Краткая биография Лебедев-Кумач В.И. Биография василия ивановича лебедева-кумача Лебедев кумач биография кратко

Источник - Википедия

Лебедев-Кумач, Василий Иванович (настоящая фамилия - Лебедев; 24 июля (5 августа) 1898 года, Москва - 20 февраля 1949 года, там же) - русский советский поэт. Автор слов многих популярных советских песен: «Широка страна моя родная», «Священная война», «Весёлый ветер» (из к/ф «Дети капитана Гранта») и других. Член ВКП(б) с 1939 года. Лауреат Сталинской премии второй степени за 1941 год.

Родился в семье бедного сапожника. В 1919-1921 годах учился на историко-филологическом факультете МГУ . Одновременно работал в Бюро печати управления Реввоенсовета и в военном отделе «АгитРОСТА». Позднее работал в различных периодических изданиях, в 1922-1934 годах сотрудник и член редколлегии журнала «Крокодил» , писал для эстрады и кино. Один из основателей Союза писателей СССР и член с 1934 года. Депутат Верховного Совета СССР с 1938 года. Во время Великой Отечественной войны служил в ВМФ политработником, был сотрудником газеты «Красный флот»; капитан первого ранга.

Печатался с 1916 года, первые свои стихи опубликовал в малотиражном московском журнале «Гермес» - вначале переводы из Горация, а потом и собственные на античную тему. В начале литературной деятельности писал в основном сатирические стихи, рассказы, фельетоны. С 1918 года сотрудничал с газетами «Беднота», «Гудок», «Рабочая газета», «Крестьянская газета», «Красноармеец» позднее - в журнале «Крокодил» и др. Выходили отдельные сборники: «Развод» (1925), «Чаинки в блюдце», (1925), «Со всех волостей» (1926), "Защитный цвет" (1926), «Печальные улыбки» (1927), «Людишки и делишки», (1927).
Писал также для эстрады (для театральных обозрений «Синей блузы» и самодеятельных рабочих коллективов) и кино - тексты песен к кинокомедиям Г. В. Александрова «Весёлые ребята» (1934), «Цирк», «Волга-Волга» (1938), к фильму «Дети капитана Гранта» и др. Многие из этих песен пользовались большой популярностью, а некоторые исполняются до сих пор.
Считается одним из создателей жанра советской массовой песни , «проникнутой глубоким патриотизмом, жизнерадостностью мироощущения»: «Песня о Родине» («Широка страна моя родная…», 1936 г.; музыка И. О. Дунаевского), «Марш весёлых ребят» («Легко на сердце от песни весёлой…», 1934 г., музыка И. О. Дунаевского), «Москва майская» («Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…», 1937 г.), песни «Жить стало лучше, жить стало веселей»:

Зво́нки как птицы, одна за другой,
Песни летят над советской страной.
Весел напев городов и полей -
Жить стало лучше, жить стало веселей!..

Изменников подлых гнилую породу
Ты грозно сметаешь с пути своего!
Ты гордость народа, ты - мудрость народа,
Ты - сердце народа, ты - совесть его!

И «Священная война» (1941), музыка А. В. Александрова).

В сороковые годы здоровье Лебедева-Кумача пошатнулось. Он перенёс несколько инфарктов. В это же время у него происходит мучительная переоценка своего творчества. В 1946 году в личном дневнике он написал:

Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу - всё мелко, всё потускнело. Ну, ещё 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов… и глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно…

Спустя некоторое время появилась ещё одна запись:

Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда - всё рано или поздно вскроется…
Когда Лебедеву-Кумачу пришёл заказ написать поэму о Сталине, поэт ответил отказом. В. И. Лебедев-Кумач умер 20 февраля 1949 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Доктор искусствоведения, профессор истории музыки Московской государственной консерватории Е. М. Левашёв в своей работе «Судьба песни. Заключение эксперта» утверждает, что Лебедев-Кумач заимствовал тексты некоторых своих песен. Так, по его утверждению, поэт украл одну из строф песни «Москва майская» у А. Палея из начала стихотворения «Вечер», а текст песни к кинофильму «Моряки» - из стихотворения «Цусима» В. Тан-Богораза. В статье утверждается, что после официальной жалобы Палея в Союз писателей Фадеевым был собран Пленум правления Союза писателей, на котором были приведены примеры около 12 случаев воровства Лебедева-Кумача, однако «по высочайшему звонку» дело было замято. Приводится и отрывок из мемуаров Ю. К. Олеши «Книга прощания» (М., «Вагриус», 1999, стр.156):

«Позавчера в Клубе писателей Фадеев разгромил Лебедева-Кумача. Сенсационное настроение в зале. Фадеев приводил строчки, говорящие о плагиате […]. В публике крики: позор!». Левашёв также утверждает, что автором песни «Священная война» является не Лебедев-Кумач, а А. А. Боде.
Журналист, бывший сотрудник «Литературной газеты» Андрей Мальгин также согласен с тем, что текст песни «Священная война», а также и песни «У самовара» являются плагиатом.
Однако в связи с тем, что выводы эксперта опирались на совокупность косвенных, а не прямых доказательств, с юридической точки зрения вопрос остался спорным. В 1998 году внучка Лебедева-Кумача подала в Мещанский межмуниципальный суд г. Москвы «Иск о защите чести и достоинства» с целью опровергнуть сведения, опубликованные в СМИ, о том, что текст «Священной войны» был украден. Суд принял решение о том, что текст песни «Священная война» принадлежит Лебедеву-Кумачу.

