Эпос русский народный. Русский героический эпос. Русские богатыри Былины русский эпос

Эпос русский народный

устные эпические произв. героического характера. Осн. жанры - былины и сказания. У. относится к одному из ц. рус. эпического сказительства. Первые записи эпических произв. сделаны в XVIII в., они были впервые изданы в сб. "Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым" (Данилов Кирша). Осн. сюжеты рус. былин, зафиксированные в разных формах на У.: "Святогор и Илья Муромец", "Исцеление Ильи", "Добрыня Никитич и Алеша Попович", "Алеша Попович и Тугарин", "Добрыня Никитич и Змей", "Отчего перевелись богатыри на Святой Руси" и нек-рые др. Ур. традиции эпического сказительства отличаются нек-рыми специфическими признаками. На У. зафиксировано наиб. позднее исполнительство былин под аккомпанимент гуслей - на Юж. У. и в басс. р. Вишеры. Рус. былины были переняты коми-пермяками и частично исполнялись на к.-п. яз. В сказаниях о происхождении камней Полюд и Ветлан произошла контаминация сюжетов топонимических сказаний и рус. былин, когда конфликт развивается между Ильей Муромцем и Ветланом. До конца 1980-х фольклористы фиксируют изложение былинных сюжетов или их сказочные переделки.

Лит.: Берх В. Путешествия в города Чердынь и Соликамск для отыскания исторических древностей; Белорецкий Г. Сказитель-гусляр в Уральском крае // Русское богатство, 1902. № 11; Косвинцев Г.Н. Былины, записанные в городе Кунгуре Пермской губернии // Этнографическое обозрение, 1899. № 4; Ончуков Н.Е. Из Уральского фольклора // Сказочная комиссия государственного Русского географического общества. Л., 1928.

Шумов К.Э.

Уральская историческая энциклопедия. - УрО РАН, Институт истории и археологии. Екатеринбург: Академкнига . Гл. ред. В. В. Алексеев . 2000 .

Смотреть что такое "Эпос русский народный" в других словарях:

ЭПОС - (греч. от еро сказывать) произведения эпической поэзия. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ЭПОС [гр. epos слово, рассказ, песня] лит. повествовательная литература, один из трех основных родов… … Словарь иностранных слов русского языка

Эпос - У этого термина существуют и другие значения, см. Эпос (значения). Эпос (др. греч. ἔπος «слово», «повествование») героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляющее в гармоническом… … Википедия

Россия. Русский язык и Русская литература: История русской литературы - История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… …

Былины - Данные в этой статье приведены по состоянию на конец XIX века. Вы можете помочь, обновив информацию в статье … Википедия

Былина - «Богатыри» Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович (Картина Виктора Васнецова, 1881 1898) Былины русские народные эпические песни о подвигах богатырей. Основой сюжета былины является какое либо героическое событие, либо примечательный… … Википедия

Песня - 1. Определение. 2. Поэтика и язык песни. 3. Звуковая сторона песни. 4. Социальные функции песни. 5. Песни различных социальных групп. 6. Бытование песни. 7. Жизнь песни. «Народная» и «художественная» песни. 8. Основные моменты в изучении песни.… … Литературная энциклопедия

Былины - Б. составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Азбелев, Сергей Николаевич - Сергей Николаевич Азбелев Дата рождения: 17 апреля 1926(1926 04 17) (86 лет) Место рождения: Ленинград Страна … Википедия

Список понятий - Список понятий, содержащих слово «русский» Содержание 1 Классические понятия 2 Зарубежные понятия 3 Новые понятия … Википедия

Якутская Автономная Советская Социалистическая Республика - Якутия. В составе РСФСР. Образована 27 апреля 1922. Расположена на С. Восточной Сибири, в бассейне рр. Лены, Яны, Индигирки и в низовьях Колымы. На С. омывается морем Лаптевых и Восточно Сибирским морем. В состав Я. входят Новосибирские… … Большая советская энциклопедия

Книги

• Русский народный эпос , . Гослитиздат. 1947 год. Твердый рельефный переплет. Увеличенный формат. Предлагаемый читателю сводный текст русского народного эпоса составлен из вариантов, взятых из следующих сборников: 1.…

Произведения героического эпоса, будучи сходными в частностях, иногда даже в важных событиях, различаются у разных народов характерами героев. В этих характерах, как правило, отражаются народные черты. По героическому эпосу народа можно узнать его натуру, нрав.

Например, духовный облик древних греков отразился в «Илиаде» и «Одиссее»; в наших русских песнях о богатырях выразился характер русского народа. Народ обыкновенно любит и высоко ценит свои героические песни, русский народ называет их «былинами», считая их повествованием о том, что действительно было, в противоположность сказкам.

Вследствие этого уважения к героическим песням сохранился и их древний склад, и их стихотворный размер. По этим причинам героический эпос признают одним из главных видов народной поэзии.

В народной поэзии её различные виды тесно связаны между собой, и часто один вид вырабатывается из другого. Так, героический эпос возник из эпоса мифического. В песнях о богатырях много чудесного, сверхъестественного; в наших былинах врагами витязей часто являются мифические существа: двенадцатиглавый змей, дышащий огнем, Змей Тугарин, летающий под облаками, Соловей-разбойник, свивший себе гнездо на семи дубах и свистом своим преклоняющий к земле верхушки вековых деревьев. Богатыри обладают страшной силой, некоторые из них похожи на богов или полубогов, иных можно считать олицетворениями гор, рек, имена которых они иногда и носят (Святогор, Дунай Иванович).

В героических песнях встречаются превращения людей в животных (Вольга, Добрыня). Эта мифическая основа былин (или мифический слой в героическом эпосе) относится, по времени происхождения, к глубокой древности. Она, а также и многие события в жизни героев сложилась, может быть, ещё в доисторическую эпоху, когда народы индоевропейского племени жили общей жизнью. Этим и объясняется сходство героических эпосов разных народов во многих частностях: основа героических песен вынесена из общей родины.

Потом на этой древней основе каждый народ стал уже самостоятельно, оригинально изображать характер героев, или богатырей, выражая в них себя. Этот, собственно героический элемент в песнях, элемент наиболее важный, есть второй главный слой в героическом эпосе.

Позднее явился в эпосе исторический элемент (третий важный слой этого вида народного творчества): личности и подвиги богатырей народ стал приурочивать к историческим местностям, событиям и лицам.

В наших песнях богатыри живут в Киеве; киевские витязи собираются вокруг князя Владимира; сражаются они с историческим врагом нашим – татарами (перенесенными народной фантазией в эпоху Владимира: анахронизмы – обычное явление в народном творчестве).

Иные из богатырей – до некоторой степени исторические лица, как, например, Добрыня Никитич, Илья Муромец, по крайней мере, носят имена исторических лиц, и, может быть, напоминают их своими характерами. (Добрыня был дядей великого князя Владимира Святого). Особенно много исторического в песнях новгородских.

У некоторых народов песни героического эпоса были обработаны поэтами и соединены в поэмы, или эпопеи; так у древних греков создались «Илиада» и «Одиссея», в древней Индии поэмы – «Махабхарата» и «Рамаяна», у персов поэт Фирдоуси составил «Царственную Книгу» (Шахнаме). У нас, на Руси, этого не было, и песни героического эпоса доныне поются в народе отдельно одна от другой, как особые повествования о том или другом богатыре или об одном из его подвигов. Но между этими песнями, однако, есть внутренняя связь, придающая им единство, и эта связь заключается не только в выдержанности характеров богатырей в разных песнях, но и в общем строе всего богатырского эпоса.

Былины – стихотворный героический эпос Древней Руси, отразивший события исторической жизни русского народа. Древнее название былин на русском севере – «старина». Современное название жанра – «былины» – было введено еще в первой половине XIX века фольклористом И.П. Сахаровым на основании известного выражения из «Слова о полку Игореве» – «былины сего вре- мени».

Время сложения былин определяется по-разному. Одни ученые считают, что это ранний жанр, сложившийся еще во времена Киевской Руси (X–XI века), другие – жанр поздний, возникший в средние века, во время создания и укрепления Московского централизованного государства. Наибольшего расцвета жанр былин достиг в XVII–XVIII веках, а к XX веку он приходит в забвение.

Былины, по замечанию В.П. Аникина, это «героические песни, возникшие как выражение исторического сознания народа в восточно-славянскую эпоху и развившиеся в условиях Древней Руси…».

Былины воспроизводят идеалы социальной справедливости, прославляют русских богатырей как защитников народа. Они раскрывают общественные нравственно-эстетические идеалы, отражая историческую действительность в образах. В былинах жизненная основа соединена с вымыслом. Они обладают торжественно-патетическим тоном, их стиль соответствует назначению прославить необыкновенных людей и величественные события истории.

О высоком эмоциональном воздействии былин на слу- шателей вспоминал известный фольклорист П.Н. Рыбников. Впервые он услышал живое исполнение былины в двенадцати километрах от Петрозаводска, на острове Шуй-Наволок. После трудного плавания по весеннему, бурному Онежскому озеру, устроившись на ночлег у костра, Рыбников незаметно заснул…

Главным персонажем былин являются богатыри. Они воплощают идеал мужественного, преданного родине и народу человека. Герой сражается в одиночку против полчищ вражеских сил. Среди былин выделяется группа наиболее древних. Это так называемые былины о «старших» богатырях, связанные с мифологией. Герои этих произведений являются олицетворением непознанных сил природы, связанные с мифологией. Таковы Святогор и Волхв Всеславьевич, Дунай и Михайло Потык.

Во второй период своей истории на смену древнейшим богатырям пришли герои нового времени – Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Это богатыри так называемого киевского цикла былин. Под циклизацией понимается объединение былинных образов и сюжетов вокруг отдельных персонажей и мест действия. Так сложился киевский цикл былин, связанный с городом Киевом.

В большинстве былин изображен мир Киевской Руси. В Киев едут богатыри на службу князю Владимиру, его же защищают они от вражеских полчищ. Содержание этих былин носит преимущественно героический, воинский характер.

Другим крупным центром древнерусского государства был Новгород. Былины новгородского цикла – бытовые, новеллистические. Героями этих былин были куп- цы, князья, крестьяне, гусляры (Садко, Вольга, Микула, Василий Буслаев, Блуд Хотенович).

Мир, изображенный в былинах, это вся Русская земля. Так, Илья Муромец с заставы богатырской видит высокие горы, луга зеленые, леса темные. Былинный мир «светел» и «солнечен», но ему угрожают вражеские силы: надвигаются темные тучи, туман, гроза, меркнут солнце и звезды от несметных вражеских полчищ. Это мир противопоставления добра и зла, светлых и темных сил. В нем борются богатыри с проявлением зла, насилия. Без этой борьбы невозможен былинный мир.

Каждому богатырю присуща определенная, доминирующая черта характера. Илья Муромец олицетворяет силу, это самый мощный русский богатырь после Святогора. Добрыня тоже сильный и храбрый воин, змееборец, но еще и богатырь-дипломат. Его князь Владимир отправляет с особыми дипломатическими поручениями. Алеша Попович олицетворяет смекалку и хитрость. «Не силой возьмет, так хитростью» – говорится про него в былинах. Монументальные образы богатырей и грандиозные свершения – плод художественного обобщения, воплощение в одном человеке способностей и силы народа или социальной группы, преувеличение реально существующего, т. е. гиперболизация и идеализация. Поэтический язык былин торжественно-напевный и ритмически организованный. Его особые художественные средства – сравнения, метафоры, эпитеты – воспроизводят картины и образы эпически возвышенные, грандиозные, а при изображении врагов – страшные, безобразные.

