование 2 авг. св. Василию Блаженному († 1557), над гробницей к-рого по повелению царя Феодора Иоанновича был построен храм, ставший приделом Покровского собора. Были составлены Житие святого и канон ему. В 1591 г. совершилась канонизация к общерус. почитанию прп. Иосифа Волоцкого. И. дополнил службу святому и написал канон. 9 янв. 1592 г. Казанский митр. сщмч. Ермоген послал И. грамоту о дозволении праздновать память воинов-христиан, погибших в борьбе с татарами, и память христиан, замученных татарами за нежелание отказаться от своей веры,- Иоанна I , Петра и Стефана . Грамотой И. празднование памяти Казанских мучеников было установлено 24 янв., в день кончины мч. Иоанна. В 1592 г. в свияжский в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь были перенесены мощи Казанского архиеп. св. Германа, скончавшегося в 1567 г. в Москве. 4 окт. 1595 г. в Казани были открыты мощи Казанского свт. Гурия , а также Тверского еп. Варсонофия , скончавшегося в 1576 г. на покое в казанском в честь Преображения Господня мон-ре. В 1595 г. было совершено перенесение останков Московского митр. св. Филиппа (Колычева) († 1569) из Твери в Соловецкий в честь Преображения Господня монастырь, что явилось началом его местного почитания. По благословению И. в 1595 г. Казанский митр. Ермоген свидетельствовал мощи угличского кн. Романа Владимировича († 1285). По благословению патриарха воевода С. Р. Олферьев и инок переславль-залесского Данилова во имя Св. Троицы мон-ря Сергий написали 2 службы, стихиры и каноны святому. В 1596 г. была установлена соборная память Московских святителей Петра ,Алексия и Ионы , подобно празднованию святителям Василию Великому , Григорию Богослову и Иоанну Златоусту ; в честь нового праздника была составлена служба. В Никольском храме патриаршего с. Селятина устроили придел Московских чудотворцев, к-рый И. освятил 13 мая 1596 г. 19 нояб. 1601 г. святитель дал вкладом в придел Трех Московских чудотворцев Служебник (Горский, Невоструев. Описание. Отд. 3. Ч. 1. С. 78). В 1597 г. в Новгороде состоялись открытие мощей и прославление прп. Антония Римлянина ; в связи с этим было отредактировано Житие преподобного и составлено сказание о чудесах. В 1600 г. состоялось прославление прп. Корнилия Комельского. В патриаршей грамоте в Корнилиев Комельский в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы монастырь об этом событии говорилось: «И яз, Иев, патриарх Московский и всеа Русии, стихеры, и канун, и Житие преподобного чюдотворца Корнилия Комельского слушали соборне с митрополиты, и со архиепискупы, и епископы, и с архимариты, и игумены» (ААЭ. Т. 2. С. 379, № 222). По повелению И. архиеп. Иона (Думин) в 1591 г. составил пространную редакцию Жития блгв. кн. Александра Ярославича Невского (в 1584-1588 архим. Иона являлся настоятелем владимирского в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря , где почивали св. мощи князя). Воевода Олферьев и инок переяславского Данилова мон-ря Сергий написали по благословению И. службу московскому кн. св. Даниилу Александровичу . Монах Герасимова Болдинского во имя Святой Троицы монастыря Филофей (Пирогов) составил в кон. XVI в. канон прп. Нилу Столобенскому и егожитие.

К-польский патриарх Иеремия привез в Москву разрешительную грамоту для скончавшегося в 1556 г. в Троице-Сергиевом мон-ре прп. Максима Грека . И. извещали о чудесах, совершавшихся в Троицкой обители у гробницы прп. Максима. На следующий год после возведения в сан патриарха И. послал в Троице-Сергиев мон-рь Крутицкого митр. Геласия для открытия мощей прп. Максима Грека, но Господь не благоволил этому совершиться. Во время осады Нарвы явившийся Феодору Иоанновичу прп. Максим Грек уберег царя от внезапной смерти, после чего правитель повелел написать образ подвижника. И. и Феодор Иоаннович совершили паломническую поездку в Троицкую обитель, где поклонились гробу святого. И. соборно свидетельствовал канон «святому и поклоняемому Параклиту», составленный прп. Максимом Греком, к-рый по благословению патриарха переписал инок Исаия (ГИМ. Син. № 351; Синицына Н. В. Исайя Каменец-Подольский и Максим Грек: Из истории рус. культуры 2-й пол. XVI в. // Лит-ра и искусство в системе культуры. М., 1988. С. 199).

Во время похода крымских татар на Москву в 1591 г. по распоряжению И. вокруг столицы был совершен крестный ход с Донской иконой Божией Матери , к-рая затем была помещена в походной ц. во имя прп. Сергия Радонежского в рус. войске. После ухода крымцев на месте, где стояла церковь с чудотворным образом, был устроен Донской иконы Божией Матери московский мужской монастырь , к к-рому ежегодно 3 янв. совершался крестный ход. И. способствовал распространению общерус. почитания чудотворной Казанской иконы Божией Матери , явление которой произошло за 10 лет до его поставления в патриархи. При нем вышло в свет 2 издания службы этому образу. Перед кончиной И. в его келейной казне значилось 2 списка Казанской иконы.

На рубеже XVI и XVII вв. в патриаршем Чудовом в честь Чуда арх. Михаила в Хонех мон-ре на основе домакариевских Четьих-Миней были созданы Чудовские Четьи-Минеи, дополненные житиями и сказаниями о чудесах рус. святых, к-рые были написаны в основном в XV-XVI вв. (Ранее высказывалось мнение, что Чудовские Четьи-Минеи представляют копию ВМЧ, в к-рую не включены стишной и нестишной Прологи и некалендарные сборники и сочинения - Шульгина Э. В. Предварительный анализ состава майских томов Чудовской и Макарьевской (по Успенскому списку) Миней Четьих // Abhandlungen zu den Grossen Lesemenäen des Metropoliten Makarij: Kodikologishe, miszellanologishe und textologishe Untersuch. Freiburg i. Br., 2006. Bd. 2. S. 359-378. (MLS; 49). Эту т. зр. следует считать ошибочной.) Одновременно с Чудовскими Четьими-Минеями, написанными полууставом, еще один комплект Миней, обстоятельства создания к-рого неизвестны, был переписан в 1600 г. каллиграфической скорописью (сохр. тома на авг. и дек.- НБ Саратовского ун-та. № 2671, 2658).

При И. в Москве возобновилось книгопечатание, к-рое с того времени становится практически непрерывным (не считая вынужденного прекращения издательской деятельности в 1610-1614). Известны 22 издания 1589-1606 гг. с упоминанием имени И. в выходных данных - 21 завершенное и 1 начатое при нем (Евангелие 1606 г. печати А. М. Радишевского). При И. в Москве продолжали публиковаться только богослужебные книги, но репертуар их значительно расширился. В этот период впервые в московской практике были напечатаны Октоих в 2 частях (1594), 2 издания Общей Минеи (1600, впервые в истории слав. книгопечатания), Служебник (1602); нельзя исключить причастность патриарха к их редактированию. (Вероятно, одним из исправлений, внесенных в Служебник при И., стало появление слов «и огнем» в чине великого освящения воды на Богоявление. В 1616-1618 эти слова изымались из чинопоследования справщиками под рук. прп. Дионисия (Зобниновского) . В грамотах по этому вопросу царь Михаил Феодорович писал, что слова «и огнем» в данном чинопоследовании появились «не в давних летех, при державе благочестиваго и христолюбиваго царя и великаго князя Федора Ивановича, всеа Русии самодержца, и при патрияръхе Иеве Московском и всеа Русии» (цит. по: Тобольский архиерейский дом в XVII в. Новосиб., 1994. С. 219, 226).) Возможно, при И. было задумано издание 12-томного комплекта Служебных Миней, начатое при патриархе Ермогене (не завершено, в свет вышли тома на сент.-нояб., декабрьская книга осталась незаконченной). Помимо Москвы в кон. 80-х - сер. 90-х гг. XVI в. действовала типография в Казани.

И. способствовал строительству храмов в Сибири, посылал туда священников, диаконов, отправлял книги, колокола, церковную утварь и проч. В Тобольске, основанном в 1587 г., были сооружены Вознесенская и Троицкая церкви, немного позднее - Спасская ц. Храмы появлялись и в других сибирских селениях (преимущественно по царским грамотам). По благословению И. в 1599 г. на Вятке был основан Богоявленский мон-рь. В возвращенных в 1591 г. из-под власти шведов городах Ям, Копорье, Ивангород по царскому указу строились правосл. храмы. Казанский митр. Ермоген сообщал царю Феодору Иоанновичу об упадке христианства в Казани, Казанском и Свияжском уездах. В ответной грамоте 1593 г. царь указал поселить новокрещеных татар в отдельной слободе, прекратить строительство мечетей и разрушить недавно сооруженные, запретил православным вступать в браки с иноверцами и поступать к ним в услужение (ААЭ. Т. 1. С. 436-439, № 358).

В самом начале Патриаршества И. оказал поддержку Грузинской Церкви. В 1587 г. кахетинский царь Александр принес присягу царю Феодору Иоанновичу, к-рый взял на себя обязательство защищать Кахети от османов. В титул рус. царя были внесены слова «государь Иверские земли». В окт. 1588 г. Александр обратился в Москву с просьбой в связи с плачевным состоянием Церкви в Кахети прислать «для исправления православной веры христианской учительных людей». Рус. власти понимали важность укрепления позиций Православия в христ. царстве, оказавшемся во враждебном мусульм. окружении. И. направил в Кахети делегацию духовенства во главе с бывш. казначеем Троице-Сергиева мон-ря старцем Закхеем (Суровцевым), к-рый вручил царю Александру иконы Богоявления и «новоявленного великого чюдотворца» св. Василия Блаженного, царице - образы Богоматери «Одигитрия» и Василия Блаженного, 3 царевичам - иконы св. митрополитов Петра, Алексия и Ионы. Католикосу-патриарху Вост. Грузии (Мцхетскому) Николаю И. послал образ Спасителя в серебряном окладе. Для росписи груз. церквей И. направил в Кахети 3 иконописцев.

Рус. послы привезли в Кахети 2 грамоты И.: царю Александру и католикосу-патриарху Николаю. В грамоте груз. царю И., извещая его о посылке в Кахети «учительных людей», писал о необходимости твердо держаться правосл. Символа веры и святоотеческого Предания, охранять свое царство от распространения ересей, почитать плотских родителей и духовенство, не посягать на церковное имущество. Второе послание намного обширнее. В предисловии патриарх отмечает, что в Грузинской Церкви возникли «соблазны» и она «не вполне держит христианскую веру», поэтому рус. первосвятитель считает необходимым преподать наставление в истинном благочестии. В 1-й ч. послания, целиком основанной на 3-м Слове из «Изборника» митр. Даниила , И. пишет об источниках учения правосл. Церкви; 2-я ч., почти вся заимствованная из Слова на богомилов Космы Пресвитера , посвящена обличению еретиков; в 3-й ч. патриарх ведет речь о монашестве; в 4-й описывает разделение власти на духовную и светскую («священство и царство»); в 5-й ч. говорит о необходимости добрых дел и исполнения Божественных заповедей; 6-я ч. посвящена критике протестантизма, католичества и ислама. В 3-6-й частях послания И. имеются многочисленные заимствования из «Книги на еретиков» («Просветитель») прп. Иосифа Волоцкого.

Прибывшее в Москву груз. посольство 19 апр. 1591 г. присутствовало на приеме у Московского патриарха. Через год в Кахети отправилось рус. посольство, к-рое везло грамоту И. царю Александру, написанную в мае 1591 г. Он сообщал, что царь Феодор Иоаннович будет свое «жалованье и во обороне и в защищенье ото всяких… недругов держати», царю он послал «крест золот» (Там же. С. 250). Обмен дарами и посланиями продолжался до 1604 г. Из Москвы посылались «образы, и книги, и ризы, и всякое строение церковное» (ПСРЛ. Т. 14. С. 46).

4 июля 1604 г. кн. Константин Константинович Острожский прислал И. «поминок невеликий» - зафиксированный в описи Успенского собора 1701 г. драгоценный выносной или воздвизальный хрустальный крест, на одной стороне к-рого были изображены недавно канонизированные Московские святители: «...на середине Петр, а на ручках Алексей да Иона», ниже помещалось изображение свт. Леонтия Ростовского (РИБ. Т. 3. Стб. 701). Кн. Константин Острожский обратился к И. с посланием, к-рое имело большое значение для формирования на юго-западнорус. землях представлений о Московском патриархе, «держащем скипетр столнаго, и славнаго, и великаго града Московского и всего православнейшаго народа русскаго… на котором столпе и стене основание святые християнские Церкви Христа Спасителя нашего непобедимые крепкие», как о правопреемнике по сути К-польского патриарха (Турилов. 1991. С. 138, 139).