В мае 1941 года критик М. Беккер, разбирая в журнале «Октябрь» стихи и песни Лебедева-Кумача, писал: «Лебедев-Кумач, как никто из советских поэтов, передаёт песенной строкой чувство молодости, присущее людям сталинской эпохи. Его бесспорной заслугой является создание жанра весёлой, жизнерадостной песни. Бодростью, молодостью веет от каждой её строки».
Александр Фадеев относился к Лебедеву-Кумачу негативно не только как к поэту, но и как к человеку. Фадеев считал Лебедева-Кумача трусливым приспособленцем и рассказывал, что в период битвы за Москву Лебедев-Кумач сразу попытался бежать из города, «привёз на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался».
Отрицательно характеризует его В. Казак в книге «Лексикон русской литературы XX века»: «Гимнические песни Лебедева-Кумача отличаются зависимостью от сиюминутных партийных лозунгов, советским патриотизмом, тенденциозным оптимизмом и дешёвой идеализацией. Они примитивны в отношении лексики, в них преобладает грамматическая рифма, они банальны по содержанию, полны пустых эпитетов („серый туман“, „золотые лучи солнца“)».

Награды и премии
Сталинская премия второй степени (1941) - за тексты популярных песен (Передана в Фонд обороны).
орден Трудового Красного Знамени (1937) - «за выдающуюся деятельность».
орден Красной Звезды (1940) - «за образцовое выполнение приказов командования в борьбе с белофиннами».
орден «Знак Почёта» (1938) - «за выдающиеся заслуги в области художественной литературы».
медаль «За оборону Москвы»
медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
медаль «За победу над Японией»

Василий Лебедев-Кумач - знаменитый поэт, который является автором слов к большому количеству популярных в Советском Союзе песен. В 1941 году был удостоен второй степени. Творил в направлении социалистического реализма, его излюбленными жанрами была сатирические стихотворения и песни. Считается одним из создателей особенного жанра советской массовой песни, которая обязательно должна быть проникнута патриотизмом. К образцам таких произведений относили "Марш веселых ребят" ("Легко на сердце от песни веселой..."), "Песня о Родине" ("Широка страна моя родная..."), "Москва майская" ("Утро красит нежным светом..."). Часто сотрудничал с режиссерами, писал тексты для песен, которые звучат в известных советских картинах, при этом неоднократно подвергался обвинениям в плагиате.

Биография поэта

Василий Лебедев-Кумач родился в Москве в 1898 году. Его отец, Иван Никитич Кумач, был бедным сапожником, а мать - Мария Михайловна Лебедева - портнихой. В момент рождения героя нашей статьи отцу было 28 лет, а его супруге - 25. Настоящая фамилия героя нашей статьи - Лебедев, творческий псевдоним Лебедев-Кумач он взял намного позже.

Среднее образование получил в московской гимназии № 10. Лебедев-Кумач оказался способным учеником, поэтому учился в гимназии бесплатно, на стипендию, выделенную историком Павлом Виноградовым - известном медиевистом, автором работ о средневековых поместьях в Англии, происхождении феодальных отношений в Италии, очерков по теории права.

В 1917 году в биографии Лебедева-Кумача происходит важное событие: он оканчивает гимназию с золотой медалью, что открывает множество путей для дальнейшего продолжения образования.

В том же году герой нашей статьи поступает в Московский университет на историко-философский факультет, однако происходит Октябрьская революция, следом за ней начинается гражданская война, так что окончить вуз ему не удается.

Трудовая деятельность

Работать Василий Иванович Лебедев-Кумач начал сравнительно рано. Одним из первых его официальных мест трудоустройства становится бюро печати управления Революционного военного совета, а также военный отдел "АгитРОСТа".

После этого начал трудиться в различных периодических изданиях. С 1922 по 1934 годы был штатным сотрудником редакционной коллегии журнала "Крокодил", постоянно писал различные произведения для кино и эстрады, о которых дальше расскажем подробнее.

В Союзе писателей

В 1934 году стал членом Союза писателей Советского Союза, к тому же считается одним из основателей этого творческого профсоюза, стоявшим у его истоков. В 1938 году Лебедев-Кумач становится депутатом Верховного Совета, а в 1939-м вступает в коммунистическую партию.

Когда началась Великая Отечественная война, служил в качестве политработника в военно-морском флоте, штатно работал в газете "Красный флот". После окончания войны уволился в звании капитана первого ранга.

