Не секрет, что о Церкви не было известно во времена Ветхого Завета. Израиль не был ветхозаветной Церковью, а Церковь – это не новозаветный Израиль. Церковь была создана Господом Иисусом после Его земного служения и жизни. Церковь и Израиль два различные друг от друга явления, формирования, объединения, народа. Если что – то было установлено Богом для Израиля, то это не значит, что оно должно быть в Церкви.

Например, считается, что если в израильском народе были люди, наделенные властью, то значит и в Церкви есть люди, также наделенные властью. Задумайтесь над следующим. У стола четыре ноги. У слона четыре ноги. Значит ли это, что у стола автоматически должны быть бивни и хобот? Не надо искать подобные черты у Израиля и Церкви, - это два различных явления!

О Церкви в книгах Нового Завета сказано много. Впервые о ней упоминает Сам Христос: «…Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». (Матф.16:18) А ещё Господь Иисус во время Своего земного служения установил для Церкви два основополагающих, фундаментальных положения:

1. отсутствие человеческой власти в Церкви - «Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». (Матф.20:25-28)

2. главенство решения общего собрания Церкви над решением какого – либо частного лица в Церкви – «…если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». (Матф.18:17-18)

Особо хочу остановиться на том, что Господь Иисус не установил никакой человеческой власти в созданной Им Самим Церкви. Он не ввел в жизнедеятельность Церкви понятие и принципы власти. Спаситель Сам создал Церковь и, поверьте, Он знал, как сделать правильно!

Вы не найдете в Новом Завете, а Церковь живет по условиям Нового Завета, указаний на то, что пастора, пресвитера и какие – либо другие «служителя» имеют власть. Господь Иисус никому из «служителей» в Церкви не давал власти , никого не наделял властью, никого не уполномочивал иметь власть и властвовать! Вчитайтесь в Его слова: «…так как Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». (Матф.20:28)

Прочитайте внимательно и непредвзято следующие отрывки из Писания: Матф.20:25-28, Мар. 10:42, Лук. 22:25-26. Видите, - Господь искал и ищет тех, кто согласен служить Его Церкви, Его спасенным, верующим в Него! Христос искал и ищет тех, кто согласен стать слугою и рабом для членов Его Церкви. Господу Иисусу не нужны властители, божки, князьки, царьки. Ему не нужен тот, кто называясь «служителем», по делам своим должен называться «властителем».

Пастора, пресвитера и какие – либо другие «служителя» считают, что имеют власть в Церкви. Но они имеют эту власть только в своем воображении и в воображении оглупленных ими верующих.

Власть существует, чтобы безраздельно властвовать , т. е. власть не будет делиться с кем – либо своей властью. Власть существует, чтобы повелевать, подчинять всё и всех своим интересам. Власть существует, чтобы ей служили, и не будет служить кому – либо. Власть стремиться достигать собственные интересы, и использует любые средства для их достижения и для устранения тех, кто стоит у неё на пути к этим интересам.

Вышеперечисленное – это сущность власти, это законы её развития и существования. Вы не сможете изменить что – либо во власти. И не важно, какая это власть, государственная или Церковная. Любая власть развивается и существует по законам власти. Бультерьер всегда останется бультерьером, как бы вы его не кормили и в какой бы конуре он ни жил.

История человечества наполнена примерами того, как действовала «церковная власть», какие дела вершила и как расправлялась с инакомыслящими. Вы думаете, что – то изменилось со властью в наше время? Если члены Церкви считают, что «служителя» имеют власть, то они сами наделяют их этой властью со всеми «опциями» в придачу. По вере вашей да будет вам! Поэтому не ждите, что пастор будет служить вам, будет заботиться о вас и помогать вам. Да и как может кому – либо служить церковный «бугор», заявляющий: «Властью, данной мне Богом…!» Такой человек хочет и будет властвовать, а не служить. Но Бог никому из современных «служителей» власть не давал, и сказал об этом в Писании!

Павел как – то предупреждал группу пресвитеров: « Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою». (Деян.20:29-30) Эти слова исполняются и сегодня.

Как сообщалось, 17 октября вышел в эфир очередной выпуск авторской программы Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «Слово пастыря». В телепередаче Первоиерарх ответил на вопрос, почему Церковь молится за власть и воинство? Святейший Владыка пояснил, что на власть и воинство возложены такие обязанности, от которых зависит судьба народа, государства и общества. Церковь, продолжил он, всегда молилась за государство, даже в богоборческое советское время молилась об их вразумлении.

Святейший Патриарх отметил, что воин – это такое служение, когда человек выражает свою готовность пожертвовать собственной жизнью. Это наивысшее проявление любви, поэтому, подытоживает он, Церковь молится за власть и воинство.
О поднятой проблеме рассуждает в интервью «Русской народной линии» кандидат филологических наук, кандидат богословия, доцент Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, член Синодальной богослужебной комиссии диакон Владимир Василик:

Молитва за власти – это древнейшая традиция Церкви. Апостол Павел пишет: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте...» (1 Тим. 2:1-2). Власть – это гарант стабильности, стена, преграждающая путь хаосу, междоусобице и взаимному истреблению. Кроме того, власть удерживает от нападения врагов на страну. В советское время Церковь обличала деяния власти, но, тем не менее, заявляла, что православные христиане молятся за нее. Власть, построенная на легальных началах, является стеной, ограждающей от пришествия антихриста, который, формально являясь царем, будет совершать всякое беззаконие, которое соберет в себе всё дьявольское отступничество, в том числе связанное с хаосом междоусобицы. Царство антихриста будет царством вражды и взаимоистребления.

Советская власть формально не являлась богоборческой, ведь в Конституции не было написано о запрещении религии. Другое дело, что Церковь и вера подвергались гонениям, притеснениям, причем не в последнюю очередь благодаря атеистическому посылу коммунистической идеологии. Но праведники ХХ века, владыка Вениамин (Федченков) и отец Иоанн (Крестьянкин) горячо молились за советскую власть. Отец Иоанн явил потрясающий пример любви и самоотвержения, когда молился за своего следователя Ивана Михайловича, который ломал ему пальцы. Благодаря этим молитвам и произошло чудо возрождения России, когда власть, быть может, не до конца, но повернулась к вере и Церкви. Новомученики молились за власть-гонительницу, тем самым исполняя заповедь Господа – «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:43-45). Эта заповедь не утратила своей актуальности и ныне, когда нашу страну возглавляет Владимир Владимирович Путин – верующий и воцерковленный Президент, который регулярно исповедуется и причащается святых Христовых Тайн.

По конфиденциальным данным, Владимир Путин хорошо читает Апостола, как и Петр Великий, и старается в силу данных ему возможностей вести христианскую политику, в том числе на Ближнем Востоке. Его вклад в церковное строительство, помощь монастырям и храмам, огромны. Достаточно взглянуть на Валаамский монастырь, который, благодаря заботе Президента, из руин поднят в былом великолепии. Поэтому всем нашим дорогим критикам, которые недоумевают, сомневаются, можно ли молиться за нынешнюю власть, которая, по их мнению, так коррумпирована и ущемляет права и свободы, нужно сказать, дорогие мои: молитесь, чтобы власть стала лучше, потому что многое может молитва праведного. Как говорится, молитва и со дна моря поднимает.