В разных былинах повторяются мотивы и образы, сюжетные элементы, одинаковые сцены, строки и группы строк. Так, через все былины киевского цикла проходят образы князя Владимира, города Киева, богатырей. Былины, как и другие произведения народного творчества, не имеют закрепленного текста. Передаваясь из уст в уста, они изменялись, варьировались. Каждая былина имела бесконечное множество вариантов.

В былинах совершаются сказочные чудеса: перевоплощение персонажей, оживление мертвых, оборотничество. В них присутствуют мифологические образы врагов и фантастические элементы, но фантастика иная, чем в сказке. Она основана на народно-исторических представлениях. Известный фольклорист XIX века А.Ф. Гильфердинг писал:

«Когда человек усомнится, чтобы богатырь мог носить палицу в сорок пуд или один положить на месте целое войско, эпическая поэзия в нем убита. А множество признаков убедили меня, что северно-русский крестьянин, поющий былины, и огромное большинство тех, которые его слушают, – безусловно верят в истину чудес, какие в былине изображаются. Былина сохраняла историческую память. Чудеса воспринимались как история в жизни народа».

В былинах много исторически достоверных примет: описание деталей, старинного вооружения воинов (меч, щит, копье, шлем, кольчуга). В них воспевается Киев-град, Чернигов, Муром, Галич. Называются другие древнерусские города. События разворачиваются и в Древнем Новгороде. В них обозначены имена некоторых исторических деятелей: князь Владимир Святославич, Владимир Всеволодович Мономах. Эти князья соединились в народном представлении в один собирательный образ князя Владимира – «Красно Солнышко».

В былинах много фантастики, вымысла. Но вымысел является поэтической правдой. В былинах отразились исторические условия жизни славянского народа: завоевательные походы печенегов и половцев на Русь, разорение селений, полон женщин и детей, разграбление бо- гатств. Позднее, в XIII–XIV веках, Русь находилась под игом монголо-татар, что тоже отражено в былинах. В годы народных испытаний они вселяли любовь к родной земле. Не случайно былина – это героическая народная песня о подвиге защитников Русской земли.

Однако былины рисуют не только героические подвиги богатырей, вражеские нашествия, битвы, но и повседневную человеческую жизнь в ее социально-бытовых проявлениях и исторических условиях. Это находит отражение в цикле новгородских былин. В них богатыри заметно отличаются от былинных героев русского эпоса. Былины про Садко и Василия Буслаева включают не просто новые оригинальные темы и сюжеты, но и новые эпические образы, новые типы героев, которые не знают другие былинные циклы. Новгородские богатыри, в отличие от богатырей героического цикла, не совершают ратных подвигов. Объясняется это тем, что Нов- город избежал ордынского нашествия, полчища Батыя не дошли до города. Однако новгородцы могли не только бунтовать (В. Буслаев) и играть на гуслях (Садко), но и сражаться и одерживать блистательные победы над завоевателями с Запада.

Новгородским богатырем предстает Василий Буслаев. Ему посвящены две былины. В одной из них говорится о политической борьбе в Новгороде, в которой он принимает участие. Васька Буслаев бунтует против посадского люда, приходит на пиры и затевает ссоры с «купцами богатыми», «мужиками (мужами) новгородскими», вступает в поединок со «старцем» Пилигримом – представителем церкви. Со своей дружиной он «дерет- ся-бьется день до вечера». Посадские мужики «покорилися и помирилися» и обязались платить «на всякий год по три тысячи». Таким образом, в былине изображено столкновение между богатым новгородским посадом, именитыми мужиками и теми горожанами, которые отстаивали самостоятельность, независимость города.

Бунтарство героя проявляется даже в его кончине. В былине «Как Васька Буслаев молиться ездил» он нарушает запреты даже у гроба господня в Иерусалиме, купаясь голым в Иордан-реке. Там же он и погибает, остав- шись грешником. В.Г. Белинский писал, что «смерть Василия выходит прямо из его характера, удалого и буйного, который как бы напрашивается на беду и гибель».

Одной из самых поэтических и сказочных былин новгородского цикла является былина «Садко». В.Г. Белинский определил былину «как один из перлов русской народной поэзии, поэтический апофеоз Новгороду». Садко – бедный гусляр, разбогатевший благодаря искусной игре на гуслях и покровительству Морского царя. Как герой он выражает собой бесконечную силу и бесконечную удаль. Садко любит свою землю, свой город, семью. Поэтому он отказывается от несметных богатств, предложенных ему, и возвращается домой.

Итак, былины – это поэтические, художественные произведения. В них много неожиданного, удивительного, невероятного. Однако в основе своей они правдивы, передают народное понимание истории, народное представление о долге, чести, справедливости. Вместе с тем они искусно построены, язык их своеобразен.
Художественное своеобразие былин

Былины созданы тоническим (его еще называют былинным, народным) стихом. В произведениях, созданных тоническим стихом, в стихотворных строках может быть разное количество слогов, но должно быть относительно равное количество ударений. В былинном стихе первое ударение, как правило, падает на третий слог от начала, а последнее – на третий слог от конца.

Для былин характерно сочетание реальных образов, имеющих четкий исторический смысл и обусловленных действительностью (образ Киева, стольного князя Владимира), с фантастическими образами (Змей Горыныч, Соловей-разбойник). Но ведущими в былинах являются образы, порожденные исторической действительностью.

Нередко былина начинается с запева. Он не связан с содержанием былины, а представляет самостоятельную картину, предшествующую основному эпическому рассказу. Исход – это концовка былины, краткое заключение, подводящее итог, или прибаутка («то старина, то и деяние», «на том старина и покончилась»).

Былина обычно начинается с зачина, определяющего место и время действия. Вслед за ним дается экспозиция, в которой выделяется герой произведения, чаще всего с использованием приема контраста.

Образ героя стоит в центре всего повествования. Эпическое величие образа былинного героя создается путем раскрытия его благородных чувств и переживаний, качества героя выявляются в его поступках.

Троекратность или троичность в былинах является одним из главных приемов изображения (на богатырской заставе стоят три богатыря, богатырь совершает три поездки – «Три поездки Ильи», Садко три раза купцы новгородские не зовут на пир, он же три раза бросает жребий и т. д.). Все эти элементы (троичность лиц, троекратность действия, словесные повторы) имеются во всех былинах. Большую роль в них играют и гиперболы, используемые для описания героя и его подвига. Гиперболично описание врагов (Тугарин, Соловей-разбойник), а также описание силы воина-богатыря. В этом проявляются фантастические элементы.

В основной повествовательной части былины широко применяются приемы параллелизма, ступенчатого сужения образов, антитезы.

Текст былины подразделяется на постоянные и переходные места. Переходные места – это части текста, созданные или импровизируемые сказителями при испол- нении; постоянные места – устойчивые, незначительно изменяемые, повторяемые в различных былинах (богатырский бой, поездки богатыря, седлание коня и т. п.). Сказители обычно с большей или меньшей точностью усваивают и повторяют их по ходу действия. Переходные же места сказитель говорит свободно, меняя текст, частично импровизируя его. Сочетание постоянных и переходных мест в пении былин является одним из жанровых признаков древнерусского эпоса.

Уяснению художественного своеобразия русских былин, их поэтики посвящена работа саратовского ученого А.П. Скафтымова «Поэтика и генезис былин». Исследователь считал, что «былина умеет создать интерес, умеет взволновать слушателя тревогой ожидания, заразить восторгом удивления и захватить честолюбивым торжеством победителя».

Д.С. Лихачев в книге «Поэтика древнерусской литературы» пишет о том, что время действия в былинах относится к условной эпохе русского прошлого. Для одних былин – это идеализированная эпоха князя Владимира Киевского, для других – это эпоха новгородской вольности. Действие былин происходит в эпоху русской неза- висимости, славы и могущества Руси. В эту эпоху «вечно» княжит князь Владимир, «вечно» живут богатыри. В былинах все время действия отнесено к условной эпохе русской старины.

Работы известного профессора Ленинградского университета, специалиста по русскому фольклору Владимира Яковлевича Проппа (1895-1970), созданные им в первой половине и середине ХХ века, считаются одними из наиболее значительных по вкладу в развитие отечественной фольклористики. Я немного интересуюсь русским фольклором и мне давно хотелось ознакомится с ними. Эти фундаментальные исследования доступны даже читателям не имеющим специальной филологической подготовки. Они исследуют не только фольклор, его жанры и проявления в обрядах и ритуалах, но и его значение для народа, его поэтику, его влияние на современную культуру. Книга В.Я. Проппа ВлРусский героический эпосВ» тАУ первая и остающаяся до сих пор единственной монография, посвящённая русским былинам. Она впервые появилась в 1955 г., второе исправленное издание вышло в 1958 г. Уже увидели свет труды ученого ВлМорфология сказкиВ» (1928 г.) и ВлИсторические корни волшебной сказкиВ» (1946 г.), повлиявшие на характер этого исследования. Автором рассмотрены все многообразные сюжеты, так что возможно использовать книгу в качестве справочника по эпосу. Каждая мысль сначала формулируется, а затем развивается и доказывается. Наиболее важные суждения дублируются. Педагогический опыт позволил В.Я. Проппу наиболее четко организовать разделы и темы, изложить факты и их анализ доступным и живым языком. Читатель не утомляется излишними подробностями, но и не остаётся без многочисленных ссылок и пояснений. Упорядоченный материал и описание методов его обработки убеждают в правильности сделанных автором выводов. Монография ВлРусский героический эпосВ» получила первую университетскую премию. В дальнейшем рассматриваться будет именно она, все ссылки, кроме специально оговоренных, будут относится к указанному в списке литературы изданию.

II . Главная часть

II -1. ВЗГЛЯДЫ РАЗЛИЧНЫХ УЧЕНЫХ НА РАБОТЫ В.Я. ПРОППА

После выхода труда ВлРусский героический эпосВ» возник импульс к полемике по многим вопросам эпосоведения. Главный спор у В.Я. Проппа развернулся с Б.А. Рыбаковым, влиятельным в фольклороведческой среде сторонником исторической школы (Рыбаков Б.А. Исторический взгляд на русские былины // История СССР. 1961. № 5. Стр. 141-166; № 6. Стр. 80-96; Пропп В.Я. Об историзме русского эпоса (ответ акад. Б.А. Рыбакову) // Русская литература. 1962. № 11. Стр. 98-111; см. также: Об историзме русского фольклора и методах его изучения // Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998. Стр. 185-208). Учёные Б.Н. Путилов, Ю.И. Юдин и И.Я. Фроянов развивали и дополняли идеи В.Я. Проппа. В дальнейшем возникла тенденция как применять в анализе былинного сюжета методику учёного, так и выявлять историческую основу былины. При исследовании былин современные фольклористы ведут научный поиск, неизменно используя достижения В.Я Проппа.

II -2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ АНАЛИЗА

В своём труде ВлРусский героический эпосВ» В.Я. Пропп проявляет талант исследователя и навыки педагога. Прежде чем приступить к рассмотрению материала автор определяется с самим предметом изучения. Наиболее решающими признаками эпоса он считает, конечно, героический характер его содержания, а также музыкальную форму исполнения, стихотворную и особую метрическую структуры. Важным для него здесь является отделить собственно героический эпос как от некоторых прозаических жанров, например, сказки и некоторых видов старинной повести, так и вообще от произведений былинного стихотворного размера, таких как эпические духовные стихи, песни балладного и скоморошного характера. Также от былины отделяются тесно связанные с ней исторические песни, причем автор встаёт здесь в оппозицию господствующим в то время исторической и неоисторической школам [см.: стр. 6-12]. Сторонники этого направления стремились обнаружить в былине отражение конкретного исторического события и отыскать для её героев исторические прототипы. При этом общий замысел песни и её основная идея не принимались во внимание. Отсюда следовали неправомерные и развенчанные попытки вывести былинных персонажей из летописных, соотнести появление эпоса с образованием Киевской Руси, приписать авторство былин не народу, а дружинной верхушке. Автор против этого решительно возражает. Он сам стоит на том, что эпос, часть фольклора, является исключительно народным творением, выражает народные идеалы и потому хранится в народной памяти. С этой точки зрения учёный удачно объясняет практически все былинные сюжеты, лишь в редких случаях прибегая к ссылкам на идеологическое либо авторское влияние.

