Творческая история создания романа “Доктор Живаго”. Я вижу то что мне показывают

Первые прозаические произведения Пастернака относятся к зиме 1909-1910, как и первые поэтические опыты. В 1918 году в печати появляется "Детство Люверс", которое сразу же было замечено критиками. Однако, несмотря на восторженный прием, роман, в котором "Детству Люверс" отводилась пятая часть от всего содержания, так и не был закончен. Возможно, это было связано как с давлением жизненных обстоятельств (долгое время Пастернак вынужденно занимался переводами), так и с недостатком жизненного опыта, необходимого для развертывания широкого романного полотна. Тем не менее, в отличие от ранней прозы, это был уже первый значительный шаг к стилю "Доктора Живаго".

Свойственные писателю внимание к отдельной судьбе, к отдельной личности, а также стремление передать исторические события с позиций "субъективных" нашли свое выражение в первых прозаических опытах. Именно так писался черновик романа, упоминаемый Б. Л. Пастернаком в автобиографическом очерке "Люди и положения".

В 1932 г. он отправляется в Свердловск с целью разыскать материалы о социалистической реконструкции Урала. Увиденные там разруха и невиданные социальные контрасты глубоко потрясают Пастернака. Вынесенное впечатление он старался передать в отдельных прозаических набросках романа, работа над которым остановилась в связи с серьезными изменениями в социально-политической жизни, вызвавшими жесточайший душевный кризис писателя, чутко переживавшего несчастья, выпавшие на долю народа. В письмах друзьям он часто жалуется на "серую, обессиливающую пустоту". .

С осени 1936 г. тон прессы по отношению к нему резко меняется. А сам он снова берется за прозу.

Бессмертием была проникнута пьеса "На том свете" - еще одна работа писателя, начатая уже во время войны в Чистополе.

В другом, так и неоконченном, романе "Спекторский" - Б. Пастернак приходит к мысли пытается соединить сюжетно в одном произведении прозу и стихи.

Зенит литературной славы Пастернака приходится на вторую половину 20-х и первую половина 30-х гг. В его творениях появляется одна из важнейших тем будущего романа - проблема достоинства художника перед лицом своего времени, нашедшая воплощение в автобиографической прозе "Охранная грамота". В ней же зазвучит впервые мотив разочарования в "успехах" Октябрьской революции, которая была воспринята писателем как "назревшая неизбежность", распрямляющий жизненный порыв. Ее последствия порождают лишь чувство исторической "порчи", которое, в конце концов, приведет Пастернака к бесповоротному разрыву в 1936 г. с официальной литературной средой. "Охранная грамота" была запрещена в 1933 году.

Военное "единение" вдохнуло свежую струю воздуха в атмосферу страны и, в то же время, принесло и новые разочарования.

Именно тогда Пастернак начинает роман "Доктор Живаго". Он начинает правдивый разговор, раскрывающий его личное отношение к действительности.

В июне 1946 г. Пастернак читает первую главу романа "Мальчики и девочки" (одно из черновых названий "Доктора Живаго"). В августе готова вторая глава - "Девочка из другого круга". В самый разгар работы над романом судьба словно начинает испытывать автора. 9 сентября в газете "Правда" появляется статья, в которой цитируется обвинительная резолюция СП СССР, где Пастернака клеймят "безыдейным, далеким от советской действительности автором". В свете этих нелицеприятных событий публичное чтение Б. Пастернаком первых глав романа, произошедшее в тот же сентябрьский день, многие воспринимают как дерзкий, бессмысленный вызов властям.

Но пока что писатель еще далек от бесповоротного разрыва с официальной литературой, так как ему нужно кормить семью. Работа над романом затормаживается из-за переработки второй главы. Пастернак стремится к созданию побочной редакции "Доктора Живаго", где на первое место выдвигается революционный дух эпохи.

Конец зимы - весна 1947 г. отмечены работой над третьей главой ("Елка у Свентицких"). В этот период возобновляются преследования, затихшие было зимой. Возможно, поводом к этому послужила новость о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию.

Только через год, весной 1948 году, после длительных занятий переводами, Пастернаку удается закончить четвертую главу ("Годы в промежутке", название первой редакции) о первой мировой войне.

июня открывается XI пленум Союза Писателей СССР, на котором с докладом "Наши идейные противники" выступает генеральный секретарь Союза писателей А. А. Фадеев, который в своей речи осуждает Пастернака за уход от действительности. При этом докладчик аргументирует свои мысли, опираясь на хвалебные статьи о Б. Пастернаке на Западе.

Однако и в этих условиях Пастернак продолжает творить: у него написан десяток стихотворений из "Юриной тетради". За апрель - май он перерабатывает главу "Елка у Свентицких" и окончательно переписывает главу "Назревшие неизбежности" (бывшая "Годы в промежутке"). Тогда же утверждается окончательное название "Доктор Живаго" с подзаголовком "Картины полувекового обихода", отброшенным автором в 1955 г.

Положение Б. Пастернака становится все более неопределенным. Удар следует за ударом. В 1949 г. в Москве и Ленинграде распространяется слух о его аресте. Еще одна причина опасности - возросший интерес к русскому поэту на Западе. Кандидатуру Пастернака снова выдвигают на Нобелевскую премию. Арестовывают Ольгу Ивинскую - близкого друга писателя. Безусловно, такое стечение обстоятельств и переживаний не могло не наложить отпечаток и на работу над романом "Доктор Живаго", в котором спешно дописываются поэтическая и прозаические главы второй книги.