(Понятие о церковной власти)

Власть вообще есть полномочие (лат. potestas - possum - мощь, сила) действовать собственными силами (греч. ἑξουσἱα - из своей сущности) или направлять силы других к определенной цели. Понятие власти предполагает как свои существенные признаки: а) основание или источник полномочия; б) лицо (индивидуум или коллективное), или субъект власти; в) сферу - объекты или лица, силы которых подчинены властному лицу. Смотря по тому, какой из этих признаков поставляется на первом плане, общее понятие власти определяется особыми предикатами или подразделяется на виды. Так, есть власть Божественная и человеческая (по источнику полномочий); семейная и общественная (по сфере применения полномочий); последняя в свою очередь может подразделяться на власть государственную и церковную, военную и гражданскую и т. д. Отсюда под именем церковной власти разумеется полномочие (или сумма полномочий), применяющееся в Церкви или исходящее от Церкви.

Виды церковной власти . Понятие церковной власти настолько обширно, что само в свою очередь может делиться на виды и подвиды. Церковь, как явление, имеющее свою продолжительную историю, есть религиозное общество, или союз таковых обществ. Однако же оно образовалось и доселе существует не в силу каких-либо естественных условий исторического развития или как изобретение человеческого гения, но как Божественное Установление, имеющее в основании неизменные начала организации, невидимо охраняемое и управляемое Главою - Господом Иисусом Христом и имеющее существовать независимо от смены веков до конца мира. Это божественное основание Церкви пребывает неподвижным и неизменным: изменениям подлежит только то, что созидается на этом основании человеческою деятельностью, то более, то менее согласующееся с волею Божиею и в этой мере качественно различающееся так же, как различаются строительные материалы, употребляемые тем или иным строителем для своего здания (1 Кор. 3, 12-13).

К этим всегда тождественным началам церковной организации принадлежат те божественные полномочия, которые дал Церкви Сам Основатель ее непосредственно апостолам, а затем и преемникам их, установив новозаветное священство и церковную иерархию. Эти полномочия следующие: а) власть учения (ἑξουσἱα διδαχτιχἡ ): б) власть священнослужения (ἑξουσἱα ἱερατιχἡ ); в) власть пастырская (ἑξουσἱα ποιμαντιχἡ ).

Эти троякого рода полномочия и составляют первый и важнейший вид церковной власти - власть священную или иерархическую. Без этих полномочий не было и не может быть Церкви; если бы их не дано было Церкви, она давно прекратила бы свое существование; с ними же она пребудет до конца мира, и никакие враги Церкви, даже врата адовы - по слову Господа - не одол еют ее (Мф. 16, 18). Такое значение их объясняется из сущности их. Отличительными признаками их служит следующее:

1) Их источник. Они проистекают не от какого-либо земного авторитета, но непосредственно от божественной власти Основателя Церкви. Дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли - торжественно вещал Он Своим избранным апостолам - шедшие убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика запов едах вам и се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 19-20). Он не поручил осуществление этих полномочий ни иудейскому синедриону, ни римскому кесарю, но - по слову апостола худородным и уничиженным (1 Кор. 1, 28), которых избрал Сам, поставляя этим порученное им дело вне зависимости от земной силы и величия и в день Пятидесятницы облек силою свыше (Лук. 24, 49). Апостолы поставили себе приемников этих полномочий, и с тех пор непрерывно проходит и будет до конца мира продолжаться эта цепь преемства божественных полномочий в Христовой Церкви. Единственный способ получения их - таинственное священнодействие хиротонии или рукоположения, совершаемое в Церкви Христовой высшими носителями священных полномочий - епископами. Никто из людей иначе не может получить никакой степени священства. Посему действующие этими полномочиями священнослужители основываются на праве божественном (jure divino), а не человеческом, и никакая земная власть, опирающаяся на право человеческое (jus humanum), как не может дать, так и не может отнять у законно поставленного священника его священной власти.

2. Характер полномочий священной власти исключительно духовный, а не материальный. Сферою действий священника служит духовный мир человека с его стремлением к единению с Богом, - к истине и нравственному совершенству, но в его полномочиях, как священника, нет власти подчинять себе материальные вещи: ибо и Сам Основатель Церкви свидетельствовал о Себе, что Сын челове ческий не им еет гд е главы подклонити (Мф. 8, 20) и что Царство Его - не от мира сего (Иоан. 18, 36). Священник есть проповедник и учитель закона Божия, страж, блюститель его и руководитель в деятельном исполнении его вверенными ему пасомыми, и совершитель таинственных священнодействий и молитв.

3. Хотя по содержанию своему полномочия священной власти на первом плане поставляют уполномоченным право и долг только личного их действования (а не управления деятельностью других) и хотя сами апостолы обозначали свое высшее призвание не иначе, как служением Слову (Деян. 6, 4), а свое положение в церкви - положением слуг Христовых и строителей таин Божиих (1 Кор. 4, 1) (а не положением начальников в отношении к прочим, как подчиненным); однако же, полномочия эти, как по их исключительной принадлежности только некоторым (а не всем членам Церкви), так и по самому их существу таковы, что с необходимостью ставит действующих ими в положение начальников ко всем остальным, как подчиненным, именно в сфере влияния этих полномочий. Так, исключительно некоторым принадлежащее полномочие учительства при осуществлении его необходимо соединяется с правом их руководить своих учеников в усвоении преподаваемого, с правом оценивать успехи их, с правом запрещать или дозволять такое или иное применение усвоенного. Авторитет или власть и обыкновенного учителя так общепризнанна для его учеников, что противление ему со стороны какого-либо из них должно быть рассматриваемо, как результат умственной слабости, или сознательного нежелания быть учеником; в том и другом случае исход для него один: исправиться - подчинением власти учителя, или оставить его школу. Тем более это нужно сказать об учителях церковных, получивших свою власть от Того, Кто сказал им: слушаяй вас Мене слушает и отметаяйся вас Мене отметается (Лук. 10, 16), посему и апостол заповедует членам церкви, не получившим полномочия учительства церковного: повинуйтейся наставником вашим и покоряйтеся (Евр. 13, 17). Точно также в исключительном полномочии к учительству некоторых implicite заключается и право признать или не признать годность и способность к производству в должность учителя нового члена: ибо немыслимо, чтобы таковое право когда-либо и где-либо приписывалось ученикам, а не учителям.

Исключительно некоторым принадлежащее полномочие священнодействия необходимо предполагает за ними власть от остальных, присутствующих при священнодействии, требовать соблюдения известной дисциплины, власть дозволять или воспрещать какое-либо деятельное участие в акте священнодействия и точно также, как и при полномочии учительства - право назначать преемников себе в должности священнослужителей. То же самое и в полномочии пастырства. Отсюда и следует, что носители священной власти составляют в церкви не только особый класс служащих церкви лиц, имеют не только служебные полномочия, но и церковное начальство (ἱερἁρχια ) и полномочия в собственном смысле правительственные (ἑξουσἱα διοιχητιχἡ , potestas jurisdictionis). В целом носители священных полномочий того и другого порядка (служебных и правительственных) составляют высший чин или сословие в церкви (τἁγμα , ordo) по отношению ко всем остальным членам церкви, совокупность которых обозначается терминами «верные» (πιστοἱ ) (Апост. пр. 9), «верные братия» (ἁδελφοι πιστοἱ ) (Феоф. Александр, прав. 8), «миряне» (λαἱχοἱ ) (Апост. пр. 31). Но они и сами между собою различаются степенями (βαθμὁς ), обусловливаемыми неодинаковым распределением священных полномочий, и образуют градацию подчиненности низших степеней высшим. Этот признак (правительственных полномочий) в содержании священной власти и отмечен уже библейскими наименованиями степеней иерархий: 1) епископа (ἑπισχοπος - надзиратель = верховный блюститель); 2) пресвитера (πρεσβὑτερος - старейшина); 3) диакона (διἁχονος - служитель, т. е. исполнительный орган первых двух).