После установления области рассмотрения В.Я. Пропп исследует вопросы эпической методологии в дореволюционной и советской науке. Он показывает несостоятельность большинства из направлений, пытается акцентировать внимание на необходимости изучения эпоса без отрыва от исторической либо художественной сторон. Большое внимание уделено заслугам русских революционных демократов (Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского и, особенно, В.Г. Беллинского, автора многих статей о народной поэзии), а также А.М. Горького. Это, несомненно, связано с обстановкой борьбы против космополитизма и шовинистическим распространением идей превосходства и самобытности всего русского, характерными для времени создания монографии. Конечно, непререкаемые и упоминаемые при любой возможности мнения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и др. социальных демократов также обусловлены не ориентацией В.Я. Проппа, а господствовавшей идеологией. Сам автор настаивает на определении идей былин, для чего нужно правильно понять их, вникнуть во все детали. Он изучает и сопоставляет различные записи для выдачи полной картины сюжета. Здесь он не составляет сводный вариант и не выявляет наиболее часто встречающиеся варианты, не ищет районных отличий, а анализируя авторские добавления и переделки, вносимые с течением времени, старается проявить тот смысл, который был вложен первоначально. Получившаяся картина может быть не подтверждена ни одним из конкретных вариантов былины, но всегда позволяет выявить коллективный замысел народа. Многообразные записи по отношению к этому замыслу тАУ лишь частные художественные случаи его воплощения. В.Я. Пропп видит былину, отражающей вековые идеалы народа, её создание относится ко всем столетиям, в течении которых она шлифовалась и приобретала новые либо теряла старые черты. Он отрицает мифологизацию эпосом истории народа, ведь напротив, эпос в своём развитии отбрасывает пережитки мифологии. Процесс взаимоотношения эпоса и истории мыслится им зависимым не от событий, а от различных эпох. Именно в этом направлении он и ведёт своё исследование [см.: стр. 12-28].

Несомненным плюсом является вынесенная в приложения краткая справка об анализе каждой из рассматриваемых былин другими исследователями [см.: стр. 558-591]. В том случае, когда литературы по данной песне слишком много, чтобы упомянуть её всю, автор отбирает наиболее значительные работы. Он выделяет работы, с которыми полностью не согласен, оставляя остальные без комментариев.

II -3. ОСОБЕННОСТИ ГЕРОИЧЕСКОГО ЭПОСА РАЗЛИЧНЫХ ЭПОХ

Первобытно-общинный строй. В.Я. Пропп убеждён, что героический эпос начал формироваться задолго до начала феодальных отношений. Поскольку прямых следов существования такого явления нет, он приводит в пример многочисленные народы, населявшие территорию СССР, которые задержались в развитии на уровне разложения первобытно-общинного строя. Все они имеют героический эпос. Применяя метод сравнения учёный выявляет в эпических песнях народов Сибири и Крайнего Севера развитие эпоса из мифологии; переход героических деяний от борьбы за семейную ячейку (лиричные чувства не играют роли) до защиты родного народа или сражений против угнетателей; преображение стихийных хозяев во враждебных чудовищ; общий для всех героев высокий моральный дух и готовность забыть свои интересы для общего блага (часто они являются вождями); гиперболизированность внешнего вида и действий героев и их врагов. Эпос свидетельствует о начавшейся борьбе за новое общественное устройство: так семья есть фактор, разрушающий родовые отношения, а рыцарство героя это не признак прошлого, где поддержка подразумевалась сама собой, а реакция на возникновение классового неравенства и эксплуатации. В русском же эпосе коллизии героя в различных мирах заняли место в волшебных сказках, не сохранившись в былинах. Героические тексты отражают идеалы, которые лежат в будущем, стремления эпохи. В этом залог их долголетия. Сделанные выводы применяются автором в изучении русского эпоса, давая возможность выделить наиболее древние его элементы, что облегчает возможность рассмотреть его развитие. Автор выявляет весьма интересную особенность русских эпических песен. В то время как внешняя форма песен других народов многосоставна и сюжет развивается не за счёт усложнения, а присоединением новых, одинаковых звеньев, русские былины по существу односоставны и монолитны. Лишь песни о Садко и о Потыке сохранили черты былой многосоставности. Возможное слияние двух сюжетов в один (контаминация), по мнению В.Я. Проппа, это вторичное явление, а простота, краткость и неделимость есть результат длительного совершенствования эпоса [см. подроб.: стр. 29-58].

Киевская Русь и период феодальной раздробленности. Эпос Киевской Руси не рассматривается как продолжение эпоса, сложившегося в эпоху родового строя. Государственные отношения потребовали не развития прежних идей, а утверждения новых, поэтому в эпосе прослеживаются не остатки старого в новом, а конфликт мировоззрений, принадлежащих этим двум всегда противоборствующим временам. Зародившись ещё в общинном строе, традиции не прерывались. Старые сюжеты сохранялись, но наполнялись новым содержанием. Часть из них была использована и переработана с целью утверждения идеалов молодого государства, часть приобрела полусказочный характер. Такое столкновение идеалов прослеживается в древнейших русских былинах, былинах эпохи Киевской Руси [см. подроб.: стр. 59-61].

Весь русский эпос В.Я. Пропп рассматривает как один Владимиров или киевский цикл, а не областные эпосы. Однако к Владимирову циклу принадлежат далеко не все былины. Часть былин сформировалась ещё до образования Киевской Руси, а содержание их не поддавалось процессу циклизации. Таковы, например, былины о Волхе и Святогоре. Другие создавались уже после того, как образование цикла закончилось. Это, например, былины о набеге литовцев или о Хотене Блудовиче, появившиеся в московский период. Некоторые, носят полусказочный характер и отражают более узкие идеалы, чем интересы государства. Среди них, например, былина о Глебе Володьевиче или о Соломане и Василии Окуловиче. Наконец, в цикл не входят былины ярко местного характера, как новгородские. Автором отрицается концепция разделения былин на два цикла: на киевский и на новгородский. Картина бытования и распространения былин на современном ему Севере показывает всеобщую известность основных героев и сюжетов, да и отражаемые в былинах общенациональные идеи вряд ли могли волновать только жителей какой-либо конкретной области. Остальные же являются местными образованиями, не получившими широкого распространения [см. подроб.: стр. 66-69].

Развитие ранне-государственного русского эпоса автор делит на два периода: киевский и феодальной раздробленности, когда значение Киева стушевалось среди множества местных центров. В новых и переработанных старых песнях народ отразил напряжённую борьбу с иноземными захватчиками, создал образы героев-защитников отчизны. Былины Киевского или Владимирова цикла объединяются общим центром-Киевом, главе которого, князю Владимиру (ВлКрасно СолнышкоВ»), служат богатыри. Образ Владимира двояк. От периода прогрессивного развития государства ему досталась роль народного вождя, классовое же расслоение позднее создаёт социальный конфликт между богатырями и князем, превратившемся в главу своего класса. Несколько иначе меняется второстепенный образ жены Владимира, княгини Евпраксии (Опраксы). От родового строя ей как женщине может достаться роль сподручницы врага, как, например, в былине об Алёше и Тугарине, в дальнейшем она наделяется чертами героической женщины, в частности, спасающей Илью Муромца от гнева мужа. Эпический Киев служил народу знаменем единства, хотя таковым не являлся. Богатыри из самых различных областей становятся героями эпоса только с момента приезда в Киев. Они служат Родине и всегда являются к стольно-киевскому князю добровольно. Удельные войны совершенно не отражены в русском эпосе, ведь они не были народными. Также не отражена и служба богатырей удельным князьям [см. подроб.: стр. 61-70].

Период централизованного государства. С созданием в Х в. нового мощного государства чаяния народа об объединении и национальной независимости сбылись. Прежние былины стали получать названия ВлстаринВ», но они не забываются, а относятся к области героического прошлого. Воинские функции переходят к исторической песне. С нарастанием классового антагонизма на первый план выходят былины о социальной борьбе. Такие песни мы встречали и раньше, но теперь они теряют монументальность, выигрывая с тем в реалистичности, шире описывают быт и сословия, классовые конфликты становятся основной темой. Новую роль начинают играть женщины, возникают их новые положительные образы. Типы могучих богатырей останавливаются в своём развития, переставая входить в новые песни. Былина начинает сближаться с балладой, но дух её остаётся героическим [см. подроб.: стр. 369-374].

Новое время (капитализм). При капитализме активное развитие эпоса прекращается. Его географический ареал сокращается от некогда повсеместного распространения до глухих районов Севера. В.Я. Пропп спорит с многочисленными теориями, ищущими причины этого вымирания, везде отстаивая творческую самостоятельность народа. Угасание эпоса он объясняет общественными отношениями и противоречиями, сложившимися в новое время, а его сохранность частными причинами, встречающимися на Севере: замедленным проникновением эксплуатации, специфическим трудом крестьянства и природными особенностями [см. подроб.: стр. 505-510]. С середины ХIХ в. наука заинтересовалась былинами. Только от тех пор можно судить об исполнительстве былин. Автор деликатно подходит к определению роли исполнителя при пении былины. Исследуя степень и характер талантливости певца можно установить роль отдельных певцов и роль всего народа в создании эпоса [см. подроб.: стр. 510-516]. Большое внимание уделено и поэтическому языку былин: его богатству, выразительности, точности описаний, ритму. В былинах отразились ласковые отношения народа к защитникам-богатырям, ненависть к захватчикам, восхищение красотой родной земли, представления об очень многих актуальных для народа вещах [см. подроб.: стр. 516-540]. Вообще говоря, умирание эпоса В.Я. Пропп связывает с исторически закономерным переходом к новым формам народного творчества [см. подроб.: стр. 540-545].

Советское время. Экспедиции советских учёных показывали не только существование эпоса в последнем его оплоте, русском Севере, но и постепенное прекращение эпической традиции [см. подроб.: стр. 546-548]. Тем не менее можно говорить о новом былинном эпосе. Эту проблему автор обсуждает на примере знаменитой певицы М.С. Крюковой. Её талант был обнаружен в 1934 г. В советское время она фактически являлась единственным исполнителем сознательно посвятившим себя не только сохранению уже имеющегося наследия, но и созданию песен с качественно новым содержанием. Новые темы Крюкова создаёт сама на материале старых былин и сказок, черпает из художественной, научно-популярной литературы и СМИ. Она преодолела замкнутость старого эпоса, но предметом воспевания так и не стала жизнь её современников. Новое содержание плохо укладывалось в старые формы, зачастую влияющие на передаваемую информацию. Былинная форма эпоса отжила своё, она вошла в наследие национальной культуры. Эпос продолжает своё существование в другом виде, его лучшие достижения оказывают влияние на героические поэзию и литературу традиции [см. подроб.: стр. 549-557].

II -4. АНАЛИЗ БЫЛИН

Все рассматриваемые В.Я. Проппом былины разбиты им по тематическим группам на основе как эпохи, идеалы которой она отражает, так и главной темы. Внутри группы они располагаются в условно-хронологическом порядке, начиная с тех, которые содержат наиболее древние элементы или прослойки.