В августе - октябре 1950 г. Пастернак заканчивает 5 и 6 главы второй книги. И опять вынужденная переводческая работа приостановила написание романа. По свидетельству друзей, в декабре 1951 г. Пастернак находится в явном упадке духа. Обновление и преображение приходит к писателю лишь с наступлением весны. В мае 1952 г он заканчивает 7 главу романа, которую теперь все больше ругают, нежели восторгаются.

В 10-х числах октября в перепечатку отдается 10 глава романа, а 20 октября Борис Пастернак попадает в Боткинскую больницу с обширным инфарктом, где он до 6 января 1953 г. Именно здесь тяжелобольной писатель с особой радостью ощутил свое единение с вечной жизнью, свой природный дар художника от Бога. Как никогда прежде Пастернаку захотелось говорить о Боге, "славословить" Творца всего сущего.

Летом, будучи в санатории Болшево, Пастернак пишет еще одиннадцать стихотворений в "Юрину тетрадь", два из которых исключит позднее. Окончательный порядок цикла "тетради" будет установлен лишь осенью 1955 г.

Осенью 1953 г. из заключения освобождается О. Ивинская. Через год, в самый разгар работы над романом, снова распространяются слухи о присуждении Пастернаку Нобелевской премии. Наконец 10 октября 1955 г. в романе ставится последняя точка, чья непростая история на этом еще не закончилась.

В 1958 г. за роман "Доктор Живаго" Пастернаку присуждается Нобелевская премия. Он добровольно отказывается от нее из-за придания этому торжественному личностному моменту сугубо политического характера. .

История создания романа по сути охватывает все творчество Пастернака — от замыслов ранней прозы, когда, закончив книгу «Сестра моя жизнь», он работает над романом с условным названием «Три имени» (в 1922 году опубликована как повесть его часть под на­званием «Детство Люверс»), через ряд попыток создания романа о судьбе своего поколения, относящихся к 30-м годам (известно не­сколько вариантов названия прозы того времени: «Начало романа о Патрике», «Когда мальчики выросли», «Записки Живульта»), до зи­мы 1945/46 года. Именно тогда происходит окончательное становле­ние замысла романа под названием «Доктор Живаго». Работа над книгой идет вплоть до 1955 года параллельно с переводами из Шек­спира, в том числе и трагедии «Гамлет». Это находит отклик как в замысле романа, в котором история и современность соотносятся с вечными проблемами человечества, так и в завершающей его по­следней части — «Стихотворения Юрия Живаго», — которую откры­вает ставшее знаменитым стихотворение «Гамлет».

В начале 1956 года Пастернак, надеясь на публикацию завер­шенного романа в ведущих советских журналах, отдает его в ре­дакцию «Нового мира», но осенью того же года получает письмо с отказом. Это определило судьбу произведения на 30 лет вперед. Без ведома и согласия автора роман был напечатан за границей. В но­ябре 1957 года он выходит в итальянском переводе, за которым по­следовали английские, французские, немецкие, шведские и нор­вежские издания. В октябре 1958 года Пастернаку присуждается Нобелевская премия, а на родине начинается гнусная травля, при­ведшая к вынужденному отказу от премии, а затем к исключению из Союза писателей. И все же многие ценители творчества Пастер­нака у нас в стране имели возможность познакомиться с этим ве­ликим произведением через ходившие из рук в руки экземпляры подпольного самиздата. Но к широкому читателю роман «Доктор Живаго» пришел лишь в 1988 году, когда он наконец был опубли­кован в журнале «Новый мир».

Смыл названия. История создания романа показывает, что его название было тщательно продумано автором. Он не просто следу­ет давней традиции русской классической литературы XIX века, в которой часто в заглавие произведения выносится имя главного ге­роя («Евгений Онегин», «Обломов», «Анна Каренина», «Рудин» и т.д.), но и указывает его профессию — доктор. Для общей концеп­ции произведения это уточнение очень значительно, поскольку ге­рой, вовлеченный в водоворот страшных исторических событий, со­храняет свой взгляд на мир, историю, человека, определенный его гуманистической позицией врача. Это отражается в целом ряде сюжетных коллизий (Живаго как врач побывал на фронтах первой мировой войны, затем в партизанском отряде во время граждан­ской войны), он оказывает помощь матери Лары и благодаря этому знакомится с девушкой, любовь к которой пронесет через всю жизнь. Но самое главное то, что долг врача — помогать всем стра­ждущим, вне зависимости от того, к какому лагерю принадлежит конкретный человек. А потому определение «доктор» приобретает и более глубокий смысл, связанный с христианским понятием мило­сердия. В страшных испытаниях мировых войн, революций, граж­данских распрей, расколовших не только страну, но и самого чело­века, герой сохраняет то, что составляет основу здоровой нравст­венной природы человека, и помогает в этом другим. Он как бы призван быть врачевателем душ человеческих, и не случайно по мере движения сюжета романа христианские мотивы усиливаются и получают свое завершение в последней стихотворной части.