4) Правительственная власть (ἑξουσἱα διοιχητιχἡ , potestas jurisdictionis) подразделяется на следующие полномочия: законодательные, административные, судебные, исполнительные. Успешное их осуществление необходимо предполагает правильную общественную организацию, правильное внешнее благоустройство общества. В основных чертах общественная организация Церкви и ее управления дана Основателем Ее и апостолами и зиждится также на божественном праве. Но в течение многовекового исторического существования Церкви в человеческом роде первоначально данная ей общественная организация подвергалась различным изменениям, осложнялась, развивалась: эти изменения происходили неизбежно под влиянием изменчивого внешнего положения Церкви в среде различных народов и государств.

Благовестническою деятельностью апостолов и их сотрудников в благовествовании Церковь распространялись первоначально по большим городам - центрам гражданского управления, отсюда - по малым городам и тяготевшим к ним в гражданском отношении селениям. По этим городам и располагались христианские общества - церкви, управлявшиеся каждая богоустановленною иерархиею - епископом, пресвитерами и диаконами. Но эти отдельно самоуправлявшиеся общества находились в постоянном сношении между собою и в важных случаях высшие правители этих обществ - епископы собирались в одно место - какой-либо город, составляли собор (σὑνοδος , concilium) и на нем разрешали какой-либо вопрос, недоумение, или установляли меры, отвечавшие потребностям времени. Обычай составлять по требованию обстоятельств епископские соборы, как высший орган церковного управления, имевший основание и начало свое в иерусалимском апостольском соборе, уже в течение первых трех веков совершенно независимого положения Церкви от государства положил основание образованию градаций между самими епископами и их кафедрами, именно в церковно-правительственном отношении. Епископы более значительных в гражданском управлении городов, или городов столичных для известного народа, в которых по-преимуществу собирались соборы из епископов соседних меньших городов, силою обычая становились естественными председателями таковых соборов и получили название или титул «старейших» или «первых» между прочими. Так самостоятельною практикою Церкви первых веков выработалось в высшей степени важное начало церковно-правительственной организации, отлившееся в форму следующего апостольского правила: «Епископам всякаго народа подобает знати «перваго в них» (ἑν ατοἱς πρὡτον ) и признавати его яко главу и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и «первый» ничего да не творит без разсуждения всех » (34).

В IV и V вв. под влиянием быстро увеличившейся численности христианского населения, а вместе с тем и епископских кафедр в греко-римской империи, политически объединявшей тогда почти все культурные нации, указанное нами начало правительственно-церковной централизации сделало дальнейшие шаги, выработало новую градацию церковно-правительственных чинов и округов или районов, на которые простиралась их правительственная власть (юрисдикция): явились митрополиты, архиепископы, экзархи, папы, патриархи, католикосы. Образовались соответственные им районы или пределы, на которые простиралась их юрисдикция, под названием: епархии (римская провинция, вмещавшая в районе несколько епископских кафедр) с главою ее - митрополитом или примасом, диецеза (округ, вмещавший несколько епархий) с главою его экзархом или архиепископом, патриархата (вмещавшего несколько диецезов) с главою их патриархом. В соответствии с этим образованием и церковный собор, как правительственное учреждение, образовал степени или инстанции под названием «собора епархиального», «диецезанского», «патриаршего» и «вселенского».

В круг ведения этих высших церковно-правительственных учреждений и входят все «церковные дела» (πρἁγματα ἑχχλησιαστιχἁ , causae ecclesiasticae), требующие применения власти законодательной, административной, судебной и исполнительной. Наивысшею инстанциею по всем отраслям церковного управления в градации соборов служит вселенский собор. Сверх того, ему исключительно принадлежит наивысшая церковно-законодательная власть, выражающаяся в формулировании догматов христианского вероучения. Ни один из поместных соборов этой власти не имеет. Прочие соборы качественно не различаются в своей церковно-правительственной компетенции: различие между ними только во внешних пределах их влияния. Так, они имеют власть установлять «правила» (χανὁνες ), каждый для округа, подчиненного его ведению (власть законодательная); имеют власть надзора в каждой из епархий, входящих в состав округа, на который простиралась власть собора, власть рукоположения епископа на освободившуюся кафедру, принадлежащую заведываемому им округу; каждый из них имеет значение высшей судебной инстанции по отношению к епархиальному суду и т. д.

Параллельно с образованием организации окружного церковного управления шла и организация епархиального управления. Пресвитеры и диаконы, первоначально бывшие единственным помощниками епископа и его исполнительными органами, жившие вблизи или вместе с ним, впоследствии времени, в особенности с образованием в епархии приходов и монастырей, а также разных богоугодных заведений, состоявших в ведении церкви, стали отправлять служение свое не только при епископе и его кафедральной церкви, но и в отдельности от него при приходах, монастырях и богоугодных заведениях. Клир естественно разделился на кафедральный и приходский, городской и сельский. Настала необходимость установить специальные органы по разным отраслям епархиального управления. И вот явились специальные должности по церковному управлению (ὁφφἱχια ἑχχλησιαστιχἁ ) - органы надзора: хорепископы, периодевты, архипресвитеры, протопресвитеры, сакелларии. Для более благоустроенной церковной экономии - экономы, скевофилаксы, апокрисиарии, а также управители богоугодными заведениями: больницами, сиротскими домами, богадельнями; для административных и судебных дел - архидиаконы, экдики, хартофилаксы, нотарии. По каноническому праву восточной церкви все эти чины в то же время были и носителями священных степеней пресвитера или диакона. Так рядом с иерархическою градациею степеней (βαθμοἱ ) образовалась градация правительственных должностей. Богоустановленный чин иерархий чрез такое осложнение в существе своем однако же не изменился; таким осложнением не создалось увеличение степеней ее: ибо определение в эти должности происходило (как в аналогичные им должности происходит и теперь) не чрез священнодействие хиротонии, а чрез простое официальное уполномочение (προσβολἡ , delegatio). Пo существу своему каждая церковно-правительственная должность есть поручение или делегация начальника своему подчиненному, которое всегда он может и отнять у него. В епархии таким уполномочивающим (делегантом) служит епископ; в целой поместной церкви - общий собор ее епископов.

5) Церковь есть не только установление Божественное, но и человеческое общество и притом такое многочисленное по составу своих членов, что не вмещается в одной какой-либо нации или государстве, но среди разных наций и государств - во всем мире. С последними она необходимо входит во взаимообщение. Ибо хотя по существу своему она есть чисто духовный союз и общение людей, но нравственное влияние ее на человека так всеобъемлюще и глубоко, что отражается на всей его жизнедеятельности, на всех его отношениях, личных, семейных, общественных. Христианское религиозное убеждение и религиозная совесть обнаруживают себя необходимо в делах, во вне. Любовь к Богу и ближним, воспитываемая церковью, проявляется во вне всецелою преданностью церкви, любовью к ней самой и ко всем ее учреждениям и побуждает человека к жертве в пользу ее. С другой стороны, она есть такая социальная сила, что с нею находит необходимым считаться даже и государство, расположенное индифферентно и враждебно, и относится к ней по внешности благосклонно лишь по соображениям просто политического благоразумия и расчета. Этими двумя мотивами объясняются богатые материальные жертвы в пользу церкви со стороны граждан-членов ее и разные права и привилегии, жалуемые учреждениям ее даже от государств иноверных. Следствие таких отношений то, что Церковь является собственницею имуществ движимых и недвижимых и носительницею полномочий гражданской юрисдикции. Размеры власти церковной увеличиваются притоком полномочий человеческого права. Из этого источника, иногда весьма обильного, проистекает второй класс полномочий церковной власти, - церковной не по происхождению - из самой церкви, как первый рассмотренный нами вид полномочий, - а по принадлежности их церкви.