Былины периода Киевской Руси и феодальной раздробленности. Прежде чем приступить к киевскому циклу автор исследует сохранившихся древнейших героев [см.: ч. 2, гл. II], образы которых сложились столь задолго до образования государства, что притянуть их к новой идеологии оказалось затруднительно. В их число он помещает Волха (или Вольгу Всеславлавича или Святославовича) и Святогора, несущих на себе не только первобытные воззрения, но и отвергаемые новым временем художественные приёмы. В рассказах о Волхе сохранились древнейшие тотемистические и магические представления. За его заграничным походом для обороны Киева проглядывает воспеваемый хищнический набег первоначально в поисках охотничьих угодий, а позднее с целью угона скота. Сочетание старого и нового, фантастичного и мнимо-историчного тем не менее не помогли эпической песне о нём сохраниться и она принадлежит к наиболее редким в русском эпосе. Впоследствии образ Вольги используется как чисто отрицательный и противопоставляется Микуле Селяниновичу [см. подроб.: стр. 70-76].

В отличии от Волха, образ Святогора очень популярен, хотя также заметно стёрт. Его основные черты тАУ громадные сила и величина тАУ характерные для первобытного эпоса, не так важны в новое время как способ применения этой силы. Он не может совершить подвиг, сила Святогору в тягость, и не только ему. Оба связанных с ним эпических сюжета тАУ о сумочке Микулы и о приготовленном гробе тАУ связаны с гибелью героя. Смерть Святогор несёт в себе. Время хтонического мироупорядочения прошло, нужен упорный труд освоения и судьба посылает ему если не гибель, то вечный сон [см. подроб.: стр. 76-87].

Сватовство героя представлено в русском эпосе в разнообразных вариантах [см.: ч. 2, гл. III]. В таких былинах сталкиваются героизация самого сватовства и отвергание такой героизации государством. Интересно, что женщина в них если не богатырка, то практически всегда колдунья либо существо нечистой силы. Гибелью последних народ поддерживает здоровые семейные устои. В дошедшей до нас былине о Садко главным мотивом является конфликт человека из низов и не принимающими его социальными верхами. Песня есть новгородское творение, она полна ярких жизненных реалий, но вместе с тем сказочно-фантастична. Её уникальная особенность тАУ многосоставность. В первой части бедному гусляру Садко морской царь, стихийный хозяин, помогает разбогатеть, перейти в более высокие социальные слои. Вторая тАУ уже полностью реалистична. Садко пытается утвердить себя на равных в среде высшего купечества, вступает с ней в конфликт, но понятно, что он конфликтует с великим Новгородом и победителем остаётся город. В наиболее архаической третьей части герой преодолевает соблазн брака с морской царевной ради родного Новгорода. Реальный мир одерживает победу над мифическим [см. подроб.: стр. 87-111].

Другая многозвеньевая и местами ещё более архаичная былина тАУ песнь о Михайло Потыке. По сюжету она одна из самых сложных, а для меня и одна из самых интересных. Марья лебедь белая, явившись отлучившемуся из Киева Потыку, предлагает себя в жены и запросто вступает с ним брак, ставя условие: по смерти одного из супругов похоронены будут оба. Вскоре Михайло ложится с ней в могилу, но находит способ её оживить и вернуться сам. Обман позволяет Марье совершать ещё несколько попыток его убить, причём тогда, когда она уже изменила ему. Нечестивый брак на чужой всеми осуждается, но тем не менее именно благодаря людской и высшей помощи Потык после всех перипетий остаётся в живых. Борясь за свою жену, он совершает не подвиг, а доходит до позорного падения. Очарованный колдовской страстью, один Михайло не в состоянии понять инфернальную природу избранницы. Для русского эпоса мотив женитьбы перестаёт быть героичным, против него ведётся борьба [см. подроб.: стр. 111-128]. Лично мне в этой былине в образе Марьи видится развитие понятия о нечистой силе, слившегося с противопоставлением русского иноземному, а не просто враг. Она избирает мужем Потыка, чтобы использовать его как шанс ожить, но когда потом Марья пытается избавиться от Михайло, он не умирает. Время таких как она кончилось. Нечистая сила имеет на человека влияние, но не может построить его судьбу как ей угодно.

Иван Годинович сознательно ищет себе невесту-иноземку. Она же при первой возможности предпочитает предать киевского богатыря чтобы вернуться в языческий мир. Народ не позволяет погибнуть русскому богатырю от рук чужаков, даёт ему возможность отомстить, уничтожив тем враждебную нечисть, но вместе с тем насмехается над ним [см. подроб.: стр. 128-136].

Драматичная и высоко художественная былина о Дунае и Настасье недаром считается одной из лучших в русском эпосе. В этой песне источником всех зол является гордый и отбившийся от Киева богатырь, а не его чужеродная супруга, и он в своём позоре не достоин народной жалости. Дунай, ранее находившийся на службе у зарубежного короля, едет к нему за его дочерью, невестой для князя Владимира, которую забирает силой. На пути обратно, он сталкивается в бою с воительницей, побеждает её, но в последний момент узнаёт в богатырке другую дочь своего прежнего хозяина, с которой долго находился в близких отношениях. Двойная свадьба по законам эпоса омрачается конфликтом. Хвастовство Дуная своей силой (настоящий богатырь скромен) приводит к состязанию в стрельбе между ним и Настасьей, указавшей ему допустимую степень вежливости и настоящую цену богатырю. Обозлённый неудачами Дунай убивает жену, зная, что она беременна, а когда, распластав её чрево, видит чудесного младенца-будущего великого богатыря, то бросается на копьё рядом с трупом [см. подроб.: стр. 136-156].

Эпическая песнь о Козарине носит полубалладный характер и лишь по мотиву спасения женщины может быть отнесена к былинам о сватовстве. Благородный по характеру и отвергаемый родной семьёй герой спасает из рук татар, играющих здесь роль похитителей, а не завоевателей, девушку, которая оказывается его сестрой. Вернув в семью её он вновь отправляется в чисто поле. Русский герой не ищет подвигам одобрения, а совершает их потому, что он не может поступить иначе [см. подроб.: стр. 156-169].

Идиллическая былина полностью балладного характера о Соловье Будимировиче тоже относится к области эпоса. После постепенного снижения чуждости невесты от представителя нечистой силы до русской колдуньи (см. ниже былину о Добрыне и Маринке) закономерно появилась песня о счастливом замужестве героя. Счастливая былина, тесно связанная с обрядовой свадебной поэзией, завершает большую ступень русского эпоса, давая дорогу для развития других форм героических песен [см. подроб.: стр. 169-181].

Группа былин о борьбе героя с чудовищами (см.: ч. 2, гл. IV) объединяет имена любимых народных богатырей. Облик врага менялся в зависимости от реальной исторической борьбы русского народа. Самая распространённая в русском эпосе былина о Добрыне и Змее сталкивает наиболее культурного и дипломатичного богатыря с ярким художественным воплощением природных стихий. Первый бой со Змеем у Пучай-реки лежит вне киевского цикла и не может быть доведён до конца, чтобы, освобождая Забаву Путятишну по приказу её дяди Владимира, герой мог, сразившись со Змеем во второй раз, вывести из его логова на волю множество русских людей. Древний мотив похищения людей помогает превратить подвиг, совершённый по приказу князя, в подвиг по защите Руси. Отвергание Добрыней руки Забавы и особенности некоторых вариантов песни обращают внимание на скрытый антагонизм богатырей, народных героев, и высших слоёв [см. подроб.: стр. 181-208]. Эта конфликтность подчёркивается в русском эпосе неоднократно, а автор ввиду господствующих идеологических установок уделяет социальному противостоянию большое внимание.

Песня об Алёше и Тугарине очень близка к былине о змееборстве Добрыни. Однако, здесь жизнерадостный, остроумный и иногда не очень сильный герой при помощи смекалки расправляется с неуклюжим, грубым и невоспитанным противником, в котором фантастические черты частично вытеснены близкими к реальности. Враг нагло расположился в палатах Владимира, он вызывающе ведёт себя и вольно держится с княгиней Евпраксией, демонстрируя их близкие отношения. Однако, никто не протестует (богатыри в это время отсутствуют). Это застаёт скромно пришедший Алёша. Он насмехается над непорядочным поведением Тугарина, вызывает его на бой и уничтожает позор пресмыкательства русского князя перед захватчиками [см. подроб.: стр. 208-227].

Центральная фигура русского героического эпоса тАУ Илья Муромец. В нём народ сочетал беззаветную любовь к Родине, высшие моральные качества и уважительно выделяющую богатыря зрелость. В былине об Идолище, скорее всего происходящей от былины об Алёше и Тугарине, почти антропоморфное чудовище, несущее некоторые татарские черты, обкладывает Киев войсками, а само отправляется в княжеский дворец, где также безобразничает. Узнав о том от Влкалики перехожегоВ», Илья спешит на выручку. Пришедший в одежде гонимых новым хозяином города нищих он без лишних прелюдий убивает врага. В другой существующей версии, когда Идолище обосновывается в Царьграде и запрещает там православие, ясно чувствуется более позднее церковное влияние. Хранящий эту былину народ сам насмехается над каликой-вестником и паломническим образом Ильи [см. подроб.: стр. 227-239].

Истории об исцелении Ильи Муромца и покорении им Соловья-Разбойника часто объединяются в эпическую песнь о первой поездке Ильи. В первом повествовании неизменны упоминания о крестьянском происхождении, долгой болезни Ильи от юношеских до зрелых лет и дарованная ему чудесными странниками богатырская мощь. Архаичный сюжет здесь приобретает реалистические черты. Народ приближает своего любимого героя не только к мыслимому идеалу, но и к самому себе, к реальности. Во втором тАУ Илья, едущий служить Родине в Киев, уничтожает враждебное войско под Черниговом, пленяет Соловья-Разбойника, перегораживавшего своей заставой прямоезжий путь, и уничтожает его нечистый выводок. По пути он мостит болота и расчищает от леса заброшенную дорогу. Его главная заслуга в прокладывании пути на Киев. Раздробленная Русь начинает объединятся. Уже при первой встрече видна конфликтность между Ильёй и Владимиром, которая в дальнейшем будет только нарастать. Князь и боярство выставляются в смешной вид, когда пытаются отдать приказания гордому, но более чем Владимир понимающему роль Муромца Соловью [см. подроб.: стр. 239-260].

Сказка более древний жанр чем былина, она сохраняет в себе многое из доисторической старины. Эпос усложняется и отбрасывает либо преображает то, что не соответствует повышающимся требованиям. Однако, существует группа былин, которые очень близки к сказке. Они не типичны для героического эпоса, часто носят личностный и развлекательный характер, но тем не менее из-за наличия героических мотивов В.Я. Пропп исследует и их [см.: ч. 2, гл. IV]. Один из наиболее интересных сюжетов тАУ битва Ильи Муромца со своим сыном. Временный брак Ильи с побеждённой им ВлполеницейВ» и покидание им беременной жены наиболее архаичны. Вместе с тем их сына дразнят сверстники и он отправляется мстить за бесчестье матери. Муромец сталкивается с сыном как с нарушителем границы, узнаёт его и вводит в круг богатырей. Но когда тот вновь пытается убить отца ночью, Илья без колебаний убивает вдвойне изменника [см. подроб.: стр. 263-266].

В былине о трёх поездках Ильи герой от распутья трёх дорог следует в направлениях, где согласно подорожному камню его ожидают смерть, женитьба и богатство. Спокойное избрание им первой дороги и уничтожение подстерегающей там опасности близки к героическому эпосу, остальные же приключения носят сказочный и церковный характер [см. подроб.: стр. 260-270].

Песня о Добрыне и Маринке мне нравится. И так имеющий высокие моральные качества богатырь предстаёт нравственно совершенно чистым, а вредящая ему колдунья тАУ соблазнительной чаровницей. Маринка, пытающаяся соблазнить героя, вызывает в его целомудренной душе только отвращение. Тогда злая волшебница привораживает его, а когда тот, измученный колдовскими силами, против воли приходит к ней, превращает его в тура. Мать Добрыни, которая сама иногда чистая чародейка, способствует спасению сына, а он, согласившись на символический брак с Маринкой, на правах мужа жестоко расправляется с врагиней [см. подроб.: стр. 270-279].