Не случайна и фамилия героя, также вынесенная в заглавие романа. Она, безусловно, говорящая, связанная с христианским понятием: «Дух Бога Живаго». Так уже в названии произведения определяются и глубокие христианские основы авторской концеп­ции, и главная идейно-философская ось романа — противопостав­ление жизни и смерти. Действительно, многое указывает на месси­анскую роль его центрального героя, прошедшего через страдания, испытания, ставшего своего рода искупительной жертвой грозной исторической «хирургии», но обретшего бессмертие в своем творче­стве и в благодарной памяти людей.

В 1946 году почти одновременно начался их роман и работа Пастернака над романом “Доктор Живаго”. Одна из главных тем романа – судьба, ее перекрестки, то, что должно случится. И так вышло, что этот роман в прозе начал определять и судьбу этих двух людей. Когда они встретились, в их жизни, позади было уже столько трагедий: самоубийство первого мужа Ивинской, смерть второго. Осиротевшие дети – Ира и Митя. А у Пастернака – семья, вторая жена, дети… их счастье было в вперемежку с мучительными объяснениями. Они не раз уходили друг от друга, чтобы больше не встретиться, но не встречаться не могли. В это время Борис Леонидович очень много переводит: Петефи, Гете, Шекспир. В переводах Пастернака нашли политики политическую неблагонадежность. 21 марта 1947 года в газете “Культура и жизнь” вышла знаменитая статья Алексея Суркова” О поэзии Б. Пастернака”.
В 1956 году романом заинтересовался итальянский издатель Фельтринелли и Борис Леонидович дал согласие на выход в свет романа в Италии. В ноябре 1957 году роман появился в Италии. Он был счастлив. 24 октября 1958 года стало известно о присвоении Пастернаку Нобелевской премии, а 25 октября печать открыла прямо – таки военные действия против Бориса Леонидовича. В “Литературке” и в других газетах обвиняли его в предательстве, называли Иудой, отщепенцем, сорняком, лягушкой в болоте и еще бог знает как… Его уговаривали отказаться от Нобелевской премии. 27 октября состоялось рассмотрение ” дела Пастернака” в Союзе писателей. Стенограммы этого заседания не сохранилось.
Пастернак был на грани самоубийства. В какой-то из этих дней он приехал на дачу и сказал Ивинской: “Ты мне как-то говорила, что если принять 11 таблеток нембутала – это смертельно. У меня есть эти таблетки…” Ольга Всеволодовна бросилась на помощь к Федину, но он не помог, сказав: “Борис Леонидович вырыл такую пропасть между собой и нами, которую перейти нельзя”. После этого Пастернак отправил телеграмму в Шведскую Академию: ” В -15- связи с тем как было встречено присуждение мне Нобелевской премии в том обществе, к которому я принадлежу, я считаю необходимым отказаться от нее и прошу не принять это как обиду”. 31октября состоялось собрание ММССП.
Оно приняло решение обратиться к правительству, с просьбой лишить Пастернака советского гражданства и выслать его из страны. Вечером этого же дня по радио передали письмо Бориса Леонидовича Пастернака Хрущеву: “Уважаемый Никита Сергеевич, я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому правительству. Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство “не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР”. Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой. Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне ее. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе. Осознав это, я поставил в известность шведскую академию о своем добровольном отказе от Нобелевской премии.
Выезд за пределы родины для меня равносильно смерти…” В тот же день в Доме кино состоялось общее собрание московских писателей с целью одобрить постановление об исключении Пастернака из Союза писателей и решить вопрос о лишении Пастернака советского гражданства. Подборка цитат из писательских выступлений дает представление о том, в какой обстановке проходили это собрание: ” Народ не знал Пастернака как писателя… он узнал его как предателя… Есть хорошая русская пословица: “Собачьего нрава не изменишь”. Мне кажется, что самое правильное – убраться Пастернаку из нашей страны поскорее”.
“Я книгу не читал тогда и сейчас не читал. Но я не сомневаюсь, что наше мнение о поведении Пастернака, вероятно будет единодушным…” “Он – ярчайший образец космополита в нашей среде. Не надо нам такого гражданина!” Через несколько дней – снова звонок из ЦК. От Пастернака потребовали написать обращение к народу. Не было у них чувства меры… Борис Леонидович написал – сначала это было отнюдь не -16- покаянное письмо. Потом над ним сильно потрудились, так что получилась ложь и признание вины! Да еще подчеркнуто добровольное: “никто ничего у меня не вынуждал, и это заявление я делаю со свободной душой, со светлой верой в общее и мое собственное будущее, с гордостью за время, в которое живу, и за людей, которые меня окружают…” Увидев это “свое” письмо, Пастернак лишь рукой махнул и подписал. Слабость? Да. Но куда больше просто бесконечная душевная усталость. Когда отчаяние достигло предела, Пастернак написал стихотворение.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Пусть отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба
Верю я, придет пора
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
Все тесней кольцо облавы,
И другому я виной:
Нет руки со мною правой,
Друга сердца нет со мной.
А с такой петлей у горла
Я б хотел еще пока,
Чтобы слезы мне утерла
Правая моя рука.
Этим стихотворением Пастернак в один миг зачеркнул свое унижение. Разом ответил за настильное покаяние, за то письмо, за все. Снова стал самим собой. Две последние строфы стихотворения тоже связаны с образом Ивинской, тогда между ними произошел временный разрыв, который они оба болезненно переживали. Эти события, конечно, не могли не отразиться на здоровье Пастернака. С 6 – го на 7-е мая случился инфаркт. Тогда в дом переселилась литфондовский врач Анна Наумова, и при больном установили круглосуточное дежурство сестер. Зинаида Николаевна не жалела денег, и постоянно приезжали порознь с медицинскими консилиумами медицинские светила.
30 мая 1960 года в 23:20 умер Пастернак Борис Леонидович. Судьба Пастернака одна из самых удивительных в нашей литературе – с трагическим и героическим оттенком. Уцелеть при Сталине, отказавшись подписать ходатайство писателей о казни целой группы правых коммунистов, высидеть годы в одиночестве Перепелкина, вдруг получить Нобелевскую премию, стать из-за “Доктора Живаго” знаменитым на весь мир, так любить Родину, как он, и при громе рукоплесканий иноземных – от “своих” получать заушения как раз в этом 1959-м, “баснословном” для него году.
Пастернак был сильным человеком. Все-таки такая травля дней не прибавляет. Что же, своего добились. Дни сократили. “Баснословный год”, год мировой славы, оказался и последним. Полицейские от литературы могут быть спокойны – Пастернака нет. Умер писатель, вместе с Пушкиным, Достоевским, Толстым составляющий славу русской литературы, и если даже мы не во всем можем с ним согласиться, то все мы, однако, обязаны ему благодарностью за то, что он дал пример нерпиклонной честности, не подкупной совести и героического отношения к своему долгу писателя. Только в 1987 году Союз писателей СССР признал неповинность Б. Л. Пастернака в надуманных приписанных ему нравственных грехах и отменил постыдное решение об исключении его из Союза Писателей СССР.