Сообщение церкви этого рода полномочий происходит двумя юридическими актами: а) даром и б) государственным пожалованием.

История свидетельствует, что Церковь с самого начала своего существования была владетельницею имуществ, приобретая долгое время эти последние единственным способом даром или жертвою от состоятельных братий. И эти имущества по временам были так велики, что их доставало на пропитание всех бедных церкви и на выкуп пленных. И церковная иерархия не только не возбраняла такие дары, но и поощряла их, почитая нравственным правом служащих алтарю - питаться от алтаря и нравственною обязанностью верных приносить к алтарю от трудов своих посильные жертвы по подобию древних иудеев, приносивших начатки и десятины в пользу храма и левитов. Но она поощряла такие дары, поскольку они проистекали из доброй воли и расположения дарителей, но отнюдь не допускала притязаний от имени Церкви на имущество своих членов. Мало того, она строго воспрещала даже и принимать дары от лиц, запятнавших себя образом жизни, недостойным христианина (см. Апостольские Постановления, кн. 4, гл. 6-10). Такой взгляд на дар остался запечатленным навсегда в канонах православной церкви. Притязание и насильственное требование его, предъявляемое служителем церкви есть вымогательство и симония. Но долгое время такое владение имуществом для Церкви было только фактическим, а не имело характера собственности. Только государственное признание Церкви в правах собственности со стороны византийских императоров утвердило за нею право приобретения имущества, как посредством дара, так и другими законными способами, и сделало ее юридически полномочным владельцем и распорядителем своего имущества (утвердило власть над ним).

То же явление встречаем потом всюду и всегда в государствах. Справедливо, поэтому, церковную власть над имуществом признавать опирающеюся на государственном полномочии.

Пожалование церкви правами и привилегиями со стороны государства выражается в различной мере и в различных формах. В Византии император Юстиниан сообщил «канонам», постановленным и утвержденным четырьмя вселенскими соборами, силу государственных законов; решениям и приговорам епархиального и соборного суда силу решений и приговоров государственных судов. Он же одарил епископов весьма важными полномочиями по общегосударственному и городовому управлению; монастыри и другие церковные учреждения, а также и клир церковный свободою от некоторых повинностей и изъятием из гражданской подсудности (иммунитет). - В древней Руси великие князья и цари, а также и татарские ханы (в период монгольского ига) жаловали митрополитов, епископов и монастырских властей населенными землями и одаряли их на правах вотчинников над тяглыми людьми административною и судебною властью - по делам гражданским и даже уголовным. В новой России со времени Петра Великого и доселе церковно-правительственные учреждения, св. синод, епархиальные епископы и духовные консистории одарены полномочиями государственных присутственных мест и начальств, так что их административные определения и судебные решения рассматриваются и имеют значение действий государственных присутственных мест и начальств. Равным образом, иерархические и церковно-должностные лица, составляющие духовное и монашеское звание и в особенности облеченные полномочиями церковно-правительственной власти, как-то: митрополиты, члены св. синода, епархиальные архиереи, главный священник армии и флота, архимандриты, протоиереи, благочинные, начальники и наставники духовно-учебных заведений и проч. приравнены различным чинам государственной службы.

И все эти и им подобные права, привилегии и полномочия исходят на церковь от пожалования государственной власти.

Следствием такого проникновения в церковное устройство и организацию церковного управления элементов местного государственного права или элементов собственно-церковного творчества, обусловливаемого влиянием национального склада и обычаев, является весьма заметное разнообразие в устройстве поместных церквей при неизменно сохраняющемся тождестве во всех их основных началах церковной богоустановленной иерархии. Церковная иерархия в каждой поместной православной церкви удерживает неизменно три степени чинов, которые, быв облечены благодатною силою свыше в таинстве хиротонии, и осуществляют всюду с равною силою данные им полномочия священной власти. Но внешняя организация управления, виды и формы церковно-правительственных учреждений, опирающиеся как на полномочия божественного права, так и человеческого, допускают значительное различие, отличая каждую поместную церковь, так что это различие форм устройства и управления церковного, наука церковного права может свести лишь к нескольким более или менее устойчивым типам.

Обобщая все, доселе сказанное о церковной власти, мы приходим к следующим общим положениям:

1) Церковная власть по источнику, из которого проистекают ее полномочия, разделяется на два вида: божественную и человеческую. Первый вид называется священною, а носители ее - церковною иерархиею. Второй вид проистекает из частного или государственного уполномочения, мотивам к которым служит или любовь и преданность к церкви или расчет благоразумной государственной политики.

3) По характеру своему полномочия священной власти - духовны: их сфера внутренний мир человеческой души и средствами применения их служат часто нравственные меры просвещения, освящения, молитвы и пастырства. Полномочия, проистекающие от частного и государственного уполномочения, относятся к внешнему миру - утверждают власть церкви имущественную, или устанавливают более или менее благоприятное для нее положение в государстве.

Мы изложили только схему или набросок учения православного церковного права о церковной власти. Желающим получить основательное и полное ознакомление с этим предметом рекомендуем следующие пособия: Специальные сочинения: Τοὑ χανονιχοὑ διχαἱου τἡς ὁρθοδὁξου ἁναταληχἡς ἑχχλησἱας τἁ περἱ ἱερατιχἡς ἑξουἱας ὑπὁ Ἱωἁννξυ Παππαλουχα Εὑταξἱου. ῾Εν ῾Αθἡναις . 1872. H. Заозерский, О церковной власти. Сергиев Посад, 1894. Курсы церковного права: P. Hinschius, System des katholischen Kirchenrechts mit besonderer Rucksicht auf Deutschland. В. I. Berlin. 1869. Никодим, епископ далматский, Православное церковное право (Перевод Петровича), Спб. 1697. Проф. Н, С. Суворова, Учебник церковного права. Ярославль, 1808. Проф. Н. С. Павлов, Лекции по церковному праву (издающиеся в «Богословском Вестнике»).

* Николай Александрович Заозерский,
доктор церковного канононического права,
орд. профессор Московской духовной академии.

Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 3, стлб. 637. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1902 г. Орфография современная.

Церковные соборы и их происхождение Афанасьев Протопресвитер Николай

СОБОРНОСТЬ ЦЕРКВИ И «ВЛАСТЬ КЛЮЧЕЙ»

Долгожданная, хотя и несколько запоздалая публикация книги протопр. Николая Афанасьева «Церковные соборы и их происхождение» свидетельствует о возвращении современного христианства в лице своей научно–богословской мысли к собственным истокам, т. е. к основаниям и смыслу церковного бытия, к осмыслению церковности как таковой.

Написанная в 1940 г., эта работа красноречиво характеризует и своего автора, заявившего о себе как об одном из крупнейших деятелей церковной науки XX века, ставшем фактическим основоположником современной православной экклезиологии - разделе догматики, разработка которого была и остается особенно актуальной.