15 мая 1591 г. в Угличе погиб младший сводный брат царя св. Димитрий Иоаннович . По указу Феодора Иоанновича для расследования обстоятельств смерти царевича была назначена комиссия во главе с кн. В. И. Шуйским (см. Василий Иоаннович), к-рая по возвращении в Москву представила материалы расследования И. Состоялся Собор, на котором были зачитаны выводы комиссии. На основании представленных материалов было сделано заключение, что Димитрий погиб в результате приступа болезни. Мать Димитрия царицу Марию Феодоровну постригли в монашество с именем Марфа, ее родственники были обвинены в убийстве 12 чел. и сосланы в разные города. Мн. угличан казнили или выслали в сибирский г. Пелым; колокол, возвестивший о смерти царевича, был лишен языка и увезен в Тобольск.

7 янв. 1598 г. скончался Феодор Иоаннович. И. соборовал и причастил царя перед кончиной, участвовал в отпевании и погребении его в приделе прп. Иоанна Лествичника в Архангельском соборе Московского Кремля . По указу вдовствующей царицы Ирины Феодоровны бояре докладывали патриарху о местнических спорах воевод в Пскове и Смоленске, после чего последовали грамоты И. в эти города и Боярская дума приняла необходимые решения с собором духовенства.

После принятия Ириной Феодоровной в Новодевичьем московском в честь Смоленской иконы Божией Матери монастыре монашества с именем Александра был спешно созван избирательный Земский собор (формально - по инициативе патриарха, фактически - по воле Годунова). Собор начался 17 февр. 1598 г. Патриарх выступил с речью, он говорил о заслугах Годунова и о желательности возведения его на царский престол. После прений и решения вопроса в пользу Годунова по благословению И. 18-20 февр. в московских храмах совершались молебны о даровании России царя Бориса Феодоровича. В составленных при участии патриарха и его окружения соборном определении и утвержденной грамоте об избрании Годунова на примерах из визант. истории было обосновано право народа избирать монарха. Примеры были подобраны так, чтобы указывать на Годунова (ААЭ. Т. 2. С. 13-54, № 6, 7). 15 марта патриарх разослал окружную грамоту, извещавшую об избрании царя, в к-рой призывал в течение 3 дней во всех храмах служить благодарственные молебны; к грамоте прилагались порядок поминовения царской семьи и порядок молебна (Там же. № 1; ср.: Опись архива Посольского приказа. 1977. С. 316). Избрание царем незнатного Годунова вызывало недовольство мн. родовитых бояр, распространившееся и на патриарха, к-рый активно участвовал в возвышении Годунова. Как писал патриарх в духовной грамоте, после смерти Феодора Иоанновича и до восшествия на престол Бориса Феодоровича он пережил «озлобление, и клеветы, укоризны, рыдани, и слезы» (ДРВ. 1788. Ч. 6. С. 113).

1 сент. 1598 г. И. с собором духовенства был в Новодевичьем мон-ре и просил у царицы-инокини Александры благословение на царское венчание ее брата. 3 сент. 1598 г. И. венчал Бориса Феодоровича в Успенском соборе. Чин царского венчания содержит речи патриарха, произнесенные перед возложением каждой регалии. В отправленной через 2 недели в Новгород царской грамоте подчеркивалось, что «учинился» новый царь «за моленьем и за прошеньем Святейшаго Иева, патриарха Московского и всеа Русии» (ДАИ. Т. 1. С. 249; ср.: С. 253).

Вскоре после избрания Бориса Феодоровича поступили известия о походе на Русь крымского хана Казы-Гирея. Царь с войском выступил навстречу и остановился под Серпуховом. 2 июня 1598 г. И. отправил послание царю, в к-ром благословлял мужественно стоять за Русскую землю. В назидательной части послание И. следует посланию Ростовского архиеп. св. Вассиана I (Рыло) вел. кн. Иоанну III Васильевичу на Угру (1480). В походе против хана по «челобитию» И., освященного Собора и Боярской думы воеводы были «без мест». В мае 1601 г. на заседании думы и освященного Собора царь жаловался на бояр, которые «промышляют худо и оплошно» при организации военных походов. Патриарх «призывал к себе бояр» и наставлял, чтобы они «государевым... делом и земским промышляли». На Соборе было принято решение, чтобы воеводы в походе были «без мест» (Разрядные книги 1598-1638 гг. М., 1974. С. 103-105). В мае 1604 г. на Соборе с участием патриарха царь заявил о своей готовности выступить против хана Казы-Гирея «за святые Божие церкви и за все православное христианство» (Там же. С. 160-161).

И. получал от царей Феодора Иоанновича и Бориса Феодоровича подтверждения на владения патриаршей кафедры. В янв. 1595 г. патриаршему дому были подтверждены прежние пожалования половины Ржевской десятины (АФЗХ. Ч. 3. С. 365, № 4). При Борисе Феодоровиче царские дары первосвятительской кафедре были многочисленными. Более ранние грамоты Московской кафедре были подтверждены в дек. 1598 г., в частности, грамота митр. Афанасию о беспошлинном провозе митрополичьих запасов из Северской земли, не имевшая подтверждения на имя И., от 1587 г. (Там же. С. 16-17, № 5). В февр. 1599 г. подтверждена «ветхая» грамота митр. Афанасию о беспошлинном провозе властями и людьми патриаршего домового нижегородского в честь Благовещения Пресвятой Богородицы монастыря «запасов» из рыбных угодий на Волге в Москву, были засвидетельствованы право патриарха судить население своих владений во всем, «апричь душегубства», и освобождение населения от ряда повинностей (Там же. С. 67-72, № 36-37). 8 июля 1602 г. Борис Годунов подтвердил права, предоставленные патриаршему дому по грамотам от февр. 1599 г. (Там же. Ч. 1. С. 268, № 312). Т. о., И. в основном удалось сохранить те владения и налоговые льготы, к-рыми патриарший дом пользовался по грамотам, выданным в 1564 г. царем Иоанном IV митр. Афанасию.

Сохранились многочисленные документы, свидетельствующие об адм. деятельности И. в отношении патриарших вотчин и домовых мон-рей, а также светских слуг патриаршего дома в 1590-1605 гг. Из этих документов следует особо отметить уставные грамоты, данные в 1590 г. настоятелям домовых патриарших мон-рей Варсонофию, игум. московского Новинского мон-ря, и архим. Иосифу, настоятелю нижегородского Благовещенского и владимирского Константино-Еленинского мон-рей (Там же. Ч. 3. С. 43-47, № 23, 24), а также жалованную уставную грамоту 1602 г. архим. Константино-Еленинского мон-ря Рафаилу (Там же. С. 77-79, № 44). В документах (особенно подробно в 1-м) предписаны не только нормы крестьянских повинностей, но и порядок отношений крестьян с монастырскими властями. Эти акты - важный источник сведений о позиции высшей церковной власти по «крестьянскому вопросу» в кон. XVI - нач. XVII в. Сохранилось много актов, связанных с патриаршим домовым нижегородским Благовещенским мон-рем. По просьбе патриарха царь Феодор Иоаннович оградил братию Благовещенского мон-ря от суда царских наместников, оставив их в ведении главы Церкви (Там же. С. 62-63, № 32). Патриарх давал жалованные грамоты Иосифову Волоколамскому в честь Успения ППресвятой Богородицы моастырю (Там же. Ч. 2. С. 458-461, № 407, 408, 1601-1602 гг.) и др. обителям ( Вотчинные архивы нижегородских духовных корпораций кон. XIV - нач. XVII в. // РД. 2001. Вып. 7. С. 463-465, 473). «Записная книга поместным земельным дачам митрополичьим и патриаршим слугам в разных уездах: 1582-1600 гг.» позволяет судить о том, как И. управлял своими светскими слугами - детьми боярскими патриаршего дома (АФЗХ. Ч. 3. С. 123-235).

Во время голода в России в 1601-1603 гг. Церковь, поддерживая усилия царя по преодолению бедствия, открыла монастырские житницы.

12 июня 1604 г. был принят соборный приговор о сборе служилых людей для борьбы с объявившимся в Речи Посполитой Лжедмитрием I и об установлении новых норм службы. В принятии решения участвовали И., церковная иерархия и высшее духовенство. Особо оговаривалось, что высшее духовенство и мон-ри обязаны выставить на службу «холопей годных». При невозможности послать «холопей» предусматривались денежные выплаты на содержание служилых людей в военное время: «по гривне за четверть». За уклонение от этой повинности назначались большие штрафы - по 15 р. Во исполнение приговора патриаршие дети боярские вошли в «большой полк» армии, направленной против Лжедмитрия I во главе с Ф. И. Мстиславским (Законодательные акты Рус. гос-ва 2-й пол. XVI - 1-й пол. XVII в.: Тексты. Л., 1986. С. 72-73, № 53). На Соборе было проведено расследование с участием свидетелей, установившее, что Лжедмитрием называл себя беглый монах Чудова мон-ря Григорий Отрепьев. Лжедмитрия и его сторонников «прокляли соборне и всенародне», «и вперед кто учинит на то прельщатися и ему верити, соборне и всенародне прокляли и ныне проклинати велели» (ААЭ. Т. 2. С. 78-84, № 28, 29). В произведениях Смутного времени и в более поздних текстах содержатся сведения о том, что И. знал Отрепьева до бегства последнего в Речь Посполиту. В «Ином сказании» сообщается, что Отрепьев был рукоположен во диакона И. (РИБ. Т. 13. Стб. 18, 155; ср.: Стб. 568). Троицкий келарь Авраамий (Палицын) писал, что буд. самозванец «у патриарха Иова боле года во дворе был, служа писмом» (Сказание Авраамия Палицына / Подгот. текста, коммент.: О. А. Державина, Е. В. Колосова. М.; Л., 1955. С. 112; РИБ. Т. 13. Стб. 493; ср.: ДАИ. Т. 1. С. 255, № 151). В «Новом летописце» говорится, что И., «слышав про нево (Лжедмитрия.- Авт. ), что изучен бысть грамоте, и взят его к себе х книжному писму. Он же живяше у патриярха и начат сотворяти каноны святым. Ростовский ж митрополит Иона виде его у патриярха и возвести патриярху, яко сий чернец дияволу сосуд будет. Патриярх же не поверя ему» (ПСРЛ. Т. 14. С. 59).

В грамоте в сольвычегодский Введенский мон-рь, написанной в янв. 1605 г., И. вместе с освященным Собором извещал о Лжедмитрии и благословлял молиться о царе Борисе (ААЭ. Т. 2. С. 78-81, № 28). Аналогичные грамоты, по-видимому, были посланы и в др. места. На послание патриарха ссылался Новгородский митр. Исидор в письме о самозванце в Соловецкий в честь Преображения Господня монастырь (Там же. С. 81-84, № 29). Соборные грамоты с известием о том, что самозванец - это беглый мон. Григорий Отрепьев, были отправлены польск. королю, сенату, западнорус. духовенству и кн. Константину Константиновичу Острожскому, а также «по городом на Украину к воеводам». Однако послания не возымели действия.

Перед кончиной Бориса Феодоровича 13 апр. 1605 г. И. причастил царя и постриг в монашество с именем Боголеп (Арсений Элассонский, архиеп. Мемуары из русской истории // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 176). После смерти Годунова на престол вступил его 16-летний сын Феодор Борисович . Царица-вдова Мария Григорьевна просила И. «и весь Собор и боляр великих» о поддержке сына (РИБ. Т. 13. Стб. 574). Патриарх с Собором «благословили великого государя царя и великого князя Федора Борисовича… на Московское государство и на все государьства всея Великия Росии» (ААЭ. Т. 2. С. 87, № 32). И. послал окружную грамоту о воцарении Феодора Борисовича (СГГД. Т. 2. С. 189). Патриарх направил в войско под Кромы Новгородского митр. Исидора, для того чтобы тот принял присягу новому царю. Часть войска принесла присягу, но большинство полков 7 мая перешли на сторону самозванца.

1 июня 1605 г., когда войска Лжедмитрия приближались к Москве, посланники самозванца на Лобном месте зачитали грамоту Лжедмитрия москвичам, в которой была описана история «спасения царевича Дмитрия», москвичам обещались всевозможные льготы. В тот же день самозванец отправил в Москву послание, видимо являвшееся ответом на рассылавшиеся по стране соборные грамоты. Называя И. «изменником», Лжедмитрий порицал одновременно и весь «богоненавистный» освященный Собор (ПСРЛ. Т. 34. С. 242). В Москве началось восстание в пользу Лжедмитрия, восставшие арестовали Феодора вместе с матерью и сестрой. 10 июня юный царь и царица Мария Григорьевна были убиты. Вскоре после их гибели подвергся поруганию патриарх, служивший литургию в Успенском соборе, был разграблен патриарший двор. И. так описал эти события: «Множество народа царьствующаго града Москвы внидоша во святую соборную и апостольскую церковь со оружием и дреколием во время святого и Божественного пения... и внидоша во святый олтарь, и меня, Иева патриарха, из олтаря взяша во церкви, и по площади таская, позориша многими позоры» (ААЭ. Т. 2. С. 154, № 67).