В последние годы жизни

Василий Иванович Лебедев-Кумач умер достаточно рано, его не стало в феврале 1949 года. Поэту исполнилось только 50 лет.

Как отмечали современники и исследователи его биографии, здоровье героя нашей статьи сильно пошатнулось в 1940-е годы. У него произошло сразу несколько инфарктов, а в 1946 году в личном дневнике он признался, что еще начался и творческий кризис. Это была черная полоса в биографии Лебедева-Кумача, так как поэт отмечал, что страдает от серости собственной жизни и бездарности. Достаток и слава, которые его окружали, перестали радовать и удовлетворять.

Смерть

Через какое-то время отмечал, что рано или поздно все тайное становится явным, отмечая, что имеет в виду подхалимаж, раболепие, нечистые методы работы и подсиживание.

Герой нашей статьи был похоронен на Новодевичьем кладбище. В некрологе, опубликованном в газете "Правда", отмечалось, что поэт Лебедев-Кумач подарил глубокие по содержанию и простые по форме произведения в сокровищницу русской словесности, ставшие важной частью современной социалистической культуры.

Творчество

В самом начале своего творчества Лебедев-Кумач преимущественно писал сатирические рассказы, стихи и фельетоны. Именно с этим набором жанров он начал сотрудничество с журналами и газетами "Гудок", "Беднота", "Крестьянская газета", "Рабочая газета", "Красноармеец", а чуть позже с "Крокодилом".

Также в 1920-е годы выходят отдельные сборники писателя под названием "Чаинки в блюдце", "Развод", "Защитный цвет", "Со всех волостей", "Людишки и делишки", "Печальные улыбки".

Много Лебедев-Кумач пишет текстов для артистов эстрады, в частности для советского агитационного театра "Синяя блуза", самодеятельных коллективов.

Песенное творчество

Настоящая слава к герою нашей статьи приходит, когда песни на стихи Лебедева-Кумача начинают звучать в советских фильмах. Особенно ему удается сотрудничество с режиссером Григорием Александровым.

В 1934 году на экраны страны выходит комедия "Веселые ребята". Это первая музыкальная комедия Александрова, тексты для песен пишет Лебедев-Кумач, а музыку - Исаак Дунаевский.

Картина представляет собой похождения музыкального и талантливого пастуха Кости Потехина в исполнении Леонида Утесов. Его по ошибке принимают за модного заграничного гастролера, он же производит настоящую сенсацию в столичном мюзик-холле, становясь дирижером джазового оркестра. Обычная домашняя работница Анюта, которую играет Любовь Орлова, делает карьеру певицы.

В 1936 году песни Лебедева-Кумача звучат в комедии "Цирк", которую Александров снимает совместно с Исидором Симковым. На этот раз действие разворачивается в 1930-е годы в Советском Союзе. На гастроли приезжает американский цирковой аттракцион "Полет на Луну". Большой популярностью пользуется главная звезда программы Мэрион Диксон, которую эксплуатирует и шантажирует создатель номера немец Франц фон Кнейшиц, знающий о ее "скелетах в шкафу".

В 1938 году выходит еще одна их совместная работа - комедия "Волга-Волга", главную роль в которой вновь исполнила Любовь Орлова. На этот раз картина рассказывает о судьбе маленькой труппы провинциальных артистов, которые едут в Москву на конкурс художественной самодеятельности на колесном теплоходе по Волге. Большинство сцен фильма и разворачиваются как раз на борту этого судна.

Массовая песня

Лебедев-Кумач считается одним из основателей такого популярного в будущем жанра, как советская массовая песня. Помимо уже перечисленных композиций в самом начале статьи, к этому же жанру относятся "Москва майская" ("Утро красит нежным светом стены древнего Кремля...") 1937 года, композиция "Жить стало лучше, жить стало веселей".

В 1939 Лебедев-Кумач пишет "Гимн партии большевиков", а в 1941 году Александров пишет музыку к одному из его самых известных стихотворений - "Священная война". Это патриотическая песня, написанная героем нашей статьи вскоре после начала Великой Отечественной войны. Она стала своеобразным гимном защитников Родины, которые сражались против немецко-фашистских захватчиков. Песня знаменита своим удивительным сочетанием мелодичной распевности и грозной поступи марша.

"Священная война"

Текст "Священной войны" был опубликован уже 24 июня 1941 года, всего через два дня после нападения Гитлера на Советский Союз, одновременно был напечатан в "Красной звезде" и "Известиях". После его публикации Александров написал музыку, причем сделал это мелом на доске, потому что времени печатать ноты и слова просто не было. Музыканты и певцы переписали их в свои тетради, на репетицию записи композиции был отведен только один день.

26 июня Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски СССР впервые исполнил эту песню на Белорусском вокзале. При этом до середины октября "Священная война" Лебедева-Кумача не распространялось широко, так как считалась слишком трагическим произведением. В ней упоминается не скорая победа, которую тогда всем обещали, а смертельная битва. Только после того, как немцы заняли Ржев, Калугу и Калинин, "Священную войну" начали ежедневно передавать по всесоюзному радио сразу после боя кремлевских курантов каждое утро.

