Тварь бессловесная или право имею кто сказал. Тварь я дрожащая или право имею? Теория Раскольникова. по роману Преступление и наказание (Достоевский Ф. М.)

раскольников преступление наказание

Сочинение по теме:

Преступление и наказание. Право имеющий или тварь дрожащая

Главный герой романа «Преступление и наказание», Раскольников Родион Романович, студент, или лучше сказать бывший студент, предстает перед читателем как мечущийся, сомневающийся в себе человек.

Нищета, долги квартирной хозяйке, голод, приводят Раскольникова к мысли убить старуху-процентщицу. Он видел в событиях предзнаменование этого убийства - то подслушанный разговор студентов, произнесших вслух крамольную мысль, то встреча на базаре с сестрой старухи-процентщицы. Но окончательным поводом к преступлению стало для Раскольникова письмо его матери, в котором она сообщает, что его сестра Дуня собирается замуж за богатого человека, Петра Петровича Лужина. Жизнь довела Раскольникова до нищеты, мать с сестрой идут на такие жертвы ради него. Любящий сын и брат - он не мог принять этой жертвы.

Для Раскольникова старуха одна из тех, кто обогащается, пользуясь бедственным положением окружающих. К Лужину, Свидригайлову, Дарье Францевне чувствует он непреодолимую ненависть. Отвращение испытывал он и к этой старухе, сосущей кровь из бедняков, наживающейся на чужом горе, на нищете, на пороке. Перед ним стоял выбор - убить старуху или «...задушить в себе все, отказавшись от всякого права действовать, жить и любить».

«За одну жизнь - говорил он - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен - да ведь тут арифметика! Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна. Убей старуху, возьми ее деньги, «обреченные в монастырь», - возьми не себе - для погибающих, умирающих от голода и порока, и будет восстановлена справедливость». Именно эта мысль наклевывалась и в сознании Раскольникова. Не собственная бедность, не только нужда и страдания сестры и матери, но и мученичество Сонечки, трагедия семьи Мармеладовых, ужас и зло, царствующие в мире, толкают Раскольникова на бунт против традиций, нравственных законов общества. «Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это не единый до сих пор не посмел и не смеет, проходя мимо всей этой нелепости, взять просто-запросто все за хвост и стряхнуть к черту!»

И вот в один злополучный день около семи часов вечера Раскольников приходит к Алене Ивановне якобы заложить серебряную папиросочницу, и когда старуха отвернулась к свету, он «вынул топор, взмахнул его обеими руками, едва себя, чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом». После он пошел рыться в ее укладке, и украл золотые часы, украшения, серьги, бусы. Но как выяснилось позже, забыл, а вернее не знал, что у старухи в сундуке лежит полторы тысячи денег, не считая билетов. После своего рокового шага ему показалось, что в другой комнате кто-то есть. Он схватил топор и побежал в соседнюю комнату, и точно, там была сестра Алены Ивановны, Лизавета. Что ему оставалось делать? Пришлось и ее убить. После этого второго, совсем не планируемого убийства, он даже не подумал идти назад, рыться в укладках, искать деньги, драгоценности. Он первым делом смыл с топора и с сапог кровь и попытался скрыться. Чудом Раскольникову удалось выбраться из квартиры на улицу, а там он уже быстро дошел до своего дома.

На следующее утро Родион сильно заболел. У него начались лихорадочные приступы, припадки, озноб мучил все его тело. Эта болезнь длилась с ним целую неделю. Раскольников уже хотел, было утопиться на набережной, но ему помешал один случай. Когда он пришел на набережную и стал на мосту, с правой стороны подошла какая-то девушка, перекинула ноги через ограду мостовой и бросилась в воду. «Девушка эта осталась жива, но и Раскольникову захотелось больше жить, жить, жить».

После убийства, Родион почувствовал ненависть к тем людям, ради любви к которым он совершил преступление. И постепенно он понял, что «Старушонка вздор! - думал он горячо и порывисто, - старуха, пожалуй, что и ошибка, не в ней и дело! Старуха была только болезнь... я переступить поскорее хотел... я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить то не переступил, на этой стороне остался...»

