Поэма гомера одиссея читать полностью. Поэма гомера "одиссея"

Песнь первая

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
Долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою,
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много духом страдал на морях, о спасеньи заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну товарищей верных.
Все же при этом не спас он товарищей, как ни старался.
Собственным сами себя святотатством они погубили:
Съели, безумцы, коров Гелиоса Гиперионида.
Дня возвращенья домой навсегда их за это лишил он.
Муза! Об этом и нам расскажи, начав с чего хочешь.
Все остальные в то время, избегнув погибели близкой,
Были уж дома, равно и войны избежавши и моря.
Только его, по жене и отчизне болевшего сердцем,
Нимфа-царица Калипсо, богиня в богинях, держала
В гроте глубоком, желая, чтоб сделался ей он супругом.
Но протекали года, и уж год наступил, когда было
Сыну Лаэрта богами назначено в дом свой вернуться.
Также, однако, и там, на Итаке, не мог избежать он
Многих трудов, хоть и был меж друзей. Сострадания полны
Были все боги к нему. Лишь один Посейдон непрерывно
Гнал Одиссея, покамест своей он земли не достигнул.
Был Посейдон в это время в далекой стране эфиопов,
Крайние части земли на обоих концах населявших:
Где Гиперион заходит и где он поутру восходит.
Там принимал он от них гекатомбы быков и баранов,
Там наслаждался он, сидя на пиршестве. Все ж остальные
Боги в чертогах Кронида-отца находилися в сборе.
С речью ко всем им родитель мужей и богов обратился;
На сердце, в памяти был у владыки Эгист безукорный,
Жизни Агамемнонидом лишенный, преславным Орестом.
Помня о нем, обратился к бессмертным Кронид со словами:
«Странно, как люди охотно во всем обвиняют бессмертных!
Зло происходит от нас, утверждают они, но не сами ль
Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?
Так и Эгист, – не судьбе ль вопреки он супругу Атрида
Взял себе в жены, его умертвив при возврате в отчизну?
Гибель грозящую знал он: ему наказали мы строго,
Зоркого аргоубийцу Гермеса послав, чтоб не смел он
Ни самого убивать, ни жену его брать себе в жены.
Месть за Атрида придет от Ореста, когда, возмужавши,
Он пожелает вступить во владенье своею страною.
Так говорил ему, блага желая, Гермес; но не смог он
Сердца его убедить. И за это Эгист поплатился».


Правду сказал ты, – вполне заслужил он подобную гибель.
Так да погибнет и всякий, кто дело такое свершил бы!
Но разрывается сердце мое за царя Одиссея:
Терпит, бессчастный, он беды, от милых вдали, на объятом
Волнами острове, в месте, где пуп обретается моря.
Остров, поросший лесами; на нем обитает богиня,
Дочь кознодея Атланта, которому ведомы бездны
Моря всего и который надзор за столбами имеет:
Между землею и небом стоят они, их раздвигая.
Скорбью объятого, держит несчастного дочерь Атланта,
Мягкой и вкрадчивой речью все время его обольщая,
Чтобы забыл о своей он Итаке. Но, страстно желая
Видеть хоть дым восходящий родимой земли, помышляет
Только о смерти одной Одиссей. Неужели не тронет
Милого сердца тебе, Олимпиец, судьба его злая?
Он ли не чествовал в жертвах тебя на равнине троянской
Близ кораблей аргивян? Так на что же ты, Зевс, негодуешь?»
Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:
«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!
Как это смог бы забыть о божественном я Одиссее,
Так выдающемся мыслью меж смертных, с такою охотой
Жертвы богам приносящем, владыкам широкого неба?
Но Посейдон-земледержец к нему не имеющим меры
Гневом пылает за то, что циклоп Полифем богоравный
Глаза лишен им, – циклоп, чья сила меж прочих циклопов
Самой великой была; родился он от нимфы Фоосы,
Дочери Форкина, стража немолчно шумящего моря,
В связь с Посейдоном-владыкой вступившей в пещере глубокой,
С этой поры колебатель земли Посейдон Одиссея
Не убивает, но прочь отгоняет от милой отчизны.
Что же, подумаем все мы, кто здесь на Олимпе сегодня,
Как бы домой возвратиться ему. Посейдон же отбросит
Гнев свой: не сможет один он со всеми бессмертными спорить
И против воли всеобщей богов поступать самовластно».
Зевсу сказала тогда совоокая дева Афина:
«О наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший!
Если угодно теперь всеблаженным богам, чтоб вернуться
Мог Одиссей многоумный в отчизну, прикажем Гермесу
Аргоубийце, решений твоих исполнителю, к нимфе
В косах, красиво сплетенных, на остров Огигию тотчас
Мчаться и ей передать непреклонное наше решенье,
Чтобы на родину был возвращен Одиссей многостойкий.
Я же в Итаку отправлюсь, чтоб там Одиссееву сыну
Бодрости больше внушить и вложить ему мужество в сердце,
Чтоб, на собрание длинноволосых ахейцев созвавши,
Всех женихов он изгнал, убивающих в доме без счета
Кучей ходящих овец и рогатых быков тихоходных.
После того я пошлю его в Спарту и Пилос песчаный,
Чтобы разведал о милом отце и его возвращеньи,
Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава».
Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы,
Амвросиальные, всюду ее с дуновеньями ветра
И над землей беспредельной носившие и над водою.
В руки взяла боевое копье, изостренное медью, –
Тяжкое, крепкое; им избивала Афина героев,
Гнев на себя навлекавших богини могучеотцовной.
Ринулась бурно богиня с высоких вершин олимпийских,
Стала в итакской стране у двора Одиссеева дома
Перед порогом ворот, с копьем своим острым в ладони,
Образ приняв чужестранца, тафосцев властителя Мента.
Там женихов горделивых застала. Они перед дверью
Душу себе услаждали, с усердием в кости играя,
Сидя на шкурах быков, самими же ими убитых.
В зале же вестники вместе с проворными слугами дома
Эти – вино наливали в кратеры, мешая с водою,
Те, – ноздреватою губкой обмывши столы, выдвигали
Их на средину и клали на них в изобилии мясо.
Первым из всех Телемах боговидный заметил богиню.
Сердцем печалуясь милым, он молча сидел с женихами.
И представлялось ему, как явился родитель могучий,
Как разогнал бы он всех женихов по домам, захватил бы
Власть свою снова и стал бы владений своих господином.
В мыслях таких, с женихами сидя, он увидел Афину.
Быстро направился к двери, душою стыдясь, что так долго
Странник у входа стоять принужден; и, поспешно приблизясь,
Взял он за правую руку пришельца, копье его принял,
Голос повысил и с речью крылатой к нему обратился:
«Радуйся, странник! Войди! Мы тебя угостим, а потом уж,
Пищей насытившись, ты нам расскажешь, чего тебе нужно».
Так он сказал и пошел. А за ним и Паллада Афина.
После того как вошли они в дом Одиссеев высокий,
Гостя копье он к высокой колонне понес и поставил
В копьехранилище гладкое, где еще много стояло
Копий других Одиссея, могучего духом в несчастьях.
После богиню подвел он к прекрасноузорному креслу,
Тканью застлав, усадил, а под ноги придвинул скамейку.
Рядом и сам поместился на стуле резном, в отдаленьи
От женихов, чтобы гость, по соседству с надменными сидя,
Не получил отвращенья к еде, отягченный их шумом,
Также, чтоб в тайне его расспросить об отце отдаленном.
Тотчас прекрасный кувшин золотой с рукомойной водою
В тазе серебряном был перед ними поставлен служанкой
Для умывания; после расставила стол она гладкий.
Хлеб положила перед ними почтенная ключница, много
Кушаний разных прибавив, охотно их дав из запасов.
Кравчий поставил пред ними на блюдах, подняв их высоко,
Разного мяса и кубки близ них поместил золотые;
Вестник же к ним подходил то и дело, вина подливая.
Шумно вошли со двора женихи горделивые в залу
И по порядку расселись на креслах и стульях; с водою
Вестники к ним подошли, и они себе руки умыли.
Доверху хлеба в корзины прислужницы им положили,
Мальчики влили напиток в кратеры до самого края.
Руки немедленно к пище готовой они протянули.
После того как желанье питья и еды утолили,
Новым желаньем зажглися сердца женихов: захотелось
Музыки, плясок – услады прекраснейшей всякого пира.
Фемию вестник кифару прекрасную передал в руки:
Пред женихами ему приходилося петь поневоле.
Фемий кифару поднял и начал прекрасную песню.
И обратился тогда Телемах к совоокой Афине,
К ней наклонясь головой, чтоб никто посторонний не слышал:
«Ты не рассердишься, гость дорогой мой, на то, что скажу я?
Только одно на уме вот у этих – кифара да песни.
Немудрено: расточают они здесь чужие богатства –
Мужа, чьи белые кости, изгнившие где-нибудь, дождик
Мочит на суше иль в море свирепые волны качают.
Если б увидели, что на Итаку он снова вернулся,
Все пожелали бы лучше иметь попроворнее ноги,
Чем богатеть, и одежду и золото здесь накопляя.
Злою судьбой он, однако, погублен, и нет никакого
Нам утешенья, хотя кое-кто из людей утверждает:
Он еще будет. Но нет! Уж погиб его день возвращенья!

Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?
И на каком корабле ты приехал, какою дорогой
К нам тебя в гости везли корабельщики? Кто они сами?
Ведь не пешком же сюда, полагаю я, к нам ты добрался.
Так же и это скажи откровенно, чтоб знал хорошо я:
В первый ли раз ты сюда приезжаешь иль давним отцовским
Гостем ты был? Приезжало немало в минувшие годы
В дом наш гостей, ибо много с людьми мой общался родитель».

«Я на вопросы твои с откровенностью полной отвечу:
Имя мне – Мент; мой отец – Анхиал многоумный, и этим
Рад я всегда похвалиться; а сам я владыка тафосцев
Веслолюбивых, приехал в своем корабле со своими;
По винно-чермному морю плыву к чужеземцам за медью
В город далекий Темесу, а еду с блестящим железом.
Свой же корабль я поставил под склоном лесистым Нейона
В пристани Ретре, далеко от города, около поля.
С гордостью я заявляю, что мы с Одиссеем друг другу
Давние гости. Когда посетишь ты героя Лаэрта,
Можешь об этом спросить старика. Говорят, уж не ходит
Больше он в город, но, беды терпя, обитает далеко
В поле со старой служанкой, которая кормит и поит
Старца, когда, по холмам виноградника день пробродивши,
Старые члены свои истомив, возвращается в дом он.
К вам я теперь: говорили, что он уже дома, отец твой.
Видно, однако же, боги ему возвратиться мешают.
Но не погиб на земле Одиссей богоравный, поверь мне.
Где-нибудь в море широком, на острове волнообъятом,
Он задержался живой и томится под властью свирепых,
Диких людей и не может уйти, как ни рвется душою.
Но предсказать я берусь – и какое об этом имеют
Мнение боги и как, полагаю я, все совершится,
Хоть я совсем не пророк и по птицам гадать не умею.
Будет недолго еще он с отчизною милой в разлуке,
Если бы даже его хоть железные цепи держали.
В хитростях опытен он и придумает, как воротиться.
Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:
Подлинно ль вижу в тебе пред собой Одиссеева сына?
Страшно ты с ним головой и глазами прекрасными сходен.
Часто в минувшее время встречались мы с ним до того, как
В Трою походом отправился он, куда и другие
Лучшие из аргивян на судах крутобоких поплыли.
После ж ни я с Одиссеем, ни он не встречался со мною».
Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:
«Я на вопрос твой, о гость наш, отвечу вполне откровенно:
Мать говорит, что я сын Одиссея, но сам я не знаю.
Может ли кто-нибудь знать, от какого отца он родился?
Счастлив я был бы, когда бы родителем мне приходился
Муж, во владеньях своих до старости мирно доживший.
Но – между всеми людьми земнородными самый несчастный –
Он мне отец, раз уж это узнать от меня пожелал ты».
Снова сказала ему совоокая дева Афина:
«Видно, угодно бессмертным, чтоб не был без славы в грядущем
Род твой, когда вот такого, как ты, родила Пенелопа.
Ты ж мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая:
Что за обед здесь? Какое собранье? Зачем тебе это?
Свадьба ли здесь или пир? Ведь не в складчину ж он происходит.
Кажется только, что гости твои необузданно в доме
Вашем бесчинствуют. Стыд бы почувствовал всякий разумный
Муж, заглянувший сюда, поведенье их гнусное видя».