Тем не менее, согласно известию Летописного свода 1652 г. (отражающего особую редакцию «Нового летописца»), к-рое подтверждается свидетельствами иностранных авторов, патриарх приветствовал самозванца в Москве: «Лета 7113 вниде во град Москву… Гришка Отрепьев, патриарх же Иев изыде на Лобное место со кресты» (цит. по: Лаврентьев. 1982. C. 116-119). В грамоте в Соль Вычегодскую Лжедмитрий писал, что «Иев, патриарх Московский и всеа Русии… и весь освященный Собор… узнав прироженного государя своего… в своих винах добили челом» (ААЭ. Т. 2. С. 92, № 35). Вероятно, оказавшись в изоляции после гибели Феодора Борисовича и не имея светских заступников, патриарх был вынужден пойти на соглашение с победителями. Возможно, поэтому за низложением И. последовала ссылка на относительно мягких условиях - патриарх был отправлен по собственному выбору в Успенский мон-рь в Старице. И. был сведен с престола П. Ф. Басмановым и др. советниками Лжедмитрия I, к-рые «приведоша его в соборную церковь и начаша снимати святительское платье». Лжедмитрий дважды требовал, чтобы И. благословил себе преемника - грека Игнатия , но патриарх отказался и «с поношением к розстриге говорил, яко по ватаге и атаман, по овцам и пастырь» (цит. по: Вовина-Лебедева В. Г. Новый летописец: История текста. СПб., 2004. С. 191). По свидетельству кн. И. М. Катырева-Ростовского, одновременно с патриархом было послано в заточение много иноков Чудова монастыря, которые помнили расстригу (РИБ. Т. 13. Стб. 578). В старицком монастыре И. был тепло принят настоятелем обители прп. Дионисием (Зобниновским).

После убийства Лжедмитрия I и воцарения 1 июня 1606 г. Василия Иоанновича Шуйского, изгнавшего Игнатия, И. было предложено вернуться на Патриаршество, но святитель отказался, сославшись на слепоту и преклонный возраст. Патриархом был избран Казанский митр. сщмч. Ермоген. В февр. 1607 г. И. был приглашен царем Василием Иоанновичем, освященным Собором и всеми «чинами» рус. общества в Москву. В Старицу прибыла делегация во главе с Крутицким митр. Пафнутием, молившая И. «простити и разрешити всех православных крестьян». 20 февр. 1607 г. патриархи И. и Ермоген совершили богослужение в кремлевском Успенском соборе, народ просил у них прощения за нарушение крестного целования царю Феодору Борисовичу и за признание самозванца. В соборе была прочитана разрешительная грамота, составленная от имени 2 первосвятителей (ААЭ. Т. 2. С. 148-160, № 67).

И. скончался и был похоронен в старицком Успенском мон-ре; святителя отпевали Крутицкий митр. Пафнутий, Тверской архиеп. Феоктист, архим. Дионисий (Зобниновский) в сослужении духовенства. Спустя нек-рое время архим. Дионисий воздвиг над погребением И. «палатку». Согласно описи старицкого Успенского мон-ря 1607 г., И. незадолго до кончины сделал в мон-рь неск. значительных вкладов. 13 июля 1606 г. он передал обители 56 томов своей келейной б-ки. Помимо богослужебных книг среди них были Острожская Библия , Учительное («толковое») Евангелие «виленской печати», Римский патерик и Беседы на Евангелие папы Григория Великого, Шестоднев Иоанна Экзарха, Маргарит (рукописный), сочинения прп. Феодора Эдесского, Жития преподобных Евфимия Суздальского и Сергия Нуромского (Обнорского), «книга из Палеи, да в нейже правила святых апостол и святых отец», «книга в полдесть, в начале Черниговским четыре Слова» и др. 22 окт. 1606 г. И. дал вкладом в мон-рь по своему келейнику старцу Афанасию 3 иконы деисуса в драгоценном окладе. Среди иконной «казны» И., оставшейся после смерти патриарха в Успенском мон-ре, большинство составляют изображения рус. святых: икона прп. Авраамия Ростовского, 2 иконы св. кн. Александра Ярославича Невского, икона св. митр. Алексия («Алексея чудотворца»), 2 иконы прп. Антония Сийского , 4 иконы святых Бориса и Глеба «на золоте», 3 иконы прп. Димитрия Прилуцкого, образ прп. Ефрема Новоторжского «на золоте», икона преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, припадающих к ногам стоящего Спасителя, иконы прп. Иосифа Волоцкого и прп. Корнилия Комельского, молящихся перед образом Богоматери, 2 иконы прп. Макария Калязинского «на золоте», образ прп. Павла Обнорского, икона прп. Саввы Сторожевского «на золоте», «пять образов Ярославских чудотворцев, на золоте».

Известны более ранние вклады И. в кремлевский Успенский собор: Требник, данный по новоспасскому архим. Закхею (15 дек. 1602; см.: Горский, Невоструев. Описание. Отд. 3. Ч. 1. С. 227), лицевой Служебник (1 мая 1604; ГИМ. Син. № 1074). На листах Служебника написано только по 9 строк. По мнению М. В. Щепкиной, организация текста в рукописи обусловлена тем, что кодекс был создан по заказу слабовидящего И. Рукопись является памятником книжного искусства (см.: Кондрашкина Е. С. Кодикология лицевых литургических рукописей Москвы рубежа XVI-XVII вв.: АКД. М., 1996. С. 14-16).

Литературные труды

И. был «одним из последних представителей макарьевской литературной школы» (Енин. 1997. С. 77). Вероятно, в начале царствования Бориса Феодоровича И. написал «Повесть о житии царя Феодора Иоанновича», представляющую по сути развернутое похвальное Слово недавно скончавшемуся правителю. Автор дает общие отзывы о Феодоре Иоанновиче, описывает важнейшие события его царствования, его кончину. «Повесть...» оканчивается молитвенным обращением к почившему. В сочинении И. прямо не ставил вопрос о канонизации царя, но автор писал о его «святом» житии и о «святом» преставлении, о том, что благодаря его защите Россия стала оплотом Православия во всем мире: «Слышав же сего благочестиваго царя добродетельное исправление... июдеи же и еллины, скифы же, и латыня, и аравитене, и бесермени», оставив «свою злоскверную прелесть», стали приходить в Россию, «правую християнскую веру прияти желающе». Есть в произведении похвалы Б. Ф. Годунову и как правителю, и как строителю храмов, и как полководцу («никто ин обретеся в та лета... подобен ему храбростию, и разумом, и верою»). В «Повести...» сказано, что после победы над крымскими татарами под Москвой в 1591 г. царь Феодор Иоаннович снял с шеи «златокованую цепь» и возложил ее на Годунова - это был знак перехода к нему в будущем высшей власти, и «не по мнозех летех царское то на сем пророчество совершися». «Повесть...» использовалась при составлении одной из поздних редакций «Книги степенной царского родословия» (Сиренов А. В. Степенная книга: История текста. М., 2007. С. 331), в 30-х гг. XVII в. стала одним из источников «Нового летописца» (с изъятием сведений о Годунове), а также новой редакции Никоновской летописи, созданной при патриархе Иоасафе I (1634-1640) в Троице-Сергиевом мон-ре.

В 1594 г. в связи с кончиной царевны Феодосии патриарх обратился с утешительным посланием к царице Ирине Феодоровне. С И. связано составление 2-й редакции лит. предисловия к синодику-помяннику, сохранившейся в 4 списках. Данная редакция синодика во 2-й пол. XVII-XVIII в. легла в основу обширной старообрядческой традиции. В 1604 г. И. написал духовную (прощальную) грамоту (в издании: ДРВ. 1788. Ч. 6. С. 107-125 сочинение ошибочно датировано 1597 г.). В завещании святитель писал о своем жизненном пути, отмечал благоволение к нему царей Иоанна IV Васильевича, Феодора Иоанновича, Бориса Феодоровича, выразившееся, в частности, в многочисленных пожалованиях от них первосвятительской кафедре. И. особо писал о том, что он расходовал патриаршую келейную казну на украшение кремлевского Успенского собора, устроение храмов и помощь жителям патриарших вотчин. Царю Борису Феодоровичу и царевичу Феодору И. завещал быть верными Православию.

Почитание

Память об И. сохранялась в старицком Успенском мон-ре. В нач. ХХ в. в обители можно было видеть «облачение патриарха, среброкованую митру, жезл черного дерева, рипиды и крест» (ПрибЦВед. 1907. № 15. Хроника. С. 695). В Старице почиталась также сестра святителя - старица Пелагия (в миру Параскева), убитая поляками в 1608-1609 гг. и погребенная в старицком Вознесенском мон-ре, по ней совершались панихиды в дни ее монашеских и мирских именин (Зубарев Ф. И. Город Старица и Вознесенский мон-рь. Старица, 1914. С. 130-134; Станюкович А. К., Шитков А. В. Гробница Пелагии Старицкой // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Звенигород, 2003. С. 112-135).

История учреждения Патриаршества в России и возведения И. в патриарший сан, равно как и его драматическая судьба, волновала просвещенную часть современного событиям русского общества, при этом не только в Москве. Так, в б-ке торговых людей и промышленников Строгановых при Благовещенском соборе в Соли Вычегодской, согласно описи сер. 90-х гг. XVI в. («Опись 1579 г.»), среди книг значились «тетрати в полдесть в коже о поставлении первого патриарха Иева Московского и всея Руси», дополненные не ранее 1606 г. материалами «о прощальной грамоте, и списки з грамот при царе Василии» (Савваитов П. И. Строгановские вклады в сольвычегодский Благовещенский собор по надписям на них. СПб., 1886. С. 52; Поздеева, Турилов. 2001. № 2(4). С. 42. Примеч. 32). В «Новом летописце» (30-е гг. XVII в.) И. характеризуется как «столп непоколебимый» (ПСРЛ. Т. 14. С. 65), в Мазуринском летописце XVII в.- как «Иев смиренный» (Там же. Т. 31. С. 144).

В 1652 г. св. мощи 1-го патриарха были перенесены из Старицы в Москву. На месте остановки в Старице, где участвовавшие в крестном ходе горожане прощались со святителем, позднее была устроена часовня. Встречу мощей «великого святителя Иева патриарха» в столице 5 апр. 1652 г. множеством народа, сонмом духовенства, боярами, патриархом и внесение их в Успенский собор описал участвовавший в процессии царь Алексей Михайлович в письме Новгородскому митр. Никону (впосл. патриарх). Царь сообщал ему: «А многолюдно таково было, что не вместилися от Тверских ворот по Неглиненския ворота, и по кровлям и по переулкам яблоку негде было упасть». Участвовавший во встрече св. мощей патриарх Иосиф , плача, говорил царю: «Вот-де, смотри, государь, каково хорошо за правду стоять: и по смерти слава». В Успенском соборе мощи И. были поставлены «в ногах у Иасафа патриарха, на мосту наверху. И оклали кирпичем, а сверху доска положена, а не заделана для свидетельства... А чудеса от него есть» (ААЭ. Т. 4. С. 77). Патриарх Иосиф составил в связи с событием послание, в котором он обращался к И.: «Боголюбезне учителю, сладчайший боголюбезных сосуд воспитания».

Вскоре после 1652 г. была создана «История о первом Иове, патриархе Московском и всея России», в к-рой помимо повествования о жизненном пути первого рус. патриарха приводится описание кончины, погребения, переноса мощей и посмертных чудес И. По свидетельству автора «Истории...», И. был «муж нравом, и учением, и благочинием, и благочестием украшен». Святитель был внешне благообразен, «прекрасен в пении и во чтении», знал наизусть Псалтирь, Евангелие, Апостол, чинопоследование литургии свт. Василия Великого. Был великий постник, ежедневно служил литургию, никого не обличал, не оскорблял, но всех миловал и прощал (РИБ. Т. 13. Стб. 927-929). В «Описании о российских святых» (соч. известно в списках XVIII-XIX вв.) говорится: «Пресвятейший патриарх Иов Московский и всея Русии, чудотворец, преставися в лето 7115 июния в 19 день» (Описание о российских святых. С. 59). Соловецкий книжник Сергий (Шелонин) в каноне русским святым упоминает И. в 4-м тропаре 9-й песни (Сергий (Шелонин), инок. Канон всем русским святым // АиО. 2002. № 2(32). С. 177).