От губительных мыслей, почти доведших Раскольникова до самоубийства, его спасла Соня. «Бедные, кроткие, с глазами кроткими... Милые!.. Зачем они не плачут? Зачем они не стонут?.. Они все отдают... Глядят кротко и тихо... Соня, Соня! Тихая Соня!..» Соне глубоко чуждо представление Раскольникова о безграничной и непоправимой бессмыслице всего существующего. Она верит в некий исконный, изначальный, глубинный смысл жизни, высокий смысл человеческого бытия. Вот это - «все отдают» делают тихую и робкую Соню способной на подвиги, которые требует необыкновенной крепости духа, нравственного мужества. И не важно, что сама Соня этого не сознает. Соня склоняется перед великим смыслом бытия, пусть не всегда доступным ее разуму, но всегда ощущаемым ею, отвергая - как заблуждение - претензию гордого раскольниковского ума на личный суд над законами мироздания. Раскольникову этот смысл в полной мере открылся, когда он всей душой, всем сердцем, после смерти Мармеладова, разделил горе несчастного семейства. Его охватило тогда «новое, необъятное ощущение вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни». «Это ощущение могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение». Соня спасает Раскольникова. Но ведь он сам шел навстречу этому спасению, он наказан и спасен своей собственной непотерянной человечностью, своим состраданием, своей любовью. Он не похож на Свидригайлова, который задушил в себе все человеческое. С равнодушным цинизмом очень точно формулирует Свидригайлов самую суть идеи Раскольникова: «Понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственные, что-ли? вопросы гражданина и человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что все еще и гражданин и человек, а коли так, так и соваться не надо было; нечего не за свое дело браться»

Признание и каторга стали для Раскольникова освобождением, «предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь». «Он даже и не знал того, что новая жизнь недаром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом...».

Этот дикий на сегодняшний взгляд вопрос недаром волновал знаменитого литературного персонажа, а вместе с ним изрядную часть интеллигентной публики на исходе бодрого, рационального и самоуверенного девятнадцатого столетия. Ведь тупой, занудный рационализм вкупе с непробиваемой самоуверенностью, как хорошо известно врачам-психиатрам, служит верным признаком душевной болезни. И наоборот, разумному человеку, сегодня, как и в далеком прошлом, свойственно скептическое отношение к своим способностям. "Я знаю лишь то, что ничего не знаю", - говорит Сократ, а преп. Иоанн Лествичник рекомендует "посмеиваться над собственной премудростью".

Сегодня, почти полтора века спустя, разсуждения Раскольникова в самом деле звучат стопроцетнтным бредом: "Я просто-запросто намекнул, что "необыкновенный" человек имеет право... то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть... через иные препятствия." Очевидно, однако, что современники воспринимали его по-другому: иначе автор "Преступления и наказания" на заслужил бы своей славы. И спор Порфирия Петровича с Раскольниковым в контексте романа выглядит скорее не как разговор здорового с умалишенным, а как диспут на равных. Достоевский вынужден даже вернуться к этому спору и привлечь к нему других участников, другие художественные средства: "Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею... - Убивать? Убивать-то право имеете? - всплеснула руками Соня".

Неудивительно, что Раскольникову нечего ей ответить. Безумие девятнадцатого века, словно в хрестоматийной истории болезни, развивалось от симптома к симптому при всеобщем благосклонном попустительстве, пока не вылилось в яростный взрыв в двадцатом. И лишь сегодня, несколько присмирев от крови, пролитой в поисках и утверждении "прав человека", люди понемногу стали приходить в себя, разбираться в том наследии, которое оставили им "прогрессисты", "либералы" и "просветители".

Под "правами человека" понимают по меньшей мере два различных направления этической, юридической и политической мысли. Первое направление формулирует главным образом отрицательные тезисы: свобода от принуждения или преследования того или иного рода, невмешательство государства в те или иные сферы человеческой жизни. Второе выдвигает положительные требования, как, например, право на труд, на социальное обезпечение, на образование, медицинское обслуживание и пр., декларируя, напротив, активное государственное участие в повседневной жизни людей. Иногда их называют первым и вторым поколением прав человека. Первое, соответственно более раннее, базируется на политической философии индивидуализма ХVII - XVIII веков; второе - на более поздних социалистических теориях.