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
Как два различных полюса,
Во всем враждебны мы.
За свет и мир мы боремся,
Они — за царство тьмы.

Песня стала популярной в войсках, в трудную минуту поддерживала боевой дух, особенно во время изнурительных и неудачных оборонительных боев. После войны стала одной из самых часто исполняемых и любимых композиций Ансамбля песни и пляски Советской Армии.

Во время войны Василий Иванович писал много стихов, практически каждый день в газетах появлялись его новые патриотические произведения.

Обвинения в плагиате

Лебедев-Кумач - советский поэт, которого, пожалуй, чаще других обвиняли в плагиате. В частности, о большом количестве заимствований в творчестве героя нашей статьи пишет профессор истории музыки столичной консерватории Левашев.

Например, он утверждает, что поэт-песенник украл строфу для "Москвы майской" у Абрама Палея, а текст песни, которую исполняют в фильме "Моряки", у Владимира Тан-Богораза.

Из этой же статьи известно, что в 1940 году Фадеев собрал Пленум правления Союза писателей после получения официальных жалоб. На нем было представлено 12 доказательств воровства, но после звонка некоего влиятельного чиновника дело замяли.

Установить авторство "Священной войны" пытались в суде. Фемида признала сведения о плагиате не соответствующими действительности. Во многом потому, что выводы экспертов, обвинявших героя нашей статьи в воровстве, опирались только на косвенные источники информации. В суд обратилась внучка поэта. Решение было вынесено в 1999 году.

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Василий Лебедев-Кумач


Имя при рождении:	Василий Иванович Лебедев
Псевдонимы:	Лебедев-Кумач
Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Гражданство (подданство):	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:
Годы творчества:	с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Направление:
Жанр:
Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:
Награды:
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Васи́лий Ива́нович Ле́бедев-Кума́ч (настоящая фамилия - Лебедев ) (24 июля (5 августа) 1898 года , г. Москва , Российская империя , - 20 февраля 1949 года , там же, РСФСР , СССР) - русский советский поэт, автор слов многих популярных советских песен: «Широка страна моя родная », «Священная война », «Весёлый ветер» (из к/ф «Дети капитана Гранта») и других. Лауреат Сталинской премии второй степени за 1941 год .

Биография

Работал в Бюро печати управления Реввоенсовета и в военном отделе «АгитРОСТА ». Позднее работал в различных периодических изданиях, в 1922-1934 годах - сотрудник и член редколлегии журнала «Крокодил », писал для эстрады и кино.

Творчество

Последние годы жизни

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

Могила В. И. Лебедева-Кумача на Новодевичьем кладбище

В сороковые годы здоровье Лебедева-Кумача пошатнулось. Он перенёс несколько инфарктов . В 1946 году в личном дневнике он написал:

Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу - всё мелко, всё потускнело. Ну, ещё 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов… и глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно…

Спустя некоторое время появилась ещё одна запись:

Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда - всё рано или поздно вскроется…

Обвинения в плагиате

Доктор искусствоведения, профессор истории музыки Московской государственной консерватории Е. М. Левашёв в своей работе «Судьба песни. Заключение эксперта» утверждает, что Лебедев-Кумач заимствовал тексты некоторых своих песен. Так, по его утверждению, поэт украл одну из строф песни «Москва майская» у Абрама Палея из начала стихотворения «Вечер», а текст песни к кинофильму «Моряки » - из стихотворения «Цусима» Владимира Тан-Богораза . В статье утверждается, что после официальной жалобы Палея в Союз писателей в начале ноября 1940 года Александром Фадеевым был собран Пленум правления Союза писателей, на котором были приведены примеры около 12 случаев воровства Лебедева-Кумача , однако «по высочайшему звонку» дело было замято. Приводится и отрывок из мемуаров Юрия Олеши «Книга прощания» (М., «Вагриус», 1999, стр.156): «Позавчера в Клубе писателей Фадеев разгромил Лебедева-Кумача. Сенсационное настроение в зале. Фадеев приводил строчки, говорящие о плагиате […]. В публике крики: позор!».

Однако в связи с тем, что выводы эксперта опирались на совокупность косвенных, а не прямых доказательств, с юридической точки зрения вопрос остался спорным. 8 мая 1998 года «Независимая газета » опубликовала в своём приложении статью В. А. Шевченко «„Священная война“ - эхо двух эпох» . В августе 1998 году внучка Лебедева-Кумача Мария Георгиевна Деева подала в Мещанский межмуниципальный суд города Москвы «иск о защите чести и достоинства Деевой М. Г.» к А. В. Мальгину, В. А. Шевченко и «Независимой газете», с целью опровергнуть сведения о том, что текст «Священной войны» был украден. Заседания переносились с месяца на месяц, затем было проведено три заседания 10, 20 и 21 декабря 1999 года. Деева сняла все юридические претензии к Мальгину, который был на тот момент председателем Совета директоров издательского дома «Центр Плюс », находящегося под патронажем мэра Москвы Юрия Лужкова . Суд принял решение о том, что текст песни «Священная война» принадлежит Лебедеву-Кумачу. В 2000 году редакция газеты опубликовала опровержение

Отзывы

В мае 1941 года критик М. Беккер, разбирая в журнале «Октябрь» стихи и песни Лебедева-Кумача, писал:

Лебедев-Кумач, как никто из советских поэтов, передаёт песенной строкой чувство молодости, присущее людям сталинской эпохи. Его бесспорной заслугой является создание жанра весёлой, жизнерадостной песни. Бодростью, молодостью веет от каждой её строки .