«Раз ты, о гость мой, спросил и узнать пожелал, то узнай же:
Некогда полон богатства был дом этот, был уважаем
Всеми в то время, когда еще здесь тот муж находился.
Нынче ж иное решенье враждебные приняли боги,
Сделав его между всеми мужами невидимым глазу.
Менее стал бы о нем сокрушаться я, если б он умер,
Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб он
Или, окончив войну, на руках у друзей бы скончался.
Был бы насыпан над ним всеахейцами холм погребальный,
Сыну б великую славу на все времена он оставил.
Ныне же Гарпии взяли бесславно его, и ушел он,
Всеми забытый, безвестный, и сыну оставил на долю
Только печаль и рыданья. Но я не об нем лишь едином
Плачу; другое мне горе жестокое боги послали:
Первые люди по власти, что здесь острова населяют
Зам, и Дулихий, и Закинф, покрытый густыми лесами,
И каменистую нашу Итаку, – стремятся упорно
Мать принудить мою к браку и грабят имущество наше.
Мать же и в брак ненавистный не хочет вступить и не может
Их притязаньям конец положить, а они разоряют
Дом мой пирами и скоро меня самого уничтожат».
В негодованьи ему отвечала Паллада Афина:
«Горе! Я вижу теперь, как тебе Одиссей отдаленный
Нужен, чтоб руки свои наложил на бесстыдных пришельцев.
Если б теперь, воротившись, он встал перед дверью домовой
С парою копий в руке, со щитом своим крепким и в шлеме, –
Как я впервые увидел героя в то время, когда он
В доме у нас на пиру веселился, за чашею сидя,
К нам из Эфиры прибывши от Ила, Мермерова сына:
Также и там побывал Одиссей на судне своем быстром;
Яда, смертельного людям, искал он, чтоб мог им намазать
Медные стрелы свои. Однако же Ил отказался
Дать ему яду: стыдился душою богов он бессмертных.
Мой же отец ему дал, потому что любил его страшно.
Пред женихами когда бы в таком появился он виде,
Короткожизненны стали б они и весьма горькобрачны!
Это, однако же, в лоне богов всемогущих сокрыто, –
Он за себя отомстит ли иль нет, возвратившись обратно
В дом свой родной. А теперь я тебе предложил бы подумать,
Как поступить, чтобы всех женихов удалить из чертога.
Слушай меня и к тому, что скажу, отнесись со вниманьем:
Завтра, граждан ахейских созвав на собранье, открыто
Все расскажи им, и боги тебе пусть свидетели будут.
После потребуй, чтоб все женихи по домам разошлися;
Мать же твоя, если дух ее снова замужества хочет,
Пусть возвратится к отцу многосильному, в дом свой родимый;
Пусть снаряжает он свадьбу, приданое давши большое,
Сколько его получить полагается дочери милой.
Что ж до тебя, – мой разумный совет ты, быть может, исполнишь:
Лучший корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправься
И об отце поразведай исчезнувшем; верно, из смертных
Кто-либо сможет о нем сообщить иль Молва тебе скажет
Зевсова – больше всего она людям известий приносит.
В Пилосе раньше узнаешь, что скажет божественный Нестор,
К русому после того Менелаю отправишься в Спарту;
Прибыл домой он последним из всех меднолатных ахейцев.
Если услышишь, что жив твой отец, что домой он вернется,
Год дожидайся его, терпеливо снося притесненья;
Если ж услышишь, что мертв он, что нет его больше на свете,
То, возвратившись обратно в отцовскую милую землю,
В честь его холм ты насыплешь могильный, как следует справишь
Чин похоронный по нем и в замужество мать свою выдашь.
После того как ты все это сделаешь, все это кончишь,
В сердце своем и в уме хорошенько обдумай, какими
Средствами всех женихов в чертогах твоих изничтожить,
Хитростью или открыто. Ребячьими жить пустяками
Время прошло для тебя, не таков уже ныне твой возраст.
Иль неизвестно тебе, что с божественным было Орестом,
Славу какую он добыл, расправясь с коварным Эгистом,
Отцеубийцей, отца его славного жизни лишившим?
Вижу я, друг дорогой мой, что ты и велик и прекрасен,
Ты не слабее его, ты в потомстве прославишься также;
Но уж давно мне пора возвратиться на быстрый корабль мой:
Спутники ждут и наверно в душе возмущаются мною.
Ты ж о себе позаботься и то, что сказал я, обдумай».
Снова тогда Телемах рассудительный гостю ответил:
«Право же, гость мой, со мной говоришь ты с такою любовью,
Словно отец; никогда я твоих не забуду советов.
Но подожди, хоть и очень, как вижу, в дорогу спешишь ты.
Вымойся раньше у нас, услади себе милое сердце.
С радостным духом потом унесешь на корабль ты подарок
Ценный, прекрасный, который тебе поднесу я на память,
Как меж гостей и хозяев бывает, приятных друг другу».
Так отвечала ему совоокая дева Афина:
«Нет, не задерживай нынче меня, тороплюсь я в дорогу.
Дар же, что милое сердце тебя побуждает вручить мне,
Я, возвращаясь обратно, приму и домой с ним уеду,
Дар получив дорогой и таким же тебя отдаривши».
Молвила и отошла совоокая дева Афина,
Как быстрокрылая птица, порхнула в окно. Охватила
Сила его и отвага. И больше еще он, чем прежде,
Вспомнил отца дорогого. И, в сердце своем поразмыслив,
В трепет душою пришел, познав, что беседовал с богом.
Тотчас назад к женихам направился муж богоравный.
Пел перед ними певец знаменитый, они же сидели,
Слушая молча. Он пел о возврате печальном из Трои
Рати ахейцев, ниспосланном им Палладой Афиной.
В верхнем покое своем вдохновенное слышала пенье
Старца Икария дочь, Пенелопа разумная. Тотчас
Сверху спустилась она высокою лестницей дома,
Но не одна; с ней вместе спустились и двое служанок.
В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин,
Стала вблизи косяка ведущей в столовую двери,
Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом
С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки.
Плача, певцу вдохновенному так Пенелопа сказала:
«Фемий, ты знаешь так много других восхищающих душу
Песен, какими певцы восславляют богов и героев.
Спой же из них, пред собранием сидя, одну. И в молчаньи
Гости ей будут внимать за вином. Но прерви начатую
Песню печальную; скорбью она наполняет в груди мне
Милое сердце. На долю мне выпало злейшее горе.
Мужа такого лишась, не могу я забыть о погибшем,
Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос».
Матери так возразил рассудительный сын Одиссеев:
«Мать моя, что ты мешаешь певцу в удовольствие наше
То воспевать, чем в душе он горит? Не певец в том виновен, –
Зевс тут виновен, который трудящимся тягостно людям
Каждому в душу влагает, что хочет. Нельзя раздражаться,
Раз воспевать пожелал он удел злополучный данайцев.
Больше всего восхищаются люди обычно такою
Песнью, которая им представляется самою новой.
Дух и сердце себе укроти и заставь себя слушать.
Не одному Одиссею домой не пришлось воротиться,
Множество также других не вернулось домой из-под Трои.
Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами –
Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело
Также взялись. Говорить же – не женское дело, а дело
Мужа, всех больше – мое; у себя я один повелитель».
Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа.
Сына разумное слово глубоко ей в душу проникло.
Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго
Об Одиссее она, о супруге любимом, покуда
Сладостным сном не покрыла ей веки богиня Афина.
А женихи в это время шумели в тенистом чертоге;
Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой.
С речью такой Телемах рассудительный к ним обратился:
«О женихи Пенелопы, надменные, гордые люди!
Будем теперь пировать, наслаждаться. Шуметь перестаньте!
Так ведь приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным
Мужа такого, как этот, – по пению равного богу!
Завтра же утром сойдемся на площадь, откроем собранье,
Там я открыто пред целым народом скажу, чтобы тотчас
Дом мой очистили вы. А с пирами устройтесь иначе:
Средства свои проедайте на них, чередуясь домами.
Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше
У одного человека богатство губить безвозмездно, –
Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим.
Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион:
Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!»
Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,
Смелым словам удивлялись, которые вдруг услыхали.
Тотчас к нему Антиной обратился, рожденный Евпейтом:
«Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают
Так беззастенчиво хвастать и так разговаривать нагло.
Зевс нас избави, чтоб стал ты в объятой волнами Итаке
Нашим царем, по рожденью уж право имея на это!»
И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил:
«Ты на меня не сердись, Антиной, но скажу тебе вот что:
Если бы это мне Зевс даровал, я конечно бы принял.
Или, по-твоему, нет ничего уже хуже, чем это?
Царствовать – дело совсем не плохое; скопляются скоро
В доме царевом богатства, и сам он в чести у народа.
Но между знатных ахейцев в объятой волнами Итаке
Множество есть и других, молодых или старых, которым
Власть бы могла перейти, раз царя Одиссея не стало.
Но у себя я один останусь хозяином дома,
Как и рабов, для меня Одиссеем царем приведенных!»
Начал тогда говорить Евримах, рожденный Полибом:
«О Телемах, это в лоне богов всемогущих сокрыто,
Кто из ахейцев царем на Итаке окажется нашей.
Все же, что здесь, то твое, и в дому своем сам ты хозяин.
Вряд ли найдется, пока обитаема будет Итака,
Кто-нибудь, кто бы дерзнул на твое посягнуть достоянье.
Но я желал бы узнать, мой милейший, о нынешнем госте:
Кто этот гость и откуда? Отечеством землю какую
Славится Какого он рода и племени? Где он родился?
С вестью ль к тебе о возврате отца твоего он явился
Или по собственной нужде приехал сюда, на Итаку?
Сразу исчезнув, не ждал он, чтоб здесь познакомиться с нами.
На худородного он человека лицом не походит».
И, отвечая ему, Телемах рассудительный молвил:
«На возвращенье отца, Евримах, я надежд не имею.
Я ни вестям уж не верю, откуда-нибудь приходящим,
Ни прорицаньям внимать не желаю, к которым, сзывая
Разных гадателей в дом, без конца моя мать прибегает.
Путник же этот мне гость по отцу, он из Тафоса родом,
Мент, называет себя Энхиала разумного сыном
С гордостью, сам же владыка он веслолюбивых тафосцев».
Так говорил Телемах, хоть и знал, что беседовал с богом.
Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской,
Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер.
Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный.
Встали тогда и пошли по домам, чтоб покою предаться.
Сын же царя Одиссея прекрасным двором в свой высокий
Двинулся спальный покой, кругом хорошо защищенный.
Думая в сердце о многом, туда он для сна отправлялся.
С факелом в каждой руке впереди его шла Евриклея,
Дочь домовитая Опа, рожденного от Пенсенора.
Куплей когда-то Лаэрт достояньем своим ее сделал
Юным подросточком, двадцать быков за нее заплативши,
И наравне с домовитой женой почитал ее в доме,
Но, чтоб жену не гневить, постели своей не делил с ней.
Шла она с факелом в каждой руке. Из невольниц любила
Всех она больше его и с детства его воспитала.
Двери открыл Телемах у искусно построенной спальни,
Сел на постель и, мягкий хитон через голову снявши,
Этот хитон свой старухе услужливой на руки кинул.
Та встряхнула хитон, по складкам искусно сложила
И на колок близ точеной постели повесила. После
Вышла старуха тихонько из спальни, серебряной ручкой
Дверь за собой притворила, засов ремнем притянувши.
Ночь напролет на постели, покрывшись овчиною мягкой,
Он размышлял о дороге, в которую зван был Афиной.

На сегодняшнем занятии мы познакомимся с поэмой Гомера «Одиссея», основным сюжетом которой являются странствия Одиссея, царя острова Итака, возвращавшегося домой после взятия греками Трои. «Сладостней нет ничего нам отчизны и родичей наших», - не уставал повторять Одиссей. Однако боги преследовали его, долгих десять лет скитался он по морям, пока не увидел берега своей Итаки.

Рассказал Одиссей, как, заблудившись на морских путях, пристал он к острову одноглазых великанов-циклопов. У самого моря греки увидели большую пещеру и вошли в неё. Вскоре появился вместе со стадом хозяин пещеры циклоп Полифем - сын самого владыки морей бога Посейдона (рис. 2).

Загнав стадо овец и коз в пещеру, Полифем завалил вход в неё обломком скалы. Неласково встретил он гостей.

Ужас объял греков. Тогда Одиссей развязал кожаный мех с вином и «отважно полную чашу протянул Полифему». Понравился напиток великану. Предложил он Одиссею назвать своё имя, обещая сделать ему подарок. Хитроумный Одиссей сказал:

«Я называюсь Никто; мне такое название дали

Мать и отец, и товарищи так все меня величают».

С злобной насмешкою мне отвечал людоед зверонравный:

«Знай же, Никто, мой любезный, что будешь ты самый последний

Съеден, когда я разделаюсь с прочими; вот мой подарок».