К кон. XIX в. в Синодальной ризнице хранились 3 панагии И., митра, саккос и омофор (Савва (Тихомиров), архиеп. Указатель для обозрения Московской Патриаршей (ныне Синодальной) ризницы. М., 18835. С. 7-8, 12-13, 19, 25; Маясова Н. А. Древнерус. лицевое шитье: Кат. М., 2004. С. 220-223; Вишневская И. И. Драгоценные ткани. М., 2007. С. 105, № 35). Когда 2 июня 1857 г. Московский митр. св. Филарет (Дроздов) освящал храм в честь Успения Богоматери в Троицкой богадельне, «на нем были омофор и панагия патриарха Иова, крест наперсный Макария, митрополита Всероссийского, жезл у него был свт. Алексия митрополита, митра древняя» (Снегирёв И. М. Дневник. 1857 г. // РА. 1904. № 6. С. 231). 300-летие со дня кончины И. отмечалось в 1907 г. в кремлевском Успенском соборе молитвенным поминовением 1-го патриарха. В храмах Старицы накануне служили всенощное бдение, а в день памяти святителя в старицком Успенском мон-ре «при громадном стечении народа двумя архиереями в сослужении ректора Тверской семинарии и городского духовенства» была совершена поминальная литургия, после к-рой «была торжественная панихида на месте погребения патриарха и состоялся крестный ход из монастыря в часовню на место бывшего прощания народа с телом патриарха. На пути следования присоединились крестные ходы прочих церквей» (ПрибЦВед. 1907. № 26. С. 1050).

В 1979 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Пимена и Свящ. Синода имя И. было внесено в Собор Тверских святых (Минея (МП). Июнь. Ч. 1. С. 97). К общерус. почитанию И. был канонизирован Архиерейским Собором в 1989 г., когда праздновалось 400-летие учреждения Патриаршества на Руси. Служба святителю составлена синодальной богослужебной комиссией и утверждена Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и Свящ. Синодом РПЦ 6 окт. 1999 г., служба имеет малую вечерню (Минея дополнительная. М., 2005. Вып. 1. С. 309).

Соч.: ДРВ. 17882. Ч. 6. С. 107-125 [Духовная (Прощальная) грамота]; АИ. Т. 1. С. 429-433, № 227 [грамота кахетинскому царю Александру]; ЧОИДР. 1848. Отд. 2. № 9. С. 494-530 [Житие царя Феодора Иоанновича]; Барсов Н. И. Из неизданных памятников древней рус. лит-ры: Послание патр. Иова к Грузинскому митр. Николаю // ХЧ. 1869. Ч. 2. № 11. С. 858-893; Соловьёв. История. М., 1989. Кн. 4. С. 331. Примеч. 133 [утешительное послание к царице Ирине Феодоровне]; БЛДР. 2006. Т. 14. С. 54-103 [Повесть о житии царя Феодора Иоанновича].

Ист.: ДРВ. 17892. Ч. 12. С. 388-401; ААЭ. Т. 1. С. 358, № 293; С. 385-387, № 325; С. 439-442, № 360; Т. 2. С. 1-6, № 1; С. 13-58, № 6-8; С. 61, № 11; С. 63-64, № 14; С. 379-380, № 222; С. 380-383, № 223; Т. 3. С. 151-152, № 110; АИ. Т. 1. С. 409; ДАИ. Т. 1. С. 229, № 137; С. 239-249, 255-256, № 151; РИБ. Т. 13. Стб. 16, 923-950 [История о первом патриархе Иове Московском и всея России]; Т. 32. Ч. 1. Стб. 536, 617, 632-633, 654-656, 679-680; Чествование памяти 1-го патриарха Всерос. Иова в г. Старице 19 июня 1907 г. // Тверские ЕВ. 1907. № 14. С. 454-457; Книги переписные Успения Пречистой монастыря, что в Старице на посаде, у Волги на берегу // Тверская старина. Старица, 1911. № 2. С. 14; № 3. С. 23-26; Описные книги старицкого Успенского мон-ря. 7115/1607 г. Старица, 1912. С. 23, 33-35, 74-75; АФЗХ. Ч. 1. С. 129, № 144; Ч. 2. С. 458-461, № 407, 408; Ч. 3. С. 37, № 18; С. 43-47, № 23, 24; С. 62-64, № 32; С. 66-72, № 34-38; С. 77-82, № 44-46; С. 100, № 58; С. 123-235, 259, 290, 360, № 1; С. 365-369, № 4, 5; Разрядная книга: 1475-1598 гг. М., 1966. С. 535, 537-539; Опись архива Посольского приказа 1626 г. М., 1977. Ч. 1. С. 69, 70, 77, 210, 218, 263, 316, 393; Первое празднование Собору Тверских святых // ЖМП. 1979. № 11. С. 15-21; АФЗХ: Акты Моск. Симонова мон-ря (1506-1613 гг.) / Сост.: Л. И. Ивина. Л., 1983. С. 262, № 215; Минея (МП): Июнь. Ч. 1. С. 94-97; Посольская книга по связям России с Грецией (правосл. иерархами и мон-рями), 1588-1594 гг. / Подгот. текста: М. П. Лукичёв, Н. М. Рогожин. М., 1988. С. 9, 26, 38, 64, 69, 75-79, 97, 104, 132; Турилов А. А. Из истории проектов ликвидации Брестской унии: (Неизв. послание кн. Константина Острожского патр. Иову) // Славяне и их соседи. М., 1991. Вып. 3. С. 128-140; Акты служилых землевладельцев XV - нач. XVII в. М., 1998. Т. 2. С. 19, 45-46, № 29; С. 59, № 43; С. 76-77, № 64; С. 257-259, № 286; 2002. Т. 3. С. 63, № 77; С. 68, № 81; С. 378, № 460; Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 168-170, 176, 209-210; ПСРЛ. Т. 14. Ч. 2. С. 5-21, 37, 38, 44, 50, 51, 59; Т. 31. С. 139, 146-149; Т. 34. С. 242 (по указ.); Антонов А. В. Из частной жизни служилых людей рубежа XVI - XVII вв. // РД. 1999. Вып. 5. С. 164, № 1; он же. Костромские мон-ри в док-тах XVI - нач. XVII в. // Там же. 2001. Вып. 7. С. 163-166, 363; он же. Частные архивы рус. феодалов XV - нач. XVII в. // Там же. 2002. Вып. 8. С. 42, № 273; С. 67, № 481; С. 79, № 585; С. 121, № 923; С. 155, № 1207; С. 245, № 1936; С. 340, № 2703; Канонизация святых в ХХ в. М., 1999. С. 91-92; История о первом Иове, Патриархе Московском и всея России // Троицкий сб. Серг. П., 2001. № 1. С. 65-80; Памятники лит-ры древней Твери / Ред.: В. З. Исаков. Тверь, 2002. С. 91-98; Анхимюк Ю. В. Разрядная книга 1598-1602 гг. // РД. 2003. Вып. 9. С. 375-377; Антонов А. В., Маштафаров А. В. Об архиве Суздальского Покровского девичьего мон-ря XV - нач. XVII в. // Там же. 2004. Вып. 10. С. 316, № 315.

Лит.: Иов, патр. Московский // ПС. 1867. Ч. 3. № 10. С. 81-106; Соколов Н. К. Иов, патр. Всероссийский, и его время. М., 1871; Николаевский П. Ф., прот. Учреждение патриаршества в России // ХЧ. 1879. Ч. 2. № 9/10. С. 369-406; № 11/12. С. 552-581; он же. Мат-лы для истории Рус. Церкви: Послание Московского патр. Иосифа к мощам патр. Иова при перенесении их из Старицы в Москву // ХЧ. 1885. Ч. 2. № 9/10. С. 503-504; Барсуков. Источники агиографии. Стб. 262-264; Филарет (Гумилевский). Обзор. 18843. Кн. 1, 2. С. 215-216; он же. История РЦ. М., 2001. С. 467-482; Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом: Мат-лы, извлеч. из МГАМИДа. Вып. 1: 1578-1613 гг. // ЧОИДР. 1888. Кн. 3. Отд. 1. С. 89-93, 105-107, 122, 226-234, 249-250, 265, 268, 323-324, 407-409; он же. О б-ке Московских государей в XVI ст. М., 1898. Прил. С. XCIV-CII; Платонов С. Ф. Древнерус. сказания и повести о Смутном времени XVII в. как ист. источник. СПб., 1888. С. 279-283; он же. Очерки по истории Смуты в Моск. гос-ве XVI-XVII вв.: Опыт изучения обществ. строя и сословных отношений в Смутное время. М., 1937; Барсов Н. И. Как учил о крестном знамении свят. Иов, патр. Московский и всея Руси?: По поводу кн. преосвящ. Никанора «Беседы о перстосложении». СПб., 1890; Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Июнь; Голубинский. Канонизация святых. С. 267, 581; Дмитриев Д. С., свящ. Свят. Иов, 1-й патриарх на Руси. М., 1907; Орлов К. В. Иов, 1-й патриарх Московский и Всероссийский. Тверь, 1907; Спасский Ф. Г. Рус. литург. творчество: По совр. Минеям. П., 1951. С. 212-213; Зёрнова А. С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII вв.: Свод. кат. М., 1958. № 10-20, 27; Фонкич Б. Л. Греческие грамоты советских хранилищ // Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974. С. 242-260; Солодкин Я. Г. По поводу «Истории о разорении русском» Иова-Иосифа: Заметки о летописании // ТОДРЛ. 1979. Т. 33. С. 437-440; он же. Повесть о царе Федоре Ивановиче: Время создания и предназначение // Обществ. сознание населения России по отечественным нарративным источникам XVI-XX вв.: Сб. науч. трудов. Новосиб., 2006. С. 35-41; Протасьева Т. Н. Описание рукописей Чудовского собр. Новосиб., 1980. С. 177-186; Лаврентьев А. В. Оригинальные сведения о «Смутном времени» в Летописном своде 1652 г. // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1982. C. 116-119; Енин Г. П. Иов // СККДР. 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 415-420 [Библиогр.]; он же. Патр. Иов и его утешительное послание царице Ирине в условиях своего времени // Рукописные памятники: Публ. и исслед. СПб., 1997. Вып. 4. С. 67-94; Дергачёва И. В. Становление повествовательных начал в древнерус. лит-ре XV-XVII вв.: На мат-ле синодика. Мюнхен, 1990. С. 39-50; она же. Посмертная судьба и «иной мир» в древнерус. книжности. М., 2004. С. 163-168; Крутецкий В. Ю. Максим Грек и учреждение Патриаршества в России: Разрешительная грамота Патриарха Иеремии II Максиму Греку, июль 1588 г. // 400-летие учреждения Патриаршества в России: [Докл. Междунар. конф. М., 5-6 февр. 1990 г.]. R., 1991. С. 115-130; Die Ökumenische Patriarch Jeremias II. von Konstantinopel und die Anfänge des Moskauer Patriarchates: Referate und Beitrige auf dem Intern. Wissenschaftlichen Symp. in Bad-Alexandersbad. 10.-15. Juni 1989. Erlangen, 1991; Понырко Н. В. «История о первом Иове, патриархе Московском и всея России» // СККДР. 1993. Вып. 3. Ч. 2. С. 129-131 [Библиогр.]; Макарий. История РЦ. Кн. 6 (по указ.); Феофилакт (Моисеев), архим. Свт. Иов - 1-й рус. патриарх. Тверь, 1996; Florja B. N. The Byzantine Historical Tradition and the Election of Boris Godunov at the Russian Throne // Acts: XVIIIth Intern. Congress of Byzantine Studies. Moscow, 1991. Shepherdesstown, 1996. Vol. 1: History; Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция рус. средневек. концепции (XV-XVI вв.). М., 1998; Успенский Б. А. Царь и патриарх: Харизма власти в России: Визант. модель и ее рус. переосмысление. М., 1998 (по указ.); Богданов А. П. Рус. патриархи: 1589-1700. М., 1999. Т. 1. С. 10-112; Кулакова И. П. Петр, Алексей, Иона - святители Московские: (Из истории церковно-полит. мысли кон. XVI - нач. XVII в.) // Европейский альманах: История. Традиции. Культура, 1999. М., 2000. С. 19-33; Скрынников Р. Г. Крест и корона: Церковь и гос-во на Руси IX-XVII вв. СПб., 2000; Макарий (Веретенников), архим. Митр. Макарий и патр. Иов // Макарьевские чт. Можайск, 2001. Вып. 8. С. 91-93; он же. Св. Русь: Агиография, история, иерархия. М., 2005. С. 59-62; Поздеева И. В., Турилов А. А. «Тетрати… печатаны в Казане»: (К истории и предыстории казанской типографии XVI в.) // ДРВМ. 2001. № 2(4). С. 37-49; № 4(6). С. 13-28; Маясова Н. А. Древнерус. лицевое шитье: Кат. М., 2004. С. 220-223; Ульяновский В. И. Смутное время. М., 2006; Румянцева В. С. Из истории патриаршества в России: Первосвятитель Иов и царь Борис Годунов // Церковь в истории России. М., 2007. Сб. 7. С. 44-55.

Архим. Макарий (Веретенников), Э. П. Р.