Думается, не подлежит сомнению, что современная церковь остро нуждается в упорядочении своего явно рассогласованного существования, прежде всего в таких аспектах, как единство, соборность и апостоличность.

Внушавшие оптимизм яркие признаки возрождения начал соборности и единства, такие, например, как Поместный собор Русской православной церкви 1917–1918 гг., движение к не поверхностно–декларативному, а подлинному воссоединению частей некогда единого христианского мира, начавшийся конструктивный обмен позитивным историческим опытом - все это теперь постепенно отходит в прошлое, уводя одновременно в край несбывшихся мечтаний взыгравшие было чаяния христиан. Практика несколько неожиданно оказалась к ним намного требовательнее, а дело восстановления подлинной церковности - сложнее примирения догматических символов Востока и Запада.

Сегодняшний облик церкви, увы, в полной мере соответствует словам о. Николая, предваряющим его самый известный труд «Церковь Духа Святого»: «Наша церковная жизнь вошла в тупик, так как начала, которые проникли в нее в далеком прошлом, изжили себя и вызывают в церковной жизни одни только недостатки. Церковь рассматривается как организация, подчиненная человеческим законам, и, как организация, отдает себя на служение человеческим задачам. Человеческая воля господствует в ней самой, и человеческая воля вне ее стремится обратить Церковь Божию в средство для достижения своих целей. Никогда, может быть, сами верующие не отдавали так на поругание «невесту Христову»".

«Церковные соборы…», в определенной степени подготовившие главное сочинение о. Николая, посвящены научно–богословской реабилитации соборного начала церковной жизни, неотъемлемого от ее сути и назначения.

О. Николай отправляется от евхаристической природы Церкви, которая таким образом выявляется прежде всего и по преимуществу в евхаристическом собрании. По этой же причине и соборное начало Церкви есть не что иное, как свойство, прямо предполагаемое евхаристичностью Церкви. Крайне важно здесь то, что автор говорит не о собрании, которое так себя называет или усваивает себе его видимые атрибуты. Речь идет о самой природе сакраментального события, и значит, о том, действительно ли данное собрание евхаристично, действительно ли оно живет тем, чтобы во главе его, «посреди нас» был Христос. О. Николай несколько раз упоминает известный факт, что местные собрания–общины нередко обозначались словом «любовь».

Церковь повинуется Христу, Которого Бог «поставил выше всего», главою Церкви, которая есть Тело Его, «полнота Наполняющего все во всем». Само же главенство Христа, Его власть совершенно лишена признаков внешней авторитетности, она лишь выявляет реальность собранности во Христе «двоих или троих» и, следовательно, подтверждает или, паче чаяния, опровергает ее. Даже власть Христа, таким образом, есть не внешняя распорядительность, а лишь подлинность Его присутствия, а значит, и присутствия Церкви - Его мистического Тела.

Евхаристическая экклезиология, которую разрабатывает о, Николай, исходит из первичности локального евхаристического собрания, и, следовательно, присутствия в нем полноты Церкви при условии его сакраментальной действительности. Таким образом, вся Церковь, а не какая–то ее часть является в жизни местной общины. В сознании этого коренится, по мнению автора, фактически исчезнувшая из жизни земной церкви особенность первохристианства. «Церковь там, где Христос, а Христос там, где двое или трое собраны во имя Его» (с. 31).

Христос неразделим, поэтому и присутствие Его «посреди нас» в данном евхаристическом собрании не может быть частичным, но из этого следует со всей определенностью, что и явление Церкви возможно только в полноте, а не в части. Только впоследствии, как известно, разовьется иное представление о Церкви, как об объединении локальных общин, где ни одна из них не имеет в себе церковной полноты, принадлежащей в рамках этой новой, универсальной экклезиологии, лишь целому.

Древнейший же образ единства по о. Николаю Афанасьеву выглядит принципиально иначе, это любовный союз общин, не представляющий из себя организацию высшего характера, так как в Церкви не может быть ничего выше Церкви (с. 32). Равным образом и авторитет той или иной церковной общины измеряется не количеством членов, древностью кафедры, исторической важностью или административным статусом города пребывания. Авторитет ее будет тем выше, «чем больше степень приближения… общины к существу Церкви» (с. 33).

Важно при этом, что жизнь отдельных общин предстает как устремленность друг ко другу в любви, поскольку «как Христос не может восстать на Самого Себя, так и одна церковная община с любовью принимает то, что делается в другой, потому что то, что делается в одной, делается и во всех - оно совершается в Церкви» (с. 33).

О. Николай считает что «единственным условием принятия решений одной общины другой является только их церковность, что равносильно признанию их кафоличными». Тогда и церковная рецепция - это то, что может принадлежать только всей Церкви, «как свидетельство Церкви об истине, т. е. о самой Себе» (с. 33, 34).

Сама рецепция, таким образом, оказывается естественной формой выявления в жизни конкретной церковной, т. е. евхаристической общины, ее кафолической природы. Говоря иначе, рецепция устанавливает, действительно ли собирание данного церковного сообщества имеет подлинно церковный характер, т. е. Христово ли оно.

Очень органично вписывается в такой контекст мысль о. Николая о церковном соборе, как особом «собрании членов Церкви со Христом для обсуждения и решения вопросов кафолической природы». Собор предстает как форма церковной жизни, необходимая для разрешения актуализировавшейся проблемы, прежде присутствовавшей в практике общин лишь латентно.

Такое понимание собора усваивает ему свойство естественной и привычной для церкви формы жизни - собрания ее членов, специфика которой состоит лишь в особом характере обсуждаемых вопросов. Как пишет о. Николай, «в момент ее установления Церковь таила в себе потенциальный Собор» (с. 42). У так понятого собора не может быть ни особого статуса, ни, тем более, властного авторитета. Собор точно так же, как и любая сторона жизни отдельной общины, становится достоянием всей церкви через рецепцию. Содержание соборности и критерий рецепции остаются прежними - «единство Духа в союзе мира».

Очевидно, что эмпирическая действительность, в которой жил и сам автор, слишком радикально отличается от описываемого им порядка вещей. Его природа вполне покрывается одним определением - правовая. Большая часть «Церковных соборов…» посвящена становлению этого, заметим, чуждого первохристианству наличного церковного устройства.

Парадоксальная особенность этой эволюции состоит в том, что, по мнению о. Николая, «когда произошло превращение собора в церковный институт, голос самой Церкви умолк, а вместо него остался голос ее высшего органа» (с. 43–44). В свою очередь властные полномочия, приобретаемые новоявленным правовым институтом, неизбежно ставятся в зависимость от представительности конкретного собора. Кафоличность как качество духовной жизни уступает место иным приоритетам, позволяющим формально определить степень авторитетности того или иного собрания, вследствие чего утрачивается целостность церковного собора. За не очень продолжительный исторический период (100-150 лет) некогда единственный признак церковности оказался прочно увязан с иным, внешним, в апостольские времена неизвестным. Уже св. Игнатий Богоносец, наряду с признанием: «Где бы ни был Иисус Христос, там кафолическая церковь» (Смирн. 8. 2), много говорит и о епископе как о столь же важном гаранте церковности местной общины.