Тут повалился он навзничь совсем опьянелый.

Нашли греки в пещере огромный кол, раскалили его на костре и выбили людоеду его единственный глаз. Дико завыл Полифем…

Громкие вопли услышав, отвсюду сбежались циклопы:

«Кто же тебя, Полифем, здесь обманом иль силою губит?!»

Им отвечал он из тёмной пещеры отчаянно диким

Рёвом: «Никто!..» В сердцах закричали циклопы:

«Если никто, для чего же один так ревёшь ты?..»

Разошлись циклопы по своим пещерам. А утром связал Одиссей баранов по трое. Под каждым средним был привязан один из греков. Полифем отодвинул от входа огромный камень и, ощупывая баранов сверху, выпустил всё стадо. А вместе с ним и греков… Добравшись до корабля, вспенили они вёслами тёмные воды. Вот тут и закричал Одиссей циклопу: «Знай, людоед, что тебя ослепил Одиссей, властитель Итаки!» Услышав имя своего врага, взмолился Полифем Посейдону: «О, владыка морей! Отец мой! Пусть Одиссей никогда не увидит отчизны. Если же волей судьбы он достигнет Итаки, пусть возвратится один, на чужом корабле и несчастье найдёт в своём доме!» Стал с тех пор Посейдон преследовать Одиссея.

Рис. 2. Одиссей и Полифем ()

Однажды Одиссей проплывал мимо острова сирен. Это были злые чародейки, полуптицы-полуженщины. Своим сладкозвучным пением сирены заманивали мореходов и пожирали их. Весь остров белел костями погибших. Очень хотел Одиссей волшебное пение послушать и живым остаться. Он заклеил уши товарищей воском и попросил, чтобы его крепко привязали к мачте. Чудесно пели сирены. Забыл Одиссей обо всём: о своей каменистой Итаке, о жене Пенелопе и сыне Телемаке. Он попытался разорвать верёвки. Но с удвоенной силой нажали на вёсла его верные спутники. И лишь когда остров сирен скрылся из виду, они отвязали Одиссея от мачты (рис. 3).

Рис. 3. Встреча с сиренами ()

Вскоре Одиссей и его спутники вновь пережили смертельную опасность. «В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом», - рассказывал Одиссей царю Алкиною. Из скалистой пещеры по одну сторону пролива выползало ужасное чудовище - Сцилла. Это была громадная змея с шестью собачьими головами, каждая из которых имела острейшие в три ряда зубы. По другую сторону узкого пролива мореходов подстерегало не менее страшное чудовище - Харибда. Трижды в день она разверзала огромную пасть, поглощая чёрные воды, а затем извергала их обратно. Проходя между Сциллой и Харибдой, Одиссей и его спутники «в трепете очи свои на грозящую гибель вперяли».

Выслушав горестный рассказ Одиссея, царь Алкиной повелел снарядить корабль, чтобы доставить его на Итаку.

Сбылось проклятие циклопа: на чужом корабле, один, спустя десять лет после гибели Трои, возвратился Одиссей на родину. В доме его незваными гостями пировали знатные юноши Итаки. Они считали Одиссея погибшим, нагло распоряжались его добром, сватались к жене Пенелопе (рис. 4), глумились над сыном Телемаком, надеясь лишить его отцовского наследства.

Пенелопа не переставала верить, что Одиссей жив, и ждала его. Она придумала хитрость: обещала выбрать нового мужа, как только соткёт покров погребальный отцу Одиссея (был он стар и готовился к смерти). Днём она без устали ткала, а ночами распускала нитки. Обман продолжался три года, на четвёртый одна из служанок открыла женихам тайну хозяйки.

Рис. 4. Пенелопа ()

Не желая быть узнанным, переоделся Одиссей в заплатанную одежду и под видом нищего вошёл в свой дом. Буйные женихи пили и ели, принуждая Пенелопу выбрать себе нового мужа. Наконец, она объявила, что станет женой того, кто победит в стрельбе из лука, принадлежащего Одиссею. Сама же надеялась, что никто не сумеет даже согнуть могучий лук. Так и случилось. Попросил Одиссей разрешить ему натянуть лук. Решили женихи, что нищий бродяга лишился рассудка.

Взявши могучий свой лук, Одиссей, в испытаниях твёрдый,

Вмиг натянул тетиву, и сквозь кольца стрела пролетела…

Одиссей жестоко расправился с женихами: «В доме своем истребил он тут всех женихов многобуйных…». Родичи убитых устремились к дворцу Одиссея, призывая к мести. С великим трудом добился Одиссей примирения со знатью Итаки.

Список литературы

1. А.А. Вигасин, Г.И. Годер, И.С. Свенцицкая. История Древнего мира. 5 класс - М.: Просвещение, 2006.
2. Немировский А.И. Книга для чтения по истории древнего мира. - М.: Просвещение, 1991.

1. Lib.ru ()
2. Godsbay.ru ()

Домашнее задание

1. Почему в Одиссей в течение десяти лет после окончания Троянской войны не мог вернуться на родину?
2. Что означает крылатое выражение «между Сциллой и Харибдой»? В каких случаях мы можем употребить этот афоризм?
3. Опишите характер Одиссея. Какие поступки героя вам нравятся? Какие поступки вы осуждаете?

События поэмы разворачиваются спустя 10 лет после окончания Троянской войны. Всё внимание обращено к Одиссею, которого по дороге на Родину захватила нимфа Калипсо. Супруга Одиссея Пенелопа каждый день ожидает мужа с войны, несмотря на то, что за её любовь каждый день борются множество поклонников. Жена остаётся верна, ибо она уверенна, что её муж жив. В это время боги созывают собрание, чтобы избрать посланника, и выбирают Афину. Богиня решает навести сына Одиссея Телемаха, дабы попросить парня оправиться прямиком в Спарту и Пилос чтобы разузнать что случилось с Одиссеем.

Правитель Пилоса Нестор советует парню двинуться прямиком в Спарту, где Телемах узнаёт что Одиссей в плену. После того как юноша отправился в путь, поклонники жены Одиссея решают убить его по возвращению.

Боги через Гермеса приказывают нимфу освободить Одиссея. После того, как главный герой оказался на воле, он сразу же решает смастерить плот и отправиться в море. Посейдон устраивает шторм, так как недолюбливает Одиссея, но он всё же остаётся в живых, очутившись на острове Схерия. На острове обитают моряки, так Одиссей сталкивается с дочерью царя острова Алкиноем. Царь решает организовать пиршество для своего особого гостя. На пиршестве главный герой рассказывает свою историю обо всём, что с ним случилось. После впечатляющей истории моряки собираются помочь главному герою вернуться на родину. Но после того как спасительный корабль оказывается в море, Посейдон превращает его в скалу. Афина делает из Одиссея пожилого бездомного, в таком виде он уходит к Эвмею.

Телемах по возвращению домой справляется с поклонниками Пенелопы. Через недолгое время юноша выдвигается прямиком к Эвмею, и сталкивается с Одиссеем. Вернувшись на родину, Одиссей понимает, что его никто не признаёт за себя, и все начинают глумиться. В этом время супруга Одиссея организовывает состязание между своими поклонниками. Всё что нужно для того, чтобы выполнить задание состязания, это выстрелить луком её мужа, да так чтобы стрела пересекла 12 колец. Настоящий владелец лука справляется. После Одиссей решает рассказать супруге секрет, который знают лишь они двое, так Пенелопа узнаёт Одиссея. Главный герой расправляется со всеми, кто над ним глумился, а так же и с поклонниками своей супруги. Родственники убитых Одиссеем выступает против него, но он умудряется со всеми примериться

Подробный пересказ Одиссеи

Само произведение начинается с того, что обращается автор к Музе. В ней описаны события, происходящие спустя десять лет с момента падения Трои. Одиссей (персонаж произведения) возвращается с очередной войны и по дороге домой становится пленником нимфы Калипсо, которая не хочет его отпускать. В Итаке ждёт Одиссея его верная жена Пенелопа. К ней каждый день сватаются в мужья. Но, та убеждена – супруг возвратится, и всех отправляет восвояси. Богини на совете решают посланником сделать Афину. Она является к Телемаху (наследник Одиссея) и убеждает его податься на поиски Одиссея в Пилос и Спарту.

Вождь Пилоса – Нестор, отдаёт Телемаху сведения об ахейских вождях. Затем велит ему поговорить в Спарте с Менелаем. Они-то ему и рассказали, что он оказался в плену у Калипсо. Отъезд парня в Телемаху побудил поклонников Пенелопы устроить ему засаду и позднее убить, на обратном пути.