Иконография

Описание внешности И. приводится в некоторых иконописных подлинниках кон. XVIII в., 20-х гг. XIX в.: «Подобием сед, брада Григория Богослова, пошире и подоле, власы с ушей, в шапке, амфор и Евангелие, сак киноварь, испод голубец» (БАН. Строг. № 66. Л. 150 об., назван в отдельном перечне без указания дня памяти); «Сед, брада доле и шире Петровы митрополита, власы главныя с ушей появились, в шапке и саккосе красном, испод голубой, амфор и Евангелие» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 171 об., под 19 июня).

Забелин И. Е.

В Царском Титулярнике 1672 г. изображение И. помещено среди миниатюр с портретами патриархов (РГАДА. Ф. 135. Отд. 5. Рубр. III; см.: Портреты, гербы и печати Большой гос. книги 1672 г. СПб., 1903. № 51). Святитель представлен вполоборота вправо, по пояс, в белом куколе и мантии с истоками, правой рукой благословляет, в левой держит жезл, у него правильные черты лица и округлая борода до груди. Этот портрет с незначительными вариациями в деталях повторен в копиях Титулярника нач. 70-х гг. XVII - нач. XVIII в. (РНБ. Эрм. № 440; F.IV.764; ГИМ. Муз. № 4047). Образ из Титулярника послужил иконографической основой всех позднейших изображений святителя.

Поясной прямоличный образ И. в медальоне есть в росписи алтарной части собора Сретения Владимирской иконы Божией Матери Сретенского монастыря в Москве (1707; см.: Липатова. 2009. С. 66). Подобно другим патриархам, он написан с нимбом, в саккосе, омофоре и митре, с 2 панагиями и крестом, с жезлом в левой руке.

Создавались многочисленные живописные портреты И. (напр., портрет кон. XIX в. худож. П. Благова, Старицкий краеведческий музей; другой портрет И. находится в собрании Тверского краеведческого музея). Изображение И. включалось в портретные серии духовных лиц, напр. в цикле из Спасо-Иаковлевского мон-ря Ростова (кон. XVIII - сер. XIX в., до 1966 хранился в ГМЗРК). И. показан по пояс, вполоборота вправо, «в желтой мантии и белом клобуке; на груди панагия, правая рука сложена для благословения, в левой жезл. Фон коричневый» (Колбасова Т. В. Портретная галерея Ростовского Спасо-Яковлевского мон-ря // СРМ. 2002. Вып. 12. С. 250. Кат. 19). Портрет И. овальной формы поступил из коллекции А. Н. Муравьёва в ЦАМ при КДА (1-я пол. XIX в., НКПИКЗ; см.: Каталог збережених пам"яток Киïвського ЦАМ, 1872-1922 рр. / НКПИКЗ. К., 2002. С. 40, 152. № 67).

По заказу П. П. Бекетова был выполнен А. Г. Афанасьевым гравированный портрет И. в технике пунктира (1821-1824; помещен в изд.: Бекетов П. П. Портреты именитых мужей Рос. Церкви, с прил. их кр. жизнеописания. М., 1843; экземпляр в ГПИБ). На литографии «Всероссийские патриархи», выполненной по рис. в мастерской И. А. Голышева в с. Мстёра (1859, РГБ), образ И. помещен слева вверху. Ростовое изображение И. представлено на рисованных листах 2-й пол. XIX в. в числе 5 первых русских патриархов (из собрания А. П. Бахрушина; ГИМ; см.: Иткина. 1992. Кат. 111-113).

Образ И. нередко встречается в произведениях XIX - нач. XX в., посвященных историческим событиям Смутного времени. Так, в Старицком краеведческом музее хранятся рисунки «Христосование патриарха Иова с царем» (1889, худож. В. И. Навозов), «Вручение царем посоха первому Всероссийскому патриарху Иову» (1901, худож. А. Макеев). Существует гравюра Езерского по рис. Медведева «Патриарх Иов и московский народ просят Бориса Годунова на царство» (70-е гг. XIX в.).

В кон. XIX в. по благословению Димитрия (Самбикина) , архиеп. Казанского и Свияжского, была написана икона «Собор Тверских святых»; образ И. также был представлен на этой иконе. И. включен в ряд подвижников XVI в. в росписи галереи, ведущей в пещерную ц. прп. Иова Почаевского в Почаевской Успенской лавре (живопись кон. 60-х - 70-х гг. XIX в. работы иеродиаконов Паисия и Анатолия, поновлена в 70-х гг. XX в.). Изображение И. среди русских патриархов входило в циклы живописных портретов 50-х (?) гг. XX в. (Патриаршие (митрополичьи) покои ТСЛ) и 60-70-х гг. XX в. (ЦАК МДА). На иконе «Все святые, в земле Русской просиявшие» работы мон. Иулиании (Соколовой) 1934 г. (келейный образ св. Афанасия, еп. Ковровского, ризница ТСЛ) и на ее авторских и совр. повторениях И. представлен в центре композиции среди Московских святых.

Существуют единоличные иконы И., где он изображен по пояс, в митре или в патриаршем куколе, правой рукой благословляет, в левой держит Евангелие. Первая икона была написана архим. Зиноном (Теодором) после включения И. в Собор Тверских святых. Образ И. присутствует на совр. иконах «Собор Московских чудотворцев» (напр., на иконе из ризницы ТСЛ).

В серии созданных в академической манере портретов русских патриархов В. В. Шилова (после 1996, Патриаршая резиденция в Чистом пер. в Москве) И. показан оплечно, в патриаршем куколе. Образ И. включен в серию медалей с изображениями 15 русских патриархов, созданную к 10-летию интронизации Святейшего Патриарха Алексия II (ЦАМ СПбДА и др.), а также в совр. серию серебряных плакеток «Патриархи Московские и всея Руси».

В собрании ГММК находятся вещи, принадлежавшие святителю: саккос, омофор и архиерейская митра с изображением Богоматери «Воплощение» и Деисуса и с надписью на серебряной пластине: « » (1595; Маясова Н. А. Древнерус. лицевое шитье: Кат. / ГММК. М., 2004. С. 220-223. Кат. 64, 65), а также панагия (1589), полученная И. в дар от царя Феодора Иоанновича в день интронизации (включает визант. камею с изображением Распятия (IX в.) на лицевой стороне и равноапостольных имп. Константина и Елены (XI) на обороте; см.: Лифшиц Л. И. К вопросу о дате создания визант. камеи панагии патриарха Иова // Образ Византии: Сб. статей в честь О. С. Поповой. М., 2008. С. 257-272). Принадлежавшие И. реликвии из старицкого Успенского монастыря: саккос, палица и кресты - запечатлены на фотографиях нач. XX в. С. М. Прокудина-Горского (негативы хранятся в Б-ке Конгресса США).

Лит.: Иткина Е. И. Русский рисованный лубок кон. XVIII - нач. XX в.: Из собр. ГИМ. М., 1992; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 340-341; Т. 2. С. 130; Алдошина Н. Е. Благословенный труд. М., 2001. С. 231-239; Липатова С. Н. Фрески собора Сретенского мон-ря. М., 2009. С. 66.

Святитель Иов (в миру Иоанн), первый Патриарх Московский и всея России , родился во второй четверти XVI века в древнем русском городе Старица в семье благочестивых горожан.
О благочестии родителей Святейшего убедительно свидетельствует письменный источник, содержащий перечень имен ближайших родственников первого Патриарха, в том числе и родителей: «Род Святейшего Патриарха Иова: инок Серапион (отец?), инок Кирилл, Матфей, инокиня Пелагея (мать?), князь Иосиф, священноархимандрит Авраамий, инок Феодосий, Феодор, Елиазар, Дионисий, Иона, Феодосий, Никифор».
В детстве Иоанн был обучен грамоте настоятелем Успенского Старицкого монастыря архимандритом Германом. Отрок любил читать Священное Писание и, обладая прекрасной памятью, знал некоторые тексты Библии наизусть. Монастырское воспитание возбудило в нем желание служить Богу в иноческом образе. Около 1553 года, когда Иоанн окончил обучение в монастыре, отец хотел его женить. В день венчания юноша отпросился у родителей в обитель для беседы с духовным старцем. Придя к архимандриту Герману, он упросил старца постричь его в монашество. «Иоанн изволи мира сего суетнаго отлучиться и восприяти святый ангельский образ... и наречен бысть во иноцех Иов».
Более пятнадцати лет провел святой Иов в Старицкой обители, пройдя путь от послушника старца Германа до настоятеля. Под руководством опытного духовника молодой инок воспитал в себе бескорыстие и нестяжательность, послушание и воздержание, научился сердечной молитве и строгому посту. «...Не обретеся человек, подобен ему ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом... Дарование Божие бысть ему паче же прочих человек». Вместе с тем святой Иов отличался глубоким смирением, кротостью и милосердием. Он никогда никого не обличал и не оскорблял, всех миловал и прощал. Будучи настоятелем, святой Иов словом и жизнью воодушевлял братию к духовному деланию.
В 1571 году святой Иов был назначен настоятелем Симонова монастыря в Москве. С усердием он исполнял возложенное на него послушание. Как настоятель одного из важнейших монастырей того времени, святой Иов принимал участие в делах Русской Церкви, а нередко и государства. В 1572 году, а позднее и в другие годы он был участником Церковных Соборов.
В 1575 году святой Иов был назначен настоятелем Новоспасского монастыря и в течение шести лет возглавлял древнюю московскую обитель.
16 апреля 1581 года архимандрит Иов был рукоположен Митрополитом Московским Дионисием и собором русских архиереев во епископа Коломенского. 9 января 1586 года святитель был перемещен на древнюю Ростовскую кафедру с возведением в сан архиепископа, а 11 декабря 1587 года собором епископов поставлен Первосвятителем Русской Церкви - Митрополитом Московским и всея России.
26 января 1589 года, по благословению и при личном участии Константинопольского Патриарха Иеремии II, Митрополит Иов в Успенском соборе московского Кремля был поставлен Патриархом - первым Патриархом Московским и всея России. Русское правительство, архипастыри и весь народ с радостью восприняли это знаменательное событие в истории Русской Церкви и государства. Каноническая подчиненность нашей Церкви Константинопольской была упразднена. В 1590 году на Соборе восточных иерархов была утверждена и каноническая самостоятельность Русской Церкви. Патриархи Константинопольский Иеремия, Антиохийский Иоаким, Иерусалимский Софроний, митрополиты, архиепископы и епископы, присутствовавшие на Соборе, определили русскому Патриарху пятое место в диптихе Патриархов- после Иерусалимского. Это решение было подтверждено и на Соборе 1593 года.

	Св.патриарх Иов.