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

1. История создания романа по сути охватывает все творчество Пастернака – от замыслов ранней прозы, когда, закончив книгу “Сестра моя жизнь”, он работает над романом с условным названием “Три имени” (в 1922 году опубликована как повесть его часть под на­званием “Детство Read More ......
2. Замечательный русский поэт Борис Леонидович Пастернак долгие годы вынашивал идею написать роман. Ему довелось жить в сложное для страны время, в эпоху трех революций. Он был знаком с Маяковским, начинал свою творческую деятельность, когда активно работали символисты и футуристы, сам Read More ......
3. Роман “Доктор Живаго” Б. Л. Пастернака нашел своего читателя не так давно, ибо советские чиновники долгое время считали его запретным. Даже Константин Симонов однажды сказал: “Нельзя давать трибуну Пастернаку!” О чем же повествует роман “Доктор Живаго”? В произведении речь идет Read More ......
4. Работу над “Рудиным” Иван Сергеевич Тургенев начал в 1855. Сначала роман назывался “Гениальная натура”. Под “гениальностью” Тургенев понимал способность убеждать и просвещать людей, разносторонний ум и широкую образованность, а под “натурой” – твердость воли, острое чутье к потребностям общественной жизни. Read More ......
5. Роман Бориса Пастернака “Доктор Живаго” называют автобиографией, в которой удивительным образом отсутствуют внешние факты, совпадающие с реальной жизнью автора. Центральный образ романа – доктор Юрий Андреевич Живаго. Иногда, в свете требований, предъявляемых к романам, он кажется бледным, невыразительным, а его Read More ......
6. О прототипе Живаго сам Пастернак в 1947 г. сообщал следующее: “Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским, и Есениным, быть может). Он умрет в 1929. От него останется Read More ......
7. Что такое страшное натворил этот человек в стране? По какой причине за ним “шум погони”? Оказалось, все дело в том, что он осмелился опубликовать за границей свой роман “Доктор Живаго”, который был запрещен на родине. Власти отвечающие за литературу, опасались, Read More ......
8. Роман “Доктор Живаго” был начат Б. Пастернаком в конце 1945 года и закончен в 1955 году. Поэт писал: “Эта вещь будет выражением моих взгядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое”. Роман не был Read More ......

Творческая история создания романа “Доктор Живаго”

Роман «Доктор Живаго» - итог многолетней работы Бориса Леонидовича Пастернака , исполнение жизненной мечты. С 1918 года он неоднократно начинал создавать произведение крупной формы о судьбах своего поколения, но в силу разных причин был вынужден оставить работу неоконченной. За это время в мире, а в России особенно, слишком быстро все изменялось. Трагические события в истории нашей страны: Гражданская война, коллективизация, надвигающийся сталинский террор - во многом повлияли на замысел произведения и судьбы его героев.

Судя по сохранившейся обложке, первоначально Пастернак хотел назвать роман «Записки Живульта». Но он так и не был закончен, а начавшаяся через шесть лет Великая Отечественная война заставила автора полностью пересмотреть замысел своего произведения. В свете чувства всеобщности, родившегося в войне, он виделся иначе: нужно было говорить об атмосфере всей европейской истории, во время которой формировалось его поколение.

Пастернак писал, что хотел бы создать исторический образ России за последние сорок пять лет. Это станет выражением его взглядов на искусство, на христианство, на жизнь человека в истории и многое другое. Так как он занимался переводами, то не сразу обратился к воплощению замысла. Роман сначала назывался «Мальчики и девочки», потом «Свеча горела», а к осени 1946 года остался заголовок «Доктор Живаго».