Гермес от имени богов приказывает Калипсо отпустить Одиссея. Оказавшись на свободе, бывший пленник строит плот и уходит в плавание. Враг Одиссея – Посейдон, создаёт бурю на море. Но, Одиссею суждено было выжить и он оказался на острове Схерия. Его обитатели – мореплаватели, имеющие быстроходные корабли. На острове Одиссей встретил Навсикаю (дочь царя Алкиноя) и та организовала пир в его честь. На торжестве герой рассказал о том, что с ним случилось, и мореплаватели захотели ему помочь. Но, Посейдон и тут постарался. Он превратил их корабль в утёс. Афина сделала из Одиссея нищего старца. Тот уходит жить к пастуху свиньев Эвмею.

В пути домой, Телемаху удаётся избежать засады матерных воздыхателей. Далее путь Телемаха идёт к свинопасу в Эвмей. Там-то он и увидел отца. Вернувшись, домой, Одиссей понял, что его никто не узнал. Все продолжают над ним измываться. Он в полной готовности отомстить так называемым женихам супруги. Пенелопа решает организовать соревнования между конкурентами за её сердце. Задание – через двенадцать колец пропустить стрелу из лука её супруга. Соревнование было с подвохом. Лишь хозяин лука смог это сделать. Таким образом Пенелопа узнаёт в старце своего мужа. И эта тайна теперь для двоих. Вскоре разозлённый Одиссей убивает всех, кто измывался над ним, заодно убивает и женихов супруги. Родные убиенных, пытаются восстать против Одиссея, но ему удаётся заключить со всеми мир…

До определённого момента Гомеровские произведения не были известны в Европейском Средневековье. Язык Древней Греции был забыт надолго. Падение Константинополя спровоцировало учёных вспомнить Гомера с его поэмами. Больший интерес, на длительном промежутке, вызывала «Илиада». На стыке пятого и шестого веков люди заинтересовались «Одиссеей». Элементы поэмы видоизменялись писателями Средневековья.

Долгое время «Одиссея» была неприемлема для Европы. Портрет царевны, собственноручно стирающей бельё, не укладывался в голове. Такие выражения как «божественный свинопас» просто ошарашивали читателей. Низменность могли оценить лишь представители Нового времени – теоретики буржуазной литературы. Они считали сие явление ханжеским отступлением.

Если говорить о сути поэмы, то, скорее всего, это повествование о настоящей любви, проверенной годами жизни и пройденными испытаниями. Пенелопа ждала Одиссея многие лета, на что указывает взрослый совместный ребёнок. Такой подвиг не каждой женщине под силу. Несмотря на большой соблазн многочисленных ухажёров, она смогла устоять пред слабостью чревоугодия – поступок искренне любящей женщины. Несмотря на то, что все говорили о смерти Одиссея, Пенелопа знала, что он жив. Женская интуиция никогда ещё не подводила представительниц прекрасного пола.

Такому преданному чувству стоит поучиться у Пенелопы всем женщинам современности…

О поэме Одиссея

Поэма родилась второй после «Илиады». Авторство приписывают поэту Древней Греции Гомеру. Исследования показали, что написано оно было в восьмом веке до нашей эры. Может быть чуть попозже. В поэме двадцать четыре песни, состоящие из двенадцати тысяч ста десяти стихотворений. Возможно «Одиссею» создал Гомер на побережье Эллады. Там жили племена ионийцев. Сейчас там расположена Турция.

Скорее всего, прообраза поэмы «Одиссеи» на самом деле нет. Хотя все персонажи на момент написания произведения существовали. В поэме обнаруживается минойская культура и хеттская мифология.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

«ОДИССЕЯ» - греческая эпическая поэма, вместе с «Илиадой» приписывавшаяся Гомеру. Будучи законченной позже «Илиады», «О.» примыкает к более раннему эпосу, не составляя однако непосредственного продолжения «Илиады». Тема «Одиссеи» - странствия хитроумного Одиссея, царя Итаки, возвращавшегося из троянского похода; в отдельных упоминаниях проходят эпизоды саги, время которых приурочивалось к периоду между действием «Илиады» и действием «Одиссеи».

КОМПОЗИЦИЯ «О». построена на весьма архаическом материале. Сюжет о муже, возвращающемся после долгих странствий неузнанным на родину и попадающем на свадьбу жены, принадлежит к числу широко распространенных фольклорных сюжетов, равно как и сюжет «сына, отправляющегося на поиски отца». Почти все эпизоды странствий Одиссея имеют многочисленные сказочные параллели. Самая форма рассказа в первом лице, примененная для повествований о странствиях Одиссея, является традиционной в этом жанре и известна из египетской лит-ры начала 2-го тысячелетия.

Техника повествования в «О.» в общем близка к «Илиаде», но младший эпос отличается бо́льшим искусством в объединении разнообразного материала. Отдельные эпизоды имеют менее изолированный характер и складываются в целостные группы. По композиции «Одиссея» сложнее «Илиады».

Сюжет «Илиады» подан в линейной последовательности, в «Одиссее» эта последовательность сдвинута: повествование начинается со средины действия, а о предшествующих событиях слушатель узнает лишь позже, из рассказа самого Одиссея о его странствиях, т. е. одним из художественных средств является ретроспекция.

«Песенная» теория, объяснявшая возникновение больших поэм механическим «сшиванием» отдельных «песен», редко применялась поэтому к «О.»; гораздо большим распространением пользуется у исследователей гипотеза Кирхгофа, что «О.» является переработкой нескольких «малых эпосов» («Телемахия», «странствия», «возвращение Одиссея» и т. п.).

Недостатком этого построения является то, что оно разрывает на части сюжет «возвращения мужа», целостность которого засвидетельствована параллельными рассказами в фольклоре других народов, имеющими более примитивную форму, нежели «О.»; теоретически весьма правдоподобная гипотеза одной или нескольких «праодиссей», т. е. поэм, к-рые содержали в себе сюжет полностью и легли в основу канонической «О.», наталкивается на большие трудности при попытках восстановить ход действия какой-либо «праодиссеи».

Поэма открывается, после обычного обращения к Музе, краткой характеристикой ситуации: все участники троянского похода, избегшие гибели, благополучно вернулись уже домой, один Одиссей томится в разлуке с домашними, насильно удерживаемый нимфой Калипсо. Дальнейшие подробности вложены в уста богов, обсуждающих вопрос об Одиссее на своем совете: Одиссей находится на далеком острове Огигии, и прельстительница Калипсо желает его оставить при себе, надеясь, что он забудет о родной Итаке,

Но, напрасно желая Видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий, Смерти единой он молит.

Боги не подают ему помощи из-за того, что на него разгневан Посейдон, сын которого, киклоп Полифем, был в свое время ослеплен Одиссеем. Покровительствующая Одиссею Афина предлагает послать к Калипсо вестника богов Гермеса с приказом отпустить Одиссея, а сама отправляется на Итаку, к сыну Одиссея Телемаху. На Итаке в это время женихи, сватающиеся к Пенелопе, ежедневно пируют в доме Одиссея и расточают его богатства. Афина побуждает Телемаха отправиться к вернувшимся из-под Трои Нестору и Менелаю разузнать об отце и подготовиться к отмщению женихам (кн. 1).

Вторая книга дает картину народного собрания итакийцев. Телемах приносит жалобу на женихов, но народ бессилен против знатной молодежи, которая требует, чтобы Пенелопа остановила на ком-либо свой выбор. Попутно встает образ «разумной» Пенелопы, при помощи хитростей затягивающей согласие на брак. С помощью Афины Телемах снаряжает корабль и тайно уезжает из Итаки в Пилос к Нестору (кн. 2). Нестор сообщает Телемаху о возвращении ахейцев из-под Трои и о гибели Агамемнона, Спасшись, благодаря чудесному вмешательству богини Левкофеи, от бури, поднятой Посейдоном, Одиссей выплывает на берег о. Схерии, где живет счастливый народ - феаки, мореплаватели, обладающие сказочными кораблями, быстрыми, «как легкие крылья иль мысли», не нуждающимися в руле и понимающими мысли своих корабельщиков. Встреча Одиссея на берегу с Навсикаей, дочерью феакийского царя Алминоя, пришедшей к морю стирать белье и играть в мяч с прислужницами, составляет содержание богатой идиллическими моментами 6-й книги. Алкиной, со своей женой Аретой, принимает странника в роскошном дворце (кн. 7) и устраивает в его честь игры и пир, где слепой певец Демодок поет о подвигах Одиссея и вызывает этим слезы на глазах гостя (кн. 8). Картина счастливой жизни феаков очень любопытна. Есть основания думать, что по исконному смыслу мифа феаки - корабельщики смерти, перевозчики в царство мертвых, но этот мифологический смысл в «Одиссее» уже забыт, и корабельщики смерти заменены сказочным «веслолюбивым» народом мореплавателей, ведущих мирный и пышный образ жизни, в котором, наряду с чертами быта торговых городов Ионии VIII - VII вв., можно усмотреть и воспоминания об эпохе могущества Крита.