Отрицательно характеризует его Вольфганг Казак в книге «Лексикон русской литературы XX века»:

Гимнические песни Лебедева-Кумача отличаются зависимостью от сиюминутных партийных лозунгов, советским патриотизмом, тенденциозным оптимизмом и дешёвой идеализацией . Они примитивны в отношении лексики , в них преобладает грамматическая рифма, они банальны по содержанию, полны пустых эпитетов («серый туман», «золотые лучи солнца») .

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Лебедев-Кумач, Василий Иванович"

Примечания

Литература

Беккер М. Творческий путь Лебедева-Кумача/ В книге М. Беккер. О поэтах. М.: 1961.
Левашев Е. М. // Архив наследия - 2000 / Сост. и науч. ред. В. И. Плужников ; . - М.: , 2001.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лебедев-Кумач, Василий Иванович

Алиса очень внимательно на меня посмотрела и ласково произнесла:
– А тебе ещё рано, девочка, у тебя ещё долгий путь впереди...
Светящийся голубой канал всё ещё сверкал и переливался, но мне вдруг показалось, что свечение стало слабее, и как бы отвечая на мою мысль, «тётя» произнесла:
– Нам уже пора, родные мои. Этот мир вам уже больше не нужен...
Она приняла их всех в свои объятия (чему я на мгновение удивилась, так как она как бы вдруг стала больше) и светящийся канал исчез вместе с милой девочкой Катей и всей её чудесной семьёй... Стало пусто и грустно, как будто я опять потеряла кого-то близкого, как это случалось почти всегда после новой встречи с «уходящими»...
– Девочка, с тобой всё в порядке? – услышала я чей-то встревоженный голос.
Кто-то меня тормошил, пробуя «вернуть» в нормальное состояние, так как я видимо опять слишком глубоко «вошла» в тот другой, далёкий для остальных мир и напугала какого-то доброго человека своим «заморожено-ненормальным» спокойствием.
Вечер был таким же чудесным и тёплым, и вокруг всё оставалось точно так же, как было всего лишь какой-то час назад... только мне уже не хотелось больше гулять.
Чьи-то хрупкие, хорошие жизни только что так легко оборвавшись, белым облачком улетели в другой мир, и мне стало вдруг очень печально, как будто вместе с ними улетела капелька моей одинокой души... Очень хотелось верить, что милая девочка Катя обретёт хоть какое-то счастье в ожидании своего возвращения «домой»... И было искренне жаль всех тех, кто не имел приходящих «тётей», чтобы хоть чуточку облегчить свой страх, и кто в ужасе метался уходя в тот дугой, незнакомый и пугающий мир, даже не представляя, что их там ждёт, и не веря, что это всё ещё продолжается их «драгоценная и единственная» ЖИЗНЬ...