Главной целью всей деятельности Патриарха Иова было укрепление в России Православия и духовной мощи Русской Церкви. Святитель Иов с усердием благоустраивал церковную жизнь. Он провел ряд мер, направленных на укрепление дисциплины среди клириков, на улучшение их нравственности и поддержание благочиния в храмах. Немало трудов святителя было направлено на духовное развитие народа, распространение Священного Писания и святоотеческих книг. Особенно важным было начатое святителем печатание богослужебных книг, которых не хватало повсеместно, а особенно в новопросвещенных землях - в Казани, Астрахани, Сибири. По благословению святителя Иова впервые были изданы: Триодь Постная (1589), Триодь Цветная (1591), Октоих (1594), Минея Общая (1600), Чиновник архиерейского служения (1600) и Служебник (1602). Святитель предпринял также некоторые меры по исправлению существовавших неточностей в богослужебных книгах. Сопоставляя древние списки, он отбирал лучшие, как образец для печатания. Патриарх Иов первым поставил дело книгопечатания на широкую основу.
При святителе Иове были прославлены некоторые русские святые: Василий Блаженный, преподобный Иосиф Волоколамский (святитель сам написал ему канон и «исправил службу»), святители Казанские Гурий и Варсонофий, благоверный князь Роман Угличский, преподобные Антоний Римлянин и Корнилий Комельский, блаженный Иоанн Московский, преподобные Игнатий Вологодский и Мартирий Зеленецкий. Некоторым святым, уже чтимым на Руси, были установлены новые дни празднования.
Свои личные средства и богатые царские подарки святитель Иов употреблял на милостыни и на строительство храмов. Только в Москве в период с 1592 по 1600 год святитель построил двенадцать храмов. По благословению святителя Иова в Москве были построены Донской, Зачатьевский и Ивановский монастыри, во Владимирской епархии построена Лукианова пустынь, в Вятской епархии - Богоявленский Слободской монастырь. Строились монастыри в Сибири и в других епархиях: Курской, Новгородской, Псковской, Казанской, Астраханской, Тверской, Вологодской.
Святитель Иов был ревностным служителем Церкви и мудрым пастырем. Особенно эти черты проявились в его миссионерской деятельности, направленной на укрепление православной веры в отдаленных районах государства, а также в Грузии. При святителе Иове были вновь учреждены Псковская, Астраханская и Карельская епархии.
В этих епархиях и в Сибири строились храмы и монастыри. Патриарх Иов посылал туда миссионеров-священников. Семена Православия, посеянные Патриархом Иовом, принесли в дальнейшем свои духовные плоды, благодаря которым сохранились и упрочились северные и южные пределы Русского государства.
В трудные времена государственной смуты в начале XVII века святитель Иов сохранил истинное христианское терпение, бесстрашие и мужество. Стремясь пресечь действия Лжедимитрия, он написал соборную грамоту Киевскому князю Константину Острожскому, в которой убеждал его не потворствовать обманщику, но передать его русским. Патриотические воззвания он направлял в русские полки, боярам и воеводам. Среди общего народного смятения святитель Иов сохранял твердость духа и стремился внести организованность в неустойчивой обстановке. После смерти Бориса Годунова он первым выразил верность вдовствующей царице Марии и ее детям. За ним присягнули бояре и все жители Москвы. Однако не все поддержали святителя. Через некоторое время Лжедимитрий захватил Москву. Первосвятитель и молитвенник за весь русский народ, святой Иов бесстрашно обличал разрушителей государственного порядка, внесших нестроения и в Церковь Божию. Большую часть времени он проводил в молитве в Успенском соборе. Однажды во время Божественной литургии сторонники Лжедимитрия с позором вывели святителя из собора и повели на Лобное место, по дороге бесчестили и били. Через некоторое время святитель Иов, измученный, в простой черной рясе, был посажен на телегу и отвезен в заточение в Успенский Старицкий монастырь, где он начал свой иноческий подвиг. Святой Иов два года прожил в обители. Ослабленный и утративший зрение, он все время проводил в молитве.
После свержения Лжедимитрия святитель Иов не мог из-за немощи возвратиться на первосвятительский престол. На свое место он благословил митрополита Казанского Гермогена.
Святителя Иова отличали глубокая, чистая вера, любовь к ближним и Отечеству, утверждение и защита Православия, жертвенное служение Церкви Христовой, подтвержденное его исповедничеством.
Святитель Иов мирно скончался 19 июня 1607 года и был погребен у западных дверей Успенского собора Старицкого монастыря. Впоследствии над могилой святителя была устроена часовня. В 1652 году при Патриархе Иосифе (1642-1652) нетленные и благоуханные мощи святителя Иова были торжественно перенесены в Успенский собор Московского Кремля и положены около гробницы Патриарха Иоасафа (1634-1640). Но в Старице по-прежнему почитают место его первоначального погребения: в Успенском мо¬настыре в память о Патриархе Иове осталась усыпальница с белокаменной плитой с могилы святителя. От мощей святителя Иова происходили исцеления.
Почитание Патриарха Иова в лике святых отмечается в различных рукописях и агиографических изданиях. Имя его упоминается и в старинном месяцеслове в числе святых города Москвы. Свидетельства о святости Патриарха Иова встречаются и в ряде агиографических источников: в «Полном месяцеслове Православного Востока», «Источниках русской агиографии», «Месяцеслове русских святых», «Книге, глаголемой описание о Российских святых». Во второй половине XVIII века между настенными изображениями собора Новоспасского монастыря было изображение Патриарха Иова. В конце XIX века при архиепископе Тверском Димитрии (Самбикине; + l908) день кончины Патриарха Иова воспоминался во всех городских храмах Тверской епархии. Тогда же, по благословению архиепископа Димитрия, была написана икона Тверских святых, на которой был изображен Святейший Патриарх Иов. В 1907 году Русская Церковь праздновала 300-летие со дня блаженной кончины первого Патриарха. Тогда же в «Тверских епархиальных ведомостях» было выражено пожелание духовенства Тверской епархии продолжить дело, начатое Патриархом Иосифом, по прославлению Святейшего Иова. Завершение канонического и литургического оформления почитания памяти святителя Иова произошло в наши дни. По благословению Святейшего Патриарха Пимена и Священного Синода, имя святителя Иова внесено в число Собора Тверских святых. Первое празднование Собора Тверских святых состоялось в июле 1979 года.

Тропарь, глас 5:

Православия поборниче, / веры Христовы исповедник был еси, / первоиерарше Церкве Русския, / святителю отче Иове, / за ны Христа Бога моли:/ веру отеческую утвердити, / грехов оставление нам даровати / и подати миру велию милость.

Кондак, глас 6:

Светильник Церкве Русския / и пастырь добрый явился еси, / святителю отче Иове, / молитвою твоею ко Господу / храни землю Российскую / и спаси души наша.

(Минея июнь. Ч. 2. – М., Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002;
community.livejournal.com; sobory.ru; www.1917.be; www.patriarchalexii2.ru; www.bratstvokresta.ru).

История установления патриаршества на Руси подробно изложена в следующей статье Владислава Петрушко:

Установление Патриаршества в Русской Церкви. Святой Патриарх Иов.

	Патр.Московский Иов.

Установление Патриаршества в Русской Церкви стало следствием роста ее значения и влияния в православном мире, что к исходу XVI в. обозначилось особенно ярко. В то же время нельзя не видеть в учреждении Патриаршества на Руси несомненного проявления Промысла Божия. Русь не только получала свидетельство своего усилившегося духовного значения в православном мире, но и укреплялась перед лицом грядущих испытаний Смутного времени, в которых именно Церкви будет суждено выступить в качестве силы, организовавшей народ на борьбу с иноземной интервенцией и католической агрессией.
Возникновение идеи Московского Патриаршества тесно связано с установлением автокефалии Русской Церкви. После утверждения независимого от греков статуса Московской митрополии стало осознаваться то исключительное значение Русской Церкви в православном мире, которое она получила как наиболее влиятельная, многочисленная, а главное – связанная с бытием единственного в мире православного государства Поместная Церковь. Было очевидно, что рано или поздно, Патриарший престол будет утвержден в Москве, государь которой стал преемником Императоров Ромеев и уже к середине XVI в. увенчался царским титулом. Однако возведению Московской Митрополии на степень Патриаршества в то время мешали напряженные отношения с Константинопольским Патриархатом, обиженным на Русь за переход к автокефалии и горделиво не желавшим ее признавать. В то же время без согласия Восточных Патриархов самостоятельное провозглашение Русского Митрополита Патриархом было бы незаконным. Если царя на Москве можно было поставить самим, силой и авторитетом православной державы, то учреждать Патриаршество без предварительного решения этого вопроса первенствующими кафедрами было невозможно. Исторические обстоятельства сложились благоприятно для завершения программы автокефалии Русской Церкви через установление Патриаршества лишь к исходу XVI столетия, в правление царя Феодора Иоанновича.
По традиции, идущей от Карамзина, Феодора нередко изображают слабовольным, едва ли не слабоумным и недалеким монархом, что мало соответствует действительности. Феодор лично водил в бой русские полки, был образован, отличался глубокой верой и необычайным благочестием. Отход Феодора от дел управления скорее был следствием того, что глубоко верующий царь не мог примирить в своем сознании несоответствие христианских идеалов и жестоких реалий политической жизни Русского государства, сложившихся в годы жестокого правления его отца – Иоанна Грозного. Феодор избирал своим уделом молитву и тихую, мирную жизнь рядом со своей верной супругой – Ириной Годуновой. Реальным правителем государства стал ее брат Борис Годунов – талантливый и энергичный политик.
Безусловно, Годунов был честолюбив. Но в то же время это был великий государственник и патриот, создавший масштабную программу реформ с целью преобразования Российского государства, усиления его мощи и международного престижа. Но, к сожалению, великое предприятие Годунова не имело под собой прочного духовного основания и далеко не всегда исполнялось приемлемыми в нравственном отношении средствами (хотя доказательств причастности Годунова к убийству царевича Димитрия, как не было ранее, так нет и сейчас), что стало одной из причин краха его замыслов. Кроме того, и сам русский народ после ужасов опричнины сильно оскудел в духовно-нравственном смысле и был весьма далек от блестящих державных замыслов Бориса. Тем не менее, Годунов ревновал о величии России. И идея Русского Патриаршества в значительной степени также укладывалась в разработанную им программу, что сделало Годунова решительным ее сторонником. Именно Борис помог довести программу утверждения Патриаршества на Руси до логического конца.
Первый этап подготовки к установлению Русского Патриаршества был связан с приездом в Москву Антиохийского Патриарха Иоакима в 1586 г. Это событие инициировало активность годуновских дипломатов в достижении Патриаршего достоинства для Предстоятеля Русской Церкви. Иоаким приехал сначала в пределы Западной Руси, а оттуда направился за милостыней в Москву. И если в Речи Посполитой Патриарху пришлось быть свидетелем нового натиска католиков на Православие и практически полного развала церковной жизни Киевской митрополии накануне Брестской унии, то в царственной Москве Иоаким увидел воистину величие и славу Третьего Рима. Когда Патриарх Иоаким прибыл в Россию, его встретили с большим почетом.
Главной целью Патриаршего визита было собирание милостыни. На Антиохийской кафедре висел гигантский по тем временам долг – 8 тыс. золотых. Русских появление Иоакима в Москве весьма заинтересовало: впервые в истории Восточный Патриарх приехал в Москву. Но в сознании Годунова и его помощников этот беспрецедентный эпизод почти мгновенно и неожиданно вызвал к жизни проект, призванный реализовать на практике идею учреждения Московского Патриаршества.
После того, как Иоаким был с почетом принят царем в Кремле, ему, естественно, нужно было встретиться с Митрополитом Московским и всея Руси Дионисием. Но Предстоятель Русской Церкви почему-то не давал о себе знать и никаких шагов навстречу Иоакиму не делал, визита не наносил. Митрополит Дионисий, хотя и конфликтовал с Годуновым позднее, но, вероятно, в это время действовал с ним вполне согласованно.
Иоакима почтили по московским меркам невероятно: пригласили на обед к царю сразу в тот же день, когда состоялся первый прием у государя. В ожидании обеда его отправили в Успенский собор Московского Кремля, где совершал богослужение Дионисий. Похоже, что все было тщательно продумано: Иоаким прибыл как смиренный проситель, а Дионисий вдруг предстал пред ним в блеске роскошных облачений, окруженный многочисленным русским духовенством в блистающем своим великолепии соборе. Его облик вполне соответствовал положению Предстоятеля самой крупной и влиятельной в мире Поместной Православной Церкви, хотя носил он при этом всего лишь скромный сан митрополита.
Далее произошло нечто невообразимое. Когда Патриарх Иоаким вошел в Успенский собор, он был встречен здесь Митрополитом Дионисием. Но Иоаким не успел и рта раскрыть, как вдруг его, Патриарха, благословил Митрополит Дионисий. Митрополит Московский благословил Патриарха Антиохийского. Патриарх, конечно, был удивлен и возмущен такой дерзостью. Иоаким начал было говорить нечто насчет того, что негоже Митрополиту первым благословлять Патриарха. Но слушать его не стали и даже не пригласили служить литургию (иначе, ее пришлось бы возглавлять не Дионисию, а Иоакиму). Более того, Патриарху не предложили хотя бы пройти в алтарь. Бедный восточный проситель простоял у заднего столпа Успенского собора во продолжение всей службы.
Таким образом, Иоакиму было явно показано, кто здесь проситель милостыни, а кто Предстоятель по-настоящему великой Церкви. Это конечно было оскорблением, и нанесено оно было Патриарху вполне сознательно. Похоже, все было рассчитано и продумано до мелочей. Насколько здесь имела место личная инициатива Дионисия, сказать трудно. Вероятнее, что все режиссировал Годунов. Смысл акции был вполне прозрачен: к Русскому государю греческие Патриархи обращаются за помощью, но при этом на Московской кафедре почему-то находится всего лишь Митрополит. Это был явный знак Восточным Патриархам, предложение подумать над устранением этого несоответствия. Иоакиму дали понять: раз уж просите и получаете, то должны и отплатить приведением статуса Предстоятеля Русской Церкви в соответствие с ее реальным местом в православном мире.
Понятно, что больше никакой охоты встречаться с Дионисием у Иоакима не появлялось. Дальнейшее обсуждение проблемы Русского Патриаршества с греками взял на себя Годунов, который и вел тайные переговоры с Иоакимом. Иоаким не был готов к столь неожиданному для него предложению об учреждении в Москве Патриаршего престола. Решить этот вопрос самостоятельно он, конечно, не мог, но обещал посоветоваться об этом с другими Восточными Патриархами. На данном этапе Москва удовлетворилась достигнутым.
Теперь решающее слово было за Константинополем. Но в Стамбуле в это время происходили весьма драматические события. Незадолго до приезда Иоакима в Россию там был низложен Патриарх Иеремия II Транос, на место которого турки поставили Пахомия. Последний, в свою очередь, также вскоре был изгнан и заменен Феолиптом, сумевшим заплатить турецким властям немалую сумму за Патриаршую кафедру. Но и Феолипт недолго пробыл на Патриаршестве. Он также был смещен, после чего из ссылки в Стамбул возвратили Иеремию. Первоначальные хлопоты об утверждении Московского Патриаршества пришлись как раз на время этой смуты на Константинопольской Патриаршей кафедре. Естественно, что послание Московского государя и деньги, посланные Феолипту, где-то затерялись. Феолипт вообще отличался жадностью и мздоимством. После того как он был низложен, и в Константинополе вновь утвердился Иеремия II, обнаружилось, что дела Патриархии находятся в крайне плачевном состоянии. Храмы были разграблены, денежные средства разворованы, Патриаршая резиденция отобрана турками за долги. Патриарший собор Божией Матери Всеблаженной – Паммакаристы за долги Феолипта также был отобран мусульманами и обращен в мечеть. Иеремия вернулся из ссылки на пепелище. Нужно было устраивать новую Патриархию: кафедральный храм, резиденцию. Но денег на все это у Иеремии не было. Однако опыт Иоакима Антиохийского показал: можно обратиться в богатую Москву, которая столь уважает Восточных Патриархов, что в деньгах не откажет. Однако Иеремия был не в курсе уже имевших место переговоров относительно Московского Патриаршества, начатых при его предшественнике.
Иеремия выехал в Москву. Этой поездке суждено было стать судьбоносной для Русской Церкви. Промысл Божий даже беды Православия, как всегда, обернул в конечном счете к его благу. Тяготы Константинопольского Патриархата обратились утверждением Патриархата Московского к вящей славе Божией и укреплению Православия. Иеремия в 1588 г. так же, как и Иоаким, сначала отправился в Западную Русь, откуда поехал далее, в Московию. В Речи Посполитой Патриарху Константинопольскому также довелось стать свидетелем крайнего ухудшения положения православных. Тем большим был контраст, когда Иеремия прибыл в блистательную столицу православного царства.
Надо отметить, что Иеремия, прибыв в Смоленск, свалился буквально «как снег на голову», к полному изумлению московских властей, потому что здесь еще ничего не знали о переменах происшедших на Константинопольской кафедре. Москвичи не ожидали увидеть Иеремию, о возвращении которого на кафедру здесь не знали. При этом вместо ожидаемого благоприятного ответа на просьбу Московского государя об учреждении на Руси Патриаршества москвичи услышали от Иеремии только разговоры о милостыне. Нетрудно представить себе настроение людей Годунова, столкнувшихся с неизвестным им Первосвятителем, который к тому же ничего не ведал о чаяниях Москвы иметь собственного Патриарха.
Тем не менее, Патриарха Иеремию приняли пышно, с максимальными почестями, которые стали еще большими после того, как разведка донесла: Патриарх настоящий, законный, а не самозванец. Сопровождали Иеремию в его поездке в Россию митрополит Иерофей Монемвасийский и архиепископ Арсений Элассонский, ранее преподававший греческий язык во Львовской братской школе. Оба эти архиерея оставили ценные воспоминания о поездке Иеремии в Москву, по которым мы отчасти можем судить о том, как протекали переговоры об учреждении Московского Патриаршества.
Ввиду перемен на Константинопольской кафедре пришлось все переговоры о Московском Патриархате начинать сначала. Но изменения произошли не только в Стамбуле, но и в Москве. К этому времени конфликт между Годуновым и митрополитом Дионисием закончился в 1587 г. низложением последнего (Дионисий ввязался в боярский заговор и вместе с другими противниками Годунова выступил перед царем Феодором с безнравственным предложением развестись с Ириной Годуновой по причине ее бесплодия). На место Дионисия был возведен Ростовский архиепископ Иов, которому и суждено будет стать первым Русским Патриархом.
Иова историки нередко представляют как послушного исполнителя воли Бориса Годунова и чуть ли не соучастника его интриг. Едва ли это справедливо. Иов несомненно был человеком святой жизни. То, что Церковь причислила Иова к лику святых в 1989 г., когда праздновалось 400-летие Московского Патриаршества, – это, конечно, не случайность, связанная с юбилеем. Канонизация Иова готовилась еще в середине XVII в., при первых Романовых, не любивших Годунова, при котором их род сильно пострадал. Но в середине XVII в. прославление не успели подготовить, а при Петре I, когда упразднили Патриаршество, канонизировать первого Русского Патриарха уже было невозможно по политическим мотивам. Так что святость Иова, напротив, может стать отправной точкой для предположения, что, быть может, не все то негативное, что традиционно приписывали Годунову, имело место в действительности? Об этом заставляет задуматься прежде всего та поддержка, которую действительно оказывал Годунову св. Иов в его лучших начинаниях.
Факты подтверждают, что святитель Иов вовсе не был послушным слугой Годунова, а при случае мог и резко возразить Борису. Это подтверждает знаменитый эпизод, связанный с попыткой Годунова открыть в Москве некое подобие университета на западноевропейский манер. Иов решительно воспротивился этому: пример вовлечения тысяч православных недорослей в католичество через иезуитские школы Речи Посполитой был слишком свеж и нагляден. Годунов тогда был вынужден отступить.