Былина об отъезде Добрыни и неудавшейся женитьбе Алёши относится к самым распространённым в русском эпосе. Ввиду долгого отсутствия Добрыни его жена собирается выйти замуж за Алёшу, принесшего весть о смерти её мужа, когда Добрыня возвращается невредимым и Алёша остаётся в неудобном положении. Интригующий конфликт двух очень различных по темпераменту героев, объединённых защитой Родины, не может приобрести характерную для эпоса мрачную кровавую развязку. Древний сюжет приобретает в финале шуточную окраску, богатыри мирятся, а женщина прощается. Эта песня давала многим учёным возможность пытаться изобразить Алёшу Поповича в отрицательном и безнравственном виде, в качестве прельстителя честных женщин, хотя единственное в чём можно обвинить его здесь тАУ ложная весть. Вообще говоря, в эпосе Алёша предстаёт темпераментным и озорным, но не никак аморальным. Князь Владимир же, в некоторых вариантах принуждавший жену Добрыни к браку, резко осуждается [см. подроб.: стр. 279-288].

Былины об отражении татар. Тяжёлоё иго монгольских завоевателей, затруднившее развитие Руси, одновременно способствовало новой ступени развития русского эпоса, появлению ряда патриотических былин, воспевавших военное свержение гнёта. Песни наполнились новым идейным содержанием, приобрели новые художественные черты и порвали-таки со старинными традициями. Единственным содержанием былин надолго стала тема борьбы за независимость, честь и свободу Родины [см.: ч. 3]. В песне о бунте Ильи против Владимира мы видим как будто противоречие основной идее русского эпоса, служению Киеву, однако, здесь социальная разность богатыря из народа и богатого князя окончательно выливается в столкновение. Неприглашённый на пир Муромец приходит туда самовольно. Князь не узнаёт его, в очередной раз демонстрируя сколь мало он ценит все заслуги богатыря. Оскорблённый Илья демонстративно уходит и устраивает свой пир для всех бедняков. По навету бояр Владимир сажает его тут в погреб на голодную смерть. Иногда, это указание выполняется, в других вариантах Владимир вынужден примирится с героем и устроить пир специально для него или Илья и все богатыри покидают Киев. В любом случае в дальнейшем срамится князь, богатырь же торжествует. Былина эта демонстрирует как между народом и классовой властью перед нашествием татар раскрылась непреодолимая пропасть [см. подроб.: стр. 291-303].

Практически во всех былинах об отражении татар поётся о появлении татар под Киевом и разгоне их русскими войсками. Круг песен об Илье Муромце и царе Калине, органически связанных одна с другой, В.Я. Пропп рассматривает в совокупности [см.: ч. 3, гл. II, п. 2]. Это позволяет получить рисуемую народом картину нашествия шаг за шагом и выяснить глубокие народные устремления в каждой песне. Поэтический запев, открывающий одну из былин рассматриваемого цикла, повествует о знамение, предвещающем Киеву гибель. Так как это единственный случай встречи веры в знамения в эпосе, Киев отнюдь не погибает, а спасается и существует отдельная старина с аналогичным сюжетом на полностью религиозную тему, то автор со всеми основаниями видит здесь мотив необоснованно прикрепившийся к воинскому эпосу [см. подроб.: стр. 306-310]. Появление татар описывается с большой степенью историчности: громадные вражеские полчища, чёткая организация войска, единовластное командование, осадная тактика татар [см. подроб.: стр. 310-314]. Татарский посол, прибывший в Киев с ханским ярлыком, всегда ведёт себя вызывающе, подчёркивая ультиматумные условия сдачи и презрение к русским [см. подроб.: стр. 314-316]. Также историчны многие жестокие требования и угрозы татар [см. подроб.: стр. 316-318]. Владимир перед лицом надвигающейся опасности не предпринимает ничего для активной обороны города. Он молится, думает о сдаче города, о принятии татарских условий [см. подроб.: стр. 318-321]. Богатырей в это время в Киеве нет. Иногда они разъехались по делам, но чаще они в княжеской опале, о чём тот сожалеет [см. подроб.: стр. 321-322]. Главный защитник города, Илья Муромец, осуждённый на голодную смерть в погребе, стараниями княгини Евпраксии тайно снабжался пищей и теперь Владимир пытается уговорить его стать на защиту не властей, но Отечества. Богатырь соглашается, часто после расправы с боярами, виноватыми в наговорах [см. подроб.: стр. 322-326]. Трезво оценив силы врага [см. подроб.: стр. 326-327], Илья сам отправляется в стан к Калинину, где просит отсрочки и получает её [см. подроб.: стр. 327-328]. Поручив кому-либо укрепление города [см. подроб.: стр. 328-329], Муромец берётся разыскивать богатырей. Он находит их в ставке Самсона, новом лагере, где войны проводят свое время в праздности со времён опалы. Как ни странно для эпоса богатыри отказываются ехать. Но это желание возникает из-за близости к народной, а не княжеско-боярской Руси. Они нанесут удар в решающий момент [см. подроб.: стр. 329-331]. В опустевшем Киеве к Владимиру является молодой богатырь Ермак (не историческое лицо, а введённый в эпос за заслуги одноимённый персонаж) и просит разрешения сразиться с врагами. Не выполнив княжеские поручения, Ермак отправляется в богатырскую ставку. Муромец посылает его считать вражескую силу, но горячий Ермак бросается в бой и погибает. Этот исключительный в русском эпосе случай гибели богатыря есть следствие нарушения приказа Ильи [см. подроб.: стр. 332-334]. Бой всегда описывается кратко. Если богатырской поддержки нет, то Муромец бросается в бой один. Если она есть, он толково руководит распределением сил [см. подроб.: стр. 334-337]. Иногда Илью хитростью берут в плен и приводят к Калину, который пытается переманить богатыря на свою сторону [см. подроб.: стр. 337-338]. Вражеское предложение приводит Муромца в такую ярость, что он рвёт свои цепи и, размахивая первым попавшимся татарином и призвав наговорённой стрелой Самсона и других богатырей, окончательно добивает татар. Уходя, враг даёт клятву никогда не возвращаться [см. подроб.: стр. 338-339]. Наряду с окончательным разгромом врага бытует другой финал данной песни, называемый былиной о Камском (Мамаевом) побоище, или о том, с каких пор на Руси перевелись витязи. В одном его варианте, двое не участвовавших бою братьев начинают пустохвалиться и татары оживают, причём порубить живых мертвецов не представляется возможным, их число только увеличивается. Нездешнюю силу губит молитва, богатыри же расходятся по монастырям. Эта песня носит религиозно-церковную направленность, она обусловлена проповедями о смирении. В другом варианте, гордые своей победой богатыри сами бросают вызов Влнебесным силамВ». Ожившую силу они безбоязненно уничтожают. Характер этой былины, напротив, богоборческий, и он выражает народные мысли [см. подроб.: стр. 339-344]. Кроме этой песни о борьбе с татарами повествуют и основывавшиеся на ней многие позднейшие, например, былина о Василии Игнатьевиче и Батыге. Перед надвигающимся нашествием Владимир идёт в кабак просить помощи у единственного оставшегося богатыря Василия, который уже не первый год пьянствует и прогулял абсолютно всё добро. Опохмелившись, тот убивает наговорёнными стрелами приближённых Батыя, который шлёт требование выдать виноватого. В одном случае, богатырь сам едет во вражеский стан и, обманом заведя татарское войско в глушь, уничтожает его. В другом, совет бояр тут же выдаёт Василия. Теперь он действительно заключает договор с врагом, чтобы вести его против городских богачей, щадя всё-таки князя Владимира. Татары грабят город, не соблюдая договор, и В

Вместе с этим смотрят.

Особый род эпических песен, именуемых былинами, - одна из наиболее ценных частей русского песенного наследия, дошедшего до нас из далекого прошлого. Эти песни о боевых подвигах и разных похождениях и приключениях богатырей и других героев отражают в героико-фантастических повествованиях историческую действительность раннефеодального времени.
В применении к такого рода песням термин «былина» укрепился в науке с середины XIX в., заменив более ранние наименования - «богатырские сказки», «поэмы» или «былевые песни». В обиходе крестьянства в XVIII-XIX вв. был распространен термин «старина», «старинка», однако было известно и обозначение этих песен словами «былина», «былина», «быль».
Историческое и социальное содержание былин привлекло внимание ученых с самого начала развития русской фольклористики и вызвало обширную научную литературу не только в России, но и на Западе. Эта часть русского эпоса неизменно приводила в восхищение всех ценителей народной словесности своим богатым содержанием, высокой идейностью, поэтическими достоинствами. Как художественное выражение народного самосознания, как живописание политической и общественной жизни русского народа в далеком прошлом, былины справедливо ставились в один ряд с величайшими эпическими творениями других народов - с «Илиадой» и «Одиссеей», с «Песней о Роланде», со скандинавскими сагами, рунами «Калевалы» и др. К былинам как к богатейшему творческому источнику постоянно обращались писатели, художники, композиторы - Н. А. Римский-"Корсаков, М. П. Мусоргский, А. С. Аренский, А. Т. Гречанинов, а в наше время Д. Д. Шостакович, Н. И. Пейко, Г. Г. Галынин и др.

Несмотря на большую исследовательскую литературу о былинах, многие из вопросов, поднятых в ней, не нашли своего окончательного решения. Это прежде всего относится к вопросам генезиса- времени формирования былинного эпоса, происхождения отдельных его сюжетов, характера связей его с исторической действительностью, а также жанрового состава былинного эпоса.
Внимательное изучение содержания былин привело к непреложному выводу, что основное ядро их должно было сложиться в период продолжительной и напряженной борьбы, которую русскому народу -пришлось вести еще на заре своей истории с иноземными завоевателями, посягавшими на свободу, целостность и независимость молодого русского государства.
Многие былины содержат впечатления от определенных исторических событий и лиц. Несомненные отзвуки первых же встреч с татарами (битва на Калке в 1225 г., татарские нашествия на Киев 1239-1240 гг. и др.) слышатся в былинах о Калине-царе, Батыге, Идолище - предводителях чужеземных ратей. Некоторые имена восходят к историческим. Так, имя Батыги бесспорно повторяет имя хана Батыя; имя Тугарина Змеевича, с которым борется богатырь Алеша Попович, восходит, очевидно, к имени половецкого хана Тугоркана, неоднократно нападавшего на Киевскую Русь; встречаются в былинах измененные имена и других половецких ханов - Кончака, Шарукана, Сугри (в былинах Коньшик, Кудреван и Шарк-великан, Скурла) и др. В образе былинного князя Владимира, с именем которого связано большинство событий, изображенных в былинах, бесспорно преломились воспоминания о выдающемся киевском князе конца X века Владимире Святославовиче, а иногда - это не исключено - и воспоминания о Владимире Мономахе, киевском князе XII века. С историческими лицами, возможно, связаны имена и некоторых былинных богатырей. Имя Добрыни Никитича, иногда представляемого в былинах племянником князя Владимира, могло быть навеяно воспоминаниями о ближайшем сподвижнике князя Владимира Святославовича - его дяде Добрыне, а в образе Алеши Поповича отразились воспоминания о ростовском «храбре» (т. е. воине-удальце) XIII в. Александре Поповиче, о котором не раз упоминают летописные заметки. В былинах мы зачастую встречаемся с запечатленными в них различными историческими явлениями общественного, материального и духовного быта русского общества эпохи раннего феодализма.