Незаметно летели дни. Проходили недели. Понемногу я стала привыкать к своим необычным каждодневным визитёрам... Ведь все, даже самые неординарные события, которые мы воспринимаем в начале чуть ли не как чудо, становятся обычным явлениям, если они повторяются регулярно. Вот так и мои чудесные «гости», которые в начале меня так сильно изумляли, стали для меня уже почти что обычным явлением, в которое я честно вкладывала часть своего сердца и готова была отдать намного больше, если только это могло бы кому-то помочь. Но невозможно было вобрать в себя всю ту нескончаемую людскую боль, не захлебнувшись ею и не разрушив при этом себя саму. Поэтому я стала намного осторожнее и старалась помогать уже не открывая при этом все «шлюзы» своих бушующих эмоций, а пыталась оставаться как можно более спокойной и, к своему величайшему удивлению, очень скоро заметила, что именно таким образом я могу намного больше и эффективнее помочь, совершенно при этом не уставая и тратя на всё это намного меньше своих жизненных сил.
Казалось бы, моё сердце давно должно было бы «замкнуться», окунувшись в такой «водопад» человеческой грусти и тоски, но видимо радость за наконец-то обретённый столь желанный покой тех, кому удавалось помочь, намного превышала любую грусть, и мне хотелось делать это без конца, насколько тогда хватало моих, к сожалению, всего лишь ещё детских, сил.
Так я продолжала непрерывно с кем-то беседовать, кого-то где-то искать, кому-то что-то доказывать, кого-то в чём-то убеждать, а если удавалось, кого-то даже и успокаивать…
Все «случаи» были чем-то друг на друга похожи, и все они состояли из одинаковых желаний «исправить» что-то, что в «прошедшей» жизни не успели прожить или сделать правильно. Но иногда случалось и что-то не совсем обычное и яркое, что накрепко отпечатывалось в моей памяти, заставляя снова и снова к этому возвращаться…
В момент «ихнего» появления я спокойно сидела у окна и рисовала розы для моего школьного домашнего задания. Как вдруг очень чётко услышала тоненький, но очень настойчивый детский голосок, который почему-то шёпотом произнёс:
– Мама, мамочка, ну, пожалуйста! Мы только попробуем… Я тебе обещаю… Давай попробуем?..
Воздух посередине комнаты уплотнился, и появились две, очень похожие друг на друга, сущности, как потом выяснилось – мама и её маленькая дочь. Я ждала молча, удивлённо за ними наблюдая, так как до сих пор ко мне всегда приходили исключительно по одному. Поэтому, вначале я подумала, что одна из них вероятнее всего должна быть такая же, как я – живая. Но никак не могла определить – которая, так как, по моему восприятию, живых среди этих двух не было...
Женщина всё молчала, и девочка, видимо не выдержав дольше, чуть-чуть до неё дотронувшись, тихонько прошептала:
– Мама!..
Но никакой реакции не последовало. Мать казалась абсолютно ко всему безразличной, и лишь рядом звучавший тоненький детский голосок иногда способен был вырвать её на какое-то время из этого жуткого оцепенения и зажечь маленькую искорку в, казалось, навсегда погасших зелёных глазах...
Девочка же наоборот – была весёлой и очень подвижной и, казалось, чувствовала себя совершенно счастливой в том мире, в котором она в данный момент обитала.
Я никак не могла понять, что же здесь не так и старалась держаться как можно спокойнее, чтобы не спугнуть своих странных гостей.
– Мама, мама, ну говори же!!! – видно опять не выдержала девчушка.
На вид ей было не больше пяти-шести лет, но главенствующей в этой странной компании, видимо, была именно она. Женщина же всё время молчала.
Я решила попробовать «растопить лёд» и как можно ласковее спросила:
– Скажите, могу ли я вам чем-то помочь?
Женщина грустно на меня посмотрела и наконец-то проговорила:
– Разве мне можно помочь? Я убила свою дочь!..
У меня мурашки поползли по коже от такого признания. Но девочку это, видимо, абсолютно не смутило и она спокойно произнесла:
– Это неправда, мама.
– А как же было на самом деле? – осторожно спросила я.
– На нас наехала страшно большая машина, а мама была за рулём. Она думает, что это её вина, что она не могла меня спасти. – Тоном маленького профессора терпеливо объяснила девочка. – И вот теперь мама не хочет жить даже здесь, а я не могу ей доказать, как сильно она мне нужна.
– И что бы ты хотела, чтобы сделала я? – спросила я её.
– Пожалуйста, не могла бы ты попросить моего папу, чтобы он перестал маму во всём обвинять? – вдруг очень грустно спросила девочка. – Я очень здесь с ней счастлива, а когда мы ходим посмотреть на папу, она потом надолго становится такой, как сейчас…
И тут я поняла, что отец видимо очень любил эту малышку и, не имея другой возможности излить куда-то свою боль, во всём случившимся обвинял её мать.
– Хотите ли вы этого также? – мягко спросила у женщины я.
Она лишь грустно кивнула и опять намертво замкнулась в своём скорбном мире, не пуская туда никого, включая и так беспокоившуюся за неё маленькую дочь.
– Папа хороший, он просто не знает, что мы ещё живём. – Тихо сказала девочка. – Пожалуйста, ты скажи ему…
Наверное, нет ничего страшнее на свете, чем чувствовать на себе такую вину, какую чувствовала она... Её звали Кристина. При жизни она была жизнерадостной и очень счастливой женщиной, которой, во время её гибели, было всего лишь двадцать шесть лет. Муж её обожал…
Её маленькую дочурку звали Вэста, и она была первым в этой счастливой семье ребёнком, которого обожали все, а отец просто не чаял в ней души…
Самого же главу семьи звали Артур, и он был таким же весёлым, жизнерадостным человеком, каким до смерти была его жена. И вот теперь никто и ничто не могло ему помочь найти хоть какой-то покой в его истерзанной болью душе. И он растил в себе ненависть к любимому человеку, своей жене, пытаясь этим оградить своё сердце от полного крушения.
– Пожалуйста, если ты пойдёшь к папе, не пугайся его… Он иногда бывает странным, но это когда он «не настоящий». – Прошептала девочка. И чувствовалось, что ей неприятно было об этом говорить.
Я не хотела спрашивать и этим ещё больше её огорчать, поэтому решила, что разберусь сама.
Я спросила у Вэсты, кто из них хочет мне показать, где они жили до своей гибели, и живёт ли там всё ещё её отец? Место, которое они назвали, меня чуть огорчило, так как это было довольно-таки далеко от моего дома, и чтобы добраться туда, требовалось немало времени. Поэтому так сразу я не могла ничего придумать и спросила моих новых знакомых, смогут ли они появиться вновь хотя бы через несколько дней? И получив утвердительный ответ, «железно» им пообещала, что обязательно встречусь за это время с их мужем и отцом.
Вэста лукаво на меня глянула и сказала:
– Если папа не захочет тебя сразу выслушать, ты скажи ему, что его «лисёнок» очень по нему скучает. Так папа называл меня только, когда мы были с ним одни, и кроме него этого не знает больше никто...
Её лукавое личико вдруг стало очень печальным, видимо вспомнив что-то очень ей дорогое, и она вправду стала чем-то похожа на маленького лисёнка…
– Хорошо, если он мне не поверит – я ему это скажу. – Пообещала я.
Фигуры, мягко мерцая, исчезли. А я всё сидела на своём стуле, напряжённо пытаясь сообразить, как же мне выиграть у моих домашних хотя бы два-три свободных часа, чтобы иметь возможность сдержать данное слово и посетить разочарованного жизнью отца...
В то время «два-три часа» вне дома было для меня довольно-таки длинным промежутком времени, за который мне стопроцентно пришлось бы отчитываться перед бабушкой или мамой. А, так как врать у меня никогда не получалось, то надо было срочно придумать какой-то реальный повод для ухода из дома на такое длительное время.
Подвести моих новых гостей я никоим образом не могла...
На следующий день была пятница, и моя бабушка, как обычно собиралась на рынок, что она делала почти каждую неделю, хотя, если честно, большой надобности в этом не было, так как очень многие фрукты и овощи росли в нашем саду, а остальными продуктами обычно были битком набиты все ближайшие продовольственные магазины. Поэтому, такой еженедельный «поход» на рынок наверняка был просто-напросто символичным – бабушка иногда любила просто «проветриться», встречаясь со своими друзьями и знакомыми, а также принести всем нам с рынка что-то «особенно вкусненькое» на выходные дни.
Я долго крутилась вокруг неё, ничего не в силах придумать, как бабушка вдруг спокойно спросила:
– Ну и что тебе не сидится, или приспичило что?..
– Мне уйти надо! – обрадовавшись неожиданной помощи, выпалила я. – Надолго.
– Для других или для себя? – прищурившись спросила бабушка.
– Для других, и мне очень надо, я слово дала!
Бабушка, как всегда, изучающе на меня посмотрела (мало кто любил этот её взгляд – казалось, что она заглядывает прямо тебе в душу) и наконец сказала:
– К обеду чтобы была дома, не позже. Этого достаточно?
Я только кивнула, чуть не подпрыгивая от радости. Не думала, что всё обойдётся так легко. Бабушка часто меня по-настоящему удивляла – казалось, она всегда знала, когда дело было серьёзно, а когда был просто каприз, и обычно, по-возможности, всегда мне помогала. Я была очень ей благодарна за её веру в меня и мои странноватые поступки. Иногда я даже была почти что уверена, что она точно знала, что я делала и куда шла… Хотя, может и вправду знала, только я никогда её об этом не спрашивала?..
Мы вышли из дома вместе, как будто я тоже собиралась идти с ней на рынок, а за первым же поворотом дружно расстались, и каждая уже пошла своей дорогой и по своим делам…
Дом, в котором всё ещё жил отец маленькой Вэсты был в первом у нас строящемся «новом районе» (так называли первые многоэтажки) и находился от нас примерно в сорока минутах быстрой ходьбы. Ходить я очень любила всегда, и это не доставляло мне никаких неудобств. Только я очень не любила сам этот новый район, потому что дома в нём строились, как спичечные коробки – все одинаковые и безликие. И так как место это только-только ещё начинало застраиваться, то в нём не было ни одного дерева или любой какой-нибудь «зелени», и оно было похожим на каменно-асфальтовый макет какого-то уродливого, ненастоящего городка. Всё было холодным и бездушным, и чувствовала я себя там всегда очень плохо – казалось, там мне просто не было чем дышать...