О. Николай Афанасьев указывает, правда, что у св. Игнатия епископ всецело включен в евхаристическое собрание и поэтому еще не может быть единственным гарантом ее церковности. Однако он вскоре становится таковым, последовательно развивая функцию единоличного представительства своей общины на расширенных церковных собраниях, куда для убедительности его решений (!), в частности об избрании нового епископа, приглашаются избранные лица соседних общин. Первоначально это могли быть и часто бывали не епископы и даже не клирики, однако вскоре повсеместно закрепляется обязательное присутствие в качестве приглашенных по таким поводам именно соседних епископов. В этом случае, представляя самого себя, епископ одновременно представляет и общину. Последнее стало означать автоматическую рецепцию решений своего епископа на собраниях ближних и дальних соседей. Тем самым отпадает и необходимость в рецепции в своем прежнем виде, т. е. как испытании церковности тех или иных деяний.

Возникают соборы «переходного типа», по терминологии автора, где кафолическое начало, присущее деятельности данного собрания, совмещается с правовым характером присутствия соседних епископов. Затем появляются прецеденты поставления епископов вне общин, закрепляющие их принципиально новое положение: уже не внутри, а над церковным собранием. Логическим продолжением такого церковного устройства становится такое представление о соборном единстве церкви, под которым будет пониматься собрание возможно большего числа епископов. Кроме того, уже св. Киприан Карфагенский говорит о недопустимости требования церковной рецепции деяний собора, так как этим подрывается авторитет епископов. В пределе, таким образом, собор епископов может заместить собой собрание церкви. О. Николай обращает внимание на то, что протоколы Карфагенского собора 256 г. называются «Sententiae episcoporum» (постановления епископов). Тем самым, с торжеством универсальной экклезиологии, начинает витать в воздухе идея вселенского собора, неосуществимая до поры лишь технически.

Так окончательно складывается порядок, подменяющий духовное качество церковной полноты формально–правовой полнотой представительства церковных общин в лице их возглавителей - епископов. Если продолжать эту логику дальше, то легко прийти к заключению о необязательности представительства епископом кого бы то ни было, кроме себя самого - лица, облеченного сакрализованными правовыми полномочиями. Способствующий появлению такого мировоззрения порядок поставления епископов не внутри общины, но в общину, то есть извне, уже упоминался.

Следовательно, сам по себе правовой принцип устройства церкви неумолимо должен вести не просто к констатируемому о. Николаем Афанасьевым разрыву церковной целостности, но прямо к узакониванию параллелизма в устройстве эмпирической церкви. Тогда один, главный уровень, представлен собором самозаконного епископата, а второй - тоже в определенном смысле замкнутым на себя церковным народом. Первый при этом предстает структурно необходимым, но и достаточным, поскольку собор епископов и есть выражение церковной полноты. Второй, в свою очередь, выглядит структурно факультативным, поскольку не наделен никакими качествами, способными засвидетельствовать его принципиальную значимость. Иначе говоря, церковное единство и кафолическая полнота, понятые как правовые начала, целиком институционализируются высшим клиром.

Однако и здесь еще сказано не все. Властно–правовые полномочия оказываются способными поглотить и сакраментальную сторону жизни церкви. В самом начале книги о. Николай предупреждает: «Если бы наряду со властью Христа как Главы Церкви существовала бы иная власть в лице или другой общины, или какого бы то ни было предстоятеля, то эта власть была бы одновременно и властью над Самим Христом и Его Телом» (с. 30). Круг замыкается. Власть любви и власть ключей не могут быть уравнены в правах, и, как это ни невероятно, правовое сознание в силу собственной природы вынуждено отдать первенство именно второй, а не первой.

Кто знает, но, возможно, кричащая несовместимость современного автору церковного порядка с отчетливо реконструируемым сегодня, в том числе и благодаря его собственным усилиям, первохристианским церковным сознанием подвигла о. Николая Афанасьева на этот дерзновенный труд. Точность и убедительность диагностики и оценок, утвердившихся в ходе истории институционально–правовых приоритетов церковного устройства в ущерб изначальным, собственно соборным, коренящимся в мистической природе Церкви - Тела Христова, заставляют глубоко задуматься сегодня над возможными путями фактической, а не только богословской реабилитации соборного начала церкви.

В этой связи взоры чад Русской православной церкви по–прежнему обращаются к Поместному собору 1917–1918 гг., так как именно там были сделаны реальные обнадеживающие шаги в сторону восстановления самых очевидных форм соборности: выборность епископата и остального клира, создание митрополичьих округов, пересмотр функций церковных судов, восстановление некоторых аспектов местной соборности. В целом, правда, собор не вышел за рамки представительского понимания собственной функции в церковной жизни, что специально подчеркивает о. Николай. Следовательно, уже по одному этому признаку он практически целиком остался в пределах правового, а не харизматического ее понимания. И все же само движение в сторону преодоления вышеописанных искажений, следует признать едва ли не прорывом в чаемом эмпирической церковью направлении.

Адекватно оценить реальную значимость деяний собора 1917- 1918 гг. может позволить всесторонний и тщательный историко–богословский анализ последовательности и содержания возможных шагов, которые следовало бы предпринять на пути к полноценному восстановлению подлинно церковной соборности. Может быть, заслуживает внимания уже тот факт, что Собор, в целом двигаясь в правильном направлении, предложил лишенные какой–либо радикальности, эволюционные по характеру и вполне осуществимые в тех исторических условиях меры, которые позволяли постепенно, но целенаправленно перейти от состояния правовой аморфности к сквозной отрегулированности правовых и представительских процедур. Не следует ли в этой связи говорить о неизбежности ретроспективного повторения исторического пути церкви, с тем чтобы в стремлении вернуться к подлинной кафоличности не забрести в новые тупики?

Если это предположение не лишено оснований, то тем большую значимость приобретает публикация настоящего труда о. Николая Афанасьева, доказательно демонстрирующего этапы в целом незаметного для современников и довольно быстрого по историческим меркам перехода от кафолической собранности во Христе к вселенской представленности церкви собором епископов.

Внимательное вчитывание в книгу о. Николая неизбежно поставит и вопрос о необходимости более подробного рассмотрения причин, определивших обсуждаемую перемену в понимании церковной соборности, которые в настоящей работе лишь кратко обозначены. Трудно усомниться в самой констатации, что утрата яркой эсхатологической окрашенности своей жизни, неизбежно более тесная привязка к жизни мира сего вкупе с численным ростом раннехристианских общин создают, как оказалось, сильные соблазны забыть свою «первую любовь». Но тогда возникает вопрос о степени неизбежности им поддаться, а тем более о том, какие шаги позволили бы не повторять ошибок прошлого. Очень хочется верить, что жизнь Церкви на земле не покрывается одними секулярными закономерностями, и что поэтому искреннее стремление восстановить подлинные начала церковности позволит учиться даже у истории, которая, как известно со времен Гегеля, никого ничему еще не научила.

Нам остается только пожелать счастливой и плодотворной судьбы этой замечательной книге - плоду самоотверженного, пусть по видимости и кабинетного труда ее выдающегося автора, чье служение церкви, хочется верить, обретает сегодня новый масштаб и особенную востребованность.