Все это вызвало попытки связать отдельные былинные Сюжеты с конкретными историческими событиями феодального времени1. Согласно концепции ряда ученых дошедшие до нас былины знаменуют собой уже отход от первоначальной, более ясной связи с вызвавшей их конкретной исторической действительностью, отход, обусловленный вековым бытованием песен в устной традиции. Однако внимательное проникновение в самый характер общественных явлений и образов, отраженных в былинах, как и изучение аналогичных творений других народов привело к иному пониманию отношения русского эпоса к изображенной в нем исторической действительности. Историзм былин был признан совершенно особым, отличающимся от исторических песен. Эти последние всегда основаны на конкретном историческом материале, в то время как былины дают отражение исторической действительности в широких художественных обобщениях, собирая и объединяя впечатления от многих событий, характерных для целой эпохи, определенного исторического периода, создавая, таким образом, общую их картину, не поддающуюся точной, конкретной хронологизации.
Также и образы персонажей, имена которых, быть может, и навеяны именами определенных деятелей, не восходят к последним, как к своим прототипам, а рисуют типические проявления различных человеческих свойств, представления о которых почерпнуты из исторического опыта народа. Положение о том, что историзм былин заключается не в воспроизведении отдельных конкретных событий, а в выражении народных идеалов, обусловленных определенной исторической эпохой, легло в основу капитального труда В. Я. Проппа «Русский героический эпос». В исследованиях Б. Н. Путилова мы также находим положение о том, что «эпос есть художественное обобщение (в определенных формах) исторического опыта народа целой эпохи. В этом обобщении на первом плане - «исторические идеалы народа»".

Изучение отраженных в былинах особенностей политической и общественной обстановки, обычаев, представлений и исторических реалий позволило уточнить время формирования эпоса, отнеся его к периоду раннего феодализма (примерно X-XVI века).
Кроме впечатлений от самой исторической действительности, источниками некоторых былин явились так называемые международные сюжеты, известные в ряде стран. Наличие в мировом фольклоре таких сюжетов обусловлено или сходными историческими судьбами народов, или культурными связями. Различные типы сюжетов - героические, бытовые, сказочные - использовались для создания песенных повествований о тех же персонажах, о которых уже были сложены былины, вызванные впечатлениями от исторических событий. Так, (например, международный сюжет о встрече в бою не знавших друг друга отца и сына лег в основу былины «Илья Муромец й сын», а «сюжет о муже, пришедшем на свадьбу своей жены, - в основу былины о неудавшейся женитьбе Алеши Поповича на жене Добрыни Никитича. Международными в русском эпосе являются также такие сюжетные ситуации, как борьба -героя с чудовищами (например, змеем), поездки героя со сватовством далеко за пределы родных мест. Сюжетные ситуации эти характерны для эпического творчества первобытнообщинного строя и, очевидно, унаследованы русским эпосом Киевского периода от народного искусства догосударственной эпохи.

В былинном эпосе обнаруживаются также отдельные мифологические представления. Это было использовано учеными так называемой «мифологической школы», ошибочно толковавшими ряд былинных образов как позднейшие переработки образов мифологических. На самом деле в былинном эпосе мы имеем дело лишь с отдельными устойчивыми пережиточными явлениями.
Таким образом, состав былинного эпоса по своему содержанию и происхождению сложен и разнообразен. Это предопределялось не только различием и разнообразием источников, но и длительным временем формирования и последующего бытовамия былин.
Отдельные песни, дошедшие в записях XVII века и представляющие уже совершенно устоявшуюся форму повествования, известную нам по записям более поздним, заставляют предполагать, что жанр былины определился уже в эпоху раннего средневековья1. Состав эпоса по историческому содержанию неоднороден. В нем можно отметить сюжеты и более ранние и более поздние; в процессе своего бытования былины вобрали впечатления народа от более поздних исторических военных и общественных событий, от всей исторической обстановки нового времени. Кроме того, совершенно ясно, что на содержание эпоса оказали влияние и местные условия.

Различия сюжетов и поэтических образов заставляет исследователей выделить в составе былинного эпоса несколько групп. Наиболее многочисленна и разнообразна героическая, составляющая основное ядро эпоса. Былины этой группы посвящены теме защиты родины и мирного населения. Некоторые из них повествуют о спасении богатырями стольного города Киева от нашествия врага. Это былины о нападении на Русь Калина, Батыги, Кудреванки-Скурлы, Мамая или просто «неверного царя» и «неверных орд». Героями-победителями здесь являются Илья Муромец, иногда вместе с Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем или с труппой других богатырей, (предводительствуемых Самсоном - «крестным батюшкой» Ильи Муромца; Василий Игнатьевич, богатыри-малолетки Ермак и Михаил Данилович, Сухман. "Каждый отдельный сюжет на тему об отраженном вражеском нашествии отмечен своеобразными чертами. Вместе с тем имеется сходство в разработке темы этих былин, некоторая общность в построении, возникшая, очевидно, вследствие широкого художественного обобщения, типизации фактов исторической действительности.
Другая группа героических былин развивает тему освобождения стольного города Киева от захвативших его иноземных насильников. Таковы былины об Илье Муромце и Идолище, о победе Алеши Поповича над Тугаршюм Змеевичем.

Близкими по теме к указанным сюжетам являются былины о борьбе Добрый и Никитича со змеем, в которых использованы исторические события периода борьбы русского народа с кочевниками, а также древние сказочно-героические сюжеты о борьбе богатырей с чудищами.

К основному героическому циклу принадлежат также сюжеты о единоборстве русского богатыря, чаще всего Ильи Муромца, с иноземным «нахвалыциком». В некоторых из них побежденный враг оказывается сыном Ильи Муромца - древний международный мотив встречи в бою отца с незнаемым и неузнанным сыном.
Былины о Добрыне Никитиче и Василии Казимировнче, повествующие об освобождении киевского князи от «даней-пошлин», уплачиваемых татарам, былины о встречах в боевой обстановке с близкими родственниками, когда-то угнанными в плен (былины о Козарине и о королевичах из Крякова) также отражают тему борьбы с иноземными захватчиками.
В большинстве этих сказаний враги, с которыми борются русские богатыри, именуются татарами, хотя некоторые из сюжетов сложились, очевидно, раньше и отразили впечатления о столкновениях русского народа с печенегами и половцами.
Идею обороны родины воплощают и сюжеты о княжеских походах- Вольги-Волха на Индийское (или Турецкое) царство, Глеба Володьевича на Корсунь и князя Романа на ливиков (или литовских князей), предпринимаемые ими с целью предупредить задуманный набег на Русь (первый из названных сюжетов) или для расправы за совершенный разгром русских владений и для освобождения захваченных русских кораблей и русских людей (два других сюжета).
Кроме борьбы с внешним врагом, в героическом цикле отражена борьба с анархическими элементами внутри страны-с разбойниками (былины о Соловье-разбойнике и о встрече и расправе Ильи Муромца с разбойниками-станичниками). Они также основаны на впечатлениях от живой исторической действительности.

Во всех упомянутых былинах героического цикла преломились воспоминания о чрезвычайной напряженности военной борьбы, об огромной численности и силе врагов, о трудности победы. И если в обобщенных образах былин трудно, а часто и совершенно невозможно установить определенные следы отдельных исторических событий, то общий характер борьбы русского народа с врагами родины и мирного населения, вся военная обстановка русского раннего средневековья воспроизведены исторически правдиво. С исключительным мастерством и силой ярко воплощено крепнувшее в борьбе народное самосознание: борьба напряженна и трудна, но русский народ неизменно побеждает. В образах героев-богатырей воплощены народные идеалы подлинной доблести. В патриотической идее защиты отечества заключен основной пафос богатырского эпоса. Очень заметна и другая тенденция - отражение социальных настроений народа. Благородный образ богатыря часто выделен особо тем, что в былину включен мотив конфликта богатыря с князем и его боярами. Богатырь, оскорбленный несправедливым к нему отношением, уезжает из Киева, и князь оказывается беспомощным перед врагом. Но перед лицом грозящей опасности богатырь забывает все обиды и остается верным своему долгу. Таковы многие былины об Илье Муромце и Калине, о Василии Игнатьевиче и Батыге. Социальные мотивы также питались исторической действительностью, обобщая реальные факты народных возмущений, имевшие место уже в раннефеодальный период. Указанная тенденция эпоса, проявившаяся уже на начальном этапе его формирования, еще более обостряется в связи с дальнейшим ростом классовых противоречий.
Помимо темы военных подвигов, особое место в русском эпосе занимает тема героического труда. Она раскрывается в отдельных-былинах, попутно с основным повествованием о воинской деятельности богатыря: в былинах об Илье Муромце, в эпизоде применения им силы на тяжелой крестьянской работе - очистке от леса земли под пашню, а также в рассказе о дороге, прокладываемой им через непроходимые леса и топи. Воспеванию крестьянского труда всецело посвящена замечательная былина о Микуле Селяниновиче. В ней создан монументальный образ богатыря-крестьянина, художественно обобщивший могущество сил народа, порожденное прудом и проявляемое в труде.
Особняком, вне указанных групп, стоят былины о Святогоре, в центре которых находится образ богатыря огромной, чудовищной силы. Сила Свжтогора такова, что его едва держит земля. Он никогда не принимает участия в борьбе с иноземными врагами, не совершает никаких подвигов во имя родины. Сила его остается бесполезной и в конечном счете губит самого богатыря (былина «Святогор и тяга земная»). Происхождение этого образа не выяснено.
Существующие концепции противоречивы.

Многочисленны и разнообразны былины других групп: социально-бытовые, новеллистические и волшебно-сказочные. В них изображены.разные происшествия семейной и личной жизни богатырей, а также общественные отношения в больших древнерусских городах, соперничество, состязания в силе, ловкости или богатстве представителей разных общественных слоев.
Многие из упомянутых былин (как и большинство былин с военной тематикой) входят в «киевский», «Владимиров цикл». В них действуют те же богатыри - Илья Муромец (былина о трех его поездках), Добрыня Никитич и Алеша Попович (былины о женитьбе Добрыни, его отъезде и попытке Алеши Поповича завладеть его женой). Другие былины вводят новых героев, не известных воинскому циклу. В них выступают Дюк Степанович, Чурила Пленкович, Ставр Годинович, Иван-гостиный сын, Дунай Иванович, Иван Годинович, Поток (или Потык), Данила Ловчанин. Часть этих былин перекликается с воинскими как в отдельных эпизодах сюжета, так и по своей идейной направленности: былины о добывании невест в чужих землях для князя Владимира и для себя (о Дунае, о Потыке, об Иване Годиновиче); былины о соперничестве и состязании богатыря с князем Владимиром (о Дюке, об Иване-гостином сыне, о Ставре). В некоторых из них усилены социальные мотивы, ощутимые уже в воинских былинах (например, о самоуправстве Чурилы, которому потворствует князь Зладимир, и о Даниле Ловчанине).

От былин военной тематики резко обособлены - по общему своему характеру, по именам и образам героев, а также по сюжетному содержанию"-былины, в которых нашли отражение быт, нравы и социальные отношения старого Новгорода. Таковы повествования о Василии Буслаеве и о Садко. В них не выражены те две основные тенденции, которые характеризуют при всем сюжетном разнообразии киевский цикл в целом: нет темы борьбы с иноземными захватчиками и с разбойниками, нет противопоставления народного героя-богатыря, доблестного защитника родины, ничтожному беспомощному князю и боярам - предателям и интриганам. Идейный смысл былин о Садко и о Василии
Буслаеве -в изображении тех возможностей, которые открываются перед человеком благодаря личным его качествам-талантливости, смелости, силе.