На первый взгляд права человека в такой формулировке, будь то первого или второго поколения, выглядят вполне разумно и привлекательно: с кровавыми фантазиями раскольниковых у них как будто нет решительно ничего общего. Но это только на первый взгляд. Еще Американская Декларация независимости была основана на положении, мягко говоря, весьма сомнительном с точки зрения здравого смысла и христианского мировоззрения: "Мы считаем самоочевидным, что все люди созданы равными и в равной мере наделены Создателем неотъемлемыми правами." Не слишком ли много берет на себя человек, объявляя Создателя своим контрагентом в юридической процедуре? А если все же такое случилось бы, то по какой причине Создатель, наделивший свое создание некими правами, не может с той же легкостью отъять их?...

Однако основателей Американской Республики, при всем нашем к ним критическом отношении, нельзя всЈ же обвинять в идиотизме. Они исходили из популярной некогда концепции так называемого "естественного права", распространившейся на Западе вместе со средневековой схоластикой и впоследствии дискредитированной, как в практической жизни, так и в теории. Условие равенства людей недаром легло в ооснову Декларации Независимости, а несколькими годами позже, наряду с довольно конкретной свободой и вполне фантастическим братством, оказалось в числе базовых принципов Французской Революции. Однако скажите, часто ли вам приходилось видеть, помимо однояйцовых близнецов, двух равных людей??

Вас, конечно, поспешат убедить, что речь идет лишь о равенстве людей перед законом, в противоположность, дескать, старинным феодальным порядкам, когда за одно и то же нарушение с аристократа приходилось столько-то, а с простолюдина столько-то. Но не спешите поддаваться на убеждения. Лучше обратите внимание на явный порочный круг: "права человека" формулируются на основе того самого равенства людей, которое затем выводится из них как юридическая норма!

Так или иначе, ко времени Раскольникова права человека привлекают устойчивый интерес, причем привлекательность их, разумеется, стоит в обратной пропорции к достижимости. В особенности это касается прав второго поколения. А поскольку равенство людей - фактическое, а не юридическое - давно оказалось самоочевидным вздором, естественно возникает мысль о дифференциации: разным человекам, так сказать, разные права.

Так что не стоит удивляться, что долгая сага о правах человека сегодня, в ХХI столетии, вывела нас по диалектической кривой к третьему поколению этих самых прав - к "групповым правам" всевозможных меньшинств, национальных, сексуальных и прочих. В СССР времен застоя практиковались ограничения и предпочтения некоторым нациям при приеме на работу, в вузы и т.д., и все скрежетали зубами по поводу такой несправедливости, с тоской и надеждой глядя в сторону прогрессивного Запада. Но на прогрессивном Западе, особенно в американской колыбели демократии, те же самые (и гораздо худшие) ограничения и предпочтения давно не вызывают почти никаких эмоций. Помню, в 85-м году, когда в США мне все было внове, я стал слушать радиопередачу Брюса Уильямса - консультации в открытом эфире по трудовым и коммерческим делам - и в студию позвонил некий незадачливый бизнесмен англосаксонского происхождения с жалобой на городскую управу, где он никак не мог получить контракт. Бизнесмен спрашивал, не нужно ли ему в этой связи сменить фамилию на Гонзалес или Суарес? Воистину, анекдоты не знают границ.

Так что же права человека? Как говорят дети: "хорошие" они или "плохие"? Ведут ли они к благополучию и справедливости, или же к злоупотреблениям, к топору и динамиту? За ответом можно обратиться к другому русскому автору, герой которого участвовал в дискуссии об "уважении к мужику":

Есть мужик и мужик -
Если он не пропьет урожаю,
Я тогда мужика уважаю!

Так же в точности следует ответить и нам: есть права и права. Если они действуют в качестве рабочего инструмента общественных и экономических отношений, если - как отмечает Маргарет Тэтчер в своей новой книге - не пытаться развивать их в вакууме, в отрыве от живой традиции данного общества, и подрывать тем самым национальные интересы и суверенитет страны, - тогда мы уважаем эти права, охраняем и заботимся о них.

Но такие права не нужны нашим "правозащитникам". Их уместно уподобить бородачу с автоматом, который вышел из лесу невстречу перепуганной старушке:

Бабка, где немцы?
- Немцы?? Немцев, касатик, уже двадцать лет как прогнали.
- Да ну? А я-то всЈ поезда под откос пускаю...