Давид Гзгзян, канд. филол. Наук, зав. кафедрой богословских дисциплин и литургики Свято–Филаретовского института

Из книги Се ныне время благоприятно автора Иеромонах Сергий

2. Церковная соборность и государственная власть С началом синодального периода государственная власть грубо вмешалась в жизнь Церкви, предприняв попытку отнять у Церкви свободу. В том числе и свободу открыто обсуждать свои проблемы. Во многом эта попытка подчинить

автора Воронов Ливерий

27. Кафоличность (или соборность) Церкви В символических текстах, пользовавшихся известностью и авторитетом в Русской Православной Церкви, а также в курсах догматического богословия, предназначенных для ее духовных школ, очень часто понятия «Соборная» или Кафолическая»

Из книги Догматическое Богословие автора Давыденков Олег

4.7.3. Соборность, или кафоличность Церкви В Пространном Катихизисе говорится, что «Церковь именуется соборной и кафоличной потому, что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времен и народов».

Из книги Удивительные пророчества Библии автора Вандеман Джордж

Звон ключей В I960 году французский химик Марселен Бертло предсказал, что в ближайшие сто лет ученые разгадают тайну атома. Он верил, что, когда наука достигнет столь высокого уровня, на землю придет Бог и, звеня связкой ключей, скажет человечеству: «Господа, пора

Из книги В начале было Слово… Изложение основных Библейских доктрин автора Автор неизвестен

6. Абсолютная власть принадлежит Церкви. На протяжении веков официальная Церковь переняла много языческих верований, праздников и символов. Когда против этого отступления раздались голоса протеста, Римская церковь присвоила себе исключительное право толковать Библию

Из книги Катехизис. Введение в догматическое Богословие. Курс лекций. автора Давыденков Олег

3.3. Соборность (кафоличность) Церкви Церковь ветхозаветная была ограничена и пространством, и временем, и народом. Церковь Христова не ограничена местом, апостолам Господь сказал:«идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15).Согласно ап. Павлу,

Из книги Книга, которая лечит. Я забираю вашу боль! Энергия Сотворения автора Коновалов С. С.

Желания - один из ключей к здоровью Тело - Мир Желаний - это Высшее тело человекаТело - Мир Желаний - это Высшее тело человека. Это информационное поле, созданное по образу и подобию Мира Желаний Божественной Вселенной. Формируется это тело, как и прочие Высшие тела, в

Из книги Избранные богословские статьи автора Флоровский Георгий Васильевич

Из книги Духовные основы общества. Введение в социальную философию автора Франк Семен

6. СОБОРНОСТЬ И ОБЩЕСТВЕННОСТЬ Изложенные выше соображения, несмотря на всю их бесспорность, встречают все же постоянный протест со стороны эмпирического, "реалистически" настроенного сознания; они кажутся ему какой–то "романтикой", каким–то мечтательным приукрашением

Из книги Руководящие идеи русской жизни автора Тихомиров Лев

IV Свобода и власть. - Их кажущееся противоположение. - Их единство. - Власть как основа общества Факт власти в междучеловеческих отношениях есть совершенно основной. Без него не бывает никакой организации, никакого общежития. Бесполезно даже рассуждать о том,

Из книги Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России автора Маркова Анна А.

XX Евангельское учение о власти. - Власть как установление Божеское. - Власть христианская Настоящую основу христианского политического учения составляет воздавание кесарю кесарева и Божия Богу.Кесарь неслучайно является на свете. Нет власти, которая была бы не от

Из книги Религиозные практики в современной России автора Коллектив авторов

Из книги Церковное Право автора Цыпин Владислав Александрович

Соборность и персонализм В качестве важнейших инструментов сохранения и воспроизводства старообрядческой традиции исследователями выделяются две категории культуры – персонализм, как способ отношений человеческой личности с Богом, и церковно-общинный принцип

Из книги автора

Высшая власть в Церкви Кафоличность Церкви Церковь Христова - Божественное учреждение, в котором совершается спасение и обожение человека. Одно из свойств Церкви, отраженных в 9-м Символе веры, - кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в

Из книги автора

Высшая власть в Церкви Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу - Иисуса Христа (Ефес. 5:23; Колосс. 1:18). Православное учение не знает иного, чем Господь, Главу Церкви; это не значит, однако, что земная Вселенская Церковь не имеет власти,

Из книги автора

Правительственная власть Церкви. Церковное законодательство Законодательная церковная власть Власть церковную принято разделять на власть учительства, священнодействия и правительственную власть. Правительственная власть Церкви с формальной стороны имеет больше

12 сентября в Санкт-Петербурге прошел традиционный крестный ход, посвященный перенесению мощей святого благоверного князя Александра Невского. . Правда, накануне активно обсуждалась информация о том, что для многих бюджетников мероприятие было такой же обязаловкой , как провластные митинги. Так что же движет народом: любовь к власти или церкви?.. О роли православия в современном российском обществе рассуждает специалист по истории РПЦ, кандидат наук и научный сотрудник СПбИИ РАН Павел Рогозный .

- Насколько исторически религия и церковь повлияли на формирование особенностей россиян? Чем мы в этом плане отличаемся от католиков, протестантов или мусульман?

Чем христианство отличается от мусульман, это не надо объяснять. Правда, не так давно президент России заявил, что мусульманство ближе к православию, чем католицизм. Это или шутка, или незнание вопроса, потому что догматически мы очень разные. С католиками и протестантами сложнее, потому как есть и много общего, и много различий. В отличие от католиков мы получили священное писание и книги хоть не на родном языке, но близком ему. В католических странах только ученые могли читать по-латыни, а полный перевод латинской Библии был осуществлен уже после появления протестантизма. То есть в сравнении с европейцами русским людям надо было значительно меньше учиться, но они были оторваны от классической древности. Традиционно в философии считается, что православие более созерцательное и в меньшей степени книжное вероисповедание. Потому что у нас сохранилось очень мало письменных церковных памятников - их заменили росписи и иконы. Хочется напомнить, что православие было принято изначально именно из-за красоты. , понравилось красивое богослужение.

Естественно, что вероисповедание накладывает особый отпечаток на развитие страны, на менталитет народа и даже экономику. У нас целиком христианская культура, и каждый житель страны воспитан именно в ней, не зависимо от его религиозности. Почти все знания, которые мы имеем о древней Руси, за исключением археологических, - это церковные знания. Потому что летописи и жития святых писались в монастырях. Конечно, возникают споры, что бы было, если бы Владимир принял католичество? И тут я отсылаю к работе историка-эмигранта Григория Федотова “Святые древней Руси”, которую, как мне кажется, должен прочитать каждый образованный человек, интересующийся русским православием. Хотя во многом вопрос о плюсах и минусах вероисповедания – философский, и каждый должен решить его для себя.

- Какие моменты были определяющими во взаимодействии церкви и российского государства?

После Крещения Руси я бы выделил как определяющий момент , когда старые обряды, читайте - вера, были объявлены “поврежденными”. Это была крупнейшая церковно-общественная катастрофа. В результате самых искренних и самых верующих людей стали считать чуть ли не еретиками, и государство самым злобным образом их преследовало. Уверен, случись сейчас аналогичная реформа, в Церкви бы произошел раскол. Более того, впоследствии церковные историки Каптерев и Голубинский установили, что старообрядцы были правы, и повреждения книг и обрядов произошло не в России, а у греков, с которых Никон копировал свою реформу. Следующий важный этап - церковная реформа Петра, после которой вместо патриарха Церковью стал управлять коллегиальный орган - Святейший Синод. Вокруг данной реформы накручено столько мифов, что в них верят даже очень образованные люди. Многие считают, что именно после этого Церковь стала “служанкой государства” и государственно репрессивный аппарат контролировал всю церковную организацию. Якобы с этого момента началось и обмирщение культуры, что не совсем так. Петр действительно полагал, что иметь второго государя, каковым считал себя патриарх Никон, это опасно и приведет к двоевластию. Но царь был и очень верующим человеком и считал, что православие необходимо очистить от суеверий и поклонения ложным чудесам.