Наконец, Одиссей открывает феакам свое имя и рассказывает о своих злосчастных приключениях по дороге из Трои. Рассказ Одиссея занимает 9 - 12-ю книги поэмы и содержит целый ряд фольклорных сюжетов, нередко встречающихся и в сказках Нового времени. Форма рассказа в первом лице также является традиционной для повествований о сказочных приключениях мореплавателей и известна нам из египетских памятников II тысячелетия до н. э. (так наз. «рассказ потерпевшего кораблекрушение»).

Первое приключение еще вполне реалистично: Одиссей со своими спутниками грабит город киконов (во Фракии), но затем буря в течение многих дней носит его корабли по волнам, и он попадает в отдаленные, чудесные страны. Сначала это - страна мирных лотофагов, «пожирателей лотоса», чудесного сладкого цветка; вкусив его, человек забывает о родине и навсегда остается собирателем лотоса.

Потом Одиссей попадает в землю киклопов (циклопов), одноглазых чудовищ, где великан-людоед Полифем пожирает в своей пещере нескольких спутников Одиссея. Одиссей спасается тем, что опаивает и ослепляет Полифема, а затем выходит из пещеры, вместе с прочими товарищами, повиснув под брюхом длинношерстых овец. Мести со стороны других киклопов Одиссей избегает, предусмотрительно назвав себя «Никто»: киклопы спрашивают Полифема, кто его обидел, но, получив ответ - «никто», отказываются от вмешательства; однако ослепление Полифема становится источником многочисленных злоключений Одиссея, так как отныне его преследует гнев Посидона, отца Полифема (кн. 9).

Для фольклора мореплавателей характерно сказание о живущем на плавучем острове боге ветров Эоле. Эол дружелюбно вручил Одиссею мех с завязанными в нем неблагоприятными ветрами, но уже недалеко от родных берегов спутники Одиссея развязали мех, и буря снова отбросила их в море. Затем они опять оказываются в стране великанов-людоедов, лестригонов, где «сближаются пути дня и ночи» (до греков доходили, очевидно, отдаленные слухи о коротких ночах северного лета); лестригоны уничтожили все корабли Одиссея, кроме одного, который затем пристал к острову волшебницы Кирки (Цирцеи).

Кирка, как типичная фольклорная ведьма, живет в темном лесу, в доме, из которого над лесом подымается дым; она превращает спутников Одиссея в свиней, но Одиссей с помощью чудесного растения, указанного ему Гермесом, преодолевает чары и в течение года наслаждается любовью Кирки (кн. 10). Затем, по указанию Кирки, он направляется в царство мертвых, для того чтобы вопросить душу знаменитого фиванского прорицателя Тиресия.

В контексте «Одиссеи» необходимость посещения царства мертвых совершенно не мотивирована, но этот элемент сказания содержит, невидимому, в обнаженной форме основной мифологический смысл всего сюжета о «странствиях» мужа и его возвращении (смерть и воскресение; ср. стр. 19). на Итаке и путешествие Телемаха, а с 5-й книги внимание концентрируется почти исключительно вокруг Одиссея: мотив неузнаваемости возвращающегося мужа использован, как мы видели, в той же функции, что и отсутствие героя в «Илиаде», а между тем слушатель не теряет Одиссея из виду, - и это также свидетельствует о совершенствовании искусства эпического повествования.

Троянская война была затеяна богами для того, чтобы кончилось время героев и наступил нынешний, людской, железный век. Кто не погиб у стен Трои, тот должен был погибнуть на обратном пути.

Большинство уцелевших греческих вождей поплыли на родину, как плыли на Трою - общим флотом через Эгейское море. Когда они были на полпути, морской бог Посейдон грянул бурей, корабли разметало, люди утонули в волнах и разбились о скалы. Спастись суждено было только избранным. Но и тем пришлось нелегко. Пожалуй, только старому мудрому Нестору удалось спокойно достигнуть своего царства в городе Пилосе. Одолел бурю верховный царь Агамемнон, но лишь затем, чтобы погибнуть ещё более страшной смертью - в родном Аргосе его убила собственная жена и ее мститель-любовник; об этом потом напишет трагедию поэт Эсхил. Менелая с возвращённой ему Еленою занесло ветрами далеко в Египет, и он очень долго добирался до своей Спарты. Но дольше всех и труднее всех был путь хитроумного царя Одиссея, которого море носило по свету десять лет. О его судьбе и сложил Гомер свою вторую поэму: «Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, / Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, / Многих людей города посетил и обычаи видел, / Много и горя терпел на морях, о спасенье заботясь...»

«Илиада» - поэма героическая, действие ее происходит на бранном поле и в военном стане. «Одиссея» - поэма сказочная и бытовая, действие ее разворачивается, с одной стороны, в волшебных краях великанов и чудовищ, где скитался Одиссей, с другой - в его маленьком царстве на острове Итаке и в ее окрестностях, где ждали Одиссея его жена Пенелопа и его сын Телемах. Как в «Илиаде» для повествования выбран только один эпизод, «гнев Ахилла», так и в «Одиссее» - только самый конец его странствий, последние два перегона, с дальнего западного края земли до родной Итаки. Обо всем, что было раньше, Одиссей рассказывает на пиру в середине поэмы, и рассказывает очень сжато: на все эти сказочные приключения в поэме приходится страниц пятьдесят из трёхсот. В «Одиссее» сказка оттеняет быт, а не наоборот, хотя читатели, и древние и современные, охотнее перечитывали и вспоминали именно сказку.

В Троянской войне Одиссей очень много сделал для греков - особенно там, где нужна была не сила, а ум. Это он догадался связать женихов Елены клятвою сообща помогать ее избраннику против любого обидчика, а без этого войско никогда не собралось бы в поход. Это он привлёк в поход юного Ахилла, а без этого победа была бы невозможна. Это он, когда в начале «Илиады» греческое войско после общей сходки едва не ринулось из-под Трои в обратный путь, сумел его остановить. Это он уговаривал Ахилла, когда тот поссорился с Агамемноном, вернуться в бой. Когда после гибели Ахилла доспехи убитого должен был получить лучший воин греческого стана, их получил Одиссей, а не Аякс. Когда Трою не удалось взять осадою, это Одиссей придумал построить деревянного коня, в котором спрятались и проникли таким образом в Трою самые храбрые греческие вожди, - и он в их числе. Богиня Афина, покровительница греков, больше всего из них любила Одиссея и помогала ему на каждом шагу. Зато бог Посейдон его ненавидел - мы скоро узнаем почему, - и это Посейдон своими бурями десять лет не давал ему добраться до родины. Десять лет под Троей, десять лет в странствиях, - и только на двадцатый год его испытаний начинается действие «Одиссеи».

Начинается оно, как и в «Илиаде», «Зевсовой волей». Боги держат совет, и Афина заступается перед Зевсом за Одиссея. Он - в плену у влюблённой в него нимфы Калипсо, на острове в самой середине широкого моря, и томится, напрасно желая «видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий». А в царстве его, на острове Итаке, все уже считают его погибшим, и окрестные вельможи требуют, чтобы царица Пенелопа избрала себе из них нового мужа, а острову - нового царя. Их больше сотни, они живут в Одиссеевом дворце, буйно пируют и пьют, разоряя Одиссеево хозяйство, и развлекаются с Одиссеевыми рабынями. Пенелопа пыталась их обмануть: она сказала, что дала обет объявить своё решение не раньше, чем соткёт саван для старого Лаэрта, Одиссеева отца, который вот-вот умрёт. Днём она у всех на виду ткала, а ночью тайно распускала сотканное. Но служанки выдали ее хитрость, и ей все труднее стало сопротивляться настояниям женихов. С нею сын ее Телемах, которого Одиссей оставил ещё младенцем; но он молод, и с ним не считаются.