	Св. патриарх Иов.

Иов был настолько яркой личностью, что еще в молодости был замечен Иоанном Грозным. Будущий Патриарх пользовался огромным авторитетом и у Феодора Иоанновича. Иов отличался огромным умом и великолепной памятью, был весьма начитан. Причем, все это сочеталось с глубоко духовным устроением души святителя. Но даже если предположить, что проводя Иова в Митрополиты, а затем и в Патриархи, Годунов действовал по политическим соображениям, это отнюдь не бросает тени на св. Иова. Ведь Борис выступал за утверждение Патриаршества в Москве, усиление престижа Русской Церкви и Русского государства. Поэтому неудивительно, что в Предстоятели Русской Церкви, которой скоро суждено будет стать Патриархатом, был выдвинут Борисом именно Иов как человек самых выдающихся качеств. Какие бы политические цели Годунов не преследовал, дело утверждения Патриаршества на Руси, совершаемое через него, было в конечном счете проявлением Промысла Божия, а не плодом чьего-либо расчета. Борис Годунов стал по сути орудием этого Промысла.
Иеремия Константинопольский был принят в Москве с большими почестями. Его поселили на Рязанском подворье. Но... облекли не только почетом, но и надзором. Какое-либо общение Патриарха с кем бы то ни было, особенно с иностранцами, категорически воспрещалось. Вскоре Иеремию принял царь. Причем, Патриарх ехал во дворец с почетом – "на осляти". Прием был роскошным. Патриарх Иеремия прибыл не с пустыми руками. Он привез в Москву множество мощей, в том числе: шуйцу апостола Иакова, перст Иоанна Златоуста, часть мощей св. царя Константина и проч. Иеремию одарили ответно кубками, деньгами, соболями и бархатом.
Затем начались переговоры с Патриархом, которые вел Годунов. Прежде всего речь шла о главном – о Русском Патриаршестве. Но каких-либо обязательств на сей счет перед русскими Иеремия не имел. Конечно, это не могло не вызвать разочарования Годунова. Но Борис как тонкий политик решает действовать более настойчиво. Можно было бы, разумеется, вновь писать письма другим Восточным Патриархам, ждать, пока они соберутся и совместно обсудят вопрос и что-либо решат. Но Годунов сообразил, что при умелом подходе все можно сделать гораздо быстрее, так как неожиданно в Москве впервые оказался сам Константинопольский Патриарх. В этом видели несомненный Промысл Божий, о чем прямо сказал царь Федор Иоаннович в своей речи в боярской думе. Теперь предстояло повернуть дело так, чтобы Иеремия согласился на поставление Патриарха Московского. Это была сложная задача для годуновских дипломатов. Но они с блеском с ней справились.
Прежде всего Иеремию просто оставили в покое на его Рязанском подворье на довольно длительное время. Приехавший в Москву в июне 1588 г. Патриарх в итоге вынужден был пробыть в Белокаменной почти целый год. Иеремия жил на царском содержании, в полном достатке и, наверняка, в гораздо лучших условиях, чем у себя в Стамбуле. Но никому из москвичей или иностранцев видеться с Патриархом по-прежнему не дозволялось. Фактически это был домашний арест в самых роскошных условиях.
Горделивые греки не сразу вникли в ситуацию. Поначалу Иеремия, которому через посыльных от царя и Годунова настойчиво предлагали идею Русского Патриаршества, наотрез отказывался, говоря, что без соборного обсуждения сам он такого важного вопроса решить не может. Но томление в "золотой клетке" стало сказываться, и Патриарх ответил, что он, впрочем, мог бы учредить на Москве такую автокефалию, какую имела Охридская архиепископия. При этом от москвичей требовалось поминать Константинопольского Патриарха за богослужением и брать от него Святое Миро. Понятно, что такое предложение в Москве всерьез воспринимать не могли: уже полтора века Русская Церковь была полностью автокефальной, и времена были не те, чтобы получать от греков подобные подачки.
Тем не менее, Иерофей Монемвасийский осуждал Иеремию даже за эту мизерную уступку русским. А дальше в поведении Иеремии появляются весьма своеобразные черты. Иерофей отмечал в своих записках, что Иеремия поначалу заявил о своем нежелании давать Москве Патриаршество, но потом начал говорить, что если русские захотят, то он сам останется здесь Патриархом. Едва ли самому Иеремии принадлежала идея остаться в Москве навсегда. Скорее всего это был хитроумный план Годунова, в основе которого лежала мысль о том, что дело следует начать с предложения Иеремии самому остаться в России. Вероятно, впервые эта мысль была высказана при Иеремии с подачи Годунова теми рядовыми лицами из числа русских, которые были приставлены к Патриарху для услужения (и надзора) – их мнение было неофициальным и ни к чему не обязывало.
Иеремия, по словам укорявшего его за это Иерофея, увлекся этим предложением и, не посоветовавшись с другими греками, действительно решил остаться в России. Но Патриарх обманулся приманкой – на деле то была лишь затравка, с которой начались уже настоящие переговоры не о переезде в Москву Патриарха из Стамбула, а об учреждении нового Патриаршества – Московского и всея Руси. Хотя, быть может, москвичи в качестве запасного варианта все же были готовы и на то, чтобы Константинопольский Патриарх остался жить в Москве. Такой вариант мог оказаться очень ценным и для Москвы, и для Православия в целом. Москва получила бы фактическое подтверждение своего преемства от Царьграда и буквальное основание для именования Третьим Римом. При этом Западная Русь, находившаяся в юрисдикции Константинополя, автоматически переходила бы в ведение Патриарха, переезжавшего в Москву. Тем самым создавалась реальная основа для воссоединения воедино двух половин Русской Церкви (кстати, наличие именно такого варианта – перенесения Вселенского Патриаршества в Москву, ставшего известным в Риме и Речи Посполитой, подстегнуло в дальнейшем действия западнорусских епископов-предателей к заключению унии с Римом). Москва в данном случае могла бы полностью подтвердить свое реальное первенство в православном мире, получив первое место в диптихах Патриархов.
Но у этого проекта были и отрицательные стороны, которые в конце концов перевесили его преимущества и заставили Годунова добиваться создания нового, именно Русского Патриархата в Москве, а не довольствоваться переносом Патриаршей кафедры из Стамбула. Во-первых, неизвестно было, как на все это отреагируют турки и греки: вполне возможно было, что почин Иеремии не нашел бы отклика в Константинополе, и там могли просто избрать на его место нового Патриарха. Россия при таком повороте событий осталась бы ни с чем. Во-вторых, сказывалось уже ставшее на Руси традицией подозрительное отношение к грекам, истоки которого восходили к Флорентийской унии. При всем уважении к достоинству Восточных Патриархов русские по-прежнему не доверяли грекам. Здесь было и некоторое сомнение в их Православии, и политическое недоверие как к возможным агентам Османской империи. Кроме того, Вселенский Патриарх-грек был бы в Москве фигурой, влиять на которую царю было бы намного труднее: а власть на Руси к этому времени уже привыкла держать под своим контролем дела церковные. И наконец, можно было опасаться, что Патриарх-грек будет больше печься о делах своих соотечественников, чем о Русской Церкви. Сбор милостыни для Восточных кафедр в таких условиях грозил вылиться в серьезное перераспределение русского золота в пользу греческих Патриархатов.
Поэтому правительство Годунова решило все же добиваться своего, Русского Патриаршества. И тогда в ход пошла хитрая дипломатическая комбинация: ссылаясь на то, что на Московской Митрополичьей кафедре уже пребывает Иов, Иеремии было предложено жить во Владимире, а не в Москве. При этом русские дипломатично ссылались на то, что Владимир – это формально первая кафедра на Руси (если не считать потерянного к этому времени Киева).
Но как ни велико было желание Иеремии жить в России, в почете и богатстве, без страха пережить от турок новые гонения и унижения, Патриарх прекрасно понимал, что предложенный ему вариант абсолютно неприемлем. Владимир был весьма захолустным городишком. Древняя столица, центр Русской Церкви – все это было в прошлом. К концу XVI в. Владимир стал заурядной провинцией. Поэтому естественно, что Иеремия дал отрицательный ответ на это предложение. Он говорил, что Патриарх должен быть рядом с государем, как это издревле было в Константинополе. Иеремия настаивал на Москве. Завязались новые переговоры, во время которых Иеремия, очевидно, поставил себя в безвыходное положение, сгоряча дав какие-то обещания, от которых ему затем неудобно было отказаться. В конце концов посланцы царя Феодора завили Иеремии что, если он сам не хочет быть Патриархом на Руси, то должен поставить на Москву Патриарха из русских. Иеремия пытался возражать, заявляя, что он не может этого решить самолично, но все же в итоге вынужден был дать обещание поставить Иова Патриархом Московским.
17 января 1589 г. царь созвал боярскую думу вместе с Церковным Собором: в Москву прибыли 3 архиепископа, 6 епископов, 5 архимандритов и 3 соборных старца монастырских. Феодор объявил о том, что Иеремия не желает быть Патриархом во Владимире, а свести ради него с Московской кафедры такого достойного Митрополита, как Иов, невозможно. Кроме того, Иеремия в Москве едва ли, как сказал Феодор, смог бы исполнять при царе свое Патриаршее служение, не зная ни языка, ни особенностей русской жизни. Поэтому царь объявил о своем решении просить у Иеремии благословения на поставление Иова в Патриархи града Москвы.
После заявления царя в думе уже началось обсуждение таких тонкостей, как вопрос о необходимости участия Иеремии в чине поставления Иова и возведении ряда русских епархий на степень митрополий и архиепископий. Судя по всему, вопрос об учреждении Патриаршества на Руси сочли окончательно решенным. Речь царя доказывала, что Иеремия в ходе переговоров с Годуновым полностью сдался на требования Москвы и готов поставить Русского Патриарха.
Так все было решено. Конечно, у всей этой затеи был сильный политический привкус, и в нажиме на Иеремию можно усмотреть много моментов, способных вызвать смущение. И все же устроение Патриаршества на Руси было не какой-то пустой игрой амбиций, а делом, крайне важным для Русской Церкви и мирового Православия. И это подтверждается исключительно высоким авторитетом тех людей, праведных и святых, которые выступили инициаторами этого начинания – царя Феодора Иоанновича и будущего св. Патриарха Иова.