) - русский советский поэт, автор слов многих популярных советских песен: «Широка страна моя родная », «Священная война », «Весёлый ветер» (из к/ф «Дети капитана Гранта») и других. Лауреат Сталинской премии второй степени за 1941 год .

Биография

Творчество

Последние годы жизни

Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу - всё мелко, всё потускнело. Ну, ещё 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов… и глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно…

Спустя некоторое время появилась ещё одна запись:

Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда - всё рано или поздно вскроется…

Обвинения в плагиате

Доктор искусствоведения, профессор истории музыки Московской государственной консерватории Е. М. Левашёв в своей работе «Судьба песни. Заключение эксперта» утверждает, что Лебедев-Кумач заимствовал тексты некоторых своих песен. Так, по его утверждению, поэт украл одну из строф песни «Москва майская» у Абрама Палея из начала стихотворения «Вечер», а текст песни к кинофильму «Моряки » - из стихотворения «Цусима» Владимира Тан-Богораза . В статье утверждается, что после официальной жалобы Палея в Союз писателей в начале ноября 1940 года Александром Фадеевым был собран Пленум правления Союза писателей, на котором были приведены примеры около 12 случаев воровства Лебедева-Кумача , однако «по высочайшему звонку» дело было замято. Приводится и отрывок из мемуаров Юрия Олеши «Книга прощания» (М., «Вагриус», 1999, стр.156): «Позавчера в Клубе писателей Фадеев разгромил Лебедева-Кумача. Сенсационное настроение в зале. Фадеев приводил строчки, говорящие о плагиате […]. В публике крики: позор!».