Бородач, по крайней мере, сумел переосмыслить свою миссию. Куда там "правозащитникам"! При этом, несмотря на все свое безумие, они вполне разумно ведут свою борьбу на внутреннем фронте: "человек имеет право... то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть..." Иначе говоря, у раскольниковых прошлого и настоящего право работает как ингибитор совести. А может быть и как убийца.

Если "права человека" становятся наднациональной силой, неким идолом или демиургом, который бросает вызов Творцу и заменяет собою трезвый христианский взгляд на человека и общество - тогда простите, таким правам у нас нет места. И не будет.

Ну что, мечтатели и творцы? У вас бывает такое, что вы создаете что-то, а потом мучаетесь:«Понравится ли это кому-то? Будет ли кто-то «платить» за мое творение?«. Если да, то этот пост из книги «100 способов изменить жизнь» однозначно для вас! После него у вас вырастут крылья и вы точно поймете: «Имею право!».

Малевич и его картина

Вспомним, как выглядит «Черный квадрат» Казимира Малевича. картина великолепна еще и тем, что ее совершенно не обязательно вставлять как иллюстрацию в книгу: ее очень легко представить. Это. Просто. Черный. квадрат.

Я напомню, что «Черный квадрат» - живописный манифест супрематизма и картина, которая оценивается в 20 миллионов долларов. Еще мне хочется напомнить пару фактов. Сам Малевич в своей «Автобиографии» назвал 1898 год «началом публичных выставок». А «квадрат» он написал в 1915 году. То есть 17 лет у него зрела идея квадрата, пока тот наконец не родился. Семнадцать лет он думал над квадратом и наконец явил его миру.

Что все это значит?

Я мало что понимаю в искусстве и поэтому не имею права его оценивать. Но у меня есть здравый смысл, и он вступает в противоречие с внутренней логикой Малевича.

Если бы он пришел ко мне и спросил, что я думаю по поводу «квадрата», я бы сказала: «Э-э-э-э… Козя, по-моему, ты перегрелся». К счастью, он не пришел ко мне и не спросил моего мнения. Если вы так же далеки от искусства, как я, спросите себя: «Почему обычный черный квадрат оценивают в 20 миллионов долларов?»

Подумайте. Есть официальная версия, почему «квадрат» стал одним из символов искусства XXI века. Звучит она так: «Потому что Малевич оказался первым, кто придумал, что обычный квадрат может быть манифестом чего-то очень монументального и стать классическим произведением искусства».

И вряд ли Малевич тогда думал: «Это же просто квадрат. Ну не глупо ли? А что бы сказал Леонардо да Винчи? А мои друзья? Они не решат, что я сошел с ума?»

Если вы работаете над чем-то долгие годы, со всей страстью, вкладывая душу, то это не может быть глупо. Главное - чтобы вы сами видели в этом смысл. И тогда другие тоже его обязательно увидят.

«Зеленая клякса» за 1,6 миллиона долларов

Кстати, если вы думаете, что в современном искусстве нет подобных прецедентов, то их множество. Одна из моих любимых картин - «Зеленая клякса» Эллсворта Келли. картину тоже легко описать словами. Это зеленая клякса. Обожаю современное искусство.

Мило, не правда ли? «Не квадрат, конечно, но что-то в этом есть» - так, наверное, подумал человек, который купил «кляксу» за 1,6 миллиона долларов.

И еще один простой способ убедиться в том, что надо заниматься тем, что разжигает в вас огонь, а все остальное приложится, - посетить какую-нибудь выставку современного искусства в Лондоне. На одной из таких выставок недавно была представлена мебель из человеческих волос и люстра из одуванчиков. Всё продали. Очень дорого.

К чему всё это?

У тех, кто что-то делает, всегда много сомнений и саморефлексии.А понравится ли это людям? Не слишком ли странно/ банально/непонятно то, что я создал? Ну и классический вопрос: «Тварь ли я дрожащая или право имею?»

Мы тоже часто придумываем «квадраты», «зеленые кляксы» - идеи, которые кажутся нам слишком простыми, или глупыми, или недостойными, - и нам становится страшно, что это никому не нужно или никто не оценит.

Это ошибка, которая может лишить нас счастья самореализации. Конечно, человек придумывает кучу абсурдных вещей («квадрат», кстати, к ним не относится), которые хочется «развидеть». И мой призыв не в том, чтобы создавать странные вещи, идеи и произведения искусства, а в том, чтобы не бояться выпускать их в мир, если вы верите в них по-настоящему.