С самого начала царь и Годунов, вероятно, не мыслили иных кандидатов на Патриаршество помимо Иова. И хотя Московский Синодальный Сборник говорит о том, что Патриархом решено было поставить "кого Господь Бог и Пречистая Богородица, и великие чудотворцы московские изберут", в том, что именно Иов будет возведен в сан Патриарха, сомнений ни у кого не было. Но такой выбор был вполне оправдан: Иов наиболее подходил на роль Патриарха, что было особенно важно при учреждении нового Патриаршего устроения Русской Церкви. Впрочем, в данном случае нельзя говорить о какой-либо неканоничности: ведь и в Византии было в порядке вещей назначать Патриарха одним лишь императорским указом.
В то же время 17 января была собрана дума совместно с Освященным Собором, и государь предложил обратиться к Иову, спросив Митрополита, как он размыслит относительно всего дела с учреждением Патриаршества. Иов ответил, что он вместе со всеми архиереями и Освященным Собором «положили на волю благочестивого государя царя и великого князя, как о том благочестивый государь, царь и великий князь Феодор Иоаннович произволит».
После этого заседания думы вопрос об учреждении Патриаршества казался уже настолько решенным, что царь послал к Патриарху Иеремии думного дьяка Щелкалова за письменным изложением константинопольского чина Патриаршего поставления. Иеремия чин представил, но он показался русским чрезвычайно скромным. Тогда решено было создать свой собственный чин, переработав константинопольский Патриарший и московский Митрополичий чины интронизации. Причем, в новый московский Патриарший чин ввели характерную особенность старого русского чина, которая, конечно, была совершенно нелогичной и ненужной: стало традицией, что Митрополита Московского на Руси при настоловании повторно хиротонисали. Этот обычай появился скорее всего по той причине, что в XVI столетии было немало случаев, когда на Митрополию избирали игуменов и архимандритов – лиц, не имевших архиерейского сана, которых затем рукополагали вместе с интронизацией.
Прошло полгода со времени приезда Иеремии в Москву, прежде чем все дело установления Русского Патриаршества успешно завершилось. На 23 января 1589 г. было назначено избрание Патриарха, что было соблюдено уже почти что как формальность. Решено было избрать трех кандидатов, на которых указали власти: Александра, архиепископа Новгородского, Варлаама, архиепископа Крутицкого и Иова, Митрополита Московского и всея Руси.
23 января в Успенский собор прибыли Иеремия и члены Освященного Собора. Здесь в Похвальском приделе – традиционном месте избрания кандидатов в Митрополиты, было совершено избрание кандидатов на Патриаршество. Интересно, что в выборах не участвовали Иеремия и сами кандидаты, уже заранее знавшие о том, что их изберут. Затем все участвовавшие в выборах архиереи во главе с Патриархом Константинопольским прибыли во дворец. Здесь Патриарх Иеремия доложил царю о кандидатах, и Феодор из троих выбрал на Московское Патриаршество Иова. Только лишь после этого избранного Патриарха Московского призвали во дворец, и он впервые в жизни встретился с Иеремией.
Наречение Иова в Патриархи было произведено в царских палатах, а не в Успенском соборе, как ранее планировал Иеремия. Это было сделано умышленно. Если бы наречение совершалось в соборе, то царь и Иов должны были бы благодарить Иеремию всенародно за оказанную им честь. Но чтобы избежать этого и не поднимать авторитет Константинопольского Патриарха слишком высоко, наречение было произведено в царских палатах, а само поставление совершено в Успенском соборе Московского Кремля 26 января 1589 г.
В Успенском соборе посредине храма были поставлены сидения для царя (в центре) и Патриархов (по бокам). Первым прибыл и облачился Иов, затем – Иеремия, после этого в храм торжественно вошел царь Феодор. Иеремия благословил его, после чего государь сел на свое место и пригласил Иеремию также сесть рядом, справа о себя. На скамьях воссело духовенство. Затем ввели Иова, который, как при архиерейской хиротонии, прочел исповедание веры и присягу. Затем Иеремия объявил его Патриархом Московским и всея России и благословил. После этого Иов также благословил Иеремию. Затем они облобызались, и Иов обошел с целованием других архиереев. Затем Иеремия вновь его благословил, и Иов удалился в Похвальский придел. Началась литургия, которую возглавлял Патриарх Иеремия. Центральным моментом поставления было следующее действие: Иеремия после Малого входа стоял у престола, а Иов по окончании Трисвятого был введен в алтарь через Царские врата. Иеремия совершил над ним вместе с всеми присутствовавшими архиереями полное епископское рукоположение вплоть до произнесения молитвы "Божественная благодать...". Далее литургию возглавляли уже два Патриарха вместе. После совершения литургии Иова вывели из алтаря на середину храма и произвели собственно настолование. Его трижды сажали на Патриаршее место с пением "Ис полла эти, деспота".
После этого Иеремия и царь вручили разоблачившемуся Иову по панагии. Иеремия также передал ему роскошный клобук, украшенный золотом, жемчугом и каменьями, и не менее драгоценную и изукрашенную бархатную мантию. Все это богатство должно было еще раз наглядно показать Иеремии, где теперь воистину пребывают Рим и империя. После взаимных приветствий все трое – царь и два Патриарха – воссели на своих тронах. Затем царь, встав, произнес речь по случаю настолования и вручил Иову посох святого Петра, Митрополита Московского. Иов отвечал царю речью.
Интересно отметить, что Иов получил уже третью в своей жизни архиерейскую хиротонию, так как его уже рукополагали при поставлении на Коломенскую епископскую кафедру, затем – при поставлении в Московские Митрополиты, и вот теперь – при возведении на Патриаршество.
Затем был дан парадный обед у государя, во время которого Иов отлучался для того, чтобы совершить объезд Москвы «на осляти» с окроплением града святой водой. На следующий день Иеремия был впервые зван в палаты к Иову. Здесь произошел трогательный казус: Иеремия не хотел благословить Иова первым, ожидая благословения от нового Патриарха. Иов настаивал на том, что Иеремия как отец должен его благословить первым. Наконец, Иеремию удалось уговорить, и он благословил Иова, а затем сам принял благословение от него. В этот же день обоих Патриархов приняла у себя царица Ирина Годунова. Иеремию осыпали богатыми подарками и царь, и Иов, и прочие.
Вскоре после Патриаршей интронизации состоялось поставление в митрополиты Александра Новгородского и Варлаама Ростовского. Затем на степень митрополий были возведены также Казанская епархия, где митрополитом стал будущий святитель Ермоген, и Крутицкая епархия. Архиепископиями должны были стать 6 епархий: Тверская, Вологодская, Суздальская, Рязанская, Смоленская, а также еще не существовавшая к этому времени Нижегородская (но открыть ее в то время не удалось, и она была учреждена только в 1672 г.). К двум прежним епископиям – Черниговской и Коломенской – было решено добавить еще 6: Псковскую, Белозерскую, Устюжскую, Ржевскую, Дмитровскую и Брянскую, что, правда, выполнить при Иове так и не удалось (из названных кафедр открылась только Псковская).
С началом Великого Поста Иеремия стал проситься назад, в Стамбул. Годунов отговаривал его, ссылаясь на весеннюю распутицу и необходимость оформить документ об учреждении Патриаршества на Москве. В итоге была приготовлена т.н. "уложенная грамота". Характерным моментом этой грамоты, составленной в царской канцелярии, является упоминание о согласии всех Восточных Патриархов на учреждение в Москве Патриаршества, что вообще-то пока не соответствовало действительности. Устами Иеремии грамота вспоминает идею Москвы – III Рима, что не было одним лишь «красным словом». Следующим шагом утверждения авторитета Московского Патриархата должно было стать внесение его в Патриаршие диптихи на определенное место, соответствующее положению России, достаточно высокое. Русь претендовала на то, чтобы имя Московского Патриарха поминалось на третьем месте, после Константинопольского и Александрийского, перед Антиохийским и Иерусалимским.
Лишь после подписания грамоты обласканный и щедро одаренный царем Иеремия уехал в мае 1589 г. домой. По дороге он устраивал дела Киевской митрополии, и лишь весной 1590 г. вернулся в Стамбул. В мае 1590 г. там был собран Собор. На нем предстояло задним числом утвердить Патриаршее достоинство Московского Первосвятителя. На этом Соборе в Константинополе было только три Восточных Патриарха: Иеремия Константинопольский, Иоаким Антиохийский и Софроний Иерусалимский. Сильвестр Александрийский был болен и к началу Собора скончался. Замещавший его Мелетий Пигас, вскоре ставший новым Александрийским Папой, Иеремию не поддерживал, а потому не был приглашен. Но зато на Соборе было 42 митрополита, 19 архиепископов, 20 епископов, т.е. он был достаточно представителен. Естественно, что Иеремия, совершивший такой беспрецедентный в каноническом отношении акт, должен был оправдывать свои совершенные в Москве действия. Отсюда его ревность в защите достоинства Русского Патриарха. В итоге Собор признал Патриарший статус за Русской Церковью в целом, а не за одним лишь Иовом персонально, но утвердил за Московским Патриархом только пятое место в диптихах.
С критикой действий Иеремии вскоре выступил новый Александрийский Патриарх Мелетий, который считал неканоничными действия Константинопольского Патриарха в Москве. Но Мелетий все же понял, что происшедшее послужит благу Церкви. Как ревнитель православного просвещения он весьма надеялся на помощь Москвы. В итоге он признал за Москвой Патриаршее достоинство. На состоявшемся в Константинополе в феврале 1593 г. новом Соборе Восточных Патриархов Мелетий Александрийский, председательствовавший на заседаниях, выступил за Патриаршество Московское. На Соборе еще раз со ссылкой на 28 правило Халкидонского Собора было подтверждено, что Патриаршество на Москве, в городе православного царя, целиком законно, и что в дальнейшем право избрания Московского Патриарха будет принадлежать российским архиереям. Это было очень важно потому, что тем самым наконец-то был окончательно исчерпан вопрос об автокефалии Русской Православной Церкви: Константинопольский Собор признал ее законной. Но третьего места Московскому Патриарху все же не предоставили: Собор 1593 г. подтвердил только пятое место Русского Первосвятителя в диптихах. По этой причине в Москве на отцов этого Собора обиделись и положили его деяния под сукно.
Таким образом, учреждение Патриаршества в Москве завершило растянувшийся на полтора века период обретения Русской Церковью автокефалии, которая теперь становилась уже совершенно безупречной в каноническом аспекте.

(www.pravoslavie.ru)