Отзывы

В мае 1941 года критик М. Беккер, разбирая в журнале «Октябрь» стихи и песни Лебедева-Кумача, писал:

Лебедев-Кумач, как никто из советских поэтов, передаёт песенной строкой чувство молодости, присущее людям сталинской эпохи. Его бесспорной заслугой является создание жанра весёлой, жизнерадостной песни. Бодростью, молодостью веет от каждой её строки .

Отрицательно характеризует его Вольфганг Казак в книге «Лексикон русской литературы XX века»:

Гимнические песни Лебедева-Кумача отличаются зависимостью от сиюминутных партийных лозунгов, советским патриотизмом, тенденциозным оптимизмом и дешёвой идеализацией . Они примитивны в отношении лексики , в них преобладает грамматическая рифма, они банальны по содержанию, полны пустых эпитетов («серый туман», «золотые лучи солнца») .

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Лебедев-Кумач, Василий Иванович"

Примечания

Литература

Беккер М. Творческий путь Лебедева-Кумача/ В книге М. Беккер. О поэтах. М.: 1961.
Левашев Е. М. // Архив наследия - 2000 / Сост. и науч. ред. В. И. Плужников ; . - М.: , 2001.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лебедев-Кумач, Василий Иванович

– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.

– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».

Василию Ивановичу Лебедеву-Кумачу по праву принадлежит титул основного песенника советского народа.

Биография кратко

Появился на свет Василий Иванович Лебедь-Кумач в семье сапожника-кустаря. Это произошло 24.07 (5.08) 1898г в Москве. По завершению муниципального трёхклассного училища он попал в гимназию, которую закончил в 1917 г. с золотой медалью. С 1919 по 1921 год Лебедев-Кумач трудился в бюро печати Политического управления Реввоенсовета Республики, где писал стихотворные тексты к боевым политическим плакатам Агит-Роста.

В 1922 году Лебедев-Кумач стал одним из активных сотрудников созданного при его участии первого сатирического советского журнала «Крокодил», где он выступал в качестве фельетониста не только в стихах, но и в прозе. «Крокодильские» стихи и рассказы Лебедева-Кумача посвящены главным образом темам хозяйственного и культурного строительства и морально-бытовым вопросам.

Являлся одним из основателей Союза писателей в 1934г. Плодотворную деятельность поэта Лебедев-Кумач сочетал с большой общественной работой. В 1940 году Лебедев-Кумач вступил в большевистскую партию. Это событие способствовало еще большему расцвету творческой деятельности выдающегося советского поэта-певца.

После продолжительной болезни, Василий Лебедев-Кумач ушел из жизни 20 сентября 1949 года, и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Творчество Лебедева-Кумача

Первые стихи Василия Лебедева были напечатаны еще в его гимназические годы - в 1916 году в «Журнале для всех». Как и многим другим русским талантам, дорогу в жизнь Лебедеву-Кумачу открыла Великая Октябрьская социалистическая революция. Во время гражданской войны он писал листовки, воззвания, рассказы, фельетоны. В период второй мировой войны Лебедев-Кумач вел службу в военно-морском флоте.

На живом материале фронтовых впечатлений, в тесном общении с моряками поэт создает цикл стихов и песен «Комсомольцы-моряки». Широкой популяризации песен Лебедева-Кумача содействовала звуковая кинематография. Много известных песен первый раз прозвучали в таких фильмах, как «Веселые ребята», «Цирк», «Богатая невеста», «Волга-Волга» и многих других.

Работу для кино - одного из важнейших видов искусств - поэт считал для себя честью. Воодушевленные знойно-патриотическими и поэтическими строками Лебедева-Кумача, знаменитые композиторы - И. О. Дунаевский, А. В. Александров, М. Блантер, К. Листов - облекали их в богатую музыкальную оправу.

Премии и награды

В 1936 году советская власть наградила В. И. Лебедева-Кумача за выдающуюся работу по творению общественной песни орденом Трудового Красного Знамени. В 1938 году В. И. Лебедев-Кумач был удостоен ордена «Знак почета» за выдающиеся заслуги в сфере художественной литературы, а в 1940 году за отличное выполнение указов командования в войне с представителями правящего класса Финляндии - ордена Красной Звезды. В марте 1941 года за общеизвестные песни В. И. Лебедеву-Кумачу было присвоено высокое звание лауреата Сталинской премии.