И вот к Телемаху приходит незнакомый странник, называет себя старым другом Одиссея и даёт ему совет: «Снаряди корабль, обойди окрестные земли, собери вести о пропавшем Одиссее; если услышишь, что он жив, - скажешь женихам, чтобы ждали ещё год; если услышишь, что мёртв, - скажешь, что справишь поминки и склонишь мать к замужеству». Посоветовал и исчез - ибо в образе его являлась сама Афина. Так Телемах и поступил. Женихи противились, но Телемаху удалось уйти и сесть на корабль незамеченным - ибо и в этом ему помогла все та же Афина.

Телемах плывёт на материк - сперва в Пилос к дряхлому Нестору, потом в Спарту к только что вернувшимся Менелаю и Елене. Словоохотливый Нестор рассказывает, как плыли герои из-под Трои и тонули в буре, как погиб потом в Аргосе Агамемнон и как отомстил убийце его сын Орест; но о судьбе Одиссея он ничего не знает. Гостеприимный Менелай рассказывает, как он, Менелай, заблудившись в своих странствиях, на египетском берегу подстерёг вещего морского старца, тюленьего пастуха Протея, умевшего обращаться и в льва, и в вепря, и в барса, и в змея, и в воду, и в дерево; как боролся он с Протеем, и одолел его, и узнал у него обратный путь; а заодно узнал и о том, что Одиссей жив и страдает среди широкого моря на острове нимфы Калипсо. Обрадованный этою вестью, Телемах собирается воротиться на Итаку, но тут Гомер прерывает свой рассказ о нем и обращается к судьбе Одиссея.

Заступничество Афины помогло: Зевс посылает к Калипсо вестника богов Гермеса: время настало, пора отпустить Одиссея. Нимфа горюет: «Для того ли я спасла его из моря, для того ли хотела одарить его бессмертьем?» - но ослушаться не смеет. Корабля у Одиссея нет - нужно сколотить плот. Четыре дня он работает топором и буравом, на пятый - плот спущен. Семнадцать дней плывёт он под парусом, правя по звёздам, на восемнадцатый разражается буря. Это Посейдон, увидя ускользающего от него героя, взмёл пучину четырьмя ветрами, бревна плота разлетелись, как солома. «Ах, зачем не погиб я под Троей!» - вскричал Одиссей. Помогли Одиссею две богини: добрая морская нимфа бросила ему волшебное покрывало, спасающее от потопления, а верная Афина уняла три ветра, оставив четвёртый нести его вплавь к ближнему берегу. Два дня и две ночи плывёт он, не смыкая глаз, а на третий волны выбрасывают его на сушу. Голый, усталый, беспомощный, он зарывается в кучу листьев и засыпает мёртвым сном.

Это была земля блаженных феаков, над которыми правил добрый царь Алкиной в высоком дворце: медные стены, золотые двери, шитые ткани на лавках, спелые плоды на ветках, вечное лето над садом. У царя была юная дочь Навсикая; ночью ей явилась Афина и сказала: «Скоро тебе замуж, а одежды твои не стираны; собери служанок, возьми колесницу, ступайте к морю, выстирайте платья». Выехали, выстирали, высушили, стали играть в мяч; мяч залетел в море, девушки громко вскрикнули, крик их разбудил Одиссея. Он поднимается из кустов, страшный, покрытый морскою засохшею тиной, и молит: «Нимфа ли ты или смертная, помоги: дай мне прикрыть наготу, укажи мне дорогу к людям, и да пошлют тебе боги доброго мужа». Он омывается, умащается, одевается, и Навсикая, любуясь, думает: «Ах, если бы дали мне боги такого мужа». Он идёт в город, входит к царю Алкиною, рассказывает ему о своей беде, но себя не называет; тронутый Алкиной обещает, что феакийские корабли отвезут его, куда он ни попросит.

Одиссей сидит на Алкиноевом пиру, а мудрый слепой певец Демодок развлекает пирующих песнями. «Спой о Троянской войне!» - просит Одиссей; и Демодок поёт об Одиссеевом деревянном коне и о взятии Трои. У Одиссея слезы на глазах. «Зачем ты плачешь? - говорит Алкиной. - Для того и посылают боги героям смерть, чтобы потомки пели им славу. Верно, у тебя пал под Троею кто-то из близких?» И тогда Одиссей открывается: «Я - Одиссей, сын Лаэрта, царь Итаки, маленькой, каменистой, но дорогой сердцу...» - и начинает рассказ о своих скитаниях. В рассказе этом - девять приключений.

Первое приключение - у лотофагов. Буря унесла Одиссеевы корабли из-под Трои на дальний юг, где растёт лотос - волшебный плод, отведав которого, человек забывает обо всем и не хочет в жизни ничего, кроме лотоса. Лотофаги угостили лотосом Одиссеевых спутников, и те забыли о родной Итаке и отказались плыть дальше. Силою их, плачущих, отвели на корабль и пустились в путь.

Второе приключение - у циклопов. Это были чудовищные великаны с одним глазом посреди лба; они пасли овец и коз и не знали вина. Главным среди них был Полифем, сын морского Посейдона. Одиссей с дюжиной товарищей забрёл в его пустую пещеру. Вечером пришёл Полифем, огромный, как гора, загнал в пещеру стадо, загородил выход глыбой, спросил: «Кто вы?» - «Странники, Зевс наш хранитель, мы просим помочь нам». - «Зевса я не боюсь!» - и циклоп схватил двоих, размозжил о стену, сожрал с костями и захрапел. Утром он ушёл со стадом, опять заваливши вход; и тут Одиссей придумал хитрость. Он с товарищами взял циклопову дубину, большую, как мачта, заострил, обжёг на огне, припрятал; а когда злодей пришёл и сожрал ещё двух товарищей, то поднёс ему вина, чтобы усыпить. Вино понравилось чудовищу. «Как тебя зовут?» - спросил он. «Никто!» - ответил Одиссей. «За такое угощение я тебя, Никто, съем последним!» - и хмельной циклоп захрапел. Тут Одиссей со спутниками взяли дубину, подошли, раскачали ее и вонзили в единственный великанов глаз. Ослеплённый людоед взревел, сбежались другие циклопы: «Кто тебя обидел, Полифем?» - «Никто!» - «Ну, коли никто, то и шуметь нечего» - и разошлись. А чтобы выйти из пещеры, Одиссей привязал товарищей под брюхо циклоповым баранам, чтобы тот их не нащупал, и так вместе со стадом они покинули утром пещеру. Но, уже отплывая, Одиссей не стерпел и крикнул:

«Вот тебе за обиду гостям казнь от меня, Одиссея с Итаки!» И циклоп яростно взмолился отцу своему Посейдону: «Не дай Одиссею доплыть до Итаки - а если уж так суждено, то пусть доплывёт нескоро, один, на чужом корабле!» И бог услышал его молитву.

Третье приключение - на острове бога ветров Эола. Бог послал им попутный ветер, а остальные завязал в кожаный мешок и дал Одиссею: «Доплывёшь - отпусти». Но когда уже виднелась Итака, усталый Одиссей заснул, а спутники его развязали мешок раньше времени; поднялся ураган, их примчало обратно к Эолу. «Значит, боги против тебя!» - гневно сказал Эол и отказался помогать ослушнику.

Четвёртое приключение - у лестригонов, диких великанов-людоедов. Они сбежались к берегу и обрушили огромные скалы на Одиссеевы корабли; из двенадцати судов погибло одиннадцать, Одиссей с немногими товарищами спасся на последнем.

Пятое приключение - у волшебницы Кирки, царицы Запада, всех пришельцев обращавшей в зверей. Одиссеевым посланцам она поднесла вина, мёда, сыра и муки с ядовитым зельем - и они обратились в свиней, а она загнала их в хлев. Спасся один и в ужасе рассказал об этом Одиссею; тот взял лук и пошёл на помощь товарищам, ни на что не надеясь. Но Гермес, вестник богов, дал ему божье растение: корень чёрный, цветок белый, - и чары оказались бессильны против Одиссея. Угрожая мечом, он заставил волшебницу вернуть человечий облик его друзьям и потребовал: «Вороти нас в Итаку!» - «Спроси путь у вещего Тиресия, пророка из пророков», - сказала колдунья. «Но он же умер!» - «Спроси у мёртвого!» И она рассказала, как это сделать.