Поэтические особенности былин определены их идейно-художественной целеустремленностью, их героической спецификой. Они должны были увлекать слушателей образами физической мощи, храбрости и удали героев, совершающих различные подвиги, ведущих борьбу с крагами родины и народа. Отсюда общий приподнятый и величавый строй былин.
С общим характером былин как произведений, воспевающих героев, связаны особенности их построения. В центре обычно находится одно лицо, действиям, судьбе и качествам которого посвящен рассказ. Былина в большинстве случаев сразу приступает к повествованию, начиная с непосредственной завязки действия. Сюжетная линия четко выделена, рассказ отличается ясностью, простотой и одновременно большой напряженностью. Чаще всего повествуется об одном событии (отражении вражеского нашествия, победе над чужеземным богатырем, состязании и т. п.). Если -же говорится о нескольких событиях, то они следуют в хронологической последовательности и объединяются фигурой героя. Такова, например, былина о женитьбе князя Владимира («Дунай»), В ней за событиями, связанными с добыванием Дунаем невесты для князя, следует рассказ о добывании героем невесты для себя. При усложнении былины вводимые побочные эпизоды всегда органично связаны с основным замыслом и тоже располагаются в хронологической последовательности. Классический пример -былина о Соловье-разбойнике. В ней до своего главного, основного подвига Илья Муромец совершает ряд других, и это усиливает общее впечатление от мощи и отваги героя.
Действие былины всегда развертывается в поступательном направлении. Даже там, где оно дается в двух планах, переход от одной линии повествования к другой обычно связан с движением вперед. Былина насыщена действием, почти не знает статических описаний. Известные, например, описания снаряжения богатыря на выезд или его единоборства с врагом складываются из перечисления последовательных действий героя, каждый раз вносящих какую-нибудь новую важную деталь.

Нет в былинах и описаний характеров персонажей. Характеры героев проявляются в их поступках. Для более яркого живописания героического облика богатыря вводятся некоторые специальные мотивы и эпизоды - недооценка героя окружающими или самим врагом, предварительное нарочитое умаление значительности героя, эпизод временного поражения вследствие какой-либо случайности или оплошности его самого. Патриотизм героя особенно выделяется благодаря включению в былину эпизода конфликта с князем (несмотря на нанесенное богатырю оскорбление, он остается верен долгу защитника Родины).
Некоторые особенности композиции связаны с осознанием былин как произведений, отражающих историческое прошлое, то, что действительно было. В былинах обычно даются конкретные географические указания (откуда и куда едет герой или где происходит действие), время, к которому приурочено действие (чаще всего это условное эпическое время - княжение Владимира). Былины нередко замыкаются особыми концовками, утверждающими значительность содержания произведения. Этими своими особенностями былина противостоит сказкам с их зачинами, отмеченными нарочитой географической и исторической неопределенностью («Жили-были», «В некотором царстве, в некотором государстве» и т. п.) и обычно шутливыми концовками, подчеркивающими вымышленность «сказки-складки».

Художественный язык былин, их. стиль и образы также обусловлены содержанием эпоса, его идейной направленностью.. Спецификой былинного стиля - стиля героической песни - является гипербола. Все в былинах изображено в преувеличенных размерах: сила самого богатыря, его оружие, свойства его коня. Гиперболизм в изображении героя имеет своим источником ощущение народом своих сил, художественным обобщением которых и явился образ богатыря. При этом богатырская мощь его сочетается с высокими нравственными качествами. Таков образ главного богатыря русского эпоса Ильи Муромца, воплотивший идеальное сочетание физической мощи и духовного величия. Гиперболическими чертами рисуется и враг, но его изображение носит гротескный характер (чудовищно страшный внешний вид, отвратительная жадность и т. п.) и сопровождается увеличительно-презрительными (наименованиями и сравнениями (идолище, татарище; ручища у него - «граблища», голова - «пивной котел»), в то время как герою-богатырю даются имена уменьшительные, имеющие ласкательный смысл (Илеюшка, Илейко, Добрынюшка, Алешенька).
Приемы гиперболизации усиливают представление о трудности борьбы (несметные силы вражеской рати, длительность сражения и т. п.). Гиперболой пользуются и новеллистические былины в изображении красоты, богатства, находчивости.
Из других художественных средств, характеризующих былинный стиль, особенно большую роль играют так называемые постоянные эпитеты, выделяющие не временные признаки, связанные с определенным моментом, а «идеальные», т. е. предполагаемые как наиболее типичные. Их широкое употребление в эпосе обусловлено тенденцией к обобщенному изображению и служит целям типизации. В связи с этим находятся случаи алогичного употребления постоянных эпитетов («поганый татарин» и «собака Калин-царь» в речах самих татар). С той же тенденцией к обобщению связаны и «общие места»-отстоявшиеся типовые формулы для определенных эпизодов (например, формулы пира, седлания коня, скачек богатыря, схваток с врагом), а также постоянство некоторых сравнений и параллелизмов. Из художественных средств былинного стиля выделяются также и различные "виды повторов, усиливающие значение ка(к отдельных слов, так и целых стихов.
Былинный стих-свободный тонический, т. е. основанный на особом распределении ударений, но не укладывающийся в рамки метрических форм литературных стопных размеров. Рифма в былинах чаще всего неточная, возникающая обычно на основе ритмико-синтаксического и морфологического параллелизма.

Самые ранние записи былин относятся к XVII-XVIII вв. Это, во-первых, записи, обнаруженные в старинной рукописной литературе в отдельных описках и в разных сборниках. Сделаны были эти записи, видимо, в целях занимательного чтения: в сборниках они помещались обычно наравне с повестями, сказками, описаниями путешествий и т. д. и сами носили названия «сказаний», «повестей», «гисторий» или «историй». Одни из них представляли несомненно записи устной былины, хотя переданные в виде прозаических произведений. Другие являются пересказами былинных сюжетов с сохранением общей их композиции и в какой-то степени фразировки и ритмического строя былин. Наконец, встречаются также тексты со следами явной литературной обработки. По мере своего обнаружения указанные записи публиковались и подвергались исследованию. В настоящее время все найденные тексты в количестве 45-ти объединены в одном сборнике «Былины в записях и пересказах XVII и XVIII веков».
Большинство этих текстов является копиями неизвестных и, вероятно, более древних рукописей. Таким образом, они предоставляют важный материал для изучения былинного эпоса по крайней мере XVI-XVII вв., т. е. того времени, когда заканчивался его творчески-продуктивный период и былина как жанр окончательно с формировалась.

К XVIII в. относятся и первые печатные тексты былин и их фрагментов в различных песенниках (например, М. Д. Чулкова, Н. И. Новикова, И. И. Дмитриева). XVIII в. отмечен „также и опытами использования былин в художественной литературе, что говорит о довольно значительном знакомстве русского общества XVIII в. с былевым эпосом и об интересе к нему. Наконец, к XVIII в. относится и первое крупное собрание былин, составленное в Западной Сибири и известное под названием «Сборника Кирши Данилова».
Значение этого сборника в истории собирания и изучения эпоса исключительно велико. С ним в научный оборот вошло сразу большое количество - а именно двадцать шесть - былинных сюжетов, При этом тексты, вошедшие в сборник, бесспорно, воспроизводят живую устную традицию, тогда как из отдельных записей в вышеупомянутых рукописных сборниках и списках лишь в отношении немногих можно предполагать точность передачи в том виде, в каком они бытовали. Важнейшей частью, сборника Кирши Данилова явились нотные строки напевов, предваряющие каждый из вошедших в него текстов.

В обширной литературе о Сборнике далеко не все поставленные вопросы разрешены полностью. Различно освещался вопрос о месте, где был составлен Сборник, не установлено, чем было вызвано его составление, кто был его составителем и собирателем материала. Наиболее убедительны предположения, что местом рождения Сборника явилась Западная Сибирь, Зауралье; что время его создания 40-60-е годы; что составителем был некий Кирша Данилов, имя которого, по свидетельству редактора первого (сокращенного) издания - А. Ф. Якубовича - стояло на начальном листе рукописи, впоследствии утерянном; что Кирша Данилов был, возможно, одним из участников певческой группы скоморохов, что эта группа являлась носительницей определенного репертуара. В самые последние годы обнаружены новые материалы, касающиеся происхождения рукописи Сборника, хранящейся в архиве ГПБ3.
Важным этапом в истории собирания былин явились годы между 1830 и 1860. К этому времени относится развертывание широкой собирательской работы по фольклору, которую возглавил П. В. Киреевский. В ней приняли участие многие крупные писатели и общественные деятели, в том числе А. С. Пушкин, братья Языковы, В. И. Даль, П. И. Якушкин, М. П. Погодин и другие, передававшие П. В. Киреевскому свои записи и записи своих корреспондентов. В эти же годы в разных периодических изданиях стали появляться отдельные тексты былин - записи других собирателей.

Задуманное Киреевским издание собранных материалов не было осуществлено при жизни организатора этого дела из-за сложности самого предприятия и цензурных условий. Киреевскому удалось опубликовать лишь некоторую часть духовных стихов и несколько былин. Остальные же собранные им и его корреспондентами былины вошли в первые пять томов десятитомного издания «Песни, собранные П. В. Киреевским», выпущенного в начале 60-х годов прошлого века под редакцией П. А. Бессонова. Последний, по-видимому, стремился в этих пяти томах собрать все, что уже было записано в области былинного эпоса, и включил в них не только записи из собрания Киреевского, но и публикации из песенников XVIII-XIX вв., периодических изданий первой половины XIX в., а также из Сборника Кирши Данилова.
Значение указанных томов для истории былин заключается главным образом в широком географическом охвате мест записи: в издании представлены Сибирь , Урал, Поволжье, некоторые районы средней и северной России. Для отдельных местностей (например, среднерусских) записи собрания Киреевского явились первым свидетельством наличия в них былинной традиции.
Но как и прежние публикации былин (за иключением Сборника Кирши Данилова), «Песни, собранные П. В. Киреевским» знакомили русское общество только лишь с текстами былин, оставляя в стороне их музыкальное воплощение. Исключение составляет публикация М. Стаховичем напева былины о Добрыне Никитиче.
В те же 60-е годы XIX в., когда печатались первые пять томов «Песен, собранных П. В. Киреевским», сосланный в "Петрозаводск П. Н. Рыбников обнаружил исключительно богатые источники апоса в Олонецком крае, в Прионежье. Собрание П. Н. Рыбникова, публиковавшееся одновременно с «Песнями» П. В. Киреевского, значительно превзошло это последнее издание по количеству текстов: оно содержало 165 собственно былин. Среди них оказались не только многие варианты сюжетов уже известных, представляющие часто более совершенные их образцы, но и целый ряд сюжетов новых, еще не известных. Таким образом, выход в свет собрания П. Н. Рыбникова явился огромным событием.

Важно также отметить, что в собирательской работе П. Н. Рыбникова выразился принципиально новый подход к фольклору, сложившийся под влиянием революционных: демократов. Само сказыванее былин воспринималось Рыбниковым как творческий акт воспроизведения сложившегося в прошлом народного искусства. В «Заметке собирателя», приложенной к третьему тому издания, он дал замечательные, проникнутые глубоким интересом и уважением к народу характеристики исполнителей, поделился своими наблюдениями над тем, как отразились в самом сказывании индивидуальные черты сказителей, рассказал о живом бытовании былин, в частности о напевном их исполнении.
Собранные материалы Рыбников предполагал издать, расположив их по районам бытования, а в пределах районов - по исполнителям. Такое расположение материала должно было выявить своеобразие жизни эпоса в народе и особенности художественного мастерства отдельных сказителей. Но редактор издания П. А. Бессонов расположил материал по сюжетам, как и в «Песнях» П. В. Киреевского, и так же, как в этом -издании, загромоздил «Песни, собранные П. Н Рыбниковым » своими комментариями, не имеющими "научного значения. Замысел П. Н. Рыбникова пытался осуществить А. Е. Грузинский во втором издании2, но, поскольку ему был еще не известен архив собирателя, в издание вкралось много ошибок и неточностей3. Ни в том, ни в другом издании еще не нашли места записанные по просьбе Рыбникова два былинных напева.