Тогда же Пастернак начал читать главы романа своим знакомым. Летом 1948 года четыре части романа появились в печатном варианте и составили первую книгу. Этот первый вариант попал к знакомым писателя, и по их откликам автор стал продолжать работу.

В журнале «Знамя» за апрель 1954 года появились первые стихотворения Юрия Живаго с объяснительной запиской о том, что они остались после смерти врача Юрия Андреевича Живаго, который умер в 1929 году. Очень символично, что смерть главного героя пришлась именно на этот год, который стал временем слома жизни в Советском Союзе.

В начале 1956 года Пастернак отдал оконченную рукопись романа в редакции журналов «Знамя«и «Новый мир», а также в издательство «Художественная литература». Однако напечатано было произведение 15 ноября 1957 года в Италии, а к концу 1958 года было издано на всех европейских языках. В том же году Нобелевский комитет с седьмой попытки присудил ему премию «За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и продолжение традиций великой прозы».

На родине же Пастернаку устроили настоящую травлю: он был исключен из Союза советских писателей, в прессе появился целый поток обвинений и оскорблений, от Нобелевской премии его заставили отказаться. Роман был признан антисоветским, поэтому разразился страшный скандал: в прессе он получил название «дело Пастернака». Это окончательно подорвало здоровье писателя, но он не смог покинуть Россию.

Борис Леонидович Пастернак 30 мая 1960 года умер, а его роман «Доктор Живаго» на родине прочитали только в 1988 году, через 33 года после его написания.

• «Доктор Живаго», анализ романа Пастернака
• «Доктор Живаго», краткое содержание романа Пастернака
• Образ Юрия Живаго в романе Пастернака «Доктор Живаго»
• «Зимняя ночь»(Мело, мело по всей земле...), анализ стихотворения Пастернака
• «Июль», анализ стихотворения Пастернака

В последние военные месяцы Пастернак часто выступал с публичным чтением своих стихов в Московском университете, Политехническом музее и Доме ученых. Полный надежд на существенное изменение политического климата после войны, Пастернак был горько разочарован нападками на него со стороны руководства Союза писателей: поэту не могли простить роста его популярности за рубежом. После горячей победной весны в стране началось общее похолодание. По признанию Пастернака, «трагический тяжелый период войны был живым (трижды подчеркнуто автором) периодом и в этом отношении вольным радостным возвращением чувства общности со всеми».

Осенью 1945 года поэт принял участие в торжествах, посвященных столетию со дня смерти грузинского поэта Николаза Бараташвили, которые проходили в Тбилиси.

В Театре имени Руставели Пастернак читал недавно сделанные им переводы этого поэта, причем условием своего участия Борис Леонидович поставил присутствие в зале вдовы сгинувшего в горниле репрессий грузинского поэта Тициана Табидзе. Нина Табидзе подарила другу большой запас прекрасной гербовой бумаги, оставшейся у нее после ареста мужа; на этих листах были переписаны набело первые главы будущего романа «Доктор Живаго».

Можно сказать, что Пастернак всю свою творческую жизнь шел к этому произведению. Словно губка, замысел романа вбирал в себя образы, сюжетные ходы, мысли, интонации всего предыдущего творчества поэта. Образ будущего романа настолько отчетливо сложился в сознании автора, что написать его он рассчитывал в течение нескольких месяцев. В феврале 1946 года была закончена первая редакция стихотворения «Гамлет», которым будет открываться последняя глава романа «Стихотворения Юрия Живаго».

Осенью 1946 года в письме к О. Фрейденберг поэт сообщает:

«С июля месяца я начал писать роман в прозе “Мальчики и девочки”, который в десяти главах должен охватить сорокалетие 1902-1946 годов, и с большим увлечением написал четверть всего задуманного или пятую его часть. Это все очень серьезные работы. Я уже стар, скоро, может быть, умру, и нельзя до бесконечности откладывать свободного выражения настоящих своих мыслей».

А 3 августа 1946 года Пастернак в кругу друзей читает первую главу будущего романа. Однако 14 августа выходит печально известное постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». И хотя в первую очередь постановление затронуло судьбы Ахматовой и Зощенко, оно свидетельствовало о начале нового витка борьбы с «идео-логически чуждыми» авторами. В результате не был реализован замысел издания двух-томника произведений Шекспира в переводах Пастернака, к которому им уже были написаны «Заметки». Особое беспокойство у ревнителей чистоты литературных рядов вызывали слухи о выдвижении поэта на Нобелевскую премию: вокруг Пастернака начинают сгущаться тучи. Тем не менее он, по-прежнему живя в Переделкино, закончил третью главу романа, взялся за доработку ранее написанной второй. К концу года первые две главы переписаны набело, сшиты в одну тетрадку, и автор вновь читает их в кругу близких ему людей.

«Собственно, это первая настоящая моя работа, - пишет он 13 октября О. Фрейденберг. - Я в ней хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие, и в то же время всеми сторонами своего сюжета, тяжелого, печального и подробно разработанного, как в идеале, у Диккенса и Достоевского, – эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое. Роман пока называется “Мальчики и девочки”. Я в нем свожу счеты с еврейством, со всеми видами национализма (и в интернационализме), со всеми оттенками антихристианства и его допущениями, будто существуют еще после падения Римской империи какие- то народы и есть возможность строить культуру на их сырой национальной сущности. Атмосфера вещи – мое христианство, в своей широте немного иное, чем квакерское или толстовское, идущее от других сторон Евангелия в придачу к нравственным».