И еще определяющий момент – , после которой Церковь несмотря на множество эксцессов смогла созвать , выбрать патриарха и провести ряд реформ, которые, к сожалению, были похоронены приходом к власти большевиков. Это были самые нужные, самые демократические реформы в истории русского православия. А дальше начался период так называемого сергианства - от имени митрополита и впоследствии патриарха Сергия, который отличался крайним пресмыкательством перед светскими властями. Но это не помогло, и к началу мировой войны Церковь была фактически полностью уничтожена, а большинство священнослужителей репрессировано.

В 1943 году произошел поворот к религиозным организациям, был закрыт Союз воинствующих безбожников и восстановлено патриаршество. Но с тех пор церковь все равно была в полном подчинении у государства. И современное православие по большому счету вышло из этого сергианства с его привычкой подчиняться.

- То есть сейчас церковь находится в подчинении?

Нет, в целом так сказать нельзя. Церковь достаточно автономна и имеет отличный взгляд на многие политические эксцессы. Например, по вопросам Грузии, Крыма и Украины. Ведь православная церковь не признала присоединение Крыма. Патриарх даже во время речи президента в Кремле по этому поводу не присутствовал. Более того, крымские епархии как принадлежали украинской православной церкви Московского патриархата, так и принадлежат. То же самое в Абхазии и Осетии – епархии де-юре остались в подчинении грузинской церкви.

- Но как же быть со священниками, которые открыто выступают на стороне ополченцев Донбасса?

Тут позиция Московской патриархии безупречна, потому что священника, открыто призывавшего идти на братоубийственную бойню, хоть и временно, но запретили в служении. Сейчас в церквях произносится особая молитва за мир на Украине. Между прочим, самая православная страна в мире – это как раз Украина, а не Россия. Там больше всего православных приходов. Поэтому невозможно себе представить, чтобы патриарх и высшее духовенство стали поддерживать какую-то сторону происходящего там конфликта.

Крестный ход, посвященный перенесению мощей святого благоверного князя Александра Невского. 12.09.2015

- В таком случае должна ли у церкви вообще быть политическая позиция?

На этот вопрос хорошо ответил выдающийся . После избрания его на столичную кафедру “свободными голосами духовенства” и мирян в 1917 году в интервью газете “Новое Время” он заявил что “Церковь должна стоять в стороне от политики, ибо в прошлом от нее много пострадала”. Церковь вне политики. И не должна связывать себя с действующий властью. Христианство - оно для всех: и для правых, и для левых, “нет ни Иудея, ни Эллина, ни мужчины, ни женщины, ни бедного, ни богатого”. Именно эти слова апостола Павла превратили чуть ли не иудейскую секту в мировую религию. И, конечно, когда патриарх связывает себя с какой-либо политической силой, это производит тяжелое впечатление, хотя в православии патриарх не Папа Римский, а лишь первый епископ среди равных. И юридически высшая церковная власть у нас принадлежит не патриарху, а Поместному Собору. Самой большой ошибкой Кирилла было то, что он однажды призвал голосовать за Путина. Потому что предыдущий патриарх, Алексий, никогда не позволял себе такого и держал нейтралитет. Этим своим шагом Кирилл обидел многих верующих людей, которые разделяют оппозиционные взгляды.

- Но согласны ли вы с тем, что власть сейчас использует церковь для манипуляции сознанием населения в своих интересах? И в связи с этим по сути превращает светское государство в религиозное – со всеми этими молитвами на первое сентября и молельнями в женских консультациях?

Православие в русской версии - это невероятно сильная идеология, тысячелетиями создававшаяся философами и богословами, начиная с киевского митрополита Иллариона до Ильина и Бердяева. Сейчас это может показаться смешным, но вскоре после Великой Отечественной войны один марксистский философ предлагал использовать для борьбы с “реакционным католичеством” “идеологию православия”. Православие – действительно мощная идеология, которая затмит любую другую. И очень патриотичная, между прочим. Кстати, самая крупная акция протеста против властей за всю историю России произошла, когда большевики попытались закрыть Александро-Невскую лавру. Тогда только на Невский проспект вышли около 300 тысяч человек, а всего в Петрограде вышло полмиллиона.

Но я не согласен с тем, что происходит какая-то православная манипуляция. Я вообще не представляю, как можно манипулировать грамотным человеком. Зомбировать этим нельзя, православие – это не сектантство. Да, есть моменты, которые меня настораживают, какой-то перебор, но нельзя все изображать черно-белым. Ситуация не катастрофическая. К тому же, по закону в России нельзя создать религиозное государство, у нас запрещена господствующая идеология и церковь отделена от государства. Я думаю, что у людей должен быть свободный выбор, быть религиозным или индифферентным, каких все равно большинство. У нас ведь по-настоящему искренне верующих не так много. Люди в основном не имеют никакого понятия о православии, их спроси – они даже символ веры не назовут. И в церковь ходит меньшинство, соборы пустые стоят во время богослужений даже в Петербурге. То есть религиозность никак не увеличивается абсолютно.

- А как же быть с Милоновым, казаками и прочими личностями, которые творят что хотят во имя церкви, и их никто не останавливает?

Есть такая поговорка: заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет. Неофиты, то есть люди, которые уверовали недавно, зачастую бывают агрессивны. Они считают, что надо идти и громить. Все это происходит от незнания. Не уверен, что эти казаки хоть раз открывали Библию. И проблема в том, что голос церкви зачастую приравнивается к голосу одного епископа или какого-нибудь сумасшедшего Милонова. Та же ситуация со . Какое это отношение имеет к церковникам? Причем антиправославная полемика бывает такой же невежественной. Воинствующий атеизм Невзорова как и воинствующее православие Милонова – это смешно и жалко. Конечно, имидж русской православной церкви был такими людьми сильно испорчен. Теперь вы по этим психам судите о всем православии, хотя на самом деле в нем нет ни мракобесия, ни примитивизма. Существует громадное количество грамотных, интеллигентных священников. Но даже если мне скажут, что все церковное руководство - бандиты, это не значит, что я перестану верить. Вспомните, какое у католической церкви было руководство. Вопрос веры и вопрос облика священнослужителя – это совершенно разные вещи.

- Но если церковью не пытаются манипулировать, зачем религиозность властей выставляется напоказ? Мы уже не раз видели фотографии президента с церковных служб.

Если президент православный, почему он не должен ходить в церковь? Более того, в США президент не христианин просто не может быть избран. Потому что Америка всегда позиционировала себя как очень религиозная страна. Они же там клянутся не на конституции, а на Библии. Так что в верующем президенте не вижу ничего плохого. Но вот когда на крестный ход начинают сгонять – . Я хотел пойти, но когда услышал о том, что людей туда направляют с работы насильно, решил не участвовать.

- К чему может привести попытка насильственного насаждения религии?

Насильно богомольником не станешь, говорил митрополит Филарет (Дроздов). Дореволюционная Россия тому хороший пример. Тогда целое революционное движение возглавляли выходцы из духовного сословия, поповичи и семинаристы. Добролюбов, Чернышевский, Кибальчич, бомбой которого был убит Александр II. А главного семинариста всех времен и народов Джугашвили все знают. Он недоучился, правда, его из семинарии выгнали, но тоже очень хотел стать священником.

Беседовала Софья Мохова