Дело со смыслом

Когда я работала в одной московской газете и каждый день писала новости о звездах («Леди Гага пришла на церемонию в костюме из мяса», «Пэрис Хилтон придумала имя новой собаке» и прочую муть), меня постоянно терзало ощущение бессмысленности происходящего. Я не понимала, зачемя это делаю. Я не развивалась. Это не было «создаванием«:мы просто переводили новости с зарубежных сайтов, а не писали свои. И мне казалось, что это совершенно бесполезно для мира.

Конечно, это было грустное время в моей жизни. Внутреннее сопротивление тому, что я делаю, приводило к постоянным болезням и проблемам. Я чувствовала себя человеком, который спускается в метро в час пик и идет навстречу толпе: постоянно сносит, все толкают, - непонятно, зачем спустилась в это чертово метро в час пик.

Отвратительно. Каждый день, сидя в этой новостной редакции, я чувствовала, как моя настоящая жизнь проходит мимо. Смысла нет.

У меня много знакомых, которые ощущают такую же бессмысленность, сидя на своих офисных стульях. Одна моя приятельница работает в крупной агропромышленной компании: скажем так, следит за дисциплиной. «если человек при- ходит на работу с опозданием на пять минут, я прошу написать объяснительную.А если человек задерживается на работе на час, мы, конечно, не просим его написать, почему так вышло», - говорит она. Когда я услышала слово «объяснительная», то чуть не упала со стула. Объяснительные в XXI веке? Серьезно? Честно говоря, попахивает рабством и каменным веком.

И я вижу, как для нее бессмысленна эта работа. Она высасывает все соки, но приятельница не уходит, потому что там «хорошо платят». Почему людей, которые занимаются сексом за деньги, мы называем проститутками, а для людей, которые «спят» со своей работой только из-за денег, мы ничего не придумали? Наверное, потому что тогда «проститутками» можно было бы назвать полмира.

Упражнение. «Дело со смыслом»

Подумайте: ваша работа имеет для вас глубокий смысл? Я уверена, только осмысленная работа может приносить удовольствие (идея упражнения ниже позаимствована из книги Барбары Шер «Мечтать не вредно»).

Напишите на листе бумаги имена людей или названия профессий, которые вы считаете осмысленными. Не оглядывайтесь на то, что в обществе считается достойным, или то, что вам пытались навязать в детстве.

Вы должны найти свой личный смысл. Персональный источник внутренней ясности. Запишите все, что приходит в голову.

Например, на одном из моих мастер-классов была девушка, которая работала стоматологом, но при этом видела самый большой смысл в работе… татуировщиков. И стала одним из них! Вот что она рассказала:

Когда я в первый раз оказалась в тату-салоне, у меня затряслись коленки. Я почувствовала, как именно здесь люди избавляются от стереотипов общества и реализуют себя в рисунках на теле. Для меня философия тату в том, что это отметина, которую человек делает на всю жизнь. И это выражение его индивидуальности. Он может набить себе девиз всей жизни, который будет поддерживать его в любой ситуации.

Вот с таким настроением она стала работать тату-мастером и очень быстро преуспела.А все потому,что это было для нее чем-то сакральным, высшим.

Я была бы паршивым татуировщиком. Я с большим уважением отношусь ко всем, кто имеет отношение к этой индустрии, но не вижу смысла в том, чтобы наносить на свое тело рисунки. Однако это мой личный выбор. И если мои дети когда-нибудь мне скажут (после совершеннолетия, конечно), что они хотят набить себе татуировки, потому что для них это что-то значит, - пожалуйста.

Я вижу глубокий смысл в передаче знаний, своих ощущений от мира в словах. А один мой родственник, пожарный, при встречах в шутку говорит мне: «Лора, ты опять что-то там калякаешь на своем компе?» Для него нет смысла в том, что я делаю. Он думает, что я просто пишу какие-то слова. Но для меня в них много смысла.

Мир отлично устроен: можно выбрать для себя любую работу со смыслом, стать Мастером, и обязательно найдется толпа фанатов и людей, которые готовы будут купить ваше Мастерство. Даже если вы делаете мебель из волос или рисуете «Зеленую кляксу».