К концу 1947 года написано уже 10 стихотворений к будущему роману... Еще в январе того же года Пастернак подписывал договор с журналом «Новый мир» на публикацию романа «Иннокентий Дудоров (Мальчики и девочки)», рукопись которого объемом в 10 авторских листов он обязался представить к августу текущего года. В редакции журнала осенью 1946 года Пастернак познакомился с Ольгой Ивинской: эта женщина стала секретарем поэта и его последним трагическим увлечением. Черты Ивинской, по признанию автора, воплотились в образе главной героини романа Лары Гишар.

В апреле 1947 года Пастернак закончил третью главу романа: название «Рыньва» (судоходная река, упоминаемая в прозе 1930-х годов), а впоследствии – во второй части романа он заменяет его другим – «Свеча горела». Не все друзья и знакомые поэта, которые присутствовали на чтении романа, отзываются о нем одобрительно. Так, Анна Ахматова после читки первых глав негативно оценила опыт поэта, в частности, ей не понравилось описание кругов московской интеллигенции, а также образ главной героини произведения.

Совершенное безденежье весной 1947 года заставило Пастернака отложить работу над романом и вновь обратиться к переводам: «...За лето я должен перевести Фауста, Короля Лира и одну поэму Петефи “Рыцарь Янош”. Но писать-то я буду в двадцать пятые часы суток свой роман», – жаловался он в это время О. Фрейденберг. К тому же на плечах поэта лежала добровольно взваленная им самим на себя забота о Нине Табидзе, Ариадне и Анастасии Цветаевых – дочери и сестре поэтессы, о вдове Андрея Белого, наконец, о семье Ольги Ивинской и многих других. Развернувшаяся в это время с высоких трибун и в критике травля Пастернака привела к тому, что уже напечатанный 25-тысячный тираж сборника «Избранное» был пущен под нож; приостановлена была и работа над книгой «Избранных переводов», так что рассчитывать можно было только на новые договоры.

К лету 1948 года были закончены первые четыре главы романа, которому уже было найдено окончательное название «Доктор Живаго», с подзаголовком «Картины полувекового обихода», впоследствии снятым. С августа 1948 по февраль 1949 года Пастернак напряженно работает над переводом первой части «Фауста» Гете. Близость взглядов двух великих поэтов и прекрасное знание Пастернаком языка и культуры Германии были важным подспорьем в этом по-настоящему подвижническом деле. Чувство неотвратимой опасности заставляло торопиться с этой работой, чтобы вернуться наконец к главному делу своей жизни – роману. В октябре 1949 года была арестована Ольга Ивинская. И хотя к этому времени в их отношениях, по всей вероятности, наступил кризис, поэт глубоко переживал происшедшее, считал, что именно он главная причина ареста.

Пытаясь заглушить боль неистовым трудом, Пастернак берется за перевод второй части «Фауста». А в июле 1950 года переводит трагедию Шекспира «Макбет» – восьмую и последнюю из его шекспировских работ. Он старается не обращать внимания на раз-вернувшуюся вокруг его имени разоблачительскую вакханалию. Только весной 1952 года он смог дописать седьмую часть своего романа, в августе она была перепечатана набело, заключив собой первую книгу «Доктора Живаго». А 20 октября Пастернака с инфарктом миокарда, в очень тяжелом состоянии увезли в Боткинскую больницу, где он пробыл два с половиной месяца. Здесь на краю жизни и смерти он неожиданно пережил особое чувство причастности к миру как Божьему творению. В письмах, устных рассказах, в стихотворении «В больнице» он не раз возвращается к своему переживанию:

«Когда это случилось, и меня отвезли, и я пять вечерних часов пролежал сначала в приемном покое, а потом ночь в коридоре обыкновенной громадной и переполненной городской больницы, то в промежутках между потерею сознания и приступами тошноты и рвоты меня охватывало такое спокойствие и блаженство!..

В минуту, которая казалась последнею в жизни, больше, чем когда-либо до нее, хотелось го-ворить с Богом, славословить видимое, ловить и запечатлевать его. “Господи, - шептал я, - благодарю тебя за то, что твой язык – величественность и музыка, что ты сделал меня художником, что творчество – твоя школа, что всю жизнь ты готовил меня к этой ночи”. И я ликовал и плакал от счастья...» Смерть Сталина 5 марта 1953 года и расстрел в июле Лаврентия Берии давали надежду на близкие перемены к лучшему. Осенью вернулась из лагерей Ольга Ивинская. В октябрьском номере журнала «Новый мир» было напечатано стихотворение Заболоцкого «Оттепель», которое вместе с одноименной повестью 1954 года Эренбурга дало имя наступающей эпохе. К весне 1954 года заметно оживилась литературная жизнь: в апреле в Союзе писателей состоялось обсуждение «Фауста», в этом же месяце в «Знамени», впервые с 1945 года, были опубликованы стихи Пастернака – десять стихотворений из будущего романа. В пояснении к публикации автор сообщал:

«Роман предположительно будет дописан летом. Он охватывает время от 1903 до 1929 года, с эпилогом, относящимся к Великой Отечественной войне. Герой – Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки, умирает в 1929 году, после него остаются записки и среди других бумаг написанные в молодые годы, отделанные стихи, часть которых здесь предлагаются и которые во всей совокупности составят последнюю, заключительную часть романа».