Работа по собиранию былин в Онежском крае была через 10 лет продолжена А. Ф. Гильфердингом. Этой поездке ученого-слависта летом 1871 г. предшествовало его путешествие в конце 1850-х гг. по южнославянским странам, связанное с его трудами по истории и этнографии славян. Заинтересованный результатами работы П. Н. Рыбникова, он хотел, по его собственным словам, «послушать хоть одного из тех замечательных рапсодов, каких здесь нашел П. Н. Рыбников». Ему удалась в течение 48 дней прослушать 70 сказителей и записать от них 322 текста эпических произведений.
Значение труда А. Ф. Гильфердинга чрезвычайно велико. Он выявил ряд ранее неизвестных исполнителей былин, записал новые варианты известных уже сюжетов, сделал повторные записи от сказителей, учтенных П. Н. Рыбниковым. Подготовляя материал к изданию, он распределил его по местностям и исполнителям, предпослав текстам заметки о каждом сказителе. В статье «Олонецкая губерния и ее народные рапсоды» он сообщил много наблюдений над жизнью эпоса на Севере, подметив некоторые характерные моменты его бытования, и выдвинул перед наукой новые проблемы изучения эпической поэзии.
Самый метод записи А. Ф. Гильфердинга представляет новый значительный шаг вперед и новое завоевание в области собирания былин. Он последовательно проводил принцип записи с пения и таким образом передавал былинные тексты в том -виде, в каком они бытовали, что далеко не всегда удавалось П. Н. Рыбникову, хотя последний и стремился проверять записанный со слов текст «по петому». К сборнику приложены два образца былинных напевов, из которых один (напев былины «Вольта и Микула» от Т. Г. Рябинина) записан, по-видимому, в Петербурге М. П. Мусоргским. Собранный А. Ф. Гильфердингом материал был издан в 1873 г. в одном томе и затем переиздавался несколько раз в трех томах (4-е издание в 1949-1951 гг.).
После работы П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга Прионежье становится местом, куда непрестанно устремляются фольклористы для изучения бытующей эпической традиции и записи былин5. Вместе с тем в середине, во второй половине XIX в. и в 900-х годах былины начинают собирать также и в других местах России -в разных частях Сибири, на русском Севере и в южных казачьих поселениях. В поле зрения ученых попадают новые районы, еще сохраняющие эпические традиции; все чаще вместе с текстами былин записываются и напевы.

Из наиболее крупных фактов собирания былин в эти годы отметим записи на Алтае барнаульского краеведа С. И. Гуляева, А. В. Маркова на Зимнем и Терском берегах Белого моря, А. Д. Григорьева в Поморье, на Пинеге, Кулое и Мезени, Н. Е. Ончукова на Печоре, А. М. Листопадов а на Дону.
Записи С. И. Гуляева, производившиеся им в течение ряда лет (начиная с 40-х годов и кончая началом 70-х прошлого века), печатались по частям в разных изданиях, В советское, время все эти распыленные записи вместе с сохраненными в архивах были собраны в единый сборник, изданный в 1939 г., затем вторично в 1952 г. Записями С. И. Гуляева был открыт крупный очаг эпической традиции в Южной Сибири. Собрания А. В. Маркова, А. Д. Григорьева и Н, Е. Ончукова ввели в научный обиход обильные материалы из районов, лежащих к северу и северо-востоку от прежде открытых северных очагов былинного эпоса1. Издания их собраний включают, кроме текстов, наблюдения над состоянием эпической традиции в обследованных местах и над особенностями живого бытования, а издания записей А. В. Маркова и А. Д. Григорьева также и образцы напевов. В этом отношении особенно богато издание записей А. Д. Григорьева, который впервые применил для фиксирования напевов былин фонографическую запись. Образцы былинных напевов представлены также в сборнике донских песен А. М. Листопадова и С. Я- Арефина. Записи на Дону знакомили с особым типом южных вариантов былин, распространенным преимущественно среди казаков. Кроме указанных крупных собраний былин, имеются более мелкие собрания и отдельные записи, произведенные в конце XIX и начале XX в. в разных местах Севера, Юга и Сибири2.
В советскую эпоху были организованы новые фольклорные экспедиции. Но целью их было не столько обследование новых районов, сколько повторные записи в прежних местах. Перед учеными встала задача проследить те изменения и сдвиги, которые могли произойти за десятилетия, отделяющие наше время от начального периода собирательской работы. Изучение этих изменений должно было помочь вскрыть законы развития эпоса.

Из крупнейших предприятий, поставивших указанные задачи, следует особенно выделить экспедицию 1926-1928 гг. Гос. Академии художественных наук в Москве (ГАХН), возглавленную братьями Ю. и Б. Соколовыми. Одновременно аналогичная работа произведена была А. М. Астаховой в комплексной экспедиции Крестьянской секции Гос. Ин-та истории искусств (ГИИИ) в 1926-1929г. в Заонежье , на Пинеге, Мезени и Печоре. В дальнейшем собирание былин и обследование эпической традиции на Севере были продолжены в 1931 -1935 гг. фольклорной комиссией Института этнографии АН СССР (впоследствии Сектор народного творчества Института русской литературы АН СССР) совместно с Карельским научно-исследовательским институтом культуры. Повторные работы производились в 30-е и 40-е гг. и другими учреждениями и отдельными собирателями в разных местах Севера - на Зимнем берегу Белого моря , в районе г. Онега, на Печоре. Обследовалась эпическая традиция также и в районах, не затронутых прежним собиранием. Между прочим, целый ряд записей был произведен в разных частях Восточной Сибири и Дальнего Востока.
В послевоенные ходы - в связи с остро поставленным вопросом о судьбах; фольклора вообще -усиливается интерес фольклористов к тщательным обследованиям тех районов, где долго сохранялась живая эпическая традиция. В 50-60-е гг. снова на Мезени , Печоре, на берегах Белого моря разыскиваются и записываются былины уже по следам не только ранних собирателей, но и позднейших. Планомерная работа была проведена в эти годы кафедрой фольклора Московского университета в Прионежье и Картопольщине6. Вся эта работа советских фольклористов дала огромный материал для изучения процессов, происходящих в былинном эпосе, и для освещения его судеб в позднейший период его бытования.

Былинный эпос дошел до нашего времени в двух основных формах - во-первых, в виде сюжет но развернутого повествования со специфической поэтикой и, во-вторых, в виде кратких эпических песен, либо передающих классический сюжет очень лапидарно, с выключением целого ряда деталей в его разработке, либо содержащих отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей. * Первый тип былины определился, очевидно, уже к концу продуктивного периода жизни эпоса, о чем заставляет предполагать дошедший до нас материал XVI-XVII вв. Тип этот, представляющий, таким образом, исконную форму, сохранен в записях, произведенных на Севере, в средней России и в разных районах Сибири. В большинство этих мест эпос был занесен в разное время колонизационными потоками, шедшими из древних Ростово-Суздальской, Новгородской и Московской земель, где было воспринято, а затем продолжало развиваться и обогащаться новыми сюжетами эпическое наследие Киевской Руси.
Судьбы этого наследия были различны в зависимости от времени, когда в то или иное место были занесены былины, и от тех условий бытования, которые создавались на местах. В одних районах оказался более богатый былинный репертуар - не только по количеству сохраненных древних сюжетов, но и по многообразию различных версий, редакций, вариантов. В других местах состав эпической традиции оказался беднее, многих древних сюжетов недоставало, сам жанр не был достаточно разработан и его бытование раньше стало склоняться к упадку.

Композиция и основные черты стиля былин первого типа охарактеризованы в разделе 3 нашей статьи.
Второй тип былин, резко отличный от первого, был обнаружен во второй половине XIX в. на юге, в казачьих поселениям на Дону, нижней Волге, по реке Уралу и на Кавказе по Тереку. Песни этого тина были вначале восприняты на фоне общерусской традиции как искаженные остатки, «жалкие отрывки» старых былин. Более пристальное изучение этих песен в последние годы привело к пересмотру их художественного качества. В песнях, сохранивших целостные сюжеты, раскрыты были своеобразные художественные достоинства -стройная композиция, динамичность ряда сцен, драматическая напряженность, сближающая их в какой-то мере с балладами, яркие образы, выразительные детали. Анализ песен, содержащих лишь отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей, показал, что их нельзя рассматривать как отрывки классических былин, -что это особые песенные сюжеты, рисующие богатырей в различных обстоятельствах, сцены, богатые изобразительными деталями и очень созвучные казачьему быту и мироощущению казаков. Эти произведении не следует смешивать с теми фрагментами классических былин, которые записывали в местах бытования былин первого типа и которые представляли собой результат процесса утери той или иной былины из памяти народа.
От былин первого типа их отличает не только особый характер текстов о былинных богатырях, но и иной характер исполнения. В большинстве своем они пелись и поются многоголосным хором подобно историческим песням, в то время как былины первого типа исполнялись обычно одним певцом на особые напевы декламационного стиля. Но более подробно об этом будет сказано в соответствующих музыковедческих статьях нашего издания.

Своеобразные особенности былин южного тина, и текстовые, и музыкальные, побудили А. М. Листопадова, известного собирателю и исследователя казачьей эпической традиции, применить к ним особое наименование («былинные песни». Формирование этого тина песен о богатырях относится, очевидно, к XVI-XVII вв. и вызвано исторически сложившимися бытовыми условиями жизни и деятельности казаков: их прочная военная организация, постоянные походы и передвижения в строю не создавали благоприятной обстановки для культивирования древнего неторопливого «сказывания» одиночки-сказителя и, с другой стороны, способствовали образованию хоровых, строевых, походных богатырских песен, подобных историческим и бытовым казачьим. В основном этот процесс был закончен к XVIII в., о чем свидетельствует наличие песен этого типа у возвратившихся на родину в XX в. казаков-некрасавцев , предки которых с XVIII в. находились, как известно, в добровольном изгнании в Турции, куда они и унесли уже сложившуюся к тому времени эпическую традицию.

К сказанному о территориальном распределении былин основных типов следует добавить, что былинный репертуар Поволжья и средней России отчасти имеет как бы «промежуточный» между Севером и Югом характер. Здесь встречаются и некоторые распространенные былины в классической форме развернутого повествования и довольно большое количество произведений типа «былинных песен». Это обусловлено характером заселения - в разные сроки и выходцами из разных мест России-интересующих нас районов.
Еще в конце XIX и начале XX в. собиратели высказывали предположения о скором затухании живой эпической традиции в местах, где они производили запись. Прогноз этот, однако, в полной мере не подтвердился. Повторные обследования состояния эпической традиции в 20-е и 30-е гг. показали, что если в одних местах действительно заметно начало процесса угасания, т. е. забывание отдельных сюжетов, оскудение былинного репертуара, исчезновение чувства былинного стиля, «прозаизация» и модернизация лексики и образов и т.п., то в других былина еще жила творческой жизнью. Собирателями 20-х - 30-х гг. были выявлены превосходные исполнители, знатоки былинного эпоса и многие факты живого бытования. Новые записи и наблюдения 40-х - 60-х гг., свидетельствуя уже о несомненном процессе угасания эпической традиции, убедительно показали всю его сложность и неравномерность. Картина состояния былинного эпоса в разных местах оказалась различной, в зависимости от местных условий и прочности традиции в прошлом - от полного прекращения жизни эпоса до некоторый проявлений живого бытования и наличия (хотя уже в незначительном числе) хороших мастеров, помнящих и культивирующих былину. В настоящее время процесс угасания былинного эпоса в живой традиции действительно близок к своему полному завершению.
Но и после своего окончательного исчезновения из живой традиций былинный эпос, будучи сохранен в записях и публикациях, останется в веках в сокровищнице народной поэтической культуры как непреходящая ее ценность.