По-настоящему преуспевают только те, кто следует своему внутреннему голосу. Только то, что наполнено смыслом лично для вас, заполнит пустоту в сердце.

#100способовизменитьжизнь

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

ТЕОРИЯ РАСКОЛЬНИКОВА В ПРОИЗВЕДЕНИИ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО "ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ" Различие между ницшеанскими установками и глубоко нравственным пафосом, изначально одушевляющим большую русскую литературу в решении той же проблемы предстает особенно разительным, когда обращаемся к роману Достоевского "Преступление и наказание".

Вот они основные элементы анализируемой "парадигмы, каждый из которых высвечивает особый аспект сознания индивида, желающего утвердить себя в качестве "Сверхчеловека", находящегося "по ту сторону" нравственных норм и моральных законов, значимых, по его убеждению, лишь для "обыкновенных" людей, но отнюдь не для "необыкновенных":

1. Предпосылка сознания этого типа - все то же убеждение на счет полнейшего отсутствия "высшей правды", возникающее при виде несправедливостей, творящихся вокруг, и усиливаемое личными невзгодами и неурядицами; иначе говоря, вывод о том, что "правды нет - и выше", делается на основе констатации факта отсутствия ее "на земле".

2. Отсюда стремление утвердить эту "правду" самому, так сказать, на свой страх и риск, и стало быть - как свою собственную, самоличную правду; "мою" правду я хочу предложить взамен отсутствующей - как на земле, так и на небе.

3. Но как только я начинаю размышлять о том, как бы мне осчастливить человечество, утвердив среди людей мою правду, я замечаю, что кое-какая правда меж людьми все-таки обретается.

4. Итак, я прихожу к заключению, что, с одной стороны, есть я со своей правдой (разумеется, высшей) , а с другой "обыкновенные" люди с их кое-какими правденками, не выдерживающими, на мой взгляд, "строго логического" анализа, например, тоже самое "не убий", которое ведь попирается на каждом шагу, а потому гроша ломанного не стоит.

5. Вот тут и начинается "арифметика", о которой так много говорит Достоевский как в подготовительных работах к "Преступлению и наказанию", так и в тексте самого романа. Моя "высшая" (самоличная) правда сталкивается с общечеловеческими "правденками", и я прикидываю, в какой мере могу принести их в жертву, облагодетельствовав этой ценой человечество.

"Мне надо было узнать тогда, и поскорее узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу!

Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею... " Вот она, та потрясающая глубина нравственной рефлексии, которая осталась недоступной экзистенциалистским трубадурам ницшеанского "Сверхчеловека", пытавшимся обрядить в пышную тогу "благодетеля человечества". Вот она, истинная, а не подложная интеллектуальная совестливость, которой никогда не могли достичь ни Ницше, ни Сартр, желавшие представить себя единственно последовательными борцами против "дурной веры" ("нечистой совести") в ХIХ и ХХ столетиях. В свете интеллектуальной совестливости (не путать с ницшеанской "интеллектуальной честностью": это - ее антипод!) Достоевского становится совершенно очевидным: знаменитые "метафизические опыты", которые производит экзистенциалистское "я" в целях утверждения "абсолютности" своей "свободы", это всегда, на самом-то деле осуществляемые этим "я" не над самим собою, а над "другим": экспериментирую над "другим", чтобы понять, "кто я есть".

Так тренируются "высшие натуры", "господа будущего", "законодатели и установители человечества", приучаясь устанавливать различие между непременно гениальным - "я" и - обязательно бездарным "другим", привыкая смотреть на этого последнего как на материал истории, объект разнообразных импровизаций ни чем не детерминированной экзистенции.

В учении Ницше, как в любом серьезном нравственно-философском исследовании, есть много ценного для нашего времени. Прежде всего, это яркая критика мещанства. Никто до и после Ницше с такой прозорливостью не смог предвидеть всю опасность общества маленьких, серых, покорных людей.

Это, кроме того, неприятие социальной системы, построенной либо на безмерном подчинении какой-либо одной идеологии, либо на принципах утилитаризма и прагматизма, где обесценено главное - личность, ее индивидуальность и неповторимость. Это идея возвышения человека, преодоление всего мелочного, обыденного, незначительного для жизни. Многие категории нравственного учения Ницше вошли в философско-этическую науку и в наш обыденный язык: "переоценка ценностей", "Сверхчеловек", то есть "которых слишком много"; "человеческое, слишком человеческое"; мораль "по ту сторону добра и зла".