Осенью 1954 года возобновились близкие отношения Пастернака с Ольгой Ивинской, для которой он летом 1955 года снял небольшой домик в деревне неподалеку от Переделкина. Однако из семьи поэт уйти тоже не мог, мучаясь двойственностью своего положения, мучаясь той болью, которую сам причинял жене. Ольга Ивинская вскоре взяла на себя все денежные, редакторские и издательские дела Пастернака, Борис Леонидович мог теперь больше времени отдавать творчеству. 7 июля, когда в полном разгаре была работа над эпилогом романа, пришло известие о смерти двоюродной сестры Пастернака, Ольги Фрейденберг, крупного ученого-литературоведа, давнего друга и корреспондента поэта. Последние исправления в текст романа, уже перепечатанного на машинке, были внесены в самом конце 1955 года.

В феврале 1956 года Пастернак подготовил к изданию новый сборник лирики. Для него он отбирал как новые, так и старые стихотворения, а вместо вступления к книге написал автобиографический очерк, впоследствии получивший название «Люди и положения». Отдельные главы очерка были посвящены Скрябину, Блоку, Маяковскому, Цветаевой, Яшвили; сказав о значении для него творчества Рильке, Пастернак неожиданно сослался на мнение о нем другого значимого для него поэта – бельгийца Верхарна, а затем привел два стихотворения Рильке в своем переводе, тем самым наглядно продемонстрировав близость их поэтических миров.

Разоблачение Хрущевым культа Сталина рождало либеральные ожидания, и Пастернак предложил рукопись своего романа сразу двум журналам – «Знамени» и «Новому миру». Для ознакомления роман был передан и корреспонденту радио, члену компартии Италии Серджио д’ Анжело, который одновременно исполнял обязанности литературного агента итальянского коммуниста издателя Джанджакомо Фельтринелли, о чем Пастернак, видимо, знал. Поэтому, когда от Фельтринелли пришло известие, что он бы хотел опубликовать роман и ищет переводчика, Пастернак принял предложение, предупредив в ответном письме о возможных негативных последствиях, если перевод в Италии выйдет раньше оригинала на родине.

Однако в обоих журналах дело застопорилось; только в сентябре 1956 года от «Нового мира» пришел официальный отказ, подписанный А. Агаповым, Б. Лавреневым, К. Фединым, К. Симоновым и А. Кривицким:

«Дух Вашего романа – дух неприятия социалистической революции. Пафос Вашего романа – пафос утверждения, что Октябрьская революция, Гражданская война и связанные с ними последующие социальные перемены не принесли народу ничего, кроме страданий, а русскую интеллигенцию уничтожили или физически или морально... Нам кажется, что Ваш роман глубоко несправедлив, исторически необъективен, что он глубоко недемократичен и чужд какого бы то ни было понимания интересов народа... Как люди, стоящие на позиции, прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала “Новый мир” не может быть и речи... Возвращаем Вам рукопись романа “Доктор Живаго”».

Пастернак после полученного отказа не утратил присутствия духа, продолжая работу над стихотворным сборником, который должен был выйти в марте 1957. Для МХАТа поэтом была переведена «Мария Стюарт» Шиллера, осенью 1956 взятая для постановки. Борис Леонидович регулярно посещал репетиции спектакля, пока весной 1957 года его не подкосила болезнь, обернувшаяся вынужденной госпитализацией, а затем санаторием. В Гослитиздате приняли для публикации роман Пастернака, однако дело невозможно затягивалось из-за бесконечного числа редакторских правок и изъятий. Неожиданно стихи и две главы из «Доктора Живаго» были опубликованы в польском журнале «Opinie». Разразился скандал, автора вызвали на заседание секретариата Союза писателей, через Ивинскую требовали, чтобы Пастернак отозвал у Фельтринелли под предлогом доработки рукопись. Под мощнейшим давлением его вынудили послать телеграмму издателю с требуемой просьбой, однако одновременно через молодого итальянского слависта Витторио Страда Пастернак сумел передать разрешение Фельтринелли на публикацию романа в соответствии с имеющейся у того рукописью. Чтобы оказать на издателя давление, в Милан срочно вылетел главный гонитель Пастернака А. Сурков, однако тот оставался непреклонен в своем решении. Не удалось остановить выход романа и в Англии и Франции. 23 ноября 1957 года первые экземпляры «Доктора Живаго» в переводе Пьетро Зветермих вышли в Милане, в 1958 году – в Англии, США, ФРГ и Швеции.

Роман вызвал широкий резонанс на Западе; вновь, уже в восьмой раз с 1946 года, заговорили о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию. Кандидатуру поэта предложил французский писатель-экзистенциалист Альбер Камю, лауреат премии 1957 года. В Переделкино стали приходить письма со всего мира: долгое время лишенный «большого читателя», Пастернак с радостью и воодушевлением получал их, стараясь на каждое хотя бы кратко ответить, по возможности на языке корреспондента. Домашние и близкие не очень поддерживали это занятие: оно отнимало много времени, сил и средств, а на рабочем столе Бориса Леонидовича лежала рукопись новой книги стихов с характерным названием «Когда разгуляется». К тому же повысился интерес к поэту и со стороны органов государственной безопасности.