Шестое приключение - самое страшное: спуск в царство мёртвых. Вход в него - на краю света, в стране вечной ночи. Души мёртвых в нем бесплотны, бесчувственны и бездумны, но, выпив жертвенной крови, обретают речь и разум. На пороге царства мёртвых Одиссей зарезал в жертву чёрного барана и чёрную овцу; души мёртвых слетелись на запах крови, но Одиссей отгонял их мечом, пока перед ним не предстал вещий Тиресий. Испив крови, он сказал:

«Беды ваши - за обиду Посейдону; спасение ваше - если не обидите ещё и Солнце-Гелиоса; если же обидите - ты вернёшься в Итаку, но один, на чужом корабле, и нескоро. Дом твой разоряют женихи Пенелопы; но ты их осилишь, и будет тебе долгое царство и мирная старость». После этого Одиссей допустил к жертвенной крови и других призраков. Тень его матери рассказала, как умерла она от тоски по сыну; он хотел обнять ее, но под руками его был только пустой воздух. Агамемнон рассказал, как погиб он от своей жены: «Будь, Одиссей, осторожен, на жён полагаться опасно». Ахилл сказал ему:

«Лучше мне быть батраком на земле, чем царём между мёртвых». Только Аякс не сказал ничего, не простив, что Одиссею, а не ему достались доспехи Ахилла. Издали видел Одиссей и адского судью Миноса, и вечно казнимых гордеца Тантала, хитреца Сизифа, наглеца Тития; но тут ужас охватил его, и он поспешил прочь, к белому свету.

Седьмым приключением были Сирены - хищницы, обольстительным пением заманивающие мореходов на смерть. Одиссей перехитрил их: спутникам своим он заклеил уши воском, а себя велел привязать к мачте и не отпускать, несмотря ни на что. Так они проплыли мимо, невредимые, а Одиссей ещё и услышал пение, слаще которого нет.

Восьмым приключением был пролив между чудовищами Сциллой и Харибдой: Сцилла - о шести головах, каждая с тремя рядами зубов, и о двенадцати лапах; Харибда - об одной гортани, но такой, что одним глотком затягивает целый корабль. Одиссей предпочёл Сциллу Харибде - и был прав: она схватила с корабля и шестью ртами сожрала шестерых его товарищей, но корабль остался цел.

Девятым приключением был остров Солнца-Гелиоса, где паслись его священные стада - семь стад красных быков, семь стад белых баранов. Одиссей, памятуя завет Тиресия, взял с товарищей страшную клятву не касаться их; но дули противные ветры, корабль стоял, спутники изголодались и, когда Одиссей заснул, зарезали и съели лучших быков. Было страшно: содранные шкуры шевелились, и мясо на вертелах мычало. Солнце-Гелиос, который все видит, все слышит, все знает, взмолился Зевсу: «Накажи обидчиков, не то я сойду в подземное царство и буду светить среди мёртвых». И тогда, как стихли ветры и отплыл от берега корабль, Зевс поднял бурю, грянул молнией, корабль рассыпался, спутники потонули в водовороте, а Одиссей один на обломке бревна носился по морю девять дней, пока не выбросило его на берег острова Калипсо.

Так заканчивает Одиссей свою повесть.

Царь Алкиной исполнил обещание: Одиссей взошёл на феакийский корабль, погрузился в очарованный сон, а проснулся уже на туманном берегу Итаки. Здесь его встречает покровительница Афина. «Пришла пора для твоей хитрости, - говорит она, - таись, стерегись женихов и жди сына твоего Телемаха!» Она касается его, и он делается неузнаваем: стар, лыс, нищ, с посохом и сумою. В этом виде идёт он в глубь острова - просить приюта у старого доброго свинопаса Евмея. Евмею он рассказывает, будто родом он с Крита, воевал под Троей, знал Одиссея, плавал в Египет, попал в рабство, был у пиратов и еле спасся. Евмей зовёт его в хижину, сажает к очагу, угощает, горюет о пропавшем без вести Одиссее, жалуется на буйных женихов, жалеет царицу Пенелопу и царевича Телемаха. На другой день приходит и сам Телемах, вернувшийся из своего странствия, - конечно, его тоже направила сюда сама Афина, Перед ним Афина возвращает Одиссею настоящий его облик, могучий и гордый. «Не бог ли ты?» - вопрошает Телемах. «Нет, я отец твой», - отвечает Одиссей, и они, обнявшись, плачут от счастья.

Близится конец. Телемах отправляется в город, во дворец; за ним бредут Евмей и Одиссей, снова в образе нищего. У дворцового порога совершается первое узнание: дряхлый Одиссеев пёс, за двадцать лет не забывший голос хозяина, поднимает уши, из последних сил подползает к нему и умирает у его ног. Одиссей входит в дом, обходит горницу, просит подаяния у женихов, терпит насмешки и побои. Женихи стравливают его с другим нищим, моложе и крепче; Одиссей неожиданно для всех опрокидывает его одним ударом. Женихи хохочут: «Пусть тебе Зевс за это пошлёт, чего ты желаешь!» - и не знают, что Одиссей желает им скорой погибели. Пенелопа зовёт чужестранца к себе: не слышал ли он вестей об Одиссее? «Слышал, - говорит Одиссей, - он в недальнем краю и скоро прибудет». Пенелопе не верится, но она благодарна гостю. Она велит старой служанке омыть страннику перед сном его пыльные ноги, а самого его приглашает быть во дворце на завтрашнем пиру. И здесь совершается второе узнание: служанка вносит таз, прикасается к ногам гостя и чувствует на голени шрам, какой был у Одиссея после охоты на кабана в его молодые годы. Руки ее задрожали, нога выскользнула: «Ты - Одиссей!» Одиссей зажимает ей рот: «Да, это я, но молчи - иначе погубишь все дело!»

Наступает последний день. Пенелопа созывает женихов в пиршественную горницу: «Вот лук моего погибшего Одиссея; кто натянет его и пустит стрелу сквозь двенадцать колец на двенадцати секирах в ряд, тот станет моим мужем!» Один за другим сто двадцать женихов примериваются к луку - ни единый не в силах даже натянуть тетиву. Они уже хотят отложить состязание до завтра - но тут встаёт Одиссей в своём нищем виде: «Дайте и мне попытать: ведь и я когда-то был сильным!» Женихи негодуют, но Телемах заступается за гостя:

«Я - наследник этого лука, кому хочу - тому даю; а ты, мать, ступай к своим женским делам». Одиссей берётся за лук, легко сгибает его, звенит тетивой, стрела пролетает сквозь двенадцать колец и вонзается в стену. Зевс гремит громом над домом, Одиссей выпрямляется во весь богатырский рост, рядом с ним Телемах с мечом и копьём. «Нет, не разучился я стрелять: попробую теперь другую цель!» И вторая стрела поражает самого наглого и буйного из женихов. «А, вы думали, что мёртв Одиссей? нет, он жив для правды и возмездия!» Женихи хватаются за мечи, Одиссей разит их стрелами, а когда кончаются стрелы - копьями, которые подносит верный Евмей. Женихи мечутся по палате, незримая Афина помрачает их ум и отводит их удары от Одиссея, они падают один за другим. Груда мёртвых тел громоздится посреди дома, верные рабы и рабыни толпятся вокруг и ликуют, видя господина.

Пенелопа ничего не слышала: Афина наслала на неё в ее тереме глубокий сон. Старая служанка бежит к ней с радостною вестью: Одиссей вернулся. Одиссей покарал женихов! Она не верит: нет, вчерашний нищий совсем не похож на Одиссея, каким он был двадцать лет назад; а женихов покарали, наверно, разгневанные боги. «Что ж, - говорит Одиссей, - если в царице такое недоброе сердце, пусть мне постелят постель одному». И тут совершается третье, главное узнание. «Хорошо, - говорит Пенелопа служанке, - вынеси гостю в его покой постель из царской спальни». - «Что ты говоришь, женщина? - восклицает Одиссей, - эту постель не сдвинуть с места, вместо ножек у неё - пень масличного дерева, я сам когда-то сколотил ее на нем и приладил». И в ответ Пенелопа плачет от радости и бросается к мужу: это была тайная, им одним ведомая примета.

Это победа, но это ещё не мир. У павших женихов остались родичи, и они готовы мстить. Вооружённой толпой они идут на Одиссея, он выступает им навстречу с Телемахом и несколькими подручными. Уже гремят первые удары, проливается первая кровь, - но Зевсова воля кладёт конец затевающемуся раздору. Блещет молния, ударяя в землю между бойцами, грохочет гром, является Афина с громким криком: «...Крови не лейте напрасно и злую вражду прекратите!» - и устрашённые мстители отступают. И тогда:

«Жертвой и клятвой скрепила союз меж царём и народом / Светлая дочь громовержца, богиня Афина Паллада».

Этими словами заканчивается «Одиссея».