В советской философской науке существовал один ответ на вопрос о гуманности учения Ницше негативный. Безусловно, учение Ницше противоречиво, потому и не может быть оценено как только негативное или только позитивное. Ницше заставляет думать, сравнивать, размышлять.

Главной позитивной ценностью нравственного учения Ницше, без сомнения, является идея возвышения человека. Ницше с полным правом можно было бы назвать исследователем антропологического метода в философии. В своих нравственных оценках он стремился идти от индивида. Причем сам индивид рассматривался им как бесконечно становящаяся ценность, как процесс, как неисчерпаемость. По Ницше, человечество - это целостность, проявляющаяся через различие. Но абсолютизация неординарности приводила Ницше к парадоксальным выводам. Впрочем, любая абсолютизация приводит к крайностям и в познании и, что всего печальнее, в социально нравственной практике.

Одним из аспектов философского учения Ницше является критика христианской морали. Отметим, что здесь Ницше занимал весьма оригинальную позицию. Он считал, что религия формирует зависимое, несамостоятельное сознание, смирение, несвободу человека. Для Ницше религия стала символов зависимого "несчастного" сознания.

Конечно же, содержание и практику христианского учения нельзя свести к подобному его толкованию. Но тем не менее, эта точка зрения немецкого мыслителя очень актуальна сегодня. Весьма распространенным является мнение о том, что религия едва ли не единственная нравственная спасительница России: только она способна дать человеку подлинный подъем духа; только она "скрепляет нацию"; она "наиболее действенное средство массового воспитания морали", так как она "дает общедоступное представление о сверхнациональном абсолюте, без которого мораль не существует". Трудно сказать, что больше в этом признании: или потребности в "сверхнациональном абсолюте", или снисходительной заботы о человеке из "массы", который только благодаря религии сможет стать нравственным? Ницше верил в возможности самого человека - единственного творца и самого себя, и своей истории.

"УСЛОВИЯ, ПРИ КОТОРЫХ МЕНЯ МОЖНО ПОНИМАТЬ, - А ТОГДА УЖ ПОНИМАТЬ С НЕИЗБЕЖНОСТЬЮ, - МНЕ ОНИ ИЗВЕСТНЫ ДОСКОНАЛЬНО, ДОПОДЛИННО. НЕОБХОДИМО В ДЕЛАХ ДУХА ЧЕСТНОСТЬ И НЕПОДКУПНОСТЬ, И НЕОБХОДИМО ЗАКАЛИТЬСЯ В НИХ, - ИНАЧЕ НЕ ВЫДЕРЖИШЬ СУРОВЫЙ НАКАЛ МОЕЙ СТРАСТИ. НУЖНО СВЫКНУТЬСЯ С ЖИЗНЬЮ НА ВЕРШИНАХ ГОР, - ЧТОБЫ ГЛУБОКО ПОД ТОБОЙ РАЗНОСИЛАСЬ ЖАЛКАЯ БОЛТОВНЯ О ПОЛИТИКЕ, ОБ ЭГОИЗМЕ НАРОДОВ. НУЖНО СДЕЛАТЬСЯ РАВНОДУШНЫМ И НЕ ЗАДАВАТЬСЯ ВОПРОСОМ О ТОМ, ЕСТЬ ЛИ ПОЛЬЗА ОТ ИСТИНЫ, НЕ ОКАЖЕТСЯ ЛИ ОНА РОКОВОЙ ДЛЯ ТЕБЯ... НУЖНО, КАК ТО СВОЙСТВЕННО СИЛЬНОМУ, ОТДАВАТЬ ПРЕДПОЧТЕНИЕ ВОПРОСАМ, КОТОРЫЕ В НАШИ ДНИ НИКТО НЕ ОСМЕЛИВАЕТСЯ СТАВИТЬ; НЕОБХОДИМО МУЖЕСТВО, ЧТОБЫ СТУПИТЬ В ОБЛАСТЬ ЗАПРЕТНОГО; НЕОБХОДИМА ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ - К ТОМУ, ЧТОБЫ СУЩЕСТВОВАТЬ В ЛАБИРИНТЕ. И СЕМИКРАТНЫЙ ОПЫТ ОДИНОЧЕСТВА. И НОВЫЕ УШИ ДЛЯ НОВОЙ МУЗЫКИ. И НОВЫЕ ГЛАЗА СПОСОБНЫЕ РАЗГЛЯДЕТЬ НАИОТДАЛЕННЕЙШЕЕ. НОВАЯ СОВЕСТЬ, ЧТОБЫ РАССЛЫШАТЬ ИСТИНЫ, ПРЕЖДЕ МОЛЧАВШИЕ. И ГОТОВНОСТЬ ВЕСТИ СВОЕ ДЕЛО В МОНУМЕНТАЛЬНОМ СТИЛЕ - ДЕРЖАТЬ В УЗДЕ ЭНЕРГИЮ ВДОХНОВЕНИЯ... ПОЧИТАТЬ СЕБЯ САМОГО; ЛЮБИТЬ СЕБЯ САМОГО; БЫТЬ БЕЗУСЛОВНО СВОБОДНЫМ В ОТНОШЕНИИ СЕБЯ САМОГО. "

Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» создавался в переломную эпоху, когда Россия начинала обретать капиталистических облик и множились теории, оправдывающие новые способы обогащения. Эпоха представляла к пересмотру и морально-нравственные ценности, и самого человека.

Родион Раскольников – главный герой «Преступления и наказания» – студент-юрист; он воспитан на твердых понятиях нравственности. В этом герое, на первый взгляд, больше положительного: он любит мать и сестру, готов ради них на все; способен на светлое чувство, чуток к бедам окружающих. Но в «душевной» биографии Раскольникова есть темное пятно: не столько убийство старухи, сколько зародившаяся в его мозгу ужасающая теория. Ф.М. Достоевский не раз наталкивает читателя на мысль, что виной происходящему послужил не столько сам герой, сколько та мрачная атмосфера , в которой он вынужден существовать. Вспомним Петербург, который «пожирает» мир героя: нищета (нечего есть, нечем платить за комнату, нечего носить – людей поражают лохмотья Родиона), комната, похожая на гроб, заброшенность и обесценивание человека и многое другое.

Результатом этого и стала «нездоровая» теория Расколькникова . Но единственной она не была: вспомните, уже на страницах романа мы встречаем и еще одну теорию – лужинскую. Суть теории Родиона – в полном отрешении от извечных моральных норм; Раскольникову пришло в голову «сделаться Наполеоном » – героем, хозяином мира, чтобы не он был подчинен, а подчинялись ему. Причем ничего плохого в своей концепции герой не видит, напротив, он пытается примерить на себя маску «сверхчеловека ». Основываясь на «авторитетном» историческом опыте, Раскольников стремится логически обосновать право сильного распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению. Иными словами, герой не пытается «подняться» до уровня других, напротив, он стремится возвыситься за счет «унижения» этих других. Теория заставила Раскольникова видеть ранее красочный мир в черно-белой гамме, разделив мир на «высших» и «низших».

Но – при всей своей убежденности в теории сверхчеловека – Раскольников категорически не приемлет таких героев, как Лужин и Свидригайлов. В глазах героя они – подлецы и негодяи. И только позже Раскольников поймет, что у них – по сути – много общего: все они презрели общечеловеческую мораль.

Бунт Раскольникова против угнетения и растаптывания человека автор принимает, но от возможности существования бесчеловечной теории, подведенной под этот бунт, отказывается. Отсюда и нравственное крушение героя – в отказе от общечеловеческих законов и истин. На деле же Раскольников оказался благородным и честным человеком, который «переступил, но на этой стороне остался », а отсюда – и осознание преступности жизненной позиции Лужина и Свидригайлова, да и его недавней.

Каким бы опустившимся человеком ни был Раскольников, автор спасает его раскаянием и искуплением. Спасительницей и опорой героя становится Соня Мармеладова, чьих духовных сил хватило на «воскрешение» двоих: и себя, и Раскольникова она спасает чистой любовью, желанием самопожертвования. Жизнь спасенного Раскольникова автор называет «новой историей, историей постепенного обновления человека, постепенного перерождения его» , а значит, весь образ главного героя призван показать потомкам, к каким последствиям может привести расшатывание нравственных основ человеческого бытия.

Успешного изучения литературы!

blog.сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.