23 октября 1958 года секретарь Нобелевского фонда Андерс Эстрелинг телеграммой сообщил Пастернаку о присуждении премии и пригласил его в Стокгольм 10 декабря на официальную церемонию вручения. Обоснование решения Шведской академии звучало так:

«За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и продолжение благородных традиций великой русской прозы».

В ответ Пастернак послал телеграмму с благодарностью:

«Бесконечно признателен, тронут, горд, удивлен, смущен».

Однако уже на следующий день прежний друг Пастернака и его сосед по даче К. Федин пришел к нему с официальным указанием во избежание неприятностей отказаться от высокой награды. Поэт ультиматума не принял. Вечером того же дня ему была вручена повестка на заседание правления Союза писателей, на котором должен был рассматриваться вопрос «О действиях члена СП СССР Б. Л. Пастернака, не совместимых со званием советского писателя». В газетах началось открытое шельмование автора «Доктора Живаго». 27 октября на заседании правления было принято постановление:

«Президиум правления Союза писателей СССР, бюро оргкомитета писателей РСФСР и пре-зидиум правления Московского отделения Союза писателей РСФСР на совместном заседании обсудили действия Б. Пастернака и пришли к единодушному выводу, что эти действия не совместимы со званием советского писателя, направлены против традиций русской литературы, против народа, против мира и социализма... Литературная деятельность Б. Пастернака давно иссякла в эгоцентрическом затворничестве, в самоизоляции от народа и времени... Идея романа фальшива и ничтожна, вытащена с декадентской свалки... Б. Пастернак порвал последние связи со своей страной и ее народом...

Поэтому, учитывая политическое и моральное падение Б. Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу, к делу социализма, мира, прогресса, оплаченное Нобелевской премией в интересах разжигания холодной войны, президиум правления Союза писателей, бюро Оргкомитета Союза писателей РСФСР и президиум правления Московского отделения Союза писателей РСФСР лишают Б. Пастернака звания советского писателя, исключают его из числа членов Союза писателей СССР».

На пленуме с гневным осуждением поэта выступили многие из тех, с кем прежде Пастернак поддерживал товарищеские и даже дружеские отношения. К сожалению, среди «обличителей» было немало достойных художников, причем многие из них были даже не знакомы с текстом романа. Против поспешного решения выступили только А. Твардовский и Н. Грибачев; некоторые предпочли к моменту голосования покинуть зал. Особенно возмутило собравшихся письмо Пастернака к президиуму правления, в котором звучали интонации предсмертной речи героя его поэмы «Лейтенант Шмидт»:

«Я не ожидаю, чтобы правда восторжествовала и чтобы была соблюдена справедливость. Я знаю, что под давлением обстоятельств будет поставлен вопрос о моем исключении из Союза писателей. Я не ожидаю от вас справедливости. Вы можете меня расстрелять, выслать, сделать все, что угодно. Я вас заранее прощаю. Но не торопитесь. Это не прибавит вам ни счастья, ни славы. И помните, все равно через некоторое время вам придется меня реабилитировать. В вашей практике это не в первый раз».

Однако 29 октября Пастернак послал телеграмму в адрес Нобелевского комитета с отказом от премии. В этом отказе слились воедино тяжелое душевное состояние поэта, преданного многими небезразличными ему людьми, страх за близких, наконец, слухи о том, что ему будет предложено покинуть пределы родины. Действительно, вскоре с подачи Н. Хрущева Первый секретарь ЦК ВЛКСМ В. Семичастный заявил о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий выезду Б. Пастернака из СССР». Из текста телеграммы Нобелевскому комитету видно, что решение было принято под мощным давлением и что автор не противопоставлял себя своему народу, не мыслил жизни вдали от родины:

«В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться. Не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ».

Однако шквал оскорблений и угроз не прекращался. Редакции газет захлестнул поток писем «простых советских граждан» с осуждением Пастернака и его романа, хотя никто из них не читал «Доктора Живаго», а многие вряд ли вообще были знакомы с творчеством писателя. Пастернак был вынужден 31 октября обратиться с письмом к ЦК КПСС и лично к Хрущеву с просьбой не лишать его советского гражданства и не высылать из страны. Многие мемуаристы вспоминают о том, как тяжело переживал поэт отказ от премии и необходимость вести переговоры с властями. Не было никаких гарантий, что вопреки отосланной телеграмме и письму в ЦК его не вышлют за границу. Прекратились и все выплаты Пастернаку за уже выполненные переводы, в том числе за перевод «Марии Стюарт» Словацкого, за изданный в Тбилиси сборник грузинских лириков. В собрании Шекспира переводы Пастернака заменялись другими, в театрах были приостановлены спектакли, с ним расторгались договоры. 5 ноября поэт написал еще одно письмо, на этот раз в редакцию газеты «Правда», на следующий день оно было опубликовано. Отредактированное О. Ивинской и заведующим Отделом культуры ЦК КПСС Д. Поликарповым, это письмо еще раз подтверждало добровольность отказа и желание своим творчеством послужить родному народу